Ранний этап истории юридической психологии (18 век и первая половина 19 века). Деятельность М. Фербатова, И. Посошкова, П.С. Лапласа.

Заключение
Как большинство новых наук, возникших на стыке различных отраслей
человеческих знаний, юридическая психология на первых этапах своего
развития не имела самостоятельности и не располагала специальными
кадрами ученых. Относящиеся к этой дисциплине вопросы пытались решать
отдельные психологи, юристы и даже специалисты в других областях знаний.
Начальный этап развития связан с необходимостью обращения правовых наук
к психологии для разрешения специфических задач, которые не могли быть
решены традиционными методами правоведения. Юридическая психология, как
и многие другие отрасли психологической науки, прошла путь от чисто
умозрительных построений к научно-экспериментальному исследованию.
Одними из первых авторов, затрагивавших вопросы юридической психологии были М.Щербаков, И.Посошк ...

Оглавление
Введение 3
1.Деятельность М.Щербатова 4
2.Деятельность И.Посошкова 8
3.Деятельность П.С.Лапласа 10
Заключение 11
Список литературы 12

Введение
Юридическая психология — одна из сравнительно молодых отраслей психологической науки. Первые попытки систематического решения некоторых задач юриспруденции методами психологии относятся к XVIII в.
В развитии юридической психологии можно выделить следующие три этапа:
1. Ранняя история юридической психологии — XVIII в. и первая половина XIX в.
2. Первоначальное оформление юридической психологии как науки — конец XIX в. и начало XX в.
3. История юридической психологии в XX столетии.
Юридическая психология включает в себя различные области научных знаний, психологическая деятельность людей приобретает своеобразные черты, которые обусловлены спецификой человеческой деятельности в сфере правового регулирования.
Право всегда связано с нормативным поведением людей. Являясь активным членом общества, человек совершает поступки, действия, которые подчиняются определенным правилам. Правила, обязательные для какой-то конкретной общности людей, называются нормами поведения и устанавливаются самими людьми в интересах либо всего общества, либо отдельных групп и классов.
Психология в России начала зарождаться в XVIII веке. Как пишет Г.Г. Шиханцев: «Однако какого-либо влияния на уголовное судопроизводство она не оказывала, поскольку в тот период господствовал розыскной процесс, не нуждавшийся в применении психологических знаний. Уголовное судопроизводство было основано на тайном, письменном процессе, стремлении получить признание обвиняемого любым способом» . Соответственно, важным моментом являлось понимание жестов, интонаций, мимики обвиняемого.
Цель нашего реферата: рассмотреть ранний период становления юридической психологии, а именно деятельность М.Щербатова, П.Лапласа и И.Посошкова.

