Париж в жизни и в творчестве А.Н.Толстого

И жить бы А. Толстому в эмиграции, ходить по французским бульварам и кафе, писать свои романы и пьесы, и, может быть, другим было бы продолжение «Хождения по мукам», и ему, А.Н. Толстому, а не И. Бунину, присудили бы Нобелевскую премию по литературе, но он вернулся в Россию и стал советским классиком.
Продолжатель традиций критического реализма, изобразитель упадка и умирания дворянско-помещичьего уклада в России - таким был А. Толстой на начальном этапе своего творчества. После эмиграции, вернувшись в Советский союз, Алексею Толстой, как и многим в советское время, приходилось быть «акробатом». По мнению близко знавшего писателя Ю.П. Анненкова «он не стремился стать официальным пропагандистом марксизма-ленинизма... он просто хотел вернуться к беззаботной жизни, обильной и спокойной. Жизнь ...

Введение 3
1. Париж как счастливый билет в русскую литературу 4
2. Эмиграция: жизнь и творчество А. Толстого в Париже 6
3. Париж как место действия в произведениях А. Толстого 13
Заключение 17
Список литературы 18

Алексей Толстой - замечательный мастер слова, создатель ряда широко известных литературных произведений. Актуальность темы обусловлена неослабевающим интересом к его творчеству.
В обширном творчестве А. Толстого нашли свое воплощение лучшие традиции русской классической литературы. Художественный талант А. Толстого был исключительно ярким и разносторонним. Писатель проявил себя как прозаик и как поэт, как публицист и как драматург. С равным интересом и живостью рисовал он и современность, и далекое прошлое. Палитра А. Толстого-художника была так богата, его творческий диапазон был столь широким, что для него, казалось, не было ничего невозможного в творческом освоении самой разнообразной тематики.
Цель работы – рассмотреть, какое место занимал Париж в жизни и творчестве А.Н. Толстого.
Для достижения цели необходимо выполнение следующих задач:
1) рассмотреть, как Париж способствовал признанию А. Толстого в русской литературе;
2) каким была жизнь Толстого в Париже в качестве эмигранта, какие произведения были написаны им в этот период;
3) рассмотреть произведения А. Толстого, местом действия которых является Париж.
По своему мироощущению А. Толстой был писателем-реалистом, тяготея всегда к конкретному, зримому, наглядно представимому, сторонясь абстракций в литературе и декадентских условностей. Самые задушевные страницы его произведений посвящены раскрытию свойств русского национального характера («Хождение по мукам», «Петр I» и др.) и процесса его формирования («Детство Никиты»).

Носителем ущербного восприятия жизни показан в романе «Сестры» поэт-символист Бессонов. Он испытывает безысходную скуку, тоску, чувствует себя среди людей каким-то мертвецом. Погружённый в символистские абстракции, он живёт призрачной, нереальной жизнью и предчувствием катастрофы. Морально опустошенным людям: Бессонову, Смоковникову, Жадову - писатель противопоставил героев, которые не утратили душевной чистоты. Иван Ильич Телегин, сёстры Даша и Катя - тоже представители предреволюционной интеллигентской среды, но другого ее слоя - более демократичного и простого.
