Аналитическая справка по книге филососфа О. Шпенглера.

Заключение
Решив поставленные в начале работы задачи, а именно:
- выявив идейно-философские предпосылки появления концепции О. Шпенглера;
- охарактеризовав сущность историко-философской концепции О. Шпенглера.
Можно сделать вывод, что:
- ввиду кризиса европейской рациональности, который назрел к концу XIX века, и впервые был зафиксирован Ницше, возникла острая необходимость в том, чтобы найти нечто, что связывало между собой всех людей европейского человечества. Тем «клейстером», который объединяет между собой всех людей, в независимости от этноса, культуры или даже цивилизации к которым они принадлежат, является, по мнению Шпенглера, Судьба, или еще точнее проявление Судьбы в истории, конструирование истории через Судьбу - неукротимый и ничем неумолимый Рок;
- история и природа разделяют ...

Содержание:
Введение 3
Глава 1. Идейно-философские предпосылки появления концепции О. Шпенглера 6
Глава 2. Сущность историко - философской концепции О. Шпенглера 11
Заключение 19
Список источников и литературы 21

Введение
Говоря в целом о сегодняшней идейно-философской ситуации в мире, мне сразу же хочется охарактеризовать это состояние словами того философа, чья философия истории будет рассматриваться в этой работе:
«Медленное воцарение первобытных состояний в высокоцивилизованных жизненных условиях» .
Эти строки были написаны Освальдом Шпенглером в его работе, датирующейся 1931 годом: «Человек и техника».
Это высказывание нисколько, на мой взгляд, не выходит за рамки той глобальной концепции человеческой истории, которая была сформулирована философом, в его общеизвестной работе: «Закат Европы».
Действительно, после выхода «Заката», Шпенглер, как на уровне обычного сознания, так и в сугубо философских кругах, стал ассоциироваться с пророком, оракулом, предсказывавшим смерть, гибель, закат Европы.
Само название: «Закат Европы», на русский язык, вероятнее всего, уместно переводить, либо как это делалось в издательстве «Эксмо» в 2010 году: «Закат Западного мира», либо еще лучше, практически дословно с немецкого: «Der Untergang des Abendlandes», как: «Закат Вечерней страны».
Говоря о заглавии книги, сам автор пишет следующие строки:
«Немало недоразумений вызвало также ошеломляющее заглавие книги, хотя я определенно подчеркнул, что оно было установлено еще задолго до настоящего момента и представляет собой строго-объективное обозначение некоторого исторического факта, имеющего параллели среди самых известных явлений истории. Но есть люди, которые гибель античного мира смешивают с гибелью океанского парохода. Понятие катастрофы в заглавии книги не содержится. Если вместо «закат» сказать «завершение» - слово, имеющее в устах Гете совершенно определенный смысл, - то элемент «пессимизма» будет исключен, от чего истинный смысл понятия нисколько не изменится» .
Вероятно, доминантным для Шпенглера являлся «закат» не «внешней жизни», но «внутренней», который, по его представлениям, для античного мира наступил в римскую эпоху, а для европейцев наступит приблизительно в «2000 г».
Таким образом, Шпенглер как пророк настоящего, обладает практически неисчерпаемой (если использовать герменевтику) актуальностью для сегодняшнего мира.
Говоря об актуальности идей Шпенглера, в узко историческом контексте, то можно сказать, что Шпенглер актуален по той причине, что он одним из первых использовал, и что самое главное, философски обосновал, цивилизационный подход в исторической науке. Опираясь на его философско - исторические выкладки, современный историк, приверженец цивилизационного подхода, может писать свои работы без философско-методологического вакуума, но только в том случае, если он разбирается в деталях, зачастую не очень простого философского базиса мировой истории Шпенглера.
Если говорить об историографии посвященной Шпенглеру, то в России будет сложно найти работы, которые выходили в советский период истории нашей страны, по той простой причине, что их практически нет, можно выделить лишь:
- Аверинцев С.С. «Морфология культуры» О. Шпенглера// Вопросы литературы. 1968.
