Особенности сотрудничества России и ЕС в области безопасности

Если оценивать результаты сотрудничества Россия – ЕС в целом, то они не выходят за пределы политических деклараций и не являются последовательными шагами в направлении стратегического партнерства. Сложилась ситуация, когда повторяющиеся от саммита к саммиту декларации о развитии партнерства не только не могли скрыть, но, напротив, лишь подчеркивали, что отсутствие совместно сформулированных долгосрочных ориентиров все более лимитирует двустороннее сотрудничество даже в его нынешнем формате. Как отмечают европейские эксперты, основополагающие различия являются существенным препятствием к достижению Европейским союзом и Россией согласия о том, в чем в первую очередь должны состоять истинные результаты.
...

Введение 3
1. Общие интересы и подходы России и ЕС к обеспечению безопасности 4
2. Проблемы сотрудничества России и ЕС 8
Заключение 14
Список использованных источников 15

Интеграционные процессы в области формирования общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ), а также общей обороны, несмотря на все решения основополагающих саммитов Европейского Союза (ЕС), традиционно являлись и по сей день остаются самой сложной сферой жизнедеятельности России и ЕС. Безопасность – это сфера, которая в наибольшей степени затрагивает жизненно важные интересы государств и граждан; это сфера, международное сотрудничество в которой требует максимального совпадения национальных интересов, представлений об угрозах и высочайшего уровня доверия между партнерами. В связи с этим очевидно, что для сотрудничества России и ЕС в сфере внешней безопасности необходимы, как минимум, два условия – существование собственного пространства безопасности у ЕС и такой уровень отношений между Россией и ЕС, который был бы адекватен поставленным задачам.
Характерной особенностью эпохи, наступившей после разрушения двухполюсной системы мироустройства, дезинтеграции ОВД, СССР и ряда других государств, является рост числа локальных кризисов и вооруженных конфликтов на евроазиатском пространстве. В начале XXI в. в этом регионе потенциальную угрозу стабильности продолжают представлять “законсервированные” конфликты на Балканах, в Приднестровье, Закавказье и Центральной Азии.
Особую актуальность локальные кризисы приобретают на фоне определённого снижения роли и значения ООН при одновременной активизации миротворческих функций региональных организаций (ОБСЕ, ЕС, СНГ/ОДКБ), военно-политических союзов (НАТО) и отдельных стран (России).
В данной работе мы рассмотрим основные векторы сотрудничества России и ЕС в области безопасности, а также проблемы, возникающие в процессе формирования общего пространства безопасности.

- борьба с терроризмом;
- нераспространение ОМУ и средств его доставки, усиление режимов экспортного контроля и разоружение;
- сотрудничество в области кризисного урегулирования;
- сотрудничество в области гражданской защиты.
Являясь в своей основе прорывной идеей, способной действительно придать отношениям России и ЕС стратегическую перспективу, Санкт-Петербургская инициатива практически сразу вызывала сомнения не только в реалистичности, но и в серьезности намерений сторон. Создание общих пространств сотрудничества предполагалось осуществить на базе Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между Россией и ЕС, которое, будучи достаточно узким, техническим соглашением, во многом устаревшим уже к тому моменту, не могло служить достаточной договорно-правовой базой для реализациитакой масштабной инициативы. Как представляется, в основе Санкт-Петербургской инициативы лежало стремление сторон, и в первую очередь ЕС, придать хотя бы формально новое качество их отношениям накануне предстоящего и самого крупного расширения ЕС на страны Центральной и Восточной Европы. Сама логика расширения подталкивала ЕС к поиску новых форм сотрудничества с Россией, которая оставалась за рамками этой стратегии.
Несмотря на проявленную ЕС и Россией готовность формировать общее пространство внешней безопасности, стратегический выбор партнеров по-прежнему остается недостаточно определенным. В проекте «Европейской стратегии безопасности», представленном Х.Соланой на саммите ЕС 17 ноября 2003 г., сотрудничество с Россией было лишь упомянуто в ряду других партнеров (Япония, Китай, Канада, Индия), не- смотря на достигнутые саммитом Россия – ЕС соглашения в Санкт-Петербурге в мае того же года. Разногласия, возникшие в конце 2003 г. между Россией и ЕС вокруг урегулирования Молдове, при отсутствии предварительных взаимных консультаций по этой проблеме, свидетельствуют о сохраняющихся «односторонних подходах» обеих сторон, противоречащих курсу на стратегическое партнерство.
