Герменевтический анализ работы М.Мерло-Понти

Новая психология и современные философии схожи в одном, они раскрывают перед зрителем сознание, анализируемое другими и узнающее у них, чем оно представляется. Так и кино, является прямым открывателем взаимодействия духа и тела, духа и мира и выражения одного в другом. Это и становится основой обращения критика к философии. В анализе «Упрямого покойника» Астрюкинтерпретирует фильм в традициях Сартра: мертвец не может обрести покой, покуда другой не сможет прочесть его сущность, тем самым согласовав понятия «для себя» и «для другого». «Канараншене» видим смысл в ином, но на самом деле обамнения имеют под собой основание, видя в этом ассимиляцию сознания с миром, его взаимодействия с другими, потому, что «сюжет этот исключительно кинематографичен».
Ответ на вопрос «почему эта философия разви ...

по тексту

Классическая психология анализирует человеческое визуальное восприятие как союз или общность ощущений, каждое из которых получаетсявследствие определенногоместноговоздействия на сетчатку. Новая психология прежде всего настаивает на том, что даже исследуя самые примитивные ощущения, человекне в состоянии увидетьсоотношение между ними и теми нервными явлениями, которые их порождают. Некоторые из наших сенсорных восприятий слепы к тем или иным зонам, но само восприятие проходит таким образом, чтобы воссоздать однородность воспринимаемого, потому что изначально оно воспринимается не как конструкция, а как системасовокупностей. Человекобъединяет звезды в созвездиях подобно тому, как это было принято в древности, а возможны, наверняка, и другие варианты небесной карты.
Больной, разглядывающийст арую картину в своей комнате, вдруг замечает, как она трансформируется, когда само изображениепревращается в фон, параллельно тому, как то, что было фоном превращается в основную фигуру изображения. Образ мира был бы для человека трансформирован, если бы ему удалось улавливатьразрывы между объектами в качестве других объектов. Именно такая схема положена в основу головоломок: когда новое изображение возникает вследствие новой организации целого.Камуфляжвыступает в качествесредствамаскировки формы, включаяцентральныеорганизующие ее черты в более явные формы.

