Приказы-коллегии-министерства: сравнительный анализ

Заключение

Итак, подведем итог настоящего исследования.
Приказы внесли свою лепту в формирование российской государственности хотя бы тем, что они в истории страны впервые явились центральными органами управления. Их несовершенство во многом объясняется первой попыткой организации подобного рода учреждений, несовершенством и неразвитостью всей системы управления и, вместе с тем, младенческим состоянием государственной жизни вообще.
В общество того времени, еще не достаточно проникла идея государственности, и даже те лица, которые стояли во главе его о государственности имели смутное представление. Поэтому и управление не могло быть совершенным, какие бы внешние формы ни были приданы государственным учреждениям. Современные министерства в сущности те же приказы, поскольку глава государств ...

Оглавление
Введение 3
1. Теоретические аспекты понятий: приказы, коллегии, министерства 4
2. Историческая сторона вопроса 4
3. Современное состояние проблемы 4
Заключение 4
Список использованной литературы 4

Введение

Под министерствами понимаются высшие государственные органы управления, ведающие отдельной сферой деятельности.
Министерская система развивалась только с большой постепенностью, находясь в зависимости от признания государством определенного рода потребностей именно государственными. Необходимость создания данной системы продиктована предварительным образованием главных отраслей государственной деятельности с последующей организацией государством, с логической последовательностью, тех или других ветвей подчиненного порядка управления. Та или иная система организации государственных учреждений образуется на почве определенных развившихся до определенной степени потребностей государства.
Историческое развитие государственных потребностей в России шло достаточно медленно. Только с периода московского царства управление мало-помалу стало утрачивать частновладельческий характер. С данного периода стало слагаться так называемое служилое сословие, обязанностью которого стало исключительно «быть у дел государевых». Изначально, оно состояло из двух элементов – старых боярских родов и людей незнатного происхождения. Данное сословие составляло тот базис, на котором впервые сложилось и развилось впервые центральное управление, что произошло в XVII в., с появлением такого государственного органа как приказы.
Целью настоящего исследования является рассмотрение теоретических аспектов таких понятий как: приказы, коллегии и министерства.
Задачи настоящего исследования вытекают из поставленной цели, к числу которых относятся:
1. Изучение теоретических аспектов не только понятия, но и социальной сущности: приказа, коллегии и министерства;
2. Рассмотрение исторической стороны данного вопроса;
3. Исследование современного состояния данной проблематики.
По своей структуре настоящая работа состоит из введения, основной части, включающей три главы, заключения и списка используемой литературы.