В дальнейшем сотрудничество России и ЕС по вопросам безопасности столкнулось с рядом проблем. Самым острым периодом можно считать 2008 год, что связано, во-первых, с вооруженным конфликтом с Грузией, и, во-вторых, с прекращением транзита газа через территорию Украины в конце года. Эти события заметно повлияли на взаимоотношения России и ЕС, приведя к значительному снижению открытости диалога. События на Украине в конце 2013 – начале 2014 привели к обоюдному введению санкций, к сокращению сотрудничеству в рамках таких организаций как ОБСЕ и ПАСЕ.
2. Проблемы сотрудничества России и ЕС
В анализе проблем, стоящих на пути строительства общего пространства внешней безопасности, можно также выделить три основных группы проблем как концептуального, так и практического характера.
Первая группа проблем связана с внутренним развитием ЕС и перспективами европейской интеграции как уникального европейского проекта в целом. Применительно к формированию военно-политического измерения ЕС следует отметить, что, хотя скептицизм стал общим местом в оценке европейской политики обороны и безопасности, нельзя не признать, что ЕС достиг больших успехов на этом направлении. Следует отметить также, что в условиях, когда угрозы аморфны и непредсказуемы, не имеют ярко выраженного военного характера, создавать военную составляющую особенно тяжело.
В отличие от НАТО, которое создавалось в совершенно иных условиях и сегодня существует больше по инерции, ЕС осознанно идет по этому пути. Вместе с тем есть и большие трудности для ЕС в определении собственного пространства безопасности, что является серьезным препятствием для взаимодействия с Россией, хотя бы с институциональной точки зрения, потому что для взаимодействия необходимо иметь предмет приложения. Очевидно, что успех европейской интеграции во всех сферах будет зависеть от того, сможет ли ЕС представить рациональную и жизнеспособную стратегию дальнейшего европейского строительства.
После предпоследней, самой масштабной волны расширения и неудач с принятием Конституции во Франции и Нидерландах ЕС оказался перед необходимостью поиска новой стратегии развития европейской интеграции, направленной на повышение эффективности ЕС как уникального интеграционного института. Перспективы жизнеспособности расширяющегося ЕС имеют принципиальное значение и для Российской Федерации, поскольку ЕС остается главным партнером России в Европе, а также в решении неотложных проблем международной безопасности. Несмотря на принятие Лиссабонского договора (Договора о реформе), в ЕС сохраняется неопределенность в отношении интеграционной стратегии Союза. «Архитекторы интеграционного процесса до сих пор не могут решить, являются ли внешнеполитическая деятельность и безопасность объектами интеграции. С точки зрения интеграционных теорий, внешняя политика и безопасность – сомнительные сферы интеграционных усилий. Даже неисправимые федералисты предполагают, что интеграция в этих областях возможна только в случае предшествующей успешной экономической интеграции, а экономическая перспектива Европы-27 пока не кажется безоблачной»2.
На сегодняшний день ясно только одно – прежняя стратегия, основанная на одновременном и, как предполагалось, безболезненном расширении и углублении европейской интеграции, провалилась.
Вторая группа проблем связана с внутренним развитием России. Учитывая тот факт, что интеграция в сфере внешней безопасности требует особой степени доверия между партнерами, можно заключить, что неопределенность перспектив внутреннего и внешнеполитического развития России остается серьезным препятствием для такой интеграции.
