Бессвойственный индивид " Ульрих и окружающие: смысл взаимодействия (на примере 2-3 второстепенных персонажей романа)

Итак, благодаря тому, что в центре романа «человек без свойств», «человек без лица». «человек без характера», это позволяет не только в нейтральном свете рассмотреть других персонажей, но и рационально и точно описать окружающую Ульриха действительность. Все это и создает ткань произведения.
...

Введение 3
1. Характеристика Ульриха как человека без свойств 4
2. Лейнсдорф и Штумм как второстепенные персонажи романа 5
Заключение 9
Список литературы 10

Введение 3
1. Характеристика Ульриха как человека без свойств 4
2. Лейнсдорф и Штумм как второстепенные персонажи романа 5
Заключение 9
Список литературы 10

А вот Ульриха нельзя назвать "непрофессионалом". Некогда, повинуясь рутине, он оказался близким к тому, чтоб им стать. Сейчас он принял у практической жизни годичный отпуск, и отец, австриец с твердыми правилами и консервативными взглядами, пристроил его, чтобы не болтался без дела, к Лейнсдорфу, в секретари оргкомитета "параллельной акции". Но это все равно "отпуск", лишь дающий возможность, стоя в стороне, ничем себя не связывая, смотреть, размышлять, умозаключать и общаться.
Общение дается Ульриху в наивысшей степени просто именно потому, что он - далеко не маска, не роль и не "характер". Его сознание открыто, динамично, в нем не застыло ничего. Оно не сталкивается с чужим сознанием, как две брони. С этой позиции Ульрих - идеальная связка в повествовании: его со вкусом просвещает Арнгейм, охотно болтает Лейнсдорф с ним же, к нему со своими сомнениями прибегает генерал Штумм. Так вокруг Ульриха и в нем самом накапливаются сведения об убеждениях, верованиях и заблуждениях эпохи - нечто вроде "энциклопедии" ее интеллектуальной жизни и интеллектуальной болезни.
Ульрих как не носит масок, так и не меняется по сюжету. По крайней мере в том же смысле, в каком изменяются другие люди. Ведь изменчивость - это его внутреннее постоянство, если угодно, его нерушимая "догма", единственное его "качество". Но это и его исследовательская "методика". И когда он с этой "методикой" приближается к Какании - государству, общественному организму, сообществу, в котором все нацелено на неподвижность, на консервацию, на мифизацию немощи, собственной пережиточности, появляется сатирический эффект: "...старый кайзер и король Какании был фигурой мифической. С тех пор-то о нем написано много книг, и теперь точно известно, что он сделал, чему помешал и чего не сделал, но тогда, в последнее десятилетие его жизни и жизни Какании, у людей молодых, знакомых с состоянием наук и искусств, иногда возникало сомнение в том, что он вообще существует на свете. Число его вывешенных и выставленных повсюду портретов было почти столь же велико, как число жителей его владений; в его день рождения съедалось и выпивалось столько же, сколько в день рождения Спасителя... но эта популярность и слава была настолько сверхубедительна, что с верой в него дело обстояло примерно так же, как со звездами, которые видны и через тысячи лет после того, как перестали существовать".
Проблематичность монаршей реальности – это не что иное, как метафора (хотя Музиль избегал метафор) проблематичности строя, цеплявшегося за неизменность.
Впрочем, Ульриху импонирует не любое изменение. Одна из таких - не импонирующих ему - идей "прогресса" идет из Пруссии, то есть из лагеря немецких союзников и соперников. Ее владелец - доктор Пауль Арнгейм, называется Музилем "великим человеком", "великим писателем" (его прототипом является Вальтер Ратенау, коммерсант и литератор, министр иностранных дел Веймарской республики, в 1922 году убитый членом правой террористической организации). На заседаниях наблюдательных советов промышленных концернов им цитируется Гете и Шиллера, а не имеющие воображения дельцы слушают не столько потому, что это очень необычно, сколько не желая рассердить старого Самуэля, отца Арнгейма, простого и гениального делателя денег.
Кажется, что Арнгейм-младший - это тоже, что Лейнсдорф либо Штумм, другими словами, человек, который сидит между двумя стульями. Он и на самом деле особый, кризисный тип "профессионала": литератор среди коммерсантов и коммерсант среди литераторов. Но он - и другое, можно паже сказать, нечто большее. У Лейнсдорфа и Штумма, по существу, нет цели, помимо той, что направлена на самосохранение, а у Арнгейма есть. В данном вопросе он ближе Ульриху, едва ли не равен ему, хоть цели их противоположны. Арнгейм желает объединить "душу и промышленность", "идею и власть". Однако не в каком-либо отдаленном будущем, а здесь и сейчас, на базисе существующих общественных отношений. Он - олицетворение того, о чем Музиль говорит "человек реальности", и в этом смысле главный антагонист Ульриха.
Ульрих говорит о нем графу Лейнсдорфу: "Облако так называемого прогресса времени... принесло его нам". Цели Арнгейма, безусловно, охранительны, в этом числе и в глазах Ульриха. Так зачем же тут "прогресс"?
Ульрих скептически относится к этому, очень уж часто проституируемому понятию. Дополнительно здесь к тому он говорит о прогрессе "так называемом", то есть как раз о всяком изменении. А Арнгейм готов приветствовать как раз любое: и то, что углубляет отчуждение, обезличивает личность, расширяет декаданс, лишь бы оно - это изменение - не несло угрозы непосредственно системе, не затрагивало ее фундамента. Арнгейм ставит на новый капитализм. В качестве литератора он расстраивается от бездушия денег, в качестве коммерсанта поет им осанну...