Тема любви в лирике раннего Маяковского

Данная работа была посвящена теме любви и её раскрытию в ранней лирике В. В. Маяковского. Актуальность исследования была продиктована многими факторами, в частности, потребностью свежего прочтения произведений поэта, а также тем обстоятельством, что на современном этапе накоплено множество «противоречащих друг другу фактов» . На это указывает в своей диссертации М. В. Покотыло. Тем не менее, анализ литературы, посвящённой исследованиям поэтики Маяковского, позволили нам выделить некоторые отличительные черты его творчества.
К ним можно отнести тяготение поэта к «жизнетворчеству», создание концепции «человек и мир», в которую органично вписывается тема любви как одна из неотъемлемых частей этой концепции. Любовь оказывается ос-новополагающим чувством, при отсутствии которого жизнь теряет см ...

Введение 3
Глава I Специфика раннего стиля поэзии Маяковского 6
1.1.Человек и мир в ранней лирике Маяковского 6
1.2. Метафоры как отличительная черта поэтики Маяковского 9
Глава II Любовь как нерв жизни в концепции «человек и мир» 13
2.1.Глобальность образов и чувств в любовной теме раннего Маяковского 13
2.2.Метафоричность как один из инструментов выражения любовного чувства в ранней лирике Маяковского 19
Заключение 30
Литература 32

Актуальность исследования.Любовная темав раннем творчествеВ. В. В. Маяковского (1893 – 1930), на наш взгляд, является одной из важнейших проблем маяковедения. Прежде всего, исследование художественного воплощения любовныхпереживаний позволяет увидеть внутреннее единство художественного мира Маяковского, выявить ряд основополагающих, устойчивых, образов и мотивов его творчества. Сегодня необходим свежий взгляд на лирику Маяковского, его новое прочтение. Б. Сарнов, один из самых крупных современных исследователей великого поэта, отмечает, что «счёт, предъявляемый Маяковскому, был велик» . Его обвиняли во многих грехах, неправильно истолковывали, считали его «певцом насилия» . В то же время Б. Сарнов, оспаривая это суждение Ю. Карабичевского, считает это заявление в корне неверным, с большой убедительностью доказывая: истинный Маяковский – это тонкий и нежный лирик, с ранимым сердцем и душой. Его мироощущение, болезненное, на грани смертельной опасности, не имеет себе аналогов не только в русской, но и мировой литературы. Любовь к женщине и вся громада чувств, мощных, приравненных к стихийному бедствию, – это один из основных мотивов творчества великого поэта. Где же искать его истоки и развитие, как не в ранней лирике? Именно поэтому обращение к данной теме представляется нам весьма актуальным.
Степень изученности.Альфонсов В. Н. Нам слово нужно для жизни. – М., 1984; Библиографический список литературы, посвящённой В. В. Маяковскому, достаточно широк. Среди прочих можно выделить следующие труды: Альманах с Маяковским. – М.: Советская литература, 1934; В. Маяковский в воспоминаниях современников. – М.: Художественная литература, 1963; Дядичев Н. В. В. Маяковский в жизни и творчестве. – М.: Русское слово, 2006; Карабичевский Ю. Воскресение Маяковского. – Мюнхен: Страна и мир, 1985; Катанян В. Из воспоминаний о Маяковском. – Тартус. гос. ун-т. Труды рус.и славян. филологии. Тарту, 1977; Катанян В. Маяковский: Хроника жизни и деятельности. – М.: Советский писатель, 1985; Кормилов С. И., Искржицкая И. Ю. Владимир Маяковский. – М., 1999 (Серия Московского университета:Перечитывая классику);Лавут П. И. Маяковский едет по Союзу. – М., 1978; Маяковская Л. В. О Владимире Маяковском. Из воспоминаний сестры. – М., 1968; Маяковский в воспоминаниях родных и друзей. – М., 1968; Михайлов А. А. Жизнь Маяковского. – М., 2001; Перцов В. О. Маяковский. Жизнь и творчество. В 3 томах. – М., 1969 – 1976; Пицкель Ф. Н. Маяковский: художественное постижение мира. Эпос. Лирика. Творческое своеобразие метода и стиля. – М.: Наука, 1979; Сарнов Б. Пресволочнейшая штуковина// Маяковский В. В. Люблю. – М.: Книжная палата, 1998; Спасский С. Маяковский и его спутники. – Л.: Советский писатель, 1940; Субботин А. С. Маяковский сквозь призму жанра. – М., 1986; Томпсон Х.-П. Маяковский в Манхеттене. История любви. – Нью-Йорк, 1993; Тренин В. В., Харджиев Н. И. Поэтическая культура Маяковского. – М., 1970; Черток С. Последняя любовь Маяковского. – AnnArbor (USA): Эрмитаж, 1983; Чуковский Н. Литера-турные воспоминания. – М.: Советский писатель, 1989; Шенгели Г. Маяковский во весь рост// Вопросы литературы, 1990, № 11/12; Шкловский В. О Маяковском. – М.: Советский писатель, 1940 и др.