Первый печатный текст романа (берлинское издание 1922 г.) включал в себя несколько мест и характеристик, проникнутых неприязнью автора по отношению к революции. При переработке текста для следующего издания (1925 г.) эти местабыли устранены писателем. Вслед за автором, и главные герои романа воспринимают революцию как что-то неясное, хаотичное, грозное. С тревогой они пытаются вглядеться в будущее. И здесь А. Толстой сталкивает, сопоставляет различные взгляды и точки зрения. Полны пессимизма взгляды Рощина, который, потеряв привычную почву под ногами, впадает в отчаяние. Ему кажется, что Россия погибла. Рощин говорит со злобой: «Родины у нас с вами больше нет, - есть место, где была наша родина... Великая Россия теперь - навоз под пашню».9
Этой опустошённости писатель противопоставляет в романе другой взгляд на родину и на ее будущее - оптимистическую точку зрения Телегина. В минуту тревожных раздумий над смыслом происходящих событий Телегин открывает книгу по русской истории и взволнованно читает Даше вслух несколько страниц о «смутном времени». Рассказ историка о разорении и бедствиях, которые преодолела тогда Русь, поддерживает мысль героя о жизнеспособности и великой исторической миссии русского народа. Обращаясь к Даше, Телегин говорит: «И теперь не пропадём... Великая Россия пропала! А вот внуки этих самых драных мужиков, которые с кольями ходили выручать Москву, - разбили Карла XII и Наполеона... Великая Россия пропала! Уезд от нас останется, - и оттуда пойдет русская земля».10
То, что в этом месте романа звучал голос самого писателя видно из текста предисловия к первому изданию «Сестёр», которое было написано А. Толстым в 1922 г.: «В смятении я оглядываюсь: действительно ли Россия пустыня, кладбище, былое место? Нет, среди могил я вижу миллионы людей, изживших самую горькую горечь страдания и не отдавших земли на расточение, души - мраку. Да будет благословенно имя твоё, Русская земля!».11
После журнальной публикации романа Толстой понял, что написанное им - это только первая часть: неумолимый ход революционных событий повлечет его героев дальше. Роман произвел впечатление в эмигрантских кругах, читающая публика как бы заново переживала исторические события недавнего прошлого. Не все соглашались с тенденцией романа. Одним казалось, что автор недостаточно четко высказывает свое отношение к тем или иным общественным группам, другие, наоборот, считали, что автор не должен так грубо влезать в недавние политические дрязги.
Параллельно с работой над «Сестрами» А. Толстой создает другое замечательное произведение этих лет - «Детство Никиты» (1919-1920). Повесть, построенная на автобиографическом материале (писатель по существу рассказывает о ранних годах своей жизни на степном хуторе Сосновка), была задумана первоначально как детский рассказ для одного из детских эмигрантских журналов и в первых изданиях выходила под названием «Повесть о многих превосходных вещах» (Париж, 1920). «Это рассказ о десятилетнем мальчике в отцов­ском имении под Самарой. Повесть написана без претензий, без волчьих ям, которыми изобилуют другие его произведения. Сюжета нет, но несколько эпизодов (вполне обычных) рассказаны с изумительной яркостью и искренностью. Русских книг для детей много, некоторые из них – великие, но Никита А.Н. Толстого должен занять свое, уникальное место между ними за неподдельную жизненность и яркость».12
Автор передает светлое, радостное восприятие ребенком окружающего его мира. Уроки с учителем, катанье на салазках, игры и драки с деревенскими ребятишками, приготовления к рождественской елке, первая влюбленность, поездка с отцом на ярмарку - вот те события, которые наполняют его дни. Все в книге как будто залито радостным солнечным светом, всё дано как счастье.
В книге А. Толстого особенно подкупает искренний и простой тон, каким он рассказывает о маленьком Никите. Писатель чутко улавливает круг предметов и явлений, занимающих девятилетнего ребёнка; он достигает большой степени убедительности и правдоподобия в передаче его поступков и настроений. Во время томительного урока арифметики скучнейшая задача в сознании ребёнка конкретизируется - является образ тощего, костлявого купца, сидящего с аршином в лавке. Или в его воображении наглядно рисуется ржавый бассейн, в который втекают пресловутые 3 трубы и в котором плавают дохлые мыши.
Как-то особенно конкретно, предметно, вещественно умеет описывать А. Толстой разные занимательные процедуры из домашней жизни Никиты. Приготовление плотником скамейки для катанья с гор, заваривание крахмала, склеивание ёлочных игрушек, запрягание Клопика - в этой обстоятельной точности и отчётливости описаний чувствуется как бы пристальный, внимательный взгляд пытливого ребенка, жадно вбирающего в себя все впечатления.
