Сопоставление планов клуатров романских монастырей с античными перистильными дворами.

Заключение

Таким образом, можно сделать итоговый вывод. Несмотря на внешне похожую структуру перистильных дворов античности и романских монастырских клуатров, существуют различия и конструктивного, и философского характера.
Идея античного перистиля строится на идее попытки человека соревноваться с природным. Все, что уже переделано в природе, подлежит дополнительному усовершенствованию. Через устроенные божественным прародителем водные кольца перекидываются мосты, а сквозь земляные кольца прорываются каналы. Идеальное место жизни создается трудами легендарных атлантов, а все, что остается от реальности, надлежит упорядочивать и переустраивать еще и еще.
Трудно утверждать нечто определенное относительно происхождения клуатра, но, по всей видимости, это именно средневековая форма мона¬стыр ...

Оглавление

Введение 3
Глава 1. Античные перистильные дворы 6
Глава 2. Романские клуатры 10
Заключение 14
Список литературы 15

Введение

Архитектура по природе своей – объемно-пространственное искусство. «Ее назначение – создавать искусственную материальную и духовную среду для обитания человека. Ее композиционно-пространственная сущность – мощный рычаг идеологического и эстетического воздействия на человека» .
Из «трех знатнейших» искусств – живописи, скульптуры и архитектуры – только архитектура – искусство пространственное. Живопись двухмерна, если не считать иллюзорного проникновения от плоской поверхности в глубину картины или влияния ее на внешнее пространство. Скульптура может работать на окружающую среду, участвовать в ее композиционной организации, в особенности в синтезе с архитектурой, оставаясь по своей природе искусством объемным, трехмерным. В архитектуре к ее трехмерному, объемному измерению следует добавить и четвертое измерение, которое позволяет зрительно воспринимать архитектурное пространство во времени.
Пространственная сущность архитектуры связана не только с ее функциональным назначением, она относится и к эстетической духовной категории. Она способна оказать высокое эмоциональное, художественное воздействие на человека. Попадая в композиционно организованную пространственную архитектурную среду, перемещаясь в ней, человек может испытывать сложную гамму сменяющихся впечатлений. Процесс формирования в сознании общего впечатления от архитектурного замысла, восприятие запоминающегося художественного образа складывается из множества объемно-пространственных характеристик во времени и пространстве. Этой особенностью с исключительным мастерством пользовались великие зодчие древности.
Одним из проявлений античной архитектуры становится перистильный двор, который станет характерной чертой построек эллинистического и раннего римского периодов. Римская империя падет под натиском готских племен, большая часть построек будет уничтожена, но идея огороженного колоннами пространства вновь возникнет в романской монастырской архитектуре.
«С наступлением третьего года, последовавшего за тысячным, почти все земли, но особенно Италия и Галлия, оказались свидетелями перестройки церковных зданий; хотя большинство из них были еще достаточно хороши и не требовали переделок. Но христианские народы словно соперничали между собой в великолепии, стараясь превзойти друг друга изяществом храмов. Мир как будто стряхивал с себя древнее рубище и повсюду обла¬чался в белоснежные одежды церквей. В то время почти все епископальные, монастырские церкви, посвященные разным святым, даже маленькие дере¬венские часовни были перестроены верующими и стали еще краше» , - от¬мечает в сороковых годах XI века клюнийский монах, хронист Рауль Глабер.
Трепещущее чувство обновления охватывает Европу, именно с этой эпохой связывают начало формирования нового стиля. Родившись в стенах монастыря, романское искусство, исполненное напряженной экспрессии религиозного чувства, многогранно и противоречиво в своих формах.
Исходя из единого стержня, романика пышно разрастается во всевозможных направлениях, которые бесконечно варьируются в своем разнообразии «от сурового структурализма норманнской и английской ар¬хитектуры до богатого протоклассицизма южной Франции и Италии» .
Духовным, эмоциональным фоном романского искусства становятся не только эсхатологические настроения и религиозный подъем рубежа X - XI веков, не только монастырская реформа, торжество бенедиктинского уста¬ва и могущество Клюни, не только Крестовые Походы, но и паломничества. Дороги, пересекавшие Францию, уводили странников в Рим и Сан-Яго-де-Компостела; и подобное путешествие кажется воплощением истинной судьбы христианина, оставившего сиюминутное ради вечного. Пути палом¬ников становятся в XII веке средоточием жизни - здесь возводятся церкви и страноприимные дома, благочестивые монахи пекутся о дорогах, строят мосты и прокладывают броды. «Гид» указывает страннику, какие святые места может посетить он во время путешествия, и вопрос о доступности реликвий для поклонения, кажется, разрешается в пользу пилигримов.
Идеал традиционности, повторяемости и упорядоченности, свойственный средневековым суждениям о высших понятиях, мысль о выверенности и соотнесенности частей, стремление к обобщению, безусловно, оп¬ределяют структуру церковного здания, где неизменно присутствует ощу¬щение системы, пусть оно и неполно выражено. Планы храмов на путях па¬ломников приобретают общие черты, дополнительные входы и выходы, широкие нефы и деамбулаторий делают возможным непрерывное движение от западного портала к венцу капелл в апсиде и назад к вратам.
Что же объединяет пространства античного перистильного двора и романского монастырского клуатра? Есть ли связь между духовным и философским смыслом, вкладывавшимся архитекторами в данные постройки? Данные вопросы представляются актуальными для исследования, что и определило выбор темы для данной работы.
Цель реферата – сопоставление планов клуатров романских монастырей с античными перистильными дворами.
Задачи работы:
1. Рассмотреть особенности строения античного перистильного двора.
2. Охарактеризовать конструкцию романского монастырского клуатра и её обоснование.
3. Проанализировать сходства и различия в планировке и идейной нагрузке планов клуатров романских монастырей и античных перистильных дворов.