Хотя, бесспорно, стоит упомянуть о сборнике, который вышел в 1922 году, и назывался: «Освальд Шпенглер и закат Европы». Статьи для этого сборника были написаны четырьмя крупными российскими философами, двое из которых, имеют общемировое значение – Н. Бердяев, С. Франк, Я. Букшпан, Ф. Степун. Благодаря изданию этого сборника, а также тому, что он был прочтен самим В.И. Лениным, и был создан «философский пароход», в котором из России благополучно отплыли все авторы, кроме Букшпана, расстрелянного позднее в 1937 году.
В перестроечное и постперестроечное время, список работ о Шпенглере несколько расширяется, хотя и не представляет собой необозримый массив:
- Патрушев А. И. Миры и мифы Освальда Шпенглера. 1996;
- Румянцева Т. Г. Освальд Шпенглер. 2007;
- Свасьян К. А. Освальд Шпенглер и его реквием по Западу. 1993.
- Снедеров В. Заклясть судьбу? Злободневность Осавльда Шпенглера. 1999;
- Тавризян Г. М. Наука и миф в морфологии культуры Освальда Шпенглера. 1989.
Целью работы является анализ книги О. Шпенглера «Закат Европы».
Задачи, которые необходимо решить для достижения заявленной цели:
- выявить идейно-философские предпосылки появления концепции О. Шпенглера, отраженной в произведении «Закат Европы»;
- охарактеризовать сущность историко-философской концепции О. Шпенглера, представленной в «Закате Европы».

Как мы видим, Шпенглер сразу же заявляет о невозможности именно научного, в первую очередь в позитивистском смысле слова, познания истории, и, вдобавок к этому, вводит дихотомию природы и истории.
Природа в философии Шпенглера – это не живое, уже ставшее, которое не относится к миру становления2 т.е к истории. Сам Шпенглер заранее предупреждает своего читателя, о том, что он будет употреблять понятия «природа» и «история» в еще «до сих пор необычном смысле». Они означают у него:
«возможные способы понимания всего осознанного становления и ставшего, жизни и пережитого в форме единообразного»3.
Природа подчинена мертвой казуальности, согласно Шпенглеру, а в истории царит Судьба.
Для такого восприятия мира - как - истории (Welt als Geschichte) Шпенглеру была необходима специфическая методология, которую он и находит у двух мировых знаменитых философов – И. фон Гёте и Ф. Ницше.
Сам Шпенглер пишет следующее:
«У Гёте я заимствую метод, у Ницше постановку вопросов», и еще «Философией этой книги я обязан Гёте и лишь в гораздо меньшей степени философии Ницше»1.
Если обращаться к Гёте, то тут сразу может возникнуть некая, на первый взгляд, трудность. Как было показано ранее, Шпенглер жестко разделяет между собой природу и историю, но когда философ говорит о Гёте, он сообщает, что история – это природа, но понятая в гётевском смысле. Следовательно, если опираться на философию Гёте, то природа – история Шпенглера, это не механицистская природа Ньютона, а именно органическая природа Гёте. Отсюда и специфический морфологический метод познания истории и природы:
«Морфология механического и протяженного, наука, открывающая и приводящая в систему законы природы и причинные связи, называется систематикой. Морфология органического, истории и жизни, всего того, что подчинено направлению и судьбе, называется физиогномикой»2.
Что касается Ницше, то, по мнению К.А. Свасьяна, в сущности, весь «Закат Европы» предстает сплошными гигантскими вариациями на центральные темы позднего Ницше: «европейский декаданс», «воля к власти» и «восхождение нигилизма»3.
Сам Шпенглер пишет по поводу Ницше следующие строки:
«Ich habe aus seinem Ausblick eine Art vom Überblick gemacht»4 (Я сделал из его прозрения своего рода обозрение – перевод мой А.С).