Многовекторность российской внешней политики в отличие от политики по всем азимутам Шарля де Голля не является продуманной внешнеполитической стратегией. Она говорит об отсутствии четких приоритетов, долгосрочных планов и координации действий разных участников процесса. Она свидетельствует и о том, что европейский выбор России не стал окончательным, необратимым и общепринятым ее новой политической элитой и общественностью. Помимо административной неразберихи, это в еще большей мере является свидетельством острой идеологической борьбы различных политических сил вокруг выбора модели внутреннего развития РФ, которая отражается на ее внешнеполитических приоритетах и определении партнеров и противников, меняющихся с калейдоскопической быстротой. Фактически, многовекторность – это отражение суверенной демократии и самодостаточности, которая гармонично сочетается и с концепцией евразийства, и с концепцией либеральной империи.
В этой разновекторности есть место и европейскому направлению. Во всяком случае, на декларативном уровне отношения России с ЕС занимают второе после СНГ место в российских внешнеполитических приоритетах, прежде всего благодаря сегодняшней позиции высшего руководства России, которое между тем является объектом все более жесткой критики со стороны Брюсселя и обвинений в авторитаризме. Эта критика зачастую вполне обоснованна, но далеко не всегда принимает во внимание как реалистически возможные внутри страны альтернативы, так и влияние собственных, нередко ошибочных действий на внутриполитическую борьбу в России. Многовекторность российской внешней политики как новая версия особого пути неразрывно связана с политикой Запада, поскольку внешняя изоляция и тоталитаризм две – стороны одной медали.
Преобладание экспортно-сырьевой ориентации создает препятствия не только для экономической модернизации России, но и для интеграции с ЕС. Экспортно-сырьевая модель экономики – это модель авторитарной политической системы. Это модель системы, которая предполагает нарастающую стратификацию общества и регионов, всеобъемлющую коррупцию власти, недостаточную занятость населения, потерю интеллектуального потенциала и квалифицированных кадров, жесткую ограниченность доходов бюджета (по масштабам страны). И это модель, которая в случае России питает политику доминирования на постсоветском пространстве ради безопасности и удешевления своих транзитных трубопроводов и обретения контроля над энергетическими запасами других стран СНГ. Такая модель, в конечном счете, неумолимо ведет к переориентации на Азию, потому что там более обещающие в долгосрочном плане рынки сбыта энергоэкспорта, благожелательное отношение к авторитаризму и национализму во всех их проявлениях, гораздо более широкие возможности игры на противоречиях разных контрагентов. Избирательное сотрудничество между авторитарными и демократическими государствами, в том числе и по отдельным вопросам безопасности, возможно, но интеграция в этой сфере, предполагающая движение к союзническим отношениям на долгосрочной основе, возможна только между партнерами, имеющими одинаковое государственно-политическое устройство. «И для Европейского Союза, и для России сближение и создание стратегического политико-экономического союза очевидно выгодны, но такой вариант развития событий в ближайшие 5–7 лет маловероятен. Вероятность может возрасти, если Россия вступит на путь интенсивной экономической модернизации и политической демократизации…»3
Третья группа проблем непосредственно связана с отношениями России и ЕС, а также Запада в целом.
Помимо вышеназванных причин, препятствующих интеграции России и ЕС, существует и другая фундаментальная проблема, связанная сегодня с ломкой прежней модели отношений России и Запада, которая сложилась в 1990-гг., когда внутренние и внешние позиции России были крайне ослаблены. Образно говоря, Россия не хочет жить по старым правилам, а ее партнеры не готовы принять новые правила. Сегодня российское руководство хочет от западных партнеров признания по четырем принципиальным для него вопросам:
- признания России в качестве полноправного партнера на международной арене (а не в качестве послушного исполнителя чужих решений). Парадигма отношений периода 1990-х гг., когда Россия вольно или невольно шла в фарватере курса США, когда с ее интересами не считались и ее мнением сплошь и рядом пренебрегали, абсолютно неприемлема теперь для любых политических партий и государственных ведомств России;
‰- признания права иметь и высказывать собственные интересы, как бы они ни отличались от интересов ЕС, НАТО и США (будь то проблема Косово, польское мясо или строительство баз американской системы ПРО в Европе);
-‰ признания постсоветского пространства в качестве зоны особых, жизненно важных экономических, военных, гуманитарных интересов и интересов безопасности России в широком смысле слова (что не равнозначно признанию исключительной сферы влияния, доминирования или диктата);