Адмиралтейств-коллегия ведала управление флотом и суд над флотскими и состоявшими при адмиралтействе чиновниками; на ее же обязанности лежал надзор по лесной части, в виду того, что леса давали материал для постройки кораблей. Коллегия иностранных дел, прежде посольский приказ, заведовала иностранными делами; вместе с тем на нее было возложено все почтовое дело и управление Малороссией. Вотчинная коллегия заведовала поместными и вотчинными делами. Берг-коллегия заботилась о горном деле, на которое в допетровское время не обращалось почти никакого внимания. Петр Великий старался развить горнозаводскую промышленность, привлекая к занятию ею путем дарования различных льгот. Еще до учреждения берг-коллегии, в Москве был образован Петром рудокопный приказ, организованный на одинаковых началахсо всеми другими приказами и уступивший свое место берг-коллегии. Камер-коллегия заведовала финансовою частью; в ее руках сосредоточивалось управление государственными доходами, чеканка монеты, наложение податей, назначение чиновников, заведовавших финансовым управлением в губерниях; соответственно своему финансовому характеру, она же ведала суд над чиновниками, обвиняемыми в казнокрадстве. Штатс-контор-коллегия сосредоточивала в своем ведомстве управление государственными расходами. Ревизион-коллегия контролировала все государственные доходы и расходы и. таким образом проверяла деятельность всех прочих коллегий, по крайней мере по части финансовой; в 1722 году она была присоединена к сенату под именем ревизион-конторы. Наряду с коллегиями и с одинаковым с ними значением существовали еще другие учреждения, носившие разные названия. Так, сюда относились: преображенский приказ и тайная канцелярия. Оба учреждения имели судебный характер. Преображенский приказ или, как он иначе назывался, преображепская канцелярия, ведал во 1-х, суд над лицами, обвиняемыми в оскорблении величества и в стремлении к нарушению целости государства, когда по этому случаю за ними кто-либо сказывал «слово и дело»; во 2-х, суд над лицами, совершавшими преступления в столице и в 3-х, рассмотрение дел по преступлениям, совершаемым в гвардии. Преображенский приказ был закрыт в 1729 году, следовательно, уже после Петра. Учреждениями по управлению делами государственного благоустройства при Петре были — медицинская канцелярия, ведавшая всю медицинскую часть и почтовый департамент, ведавший почтовую часть и находившийся первоначально под контролем коллегии иностранных дел; во главе его стоял генерал-почт-директор. Делами полиции заведовал в Петербурге генерал-полицмейстер, должность которого была образована также Петром I. Было еще несколько учреждений, имевших только временный характер и существовавших большею частью лишь до открытия коллегий, как-то, канцелярии: дворцовая, посольская, военная, ингерманландская, сибирская и другие.По смерти Петра созданные им коллегии и другие высшие установления подвергаются различным модификациям, выразившимся прежде всего в различной группировке их и в отношениях их к сенату. В существовании коллегий мы не видим той прочности и устойчивости, какою отличался сенат, временно хотя и терявший свое первенствующее значение, но продолжавший однако непрерывно существовать и признаваться высшим государственным учреждением. Коллегии не имели такой устойчивости; конечно, и некоторые из них продолжали существовать непрерывно до самого учреждения министерств, но большинство из них имело очень неустойчивое положение; они то закрывались, то вновь открывались, то присоединялись одна к другой, то опять отделялись под тем же или под другим названием. Что касается отношений коллегий к сенату, то они не всегда являлись с характером подчиненности. Время унижения сената было вместе с тем временем высвобождения из под его власти коллегий; так, при возвышении «верховного тайного совета» и «кабинета ее величества» коллегии помимо сената вступали в непосредственные сношения с этими учреждениями; иногда дело доходило до того, что некоторые из коллегий занимали даже высшее сравнительно с сенатом положение. Само собою понятно, что подобного рода ненормальные явления в жизни и отношениях высших государственных учреждений вызывались, хотя и вполне определенными, но временными и случайными причинами, к числу которых в данном случае относится, главным образом, господство при «дворе» верховников и иностранной партии, т. Е. Господство отдельных лиц, не преследовавших в своей деятельности истинно государственных целей. Падало господство придворных вельмож, и коллегии снова входили в свою обычную колею подчиненности сенату и снова должны были выполнять все его постановления. При Екатерине II коллегии в качестве центральных органов начинают, сходить со сцены; коллегиально-бюрократическое начало кладется в основу организации многих губернских, следовательно местных, учреждений; в центре же мало-помалу выдвигается на первый план начало личное; снова наступил момент радикального преобразования всего административного механизм; при императоре Александре I возникают министерства, учреждение которых находилось в тесной связи с возникновением и других высших установлений; вместе с тем в организации центральных учреждений коллегиальное начало было окончательно устранено и заменено началом бюрократическим, с преобладанием личного элемента.2. Историческая сторона вопроса В нашей стране господствует «самодержавная политическая культура». Ее главная характеристика – властецентричность. Причем «власть» должна писаться с большой буквы – «Власть». Она ведущее действующее лицо исторического процесса, в ходе которого лишь меняет свои наименования – царь, император, генсек, президент. Важно также подчеркнуть, что эта Власть всегда персонифицирована, то есть обязательно предполагает определенного ее носителя (в отличие от этого на Западе власть имеет абстрактную природу – отделена, независима от правителя, не является его личной прерогативой). Соотношение самодержавной Власти и иных типов власти, существующих в обществе, было хорошо понято еще русской наукой XIX века. «Права государственной власти, во всем их объеме, принадлежат Государю Императору, – писал А.