Таким образом, согласно шпенглеровскому антитезису:
- история и природа разделяются, для первой становится возможным лишь творческое - интуитивное познание, доступное не всем, а только тем людям, которые «рождены историками» и обладают так называемым физиогномическим тактом, для второй, которая находится в сфере уже ставшего, и строго предопределенна казуально познание научное. Но никакого «счастья» при познании прошлого не возникает у автора «Заката», а лишь разочарование;
- главные учителя Шпенглера, которых он сам называет – это Гёте и Ницше, у первого он заимствует органицистское восприятие природы и экстраполирует его на историю, что порождает некую двойственность в терминологии. Основной метод Шпенглера, при помощи которого интерпретируется как история, так и природа – это морфология, которая делится на систематику, то при помощи чего изучают природу (не живую) и физиогномику, использующуюся для изучения истории.
Следующий тезис, на который Шпенглером выстраивается антитезис:
- уверенность в поступательном развитии человечества, в приоритете настоящего перед прошлым, а будущего перед настоящим.
Развенчивание этого тезиса проекта модерн, Шпенглер начинает с жестокой критики линейной, телеологической системы деления мировой истории на Древний мир – Средние века – Новое время. Шпенглер убежден в том, что эту схему, до сих пор считают:
«почти за результат божественного откровения или, по крайней мере, за что-то очевидное, так сказать, за априорную форму исторического созерцания в том смысле, как говорит об этом Кант»1.
В своей критике линейной схемы развития истории, Шпенглер преодолевает европоцентризм.2 По его мнению, если придерживаться указанной выше схемы деления мировой истории, то страны Западной Европы становятся в ее рамках абсолютно неподвижным полюсом, вокруг которого вращаются «мощные тысячелетия истории и далекие огромные культуры». От этого, как считает Шпенглер, и происходит искажение в восприятии всей всемирной истории, которая (деформация) развертывается лишь в голове, «несдерживаемого никаким скепсисом тщеславия», европейского человека.
Также Шпенглер отметил, что при подобном делении мировой истории, прошедшие тысячелетия неправомерно сжимаются, буквально до миниатюры; в то время, как недавние столетия и даже десятилетия неоправданно раздуваются1. И к тому же, отмечает Шпенглер, при такой исторической схеме, лишь европейские события считаются главными и значимыми, а все события, которые происходят вне пределов европейского ореола, не берутся в расчет:
«Мы знаем, что это только одна видимость, что чем выше облако, тем медленнее оно движется, и что медленность движения поезда, в далеком ландшафте только видимая, но мы убеждены, что темп ранней индийской, вавилонской и египетской цивилизации был действительно медленнее темпа нашего недавнего прошлого. И мы считаем их сущность более скудной, их формы слабее развитыми и более растянутыми именно потому, что не научились учитывать отдаленность, внешнюю и внутреннюю»2.
Истоки подобной схемы философ видит в семитском мирочувствовании, особенно в сиро-иудейском.
Вместо линейной схемы деления истории, Шпенглер предлагает свою собственную. Вместо сменяющих друг друга Древнего мира, Средних веков и Нового времени, взору предстают гигантские циклометрические континуумы параллельно протекающих событий, морфологическая равноценность которых, вполне допускает релятивистскую интерпретацию их, как со-временных, т.е. равно соотнесенных и во времени, и по положению, занимаемому ими в пространстве своих культур3.
Культур Шпенглер насчитывает восемь:
- Вавилонская;
-Арабо-византийская - прасимвол1 «пещера» (в основе «магическая» душа со строгим противопоставлением души и тела);
-Египетская - прасимвол - «путь»;
-Индийская;
-Китайская - прасимвол - «Дао»;
-Майанская - (Мексиканская);
-Греко-римская (Античная) - прасимвол - «телесное, скульптурно оформленное тело» (имеет в своем основании «аполлоновскую» душу);
-Западноевропейская - прасимвол - «бесконечность» («фаустовская» душа, воплощенная в символе чистого бесконечного пространства и временного процесса).
Как показано выше, Шпенглер постулирует наличие у каждой культуры, неких прасимволов, которые лежат в основе этих самых культур: прасимвол имманентно имплицитен культуре, и никогда не явлен в чистом виде, но всегда проявлен во всех элементах данной культуры.