Цель исследования: выявить особенности раскрытия любовной темы в ранней лирике В. Маяковского.
Задачи исследования:
а) выявить черты раннего стиля Маяковского;
б) выявить, как эти черты преломляются в любовной лирике поэта;
в) подвести итоги работы.
Объект исследования: ранняя лирика поэта как уникальное явление.
Предмет исследования: любовная тема как отражение уникальности поэзии Маяковского.
Методы исследования:
а) метод изучения;
б) ветод анализа;
в) метод синтеза.

Б. Лившиц охарактеризовал метафоры Маяковского как «сумасшедший сдвиг бытовых пропорций». А Ф. Пицкель, подтверждая эту мысль, пишет о том, что именно этот «сдвиг» позволил поэту образовать «свой особый, стремительный, яркий драматический мир», который вырисовывается «как бы во втором, метафоризированном, преображающем реальность ряду произведения».Пересоздание тусклой действительности в праздничный мир свободного искусства совершалось под пером Маяковского совсем не так, как это задумывалось поэтом, шло несколько иным, неожиданным, путём по сравнению с его теорией. Уже наиболее ранние его стихотворения обнаруживают относительность свободы художественного фантазирования и, наоборот, поражают жизненной верностью, лежащей в основе самых смелых, неожиданных и причудливых художественных образов и деталей. Экстравагантные метафорические преображения, оставаясь обобщённо-романтическими и условными, часто содержат в себе вкрапления зримого облика действительности, ищут контактов с ней. Эта черта поэзии сразу же выделила её на общем фоне футуристической литературы, как правило, игнорирующей связи с реальной жизнью, демонстрируя полное своеволие художника. В основе метафор Маяковского, фантастических и поразительно смелых, лежит точность и меткость зорко наблюденных жизненных деталей Таким образом, исходя из всего вышесказанного, мы можем выделить следующие характерные черты метафор Маяковского:вещественность;предметность;самостоятельность;они имеют способность создавать свою «цепь взаимоотношений»;сочетание фантастичности и реальности.Глава II Любовь как нерв жизни в концепции «человек и мир»2.1.Глобальность образов и чувств в любовной теме раннего МаяковскогоСвою мечту о создании яркого, красочного искусства, способного пересоздать тусклую действительность, влить в неё энергию образов, звуков и красок, Маяковский претворяет в своей собственной поэзии. Как и в теории, в ранней поэзии Маяковского мир творческой мечты противопоставлен миру реальности. Действительность безобразна, тускла, сера настолько, что всё яркое, красочное выглядит в ней надуманным, неправдоподобным.На почве этого ощущения тусклости реальной жизни и как бы в пику ей в поэзии Маяковского вырастает символический ряд животных и растений, празднично расцвеченных, отличающихся яркостью красок, причудливостью форм. Появляясь, они всякий раз несут в себе затаённую мысль о свободном человеческом творчестве, фантастически преображающем действительность.По мнению В. Дядичева, ранний Маяковский – это «поэт города». Тем не менее, начиная с 1913 года, в творчестве молодого появляются любовные мотивы. Это стихотворение «Любовь». Как пишет В. Дядичев, образы этого стихотворения «намеренно, нарочито туманны, усложнены, “укутаны от осмотра”» Но очевидно, что и «девушка, которая «пугливо куталась в болото», и ширящиеся «лягушечьи мотивы», и колеблющийся «в рельсах… рыжеватый кто-то», и проходящие «в буклях… локомотивы» – всё это образы, строчки, «вышаганные» поэтом в подмосковном Кунцевском парке. Этой «колеблющейся», какой-то тревожно-неустойчивой, но всё же эмоционально позитивной картине дачной жизни противопоставляется «солнечный удар», «бешенство ветряной мазурки», «озноенный июльский тротуар» большого города летом. Города, где даже такое высокое чувство, как любовь, оборачивается тем, что «женщина поцелуи бросает – окурки», бросает на тот самый «тротуар», с которым отождествляет себя лирический герой («и вот я»). Поэтому поэт заканчивает стихотворение призывом: «Бросьте города, глупые люди / Идите… лить на солнцепёке/ …дождь-поцелуи в угли-щёки». Тогда поцелуи влюблённых становятся тем живительным, льющимся дождём, который способен и остудить горящие щёки, и утолить жажду сердца, жажду любви. Поэма «Облако в штанах» (1914 – 1915) родилась под впечатлением сильных чувств к Марии Денисовой. Развитие дальнейшего действия диктовалось уже, впрочем, любовью к Лили Брик. Эта поэма – как удар по мещанскому сознанию, благодаря гиперболизации страстей и поэтической мощи их воплощения.