Никита по своему развитию и интересам довольно обычный для своей среды и окружения мальчик. Созерцательность и мечтательность развиты в нем чтением приключенческих книг - романов Купера и Майн-Рида. Когда Никита после молотьбы ночью едет в открытой степи, покачиваясь на возу, как в колыбели, и над ним в черноте августовского неба мерцают созвездия, расстилается туманом Млечный Путь, воображением своим уносится он в эти бесконечно далёкие миры: «Все это - моё, - думал он, - когда-нибудь сяду на воздушный корабль и улечу».13
Воссоздавая светлый мир детства, А. Толстой в своей повести не мог пройти мимо окружающих Никиту взрослых людей, под воздействием которых складывался его характер. Это мать и отец Никиты, любящие и заботливые, его учитель Аркадий Иванович, простые люди деревни. И здесь А. Толстой остаётся верен себе - ото всех этих фигур веет оптимизмом и бодростью.
«Детство Никиты» стоит в ряду целой серии автобиографических произведений русских писателей-классиков, рисовавших жизнь ребёнка в поместье. При наличии общих черт и мотивов повесть А. Толстого отличается, однако, своим неповторимым своеобразием. Л. Толстой и С. Аксаков в своих автобиографических произведениях о детстве показывали внутренний мир ребенка с привнесением известной доли усложнённости в его психику, с такими наслоениями, которые шли скорее уже от сознания взрослого повествователя, вспоминавшего давнее. В «Детстве Никиты» писатель сохраняет всю свежесть, первичность живых реакций на мир своего маленького героя. Повести чужд элемент морализирования. Все дано так, как это воспринимает ребенок, пытливо смотрящий на мир широко раскрытыми глазами. Этому умению сохранить аспект живого, непосредственного восприятия ребенка А. Толстой учился у своих предшественников в литературе, крупнейших мастеров реализма, в частности у Чехова (рассказ «Гриша»).
В повести А. Толстого множество прекрасных, проникновенных описаний русской природы. Весь круговорот времен года предстает в ряде сменяющихся в ней картин. В обрисовке деревенского пейзажа, степной природы писатель достигает тонкого, реалистического мастерства, проявляет исключительную художественную зоркость. Стоит припомнить замечательное описание в повести - бурно наступающей весны: серый, крупитчатый, как соль, снег; навозные лужи на дороге; мокрый, тяжелый ветер; несущиеся над голыми вершинами вётел низкие, рваные облака и тревожные горловые крики грачей, прилетевших на старые гнезда, - этими немногими, скупыми деталями автор создаёт запоминающуюся картину.
А с какой силой живописания рисует писатель более позднюю фазу весны, когда проснулась и оживилась вся природа и сад наполнился голосами бесчисленных птиц: «Как солнцу вставать, на всех крышах и в скворечниках просыпались, заливались разными голосами скворцы, хрипели, насвистывали то соловьём, то жаворонком, то какими-то африканскими птицами, которых они наслушались за зиму за морем, - пересмешничали, фальшивили ужасно».14
Писатель удивительно тонко умеет передать настроение от той или иной картины природы, умеет одухотворить, персонифицировать её, сделать ее отражающей движения человеческой души, те или иные эмоции. Пейзажи в «Детстве Никиты» проникнуты глубоким лиризмом, полны горячей любви к русской земле.
Своеобразен и язык повести, эмоциональный, живой, но в меру красочный, не перегружённый метафорами и сравнениями. Фразовые конструкции на редкость просты, несложны. Нигде нет синтаксической нагроможденности. Этот язык создаёт особенную прозрачность, ясность очертаний изображаемого.
«Детство Никиты» и роман «Сёстры» бесспорно составляют наиболее значительное из того, что было написано писателем в годы пребывания за рубежом.