Возмущенно отреагировал Щербатов на «дружный и страшно печальный, – по выражению российского историка XIX в. С. М. Соловьева, – крик: «Рабов!»», звучащий на заседаниях Уложенной комиссии: «Воззримъ на человечество и устыдимся и о помышленiи одномъ, чтобы дойти до такой суровости, чтобы равноестественныхъ намъ сравнять со скотами и по одиночке продавать». Запрет купцам покупать людей к фабрикам, Щербатов мотивировал тем, что работники на купеческих заводах находятся «…в весьма худомъ состоянiи какъ в томъ, что касается до содержанiя ихъ, так и для нравовъ» и тем, что невольные работники забирают работу у тех, кто способен на нее по-найму. А если «…всякаго званiя людямъ покупку деревень позволить…», то, как считал Щербатов, «…земле-делie, мануфактуры, торговля оскудеютъ и упадутъ, купечестване будетъ, а дворянство исчезнет», потому что купец купивший деревню, пользуясь помещичьими доходами, будет стремиться не к деятельности, а жить толь- ко «…для показанiя великолепности двора», а «…фабриканы… иль отъ фабрикъ отстанутъ, иль, употребляя всехъ людей на фабрики… сделаютъ препону во умноженiи народа и въ земледелiи, чему уже и примеры видны».
Щербатов был против взимания помещиком фиксированной суммы с крепостных (как возможного способа предупредить бегство крепостных), т.к. государству не может быть точно известно «…разность климатовъ, доброты земель, обильство или недостатокъ угодiй…» и другие обстоятельства «…по разнымъ уездамъ Россiи». Поэтому, считал он, подобная мера в отношении крестьян, «…вместо награжденiя тщательному, съ нерадивымъ его…» сравняет.
Мыслитель выступал против отмены крепостного права, но и не предлагал никаких радикальных мер по его ограничению. Освобождение крестьян «…влечетъ за собою, – по его мнению, – поврежденie ихъ в нравахъ, из чего происходитъ разбой, воровство … уменьшенie или неверность государственныхъ доходовъ, уменьшенiе раченiя въ земледелiи…».
«Россiйскiй народъ требуетъ во многомъ просвещенiя…», и крестьяне могут получить его только от своих помещиков. Он полагал, что улучшить положение крестьян можно заботливым отношением к ним самих помещиков: дворяне обеспечивают крестьян «…лесами, лугами, надзираютъ подобно какъ надъ детьми своими, чтобы никто никакой обиды имъ не учинилъ и чтобы между собою другъ друга не разоряли; ссужаютъ ихъ во время нужды и хлебомъ, и скотиною, и лошадьми». Суровая действительность в отношениях помещика к крепостному резко контрастировала с идеалистическими представлениями Щербатова: помещик «…за исключением разве права казнить крепостного смертью, мог располагать его личностью и имуществом…»29 как ему заблагорассудится. Тем более, слова Щербатова о заботливом отношении дворян к крестьянам звучат неестественно, когда он, так восхваляющий роль закона в жизни государства и общества, не мог не знать, что во время царствования Екатерины II ни «один закон не определял отношения владельцев к крестьянам, не было определено ни числа рабочих дней крестьянина на помещика, ни количества земли, которое помещик должен бы дать крестьянину».
Идеи Щербатова относительно улучшения фактического и правового положения крестьянского населения не получили практической реализации в законе. Однако князю удалось в собственных имениях поднять финансовое состояние и улучшить качество жизни крепостных, путем рациональной организации хозяйственной деятельности земледельцев.
Правопонимание законодателя Офирского государства имеет ряд общих черт с правовой идеологией «просвещенного абсолютизма»:
• использование моральных категорий при оценке правовых явлений (например, п. 2 «Катехизиса законов» «земли Офирской» и ст. 65 «Наказа» Екатерины II);
• закрепление божественного происхождения власти государя (п. 6 «Катехизиса законов» и ст. 625 «Наказа»);
• провозглашение равенства граждан (перед Богом в идеальном государстве мыслителя (п. 12 ч. I «Нравственного катехизисма») и перед законом, зафиксированным Екатериной II в ст. 34 «Наказа»);
• значительное внимание уделяется предупреждению правонарушений путем нравственного воспитания граждан (п. 7 ч. I «Нравственного катехизисма» и ст. 83 «Наказа»);
• проявление заботы о положении крепостных — предписание дворянам не взимать с крестьян разоряющих их податей и разумно устанавливать им отработочные дни (п. 18 «Катехизиса законов» и ст. 35, 270 «Наказа»);
• близки цели монархического правления в произведении Щербатова («многонародiе» и «доброе внутреннее управленiе»1) и в труде Екатерины II (получение «…самого большого ото всехъ добра» (ст. 13 «Наказа»), смысл которых — сохранение незыблемым феодального порядка и снятие социально-политических противоречий в государстве.
В Офирском государстве существуют «Катехизисмы, нравственный и гражданский, которымъ учатъ юношей…»3. Виды преступлений и наказаний, содержащиеся «Катехизисе законов», а также основы гражданского права, базируются на действующем законодательстве. Классификация преступлений и наказаний выглядит следующим образом.
1. Преступления против жизни и здоровья монарха. Покушение на жизнь и причинение вреда здоровью наказываются смертной казнью, оскорбление словом — тюремным заключением (п. 6 «Катехизиса законов»).
2. Преступления против государства. Измена карается смертной казнью. Тело виновного не погребается, а его родственники и потомки обязываются изменить фамилию (п. 7). Щербатов не упоминает, как наказываются лица, обманувшие чиновников по вопросам государственной важности (п. 9).
3. Преступления против религии. Богохульники объявляются сумасшедшими и изолируются от общества (п. 4).
4. Преступления против жизни и здоровья человека. Умышленное убийство карается смертной казнью. Неумышленное убийство наказывается строго (п. 10). Без судебного разбирательства не остается и причинение вреда здоровью (нанесение телесных повреждений) (п. 11).
5. Имущественные преступления. За воровство виновный обязан возместить ущерб в двойном размере и понести наказание (Щербатов не указывает, в какой форме) (п. 12). Аналогичной уголовной ответственности подлежит незаконное присвоение чужого имущества. Совершившего это правонарушение «…яко захватчиваго человека, предъ народомъ укорятъ…» (п. 13).
Следует отметить, что Щербатов в «Путешествии в землю Офирскую…» поощрял такой вид поведения граждан, как доносительство. Любой человек может донести на другого человека, говорившего «…что противное пользе и благу государства».
2.Деятельность И.Посошкова
Представляют интерес и работы И. Т. Посошкова ( 1652-1726 ), в которых давались психологические рекомендации относительно допроса обвиняемых и свидетелей, классификация преступников, и другие вопросы.
На смену феодальному средневековому розыскному процессу приходит буржуазный состязательный процесс со свойственной ему гласностью и устностью. Важное значение приобретают свидетельские показания и данные о личности подсудимого, потерпевшего истца и ответчика. Безусловно, и здесь для правильной оценки показаний заинтересованных лиц появляется потребность привлечения и использования психологического знания.
В России о необходимости учитывать психологию преступников высказывался И.Т. Посошков, предлагавший в «Книге о скудности и богатстве» различные способы допроса обвиняемых и свидетелей. Он объяснял, как детализировать показания лжесвидетелей, чтобы получить обширный материал для их изобличения, рекомендовал классифицировать преступников во избежание вредного влияния худших на менее испорченных3.
Т.И. Посошков полагал целесообразным допрос производить наедине в «особых чуланцах», чтобы во время его никто не мешал судье. Допрошенные лица должны были оставаться в отдельных комнатах, чтобы не иметь возможности общаться с еще не допрошенными свидетелями. Показания при этом следовало записывать дословно, дабы исключить возможность их последующего изменения.