И получается видеть куб только потому, что разум воссоздает условные искажения, воспроизводит скрытую плоскость. Восприятие движения еще лучше показывает, до какой степени интеллект вторгается в так называемое видение. В тот момент, когда стоящий у вокзала поезд приходит в движение, кажется, будто трогается поезд, стоящий рядом. Итак, чувственные данные сами по себе нейтральны и способны подвергаться различным интерпретациям в соответствии с гипотезой, на которой остановится мой разум. В целом классическая психология, согласно Мерло-Понти, понимает восприятие как настоящую дешифровку интеллектом чувственных данных, на манер начала науки. В этом же ключе теория формы, решительно отбрасывая понятие ощущения, учит не видеть разницы между знаками и их значением, тем, что почувствовано, и тем,что явилось предметом суждения. Ссылаясь на исследования того же Сезанна, настаивает на невозможности понимания восприятия через призму навязывания некоторого значения некоторым чувственным знакам, поскольку эти знаки не могут быть описаны в их чувственной и наиболее непосредственной текстуре без отсылки к предмету, который означают. Так, если человек в условиях меняющегося освещения узнает предмет, определяемый некими константными свойства, то это не означает, что интеллект принимает в расчет природу падающего света и выводит из нее подлинный цвет предмета. Дело в том, что свет, преобладающий в данном месте, действующий как освещение, придает предмету и его истинный цвет. Если посмотреть, для примера, на две неодинаково освещенные тарелки, они кажутся в равной степени белыми и неодинаково освещенными, поскольку пучок света, падающий из окна, присутствует в поле зрения наблюдателя. Однако, если посмотреть те же тарелки через дырку в экране, то тотчас же одна станет серой, а другая белой, и даже осознание того, что это просто эффект освещения, не позволит увидеть настоящий цвет двух тарелок. Таким образом, постоянство цветов и объектов создается взглядом в той мере, в какой он приспосабливается и адаптируется к организации визуального поля. «Объекты и освещение образуют систему, которая стремится к некой константности, к некоему стабильному уровню, но благодаря не интеллектуальной операции, а самой конфигурации поля. Когда человек воспринимает, а не мыслит мир, он сам организуется перед ним. Когда же последний воспринимает куб, это вовсе не значит, будто человеческий разум корректирует перспективные искажения и мыслит геометрическое определение куба. Он не только не исправляет их, он даже не замечает перспективных искажений; через то, что человек видит, он приходит к самой форме куба в ее очевидности. И точно так же предметы вне человеческого визуального восприятия не представляются при помощью некой операции памяти или суждения, они изначально присутствуют, они значат точно то же, что и фон, которого человек не видит, но который, продолжает находится за частично скрывающей его фигурой. Даже воспретив движения, первоначально, казалось бы, непосредственно зависящее от той точки отсчета, которую выбирает разум, есть также лишь элемент в общей организации поля. И хотя, действительно, соседние поезда могут поочередно показаться движущимися в тот момент, когда один из них трогается, следует заметить, что эта иллюзии не произвольна, и что человек не может сознательно вызывать ее благодаря объективному интеллектуальному выбору точки отсчета. Если человек играет в карты в своем купе, отправляется соседний поезд. Если, наоборот, попробовать найти взглядом кого-нибудь в соседнем поезде, тогда отправляется его. Каждый раз неподвижным остается тот из двух поездов, в который находится сейчас человек и который является его средой на данном отрезке времени. Движение распределяется вокруг человека в соответствии с его позицией в окружающем мире, и с тем положением, которое занимает в нем его же тело. Иначе говоря, человек изначально выводит для него это значение отнюдь не при помощи мысли. Восприятие не есть нечто вроде начал науки, начальное упражнение интеллекта; благодаря ему человеку предназначено обрести контакт с миром, обнаружить присутствие мира более древнего, нежели сам разум».И, наконец, новая психология выводит новые правила в восприятии другого. Если классическая видела разницу между внутренним и внешним наблюдением, то сегодня психология умаляет значение интроспекции, которая кроме нескольких чувственных реакции не может в полной мере передать полноты реального чувства (любви или ненависти). Если человек действительно хочет найти для себя что-то важное и значимое, он не погружает во внутренний мир, но воспринимает это новое как некое поведение, изменение в отношениях с миром. Яркие, сильные чувства не являются «внутренними реальностями», открытыми только одному зрителю — тому, кто их ощущает. Гнев, стыд, ненависть, любовь не выступают в качестве только психических явлений, содержащихся в личностных безднах, они являются некими типами поведения или жизненными стилями, которые отлично просматриваются извне. Они всегда проявляются в мимике или в действиях, а не могут быть завуалированы за ними. Психология получила стимул к развитию именно в тот период времени, когда отказалась разводить по углам тело и дух, и производные от них два отдельных метода внутреннего наблюдения и физиологической психологии. Человек был лишен знания о сущности эмоционального подъема, пока максимизировал свои знания только определением частоты дыхания в те или иные моменты проявления эмоций — и он же ничего не смог прояснить о, скажем, гневе и тогда, когда интерпретировать невидимые качественные оттенки пережитого чувства. Исследовать психологию чувства означает сделать попытку определить его смысл, выяснить для себя, какую оно играет роль в человеческой жизни, для чего оно предназначено. Отсюда можно понять, согласно посылу Мерло-Понти к исследованиям Жане, что, например, гнев – это деструктивная реакция, проявляющая в те моменты жизни человека, когда он попадает в практически безвыходное положение — или более детально, как рассматривал это Сартр, гнев является магическим поведением, которое способствует отстранению от продуктивной деятельности в окружающем мире, и получению чисто априорного удовлетворения в мнимом, сродни тому, кто, лишен умения довести свою правоту собеседнику при помощи речевых каналов, и переходит к пустому разбрасыванию эмоционально насыщенными фразами, или тому, кто, боясь получить «физический ответ» от врага, удовлетворяется тем, что просто помахал в воздухе кулаком. А та как эмоции не являются всего лишь внутренними психологическими явлениями, а неким вариантом человеческого взаимодействия с остальным миром, с которым человек знаком по телесной интерпретации, не стоит настаивать, на том, что постороннему зрителю представлены только признаки сильных эмоциональных переживаний, и что остальные понимаются опосредовано и через интерпретацию указанных признаков. Человеческое знание о поведении более обстоятельное, чем думается изначально.