Д. Градовский. – Нет той сферы управления, которая бы не была подчинена его самодержавию. Но из этого не следует, чтобы император осуществлял свои права непосредственно. Правильная организация┘ предполагает существование посредствующих властей, действующих именем императора, но самостоятельно в кругу представленных им дел...» Таким образом, суверенитет в России находится в руках у Власти, а «посредствующие власти» имеют свою компетенцию и определенные полномочия. Здесь действует принцип разделения властей. Самодержавная же Власть правит вне системы разделения властей; она существует в иных координатах. Она – субстанция и субстанциальна, «посредствующие власти» – функции и функциональны. В этом контексте становится понятным, почему Россия на протяжении всех пяти столетий ее современной истории имеет два параллельных типа высших административных организаций, управляющих страной. В российской системе высшего административного управления, какой мы ее видим начиная с XVI века, приказы, коллегии, министерства суть функциональные органы, «посредствующие», «подчиненные власти». К тому же они специализированы, то есть точно определена сфера их деятельности (например: Министерство иностранных дел). Что касается Государева двора, Собственной Е.И.В. Канцелярии, ЦК КПСС, администрации президента РФ, то они осуществляют связь между Самодержавной Властью и «посредствующими властями», руководят этими властями, направляют их. При этом Двор–Канцелярия–ЦК–Администрация занимаются всем; сфера их полномочий не ограничена, поскольку они действуют от имени и по поручению неограниченной Власти. В этом коренная специфика русской административной системы. Эта специфика проявляется в том числе и в борьбе между приказно-коллегиально-министерским началом и Двором–Канцелярией–ЦК–Администрацией. И так будет до тех пор, пока сохраняется «самодержавная политическая культура» (но она никуда не собирается «уходить»; выжила и господствует даже после демократических преобразований 90-х годов ХХ века). Государев Двор (Канцелярия, ЦК, Администрация) обслуживает Власть, транслирует ее волю и решения и «посредствующим властям», и обществу. Это не может не привести к противостоянию «нормальных», министерского типа, учреждений и этих при-Властных. Но проблема соперничества различных типов управленческих структур этим не исчерпывается. Напомним формулу В.О. Ключевского: в России нет борьбы партий, но есть борьба учреждений. Великий историк имел в виду следующее: неразвитость гражданского общества в России одним из своих следствий имеет неразвитость партийной системы. Политические партии возникли у нас довольно поздно и не играли значительной роли. Кроме того, нередко то, что мы называем «партиями», таковыми в общепринятом смысле не является, а роль партий в значительной мере играют учреждения (министерства, ведомства). Классический пример: острое соперничество во второй половине XIX в. либерального Министерства финансов и консервативного Министерства внутренних дел. Два этих министерства играли в русской политике тех лет роли, сопоставимые с ролями Либеральной (виги) и Консервативной (тори) партий в Великобритании. У них – партии, у нас – учреждения. Эта русская специфика неизбежно снижала эффективность деятельности административного аппарата. Но это не девиантность нашего социально-политического развития. Это наша норма. В измененном, «превращенном» виде такая ситуация сохраняется и сегодня. Одно из важнейших свойств русской системы управления – ее неинституциональность. Основным элементом, «актором» администрации является не «институт», а всякого рода «чрезвычайные комиссии» (ЧК). Разница между институтом и ЧК состоит в том, что первый – орган конституционный, его существование закреплено в основополагающих нормативных актах; он действует в границах правового поля, его функционирование не ограничено во времени, его полномочия четко определены и известны обществу. Это «правильный» (с формальной точки зрения) способ управления в современном обществе. Вторые («чрезвычайные комиссии») создаются тогда, когда задачи управления не решаются посредством институтов. Существование ЧК не закреплено в фундаментальных нормативных актах. Для этих органов возможен выход за пределы права; их действия нередко носят полусекретный (или даже секретный) характер; во всяком случае, общество знает о деятельности ЧК далеко не все. Это – «неправильный» способ управления. Важнейшая причина возникновения ЧК также связана с господством в нашей стране «самодержавной политической культуры». Русская Власть не может допустить становления «правильной» институциональной системы. Такая система была бы вызовом Власти, ограничивала бы ее, ставила под вопрос ее доминирующее положение. В известном смысле, Русская Власть и система институтов – взаимоисключающие феномены. Поскольку же в России так и не сложилась правильная институциональная система, все задачи управления становятся чрезвычайными. В каком-то смысле современное МЧС – это символ и псевдоним наших административных органов. Власть вынуждена создавать «чрезвычайные комиссии» для решения постоянно возникающих чрезвычайных ситуаций. Эти ЧК всегда полностью зависят от нее, а не от «объективной» правовой системы. Кроме всего прочего, ЧК гораздо менее опасны для Власти, чем институты. ЧК можно легко уничтожить, заявив, что дело сделано и для дальнейшего существования данного органа нет никаких оснований. С такой точки зрения русская административная система имеет три измерения. Перечислим их по степени влияния и близости к Власти: 1)Государев Двор–Канцелярия–ЦК–Администрация, 2)Чрезвычайные комиссии, 3)Приказы–Коллегии–Министерства. Заметим: относительная слабость последнего, третьего измерения в полной мере отражена в традиционной слабости российского правительства как такового. До 1906 года у нас не было правительства вообще; министерства и министры были напрямую подчинены императору и «выходили» на него каждый сам по себе. При советской власти министерства дублировались отделами ЦК и во многом управлялись ими. Такой субстанции, как правительство, фактически не существовало. ЦК и его генсеки не могли терпеть рядом с собой еще одну реально управляющую инстанцию. Во многом в этом причины поражения Г.М. Маленкова и А.Н. Косыгина. В постсоветской России в этом смысле правительства тоже нет. «Силовые» министерства (и МИД) напрямую подчинены президенту, остальные – под контролем его администрации. Вновь правительство функционально, а не «субстанциально». Кроме того, власть создает ЧК и для того, чтобы делом занимались люди, менее пораженные болезнью коррупции. «Традиционные» министерства, «традиционная» бюрократия, как правило, коррумпированы донельзя. В ЧК особый подбор людей, с упором на тех, в чьей репутации позорных пятен поменьше.