В Париже Алексей Толстой, стараясь поправить свое материальное положение, сотрудничал чуть ли не во всех газетах и издательствах. «Общее дело», «Грядущая Россия», «Последние новости», «Современные записки». Этим он хотел подчеркнуть, что его не интересуют политические программы: как художник он вне политики.
В воспоминаниях И. Бунина, посчитавшего Толстого предателем после его решения о возвращении в Советскую Россию, они с Толстым ездят по буржуям и без труда получают от них деньги на издательства, печатаются, получают гонорары, ходят друг к другу в гости, пьют хорошее вино и любуются Парижем. Факты говорят о другом, большинство издательских затей А. Толстого терпело крах.
3. Париж как место действия в произведениях А. Толстого
«В октябре 1921 г. Толстой написал рассказ «Настроения Н.Н. Бурова» («В Париже») почти без действия, что в принципе так нехарактерно для него. Много говорил эпиграф к рассказу: «Ох, хохо-хохонюшки, скучно жить Афонюшке на чужой сторонушке»».15 «В рассказе описаны переживания 2-х одиноких бесприютных людей, оказавшихся волей судьбы в шумной и чужой им суете парижских бульваров».16 Основное настроение их в реплике Бурова: «У папуаса свой собственный шалаш. А у меня – нет. России нет. Кончено». О такой же собственной бездомности без России в это время писал своим корреспондентам (например, К.И. Чуковскому) на родину сам писатель.
Петелин В.В. описывает, как однажды А. Толстой прогуливался по парижским улицам. Задумчиво всматривался в быстро мелькающие лица торопливо идущих людей. В этот час Итальянский бульвар был шумен и многолюден. Цепкий взгляд Толстого-художника замечал буквально все: «и то, что выходившие из магазинов и контор почти одновременно служащие сразу образовали тесную и шумную толпу на широком тротуаре; и то, что большинство в этой толпе составляли женщины; и то, как шумно, весело пробиралась в этом живом потоке стайка озорных подростков, не пропускавших ни одного случая, чтобы не посмеяться. Вот столкнулись 2 толстяка, смешно поднимая локти, надуваясь, стали выяснять, кто виноват. Откуда-то взявшийся негритенок в красной шапочке тащил полосатую картонку. До слуха Толстого сквозь рев и шум сплошного потока автомобилей донесся столь же привычный грохот падающих железных штор на окнах. Под ногами шелестели обрывки газет. Высокие платаны уже облетели, голые сучья, как руки, вздымались высоко в небо. Все это уже стало привычно... даже воздух, пропитанный потом, духами и запахами алкоголя.17
Вскоре Толстой взялся за современный сюжет, который глубоко взволновал его. История о том, как некая Людмила Ивановна потянулась к некоему Николаю Николаевичу Бурову в надежде как-то получше устроить свою судьбу, заинтересовала его. Ему захотелось в этой в общем-то тривиальной истории показать и наметившийся сдвиг в настроении определенной части русской эмиграции. Любовная истории служит здесь как бы фоном, на котором четко проступают новые настроения Николая Николаевича. Он так же одинок в Париже, как и Людмила Ивановна. Но он холоден с ней, сух, сдержан, может две недели не сказать ей ни слова. «Вы меня точно каменной плитой придавили», - жалобно признается она ему.
Буров не сухой, не черствый, в нем есть и благородство, и не равнодушен он к жизни и женщинам. По другой причине он сух и холоден: он решил покончить с собой, он не может вернуться в Россию, а без нее жизнь ему кажется ненужной и бессмысленной. Полгода назад, когда он познакомился с Людмилой Ивановной, такой же, как и он, перелетной птицей, точно ветром занесенной из Москвы в Париж, Буров мечтал: «Вернемся в Россию новыми людьми, настрадались, научились многому. Видите — бегут домой: веселые, усталые, - бегут каждый в свой дом... Бог даст, и мы с вами скоро увидим свой дом, свое окошечко на улицу, свое солнце над крышей... Нужно научиться ждать... Как жаль, что мы не унесли с собой горсточки земли в платочке... Я бы клал ее на ночь под подушку... Как я завидую, как я завидую этим прохожим...».18
Толстой каждый день с горечью перелистывал газеты, в которых сообщались ужаснейшие известия. Вот и его герой Буров ездил в Финляндию, хотел пробраться в Россию, но случайные знакомые отговорили его: «России больше нет, а есть кладбище и страшные люди, не похожие уже больше на людей, - все сошли с ума».19
После этой поездки Буров стал еще угрюмее и холоднее. Он спокойно думает о смерти как об избавлении, как о вечном сне, покое, темном и глубоком, как бесконечная, ледяная бездна вселенной. И вдруг пронзила Бурова острая жалость к Людмиле Ивановне, такой скромной и такой одинокой. А если она сегодня решится покончить с собой? Тогда совсем ничего не останется. И Буров в страхе бросается к ней в отель, чтобы предупредить самое ужасное.
Повесть «Настроение Н. Н. Бурова» кончается полным примирением. Жалость или любовь оказалась выше отчаяния: «Может быть Россия не погибнет... Не знаю, не понимаю... Но я знаю - когда плачет ребенок, когда вы плачете от обиды, - это истинная правда...».20 Она растрогана и прощает его.
И сам Буров, и его настроения довольно точно отражали процесс духовного обновления известной части русской эмиграции, в том числе и А. Толстого. По-разному отнеслись эмигранты к нападению Польши на Россию, а потом к небывалому голоду, потрясшему родную страну, - только самые оголтелые ликовали, ожидая скорого конца большевистской России. Те же, в ком осталась хоть капля совести и сострадания, сочувствовали. А. Толстой относился к тем, кто мучительно переживал страдания своего народа, открыто выражая надежду на успешное преодоление трудностей.
29 сентября 1923 г. Алексей Толстой поставил последнюю точку под рассказом «Парижские олеографии», предназначенным для первого номера нового петроградского журнала «Звезда», который будет выходить с января 1924 г. Замысел этого рассказа давно не давал покоя Толстому, он был начат еще перед отъездом в Россию. Отрывок из рассказа был напечатан в «Огоньке» во 2-м номере за 1923 г. под названием «Нинет и Шарль».
Такими историями пестрят французские газеты. Вернувшийся с фронта Мишель Риво пришел в отчаяние, увидев, что он никому не нужен; пока они воевали, буржуа, нувориши, наживались на военных поставках, а теперь им нет дела до них, победителей. «Спасителей отечества заставляют протягивать руку за подаянием. А они многому научились в траншеях! Прежде всего - спокойно убивать. Ради того, чтобы хоть раз пойти в шикарное место с подругой, Мишель убивает своего дядюшку и забирает его деньги. Война лишила человека идеалов, нравственности, культуры. А без этих качеств человек способен на все, вплоть до убийства».21
Следует отметить еще 3 произведения А. Толстого, главным действующим лицом которых является Париж. В очерке «О Париже» Толстой описывает 3 выражения этого города: «Помню Париж весною 16-го года. Цвели каштаны на бульварах. Улицы и площади - пустынны, торжественны, печальны… Почти не верили в победу… Вновь я увидел Париж в 19-м году… Франция победила… Ни героических знамен, ни взрывов ликования. Тоска, злоба, недоумение: «Мы истекали кровью, - что мы получили за это?» Был знойный, пыльный, колючий день. Солнце жгло, - ни пощады, ни прощения… Вспоминаю третий день… Современный Париж беспечно, легко, без остатка разменивал великую тысячелетнюю культуру на дрянные пустяки… Обыватели города жаждали только хорошего пищеварения и дешевого развлечения…».22 По мнению А. Толстого, таким «прекраснейший из городов мира» обречен на гибель.