Панегирик этому преобразующему и пересоздающему естество порыву звучит в цицероновском трактате «О природе богов»: «Одни только мы способны обуздывать самые неистовые порождения природы - моря и ветры, благодаря науке мореплавания. И вследствие этого мы употребляем для себя великое множество продуктов моря и наслаждаемся ими. Полностью властвует человек и над тем, что дает хорошая суша. Мы используем равнины и горы. В нашем распоряжении реки и озера. Мы засеваем поля, сажаем деревья. Подводя воду, мы сообщаем плодородие почве. Мы сдерживаем течение рек, направляем их, поворачиваем их. Короче, наши руки как бы создают в природе вторую природу»7.
Разумеется, это представление о могуществе человека, меняющего по своему усмотрению направление рек и преодолевающего все стихии природы, в большей степени поэтическая метафора, чем отражение реального положения дел. Показательно, что географическому природоборчеству в какой-то степени противостоит попечительное отношение к живой природе, более податливой и зависимой от человека, к растениям и животным. Это уже не стихия, а близкая, прирученная природа, к которой надо относиться бережно.
В эллинистической архитектуре решающее значение имеет не происхождение перистиля двора - оно восходит к греческой классике,- а то господствующее положение, которое перистиль занимает среди других форм.
Для исследования художественных принципов эллинистического перистиля и его развития мало пригоден храм: каноническая форма храма никогда не подвергалась глубоким художественным изменениям, а эллинистический перистильный двор был лишь слабо связан с основными типами греческого храма и не влиял на их архитектурную сущность. Поэтому более всего подходящая для такого исследования дворцовая и связанная с ней жилая архитектура, по своему назначению представлявшая особо удобную арену действий указанным антропоцентрическим стремлениям. Действительно, поскольку нам известно, дворцовая и жилая архитектура была подчинена идее перистильного устройства двора.
Многие эллинистические постройки чаще всего имели в центре перистильный двор, по периметру которого размещались отдельные помещения. Примером может служить реконструированное здание булевтерия в городе Милете8.
Через небольшие пропилеи — входной павильон, оформленный в виде простиля, можно было войти во дворик, где располагался алтарь для принесения присяги членами городского совета. В глубине двора находилось главное здание, представлявшее собой прямоугольный зал с местами, располагавшимися в виде амфитеатра. Снаружи этот зал оформлен был в виде храма псевдоперипторальной формы.
Жилые дома были чаще всего изолированы от улицы; в центре дома находился перистильный двор, ограниченный хозяйственными помещениями. В глубине двора располагалась так называемая простада, нередко оформлявшаяся с фасада колонным портиком и представлявшая собой главное помещение жилого дома; сбоку от нее находились собственно жилые помещения.
Даже городские площади — агоры, обрамленные со всех сторон колоннадами, также по существу представляли собой большие перистильные дворы.
Мы встречаемся с наивысшим развитием перистиля в дворцовой архитектуре уже в III веке до н. э. в Пергаме. Вокруг двух, приблизительно квадратных дворов, обнесенных со всех сторон портиками, расположены не сходные друг с другом помещения, не производящие цельного впечатления. По-видимому, стены этих помещений снаружи образуют неправильные углы. Общий архитектурный замысел исходил, вероятно, из одного перистиля двора. Обширная четырехугольная площадь двора с его портиками доминирует над всем сооружением. Здесь нет компактного массива здания, а следовательно, и единого архитектурного выражения его функций.