По словам Н. Дядичева, поэму отличает «повышенная экспрессивность художественного видения». Она же и порождает «необычный образный строй, создаёт редкую по выразительности трагически-напряжённую атмосферу поэмы». Любовные мотивы, с которых начинается поэма, разумеется, шире того, что «было в Одессе». Иначе и быть не может у поэта с таким воображением, каким оно было у В. Маяковского.Лирический герой Маяковского – это распахнутое настежь сердце, со всеми его радостями и болями, со всеми его острейшими противоречиями. Необычайная напряжённость переживания превращает в участников трагедии и предметы внешнего чувства, отвлечённые понятия обретают вещественность, конкретность. Душевное состояние передаётся в развёрнутом динамическом образе, выросшем из обыденного оборота речи «нервы разгулялись». Реализуя заложенный в нём, но почти угасший метафорический смысл, Маяковский создаёт картину бешеной скачки нервов, от которой даже «рухнула штукатурка в нижнем этаже». Охватившая сердце любовная страсть изображена как разгоревшийся «пожар сердца», нарисованный со всеми драматическими деталями, вплоть до пожарных в «сапожищах». Любовь в поэме, по выражению Н. Дядичева, является «универсальным началом, сквозь призму которого просматривается и интимный, и нравственно-психологический, и социальный смысл. Космически громадна сфера воздействия истинной любви, способной, кажется, разговорить немоту самой Вселенной».Б. Сарнов считает лирического героя В. Маяковского «очень несчастливым человеком». По его мнению, это человек «бесконечно уязвимый, с душой не просто ранимой, а словно бы страдающий гемофилией, – готовой истечь кровью от любой ничтожной царапины». Это очень тонкое замечание, поскольку с первого, поверхностного взгляда, трудно разглядеть эти качества за неистовством и мощью страсти лирического героя Маяковского.Далее Б. Сарнов продолжает: «Единственное, что нужно ему в жизни, – это любовь женщины. Не просто физическая близость, а именно любовь – безоглядная, глубокая, нежная, всепоглощающая. Любимая женщина нужна ему для того, чтобы хоть с нею ощутить себя самим собой – маленьким, беспомощным, по-детски беззащитным». Эти слова подтверждают и мечтательно-грубоватые слова из «Облака в штанах»:Ведь для себя не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце – холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское.Б. Сарнов замечает: «Зависимость его любимой – прямо-таки патологическая. Куда только девается его «бронзовость», вся его поза грубого, сильного, уверенного в себе человека. Он готов разреветься и ничуть не стыдится, не стесняется своих слёз, не боится обнажить перед миром эту свою чудовищную слабость». Это тонкое замечание подтверждается строками из стихотворения «Лиличка! Вместо письма» (1916):Вспомни – за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил. Сегодня сидишь вот, сердце в железе. День ещё – выгонишь, может быть, изругав. В мутной передней долго не влезет сломанная дрожью рука в рукав. Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась.Это стихотворение имеет под собой автобиографическую основу. В этот период (а стихотворение датировано 1916 годом) бурно развивался роман В. Маяковского с Л. Ю. Брик. Именно её посвящено стихотворение «Лиличка! Вместо письма». Стихотворение отличается «яркой образностью, прихотливой ритмикой, изобретательной рифмовкой. Это – полное драматизма лирическое любовное послание». В нём любовь – «тяжкая гиря», а комната, где находятся герои – «глава в крученыховском аде». Нельзя до конца понять это стихотворение, если понять, что послужило толком для его написания. В дневниковых записях начала 1923 года, сделанных в форме отправленного письма к женщине, Маяковский писал: «Любовь это жизнь. Любовь это сердце всего. Если оно прекратит работу, всё остальное отмирает, делается лишним, ненужным…». Для Маяковского, поэта-лирика, любовные переживания, этот «адреналин в крови», действительно могли служить источником подлинного поэтического вдохновения. И даже любовные мучения, любовный «ад», накладываясь на общее трагическое мироощущение поэта, стимулировали рождение необычайных художественных образов. любовь же к замужней женщине, каковой была Лиля Юрьевна, которую «Бог такую из пекловых глубин… вывел и велел: люби!», уже изначально несёт в себе черты драмы:ЗахлопалиДвери.Вошёл он,Весельем улиц орошён.<…>Крикнул ему:«Хорошо!Уйду!»Хорошо!Твоя останется.Это отрывок из поэмы !Флейта-позвоночник», написанной осенью 1915 года после знакомства с Лилей Брик и посвящённой ей. В этой поэме Маяковский-лирик открывает читателю истину: «любовь – это сердце всего». Множество примеров из лирики Маяковского, а особенно «Облако в штанах» демонстрируют душевную ранимость лирического героя. Мы видим, что самым страшным горем для лирического героя оказывается уход любимой женщины. Это его самая непереносимая боль. Он не в силах этого вынести. «Боль эта, – пишет Б. Сарнов, – разрастается в его мозгу до сознания всемирной, вселенской катастрофы».Глазами взвила ввысь стрелу.Улыбку убери твою!А сердце рвётся к выстрелу,А горло бредит бритвою…Женщина оказывается для лирического героя единственной, которая «могла бы дать ему счастье, его женщина, самим Богом для него созданная, ему предназначенная – уходит к другому. Так происходит в поэме «Облако в штанах». Отчаяние героя сопоставимо с Вселенским концом света - настолько мощно выражается отчаяние героя: Дразните?"Меньше, чем у нищего копеек,у вас изумрудов безумий".Помните! Погибла Помпея, когда раздразнили Везувий!Поистине сокрушительный поток чувств, приравниваемый к стихийному бедствия, как будто сметает читателя, заставляет его ощутить собственную ничтожность и мелочность.Ранее мы говорили о том аспекте лирики Маяковский как раскрытие темы «человек и мир». Нет сомнения в том, что любовная тема органично вписалась в эту систему видения поэта. Глобальность взглядах способствовала такому необычному раскрытию любовных переживаний. Отсюда стремление кричать во весь голос о своих страданиях, тенденция к масштабности, мощность и сила чувств.2.2.Метафоричность как один из инструментов выражения любовного чувства в ранней лирике МаяковскогоПоэма «Облако в штанах – один из ярчайших примеров поразительной метафоризации В. В. Маяковского. Метафоры пронзают текст произведения, сопровождая недюжинные переживания героя.Чёткий размеренный ритм словно забирает минуты жизни героя – настолько мучительно это ожидание. Лестница Маяковского помогает понять, чего стоит это «спокойное» перечисление проходящих часов, насколько напряжённо человек следит за временем.Вот и вечерв ночную жутьушёл от окон,хмурый, декабрый.Предметы, явления природы, время начинают жить своей жизнью, передавая эмоции человека. Вечер «ушёл от окон», прогнанный освещением. Ушёл хмурый, осмеянный, наделённый автором поэмы неблагозвучной характеристикой «декабрый». Это слово является также примером авторского слова поэмы.В дряхлую спину хохочут и ржутканделябры.Развёрнутые метафоры Маяковского преобразуют действительность. Можно ли представить себе «хохот канделябров»? Это что-то зловещее, в какой-то мере гофмановское, позволяющее представить себе, насколько сильно нарастающее в душе героя тёмное и саркастическое страдание. Как поэт смог услышать хохот канделябров? То ли это ветер раздул огонь свечей, то ли герой, нервно расхаживая из угла в угол, не даёт огню спокойно гореть, но свет от свечей прыгает, мечется, искажает форму предметов, создавая ощущение беззвучного хохота.Меня сейчас узнать не могли бы: жилистая громадина стонет, корчится. Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе многое хочется! Невозможно не узнать в этих строчках чеканный стиль Маяковского, настолько он индивидуален. Герой хочет утвердить вою значимость, масштабность своей личности, прибегая к гиперболам («громадина», «глыба»). Он как будто сам не верит, что с ним может подобное случится: чтобы хрупкая девушка заставила его «стонать» и «корчиться». Он хочет, чтобы его продолжали узнавать и помнили его таким, какой он есть на самом деле: сильным, непоколебимым. А вот что происходит в действительности:И вот,громадный,горблюсь в окне,плавлю лбом стекло окошечное.Герой мечется по гостиничному номеру, постоянно возвращаясь к окну. Весь мир сейчас сосредоточился для него в этом стеклянном прямоугольнике. Горение сердца передано почти физически: «плавлю любом стеклом окошечное». Громадный человек, а Маяковский был немаленького роста, как бы весь сжимается, горбиться, пытаясь увидеть то, что происходит за окном, услышать звук шагов, разглядеть любимую. Он прижимается пылающим лбом к холодному стеклу окна, пытаясь сосредоточиться, успокоиться, прийти в себя. Будет любовь или нет?Какая – большая или крошечная? Если в предыдущем примере мы наблюдали только намёк на антитезу: громадина, пытающаяся скорчиться, то теперь эта стилистическая фигура приобретает своё завершённое состояние: «будет или нет?» и «большая или крошечная?».Чтобы прояснить этот вопрос, обратимся к характеристике героини:Она шарахается автомобильных гудков.Или:Любит звоночки коночек .Современному человеку трудно представить себе боязнь автомашин, но в любом случае выбор лексики – «шарахается», «коночек» – говорит о некоем изнеженном, инфантильном существе. Ещё и ещё, уткнувшись дождю лицом, в его лицо рябое, жду, обрызганный громом городского прибоя.Представив хохот канделябров (это очень яркое олицетворение, заставляющее читателя поверить, что взгляду и слуху герою с высоты его огромного роста доступны многие явления, невидимые обычному человеку), нам и далее ничего не стоит представить рябое лицо дождя. Это – типично футуристическая метафора, которая, как и «облако в штанах», основана на максимальном удалении от изначального значения слова. На этом основании можно представить себе нарисованный поэтом портрет: лицо – окно, рябины – капли, бьющие в стекло. Только рябое лицо вдруг меняется на наших глазах: теперь это городской прибой, потоки одесского ливня, обрушивающиеся на ждущего человека, плачущие вместе с ним. Можно предположить, что приведённые строки – ещё один пример гофмановского превращения, приводящий нас к ещё одной особенности поэмы – двоемирию. Поэтому ассоциации с Гофманом здесь не случайны. Полночь, с ножом мечась, догнала, зарезала, – вон его!Полночь является для героя роковым часом. Поэтому, рисуя её, он не жалеет красок, задействует для этого различные средства из своего лексического арсенала.В стёклах дождинки серые свылись, гримасу громадили, как будто воют химеры Собора Парижской Богоматери.Основными средствами этого отрывка являются неологизмы, которые у Маяковского всегда эмоциональны и отчаянны, но никак не слезливы. Они кричат, пытаясь прорваться к сердцу читателя. «Свылись» – это слово-раскладушка, состоящее из двух слов: слились и завыли. Завывание, который воспроизводит этот глагол, оказывается таким же беззвучным, как и скульптуры Собора Парижской Богоматери.Следующая развёрнутая метафора – это уже отдельный рассказ со своим прологом и эпилогом, со своими главными героями и сюжетом:Слышу: тихо,как больной с кровати, спрыгнул нерв. И вот, – сначала прошёлся едва-едва, потом забегал, взволнованный, чёткий. Теперь и он и новые два мечутся отчаянной чечёткой.От главного героя отделился нерв, ещё слабый, но постепенно набирающий силу. Он как будто «спрыгнул» с героя, но не потерял с ним связи, поскольку является его частью. К нерву присоединяются ещё несколько – в результате этих танцев «рухнула штукатурка в нижнем этаже».А ночь по комнате тинится и тинится,Из тины не вытянуться отяжелевшему глазу .Снова пример очередного неологизма. Слово-раскладушка «тинится»: тянется, подобно тине. Таким оригинальным образом Маяковский доносит до читателя нескончаемую длительность мучительной ночи.