Ни одна из культур Шпенглера, не занимает доминирующего положения, все это отдельные миры, которые имеют одинаковое значение в общей картине истории. Если не множить сущности без необходимости, то выше описанная схема и есть краткое изложение главных идей циклической концепции истории философа.
Все вышеперечисленные культуры конечны в своем существовании, они, как организмы, подвержены старости и дряхлению:
«Культуры – эти живые существа высшего порядка, вырастают со своей возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле. Подобно растениям и животным, они принадлежат к живой природе Гёте, а не к мировой природе Ньютона»2.
В перспективе, описанной Шпенглером, уже нет никакого приоритета будущего перед настоящим, настоящего перед прошлым, а даже наоборот, развитие культуры представляется как постепенное умирание, которое воплощается в цивилизации со всеми ее пороками и страстями, и главное в том, что цивилизация неизбежна «у каждой культуры есть своя цивилизация», как пишет Шпенглер.
Вот как философ описывает цивилизацию:
«Все прежние идеалы, великие религиозные, художественные и государственные формы изжиты, и только этот последний акт культуры – ее самоотрицание – еще раз служит выражением прасимвола, всего ее существования»1.
Таким образом, подводя итог второму шпенглеровскому антитезису можно сказать, что:
- у философа явно исчезает уверенность в каком - либо поступательном развитии человечества, линейная, телеологическая схема истории, справедливо отбрасывается им, и конструируется новая, в которой наличествует восемь никак не связанных между собой культур, в основе каждой из которых, лежит свой специфический прасимвол;
- каждая шпенглеровская культура несет в себе интенцию к смерти (zur Tode Sein), она рождается, взрослеет и умирает, смерть культуры – это цивилизация.
И последний тезис проекта модерн, которому Шпенглер предоставляет свой антитезис:
- стремление к созданию универсальной картины мира, сводящей всё многообразие действительности к единым основаниям.
Как частично упоминалось в первой главе, неким связующим элементом для всего человечества, по Шпенглеру, может, на мой взгляд, выступать судьба, или точнее Судьба в мировой Истории (Das Schicksal in der Weltgeschichte).
Эта судьба специфична, у человека нет никаких шансов познать ее, и как-либо предугадать. Хотя, здесь есть некое противоречие, на которое обращали внимания практически все критики Шпенглера. Если Судьба не познаваема, то каким образом Шпенглер, познал ее? Но оставим этот вопрос, поскольку, вероятно, на него нет ответа.
Т.Г. Румянцева, один из биографов Шпенглера, так характеризует его понятие Судьбы:
«Судьба, безраздельно господствующая в морфологии мировой истории, - это судьба полевых растений, не дотягивающих даже до зверинца, не говоря уже о человечестве; слепой языческий рок и то, позволял герою трагедии роптать или недоумевать…»1.
Исходя из утверждения, что главным актором в истории (историях) является Судьба, можно заключить, что все же Шпенглеру не удалось полностью преодолеть, тот пафос проекта модерн, который сводит все единообразие действительности к единым основаниям.
Но все же, частично в своей философии истории Шпенглер «лишает» историю единого основания. Это происходит, когда он говорит о прасимволах культур. Имеется восемь культур, и соответственно восемь прасимволов, но единый прасимвол этих культур отсутствует, философ считает его иллюзией. Мировая история – это совокупность восьми отдельных культур, не имеющих между собой ничего общего, рождающихся, мужающих и умирающих.
Подводя итог последнему антитезису Шпенглера, можно сказать:
- несмотря на то, что О. Шпенглер, несомненно, по своему мироощущению и своей философии, принадлежит другой эпохе (не модерну), у него остается некое начало которое связывает между собой все культуры – это Судьба, точнее Судьба в истории;
- но частично в своей философии истории Шпенглер все же «лишает» историю единого основания. Это происходит, когда он говорит о прасимволах культур. Имеется восемь культур, и соответственно восемь прасимволов, но единый прасимвол этих культур отсутствует, философ считает его иллюзией.
Заключение
Решив поставленные в начале работы задачи, а именно:
- выявив идейно-философские предпосылки появления концепции О. Шпенглера;
- охарактеризовав сущность историко-философской концепции О. Шпенглера.