Глава 2. Романские клуатры
Средневековый монастырь - осо­бый мир, где встречаются и откуда расходятся идеи, помыслы, настроения. Это - островок культуры в окружающей неграмотности и невежестве, хра­нилище знаний, прибежище заблудших душ, предел стремлений любозна­тельного, место тихого уединения и созерцательной жизни, хотя строгий суровый быт в согласии с Уставом, который веками господствует здесь, диктует свои законы.
Само устройство монастыря отвечало определенным представлениям об идеальном мире, где пространство - стороны света и на­правления имеют важное символическое значение. Особую роль играл здесь «план «идеального града монахов», явившийся результатом Синодов в Аахене 816 и 817 годов и послуживший основой некоторым монастырским по­стройкам эпохи Каролингов. Неслучайно сохранившийся план Сен- Галленского аббатства зачастую считают идеальным, неким об­разцом, следующим упомянутым актам, все здесь учтено и обоснованно»9.
Неудивительно, что возник вопрос - может ли быть реальным подобный план, где расположение подчинено умозрительной идее и обусловлено не­обходимостью Устава и природы, порядка и соподчиненности. Нельзя не видеть в этом стремления к идеальному совершенному устройству. Извест­но, что Средневековье “любило глядеться в образы неподвижности и узна­вать в них себя”10, находя удовлетворение в созерцании упорядоченности, правильности и взаимной соотнесенности. Возможно, план, следуя тради­ции, был сделан таким, каким он должен был бы предстать, не будь строи­тель сдерживаем инертностью материала и внешними условиями.
Идея монашеской жизни претерпевает изменения, и к XI веку монастыри преображаются. Это уже не группа единомышленников, живущих “тру­дами рук своих” и приношениями благочестивых, не несколько аскетов, стремящихся воплотить идею праведной достойной жизни в противостоя­нии греху, подражая отшельникам первых веков Христианства. В XI веке заново отстраиваются церкви, множатся хозяйственные постройки, изменя­ется и сама община. Устав св. Бенедикта Нурсийского, удачно сочетавший жизнь созерцательную с жизнью деятельной, вышел из-под сводов Монте- Кассино и разошелся по всей Европе, обретая почитателей от Дуная до по­бережья Атлантического океана.
Св. Бенедикт утверждает, что монастырь “должен быть так организован, чтобы все необходимые вещи - вода, мельница, сад и разнообразные служ­бы оказались внутри ограждения”11.
Но даже в обители, временами похо­дившей на миниатюрное государство, неизбежно вставал вопрос о сохране­нии и поддержании того “пустыннического” идеала, коим вдохновлены бы­ли стремления оставить греховный и суетный мир, посвятив себя религиоз­ному служению. И, дабы оградить свое уединение и замкнутость, мона­шеская община выделяет в самом монастыре то ограниченное пространство (claustrum, enclosure), где и проходят их дни. Здесь объединены те службы и строения, которые непосредственно необходимы монахам в их служении. Расположенные с четырех сторон, эти сооружения образуют живое сердце монастыря и в центре его - клуатр. Здесь символически сходятся все силы, объединяющие общину - помыслы, стремления и идеалы братьев, место уединенных медитаций и созерцательных бесед.
В самом Уставе ничего не сказано об устройстве клуатра, но в комментарии к нему Хильдемара из Корби между 845 и 850 гг. отмечено, что двