Пенкоснимательство. Взгляд из ХХI века.

К сожалению, складывается впечатление, что говоря о пенкоснимательстве, Салтыков-Щедрин имел в виду журналистов наших дней. Не изменился и читатель, по-прежнему легко верящий всяким написанным глупостям, не умеющий отличить правду от вымысла.
В современном обществе предпринимательство перестало считаться преступлением. А ведь недавно за спекуляцию могли посадить. Сейчас уважают тех, кто умеет зарабатывать деньги и неважно каким способом.
Иногда кажется, что России сегодня не хватает Салтыкова-Щедрина, злостного обличителя разграблений и расхищений. Нам нужен не только журналист и писатель, высмеивающий безобразия, но и чиновник Щедрин, неподкупный, трудолюбивый и справедливый.
Степень злободневности Щедрина показывает, в каком состоянии находится наше общество. Актуальность щедринской са ...

ВВЕДЕНИЕ 2
ГЛАВА I. ЦИКЛ ОЧЕРКОВ «ДНЕВНИК ПРОВИНЦИАЛА В ПЕТЕРБУРГЕ» И ТЕРМИН «ПЕНКОСНИМАТЕЛЬСТВО» 4
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 14
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 15

Термин «пенкоснимательство» впервые употребил известный сатирик и публицист М. Е. Салтыков-Щедрин (1826-1889) в произведении «Дневник провинциала в Петербурге» (1872). В своих очерках «В среде умеренности и аккуратности», «Письма к тетеньке»,«Пестрые письма», «Современной идиллии», «Мелочи жизни»М. Е. Салтыков-Щедрин правдиво раскрыл образ журналиста-современника.
Исследователи творчества Салтыкова-Щедрина не раз обращались к изучению тематики журналиста в очерках писателя , однако не рассматривали созданный писателем образ с позиции читателя ХХIвека. Этим объясняется актуальность и новизна данного исследования.
Несмотря на то, что Салтыков-Щедрин всегда создавал произведения на злобу дня, его публицистические циклы не потеряли остроты в наше время.
Читатель ХХI века, конечно, далек от п роблем жителей пореформенной России, его не интересуют вопросы крепостного права, однако «пенкоснимательство», о котором говорил писатель в ХIХ веке, расцвело, как никогда, именно в наши дни.
Салтыков-Щедрин называл продажных журналистов «гиенами», приведем в пример говорящую фамилию журналиста Неуважай-Корыто, а также одно из названий дворянских газет «Литературно-политический нужник».
В ХХIвеке все наоборот: бюрократия достигла небывалых высот, слова «буржуазия» и «капиталист» устарели, утратив, вместе с тем, негативную оценку (быть олигархами мечтают все современные дети), либерализм никто не критикует, умение продавать считается путем к успеху.
В настоящее времячиновничийпроизвол и коррупция,окоторых осмелился писать Салтыков-Щедрин, достигли небывалого расцвета, уже никого не шокируя и не удивляя.
Салтыков-Щедрин и другие писатели выступали против цензуры. Журналистика ХХI века не знает цензуры, однако грамотно использовать свободу слова современные журналисты не умеют.
В ХХIвеке свободы слова стало слишком много, что привело к обилию скандальных статей, интриг, порнографии, социальной демагогии, против которой так боролся писатель, резко критикующий бульварные газетенки.
Салтыков-Щедрин мечтал о демократической свободе, однако, получив политическую свободу в ХХIвеке, журналисты не стали рупором, идейными вдохновителями. Они ориентируются на массового читателя, любящего лишь развлечения, а не поучения.
Цель работы: проведем сравнительный анализ журналистики ХIХ и ХХI века и посмотрим, усвоили ли современные журналисты уроки Салтыкова-Щедрина.

Салтыков-Щедрин был трудоголиком: не только литератором и публицистом, но и честным и неподкупным чиновником. Он работал каждодневно более 12 часов в сутки, и ему было не понять, как некоторые могли зарабатывать деньги, практически ничего для этого не делая.Сплетни, глупая болтовня, пустословие, ничтожные интересы, псевдонаука – это характерные черты не только пенкоснимателей ХIХ века, но и прессы наших дней.Однако и пенкосниматели испытывают затруднения: читатель любит публицистов открытых и смелых, а цензура - боящихся закона. Истинный пенкосниматель умело сочетает в себе и то, и другое. Он имеет подписчиков, имея смелый вид снаружи и трепещущий внутри. Таким образом, он не навлекает на себя кару закона и остается популярным для читателей. Это характеризует публициста и ХХI века, частообладающим двойственной натурой.Пенкосниматели используют фразы: «мы предупреждали», «мы предсказывали», «мы предвидели», не имеющие оснований для гонения цензуры, но в то же время обладающие бодростью и проницательностью для читателей.Пенкосниматели должны ежеминутно обращать внимание читателя на пройденный ими славный путь, и в то же время обнадеживать их, что в будущем их ожидает еще более лучшие статьи, великое новое «русское слово».В очерке «Дневник провинциала в Петербурге» Салтыков-Щедрин упоминает публицистов, которые пользовались его уважением. Например, Белинский. Он никогда не написал бы «слюноточивой канители», за которую пенкосниматели выдавали передовые статьи. В настоящей жизни Салтыков-Щедрин вел постоянную борьбу с различными изданиями, вступал в ярую полемику с публицистами.Ненастоящими сатирик считал журналы «Русский вестник» М. Каткова, газету «Голос» Краевского, «Санкт-Петербургские ведомости» В. Корша (окрестив ее «Старейшей пенкоснимательницей»). В своих сочинениях он раскрыл собирательный образ газет – «Помои», «Словесные удобрения», «Чего изволите?».Особенно сложными были его отношения с журналами Достоевского «Временем» и «Эпохой». Полемика писателей зачастую принимала грубые формы.В своих очерках Салтыков-Щедрин обличал Страхова, Суворина, Булгарина, Греча и Сенковского.Сам М. Е Салтыков-Щедрин хотел выпустить свой собственный журнал «Русская правда». Вместе с товарищем - известным юристом и общественным деятелем А. М. Унковским он мечтал о журнале, в котором бы мог смело обличать пороки общества. Однако журнал издавать не разрешили, министр просвещения А.В. Головнин отклонил выпуск журнала. Далеко не все сразу оценили необычный язык сатирика. Например, И.С. Тургенев заявил, что «это совсем не литература, а просто чорт знает что такое!» (Впоследствии Тургенев переменил свое мнение, и даже просил похоронить его рядом с Салтыковым-Щедриным). Поверив ему, Некрасов не взял одну из первых книг Салтыкова-Щедрина для «Современника». «Губернские очерки Салтыкова были опубликованы в «Русском вестнике» М. Каткова.Помимо «Современника» Щедрин сотрудничал со «Свистком» (подписываясь Змиев-Младенцев) и с другими журналами.С 1862 по 1864 год он работает в «Современнике», с 1868 по 1884 год он трудится в демократическом издании «Отечественные записки», где вместе с Некрасовым отстаивал свободу, говорил о конституции и правах. Много лет он занимал пост редактора, однако журналу постоянно делали предупреждения о закрытии. Считалось, что в «Отечественных записках» могли напечатать вещи слабые, но глупые – никогда. Салтыкова-Щедрина очень боялись.Его работы содержали резкую критику идеологии капитализма и либерализма, под которыми он подразумевал жадность и политическую трусость. Публицист не боялся обличать правителей-самодуров. Салтыков-Щедрин также не идеализировал народ, правдиво показав серую массу запуганных обывателей, не желающих подняться на борьбу.После закрытия «Отечественных записок» (этому способствовал граф, обер-прокурор Синода Д. А. Толстой) печатался в «Русских ведомостях» и «Вестнике Европы» (не поддерживая народнические идеи), однако это не приносит ему удовлетворения. Писателя называли «диагностом общественных недугов» и «прокурором русской общественной жизни». В своих очерках Салтыков-Щедрин задавался вопросами о том, почему отмена крепостного права не принесла должного результата, почему было разгромлено революционное движение, пришла в упадок общественная жизнь. Он критиковал либерализм, поскольку либералы прибегали к компромиссу, а компромиссы невозможны, когда речь идет о свержении самодержавия.Хотя крепостное право было отменено, но изжить его оказалось невозможным, оно оказалось образом жизни России, сущностью его народа. Помещиков сменили бюрократы, засевшие в земствах, а народ так и остался пассивной массой, задавленной нуждой, далекой от политической жизни страны. Работая чиновником, он боролся с произволом, слыл неподкупным, «вице-Робеспьером», нажил себе много врагов, но оставался честным, как истинный литератор. Салтыков-Щедрин считал, что истинный публицист и журналист должен открыть глаза народу, помочь ему обрести желание свободы, изжить свою неразвитость. Настоящие публицисты ХIХ были носителями философской мысли, они помнили о духовной гармонии и долге перед читателем.Справедливости ради нужно сказать, что не все считали сатиру Салтыкова острой и злободневной. Например, Дмитрий Писарев писал, «что все внимание старика направлено на вчерашний день».В публицистическом произведении «Дневник провинциала в Петербурге» писатель создает типические образы представителей тогдашней России, подводя итоги своих провинциальных наблюдений.В начале очерка перед читателем предстает галерея губернских жителей, стремящихся в столицу. Провинциалов выдают кадыки и затылки, в Петербурге они держатся вместе. Салтыков-Щедрин сам родился в селе Спас-Угол Калязинского уезда Тверской губернии, поэтому о жизни в провинции знал не понаслышке. Сказалось и проживание писателя в ссылке в Вятке, где он познакомился с обывателями тогдашней России.Главный герой пытается отмежеваться от своих земляков, но ему это не удается. Его дни в столице проходят скучно, ничем не отличаясь один от другого, заполненные не знакомством с достопримечательностями, а алкоголем и устрицами.Главный герой «Дневника провинциала в Петербурге» употребляет такое слово, как «жуировать», что означает его желание жить полной (праздной) жизнью. В столице он провидит дни в пьяном угаре, общаясь с помещиками – провинциалами, которые думают лишь о том, как бы им прожить, решают ехать в столицу, чтобы устроить концессию, а часть денег положить себе в карман.Столичные люди – представители интеллигенции не очень отличаются от провинциалов, по большей части они также разочарованы жизнью, нигде не могут найти себе места, и вяло рассуждают о том: «Куда мы идем?»Иногда в наши дни сравнивают провинциалов и столичных людей с целью определить, кто же из них наглее и предприимчивее, и в этом сравнении побеждают провинциалы, желающие любой ценой зацепиться в столице и заработать побольше денег.Главный герой когда-то имел отношение к журналистике, и поэтому сохранил застенчивость перед печатным словом и его служителями. Он говорит, что до сих пор считает, что в области печатного слова происходит что-то вроде священнодействия, и он бы был до крайности огорчен, если бы узнал, что в настоящее время это дело упрощено до того, что стоит только поплевать на перо, чтобы вышла прелюбопытнейшая передовая статья. Знакомство с обществом пенкоснимателей его огорчает, однако могли ли журналисты и публицисты относиться к своей работе по-другому?В обществе царят пошлость, мошенничество, разврат, а журналисты являются верными слугами власти, которые поддерживают «хищников-эксплуататоров», сами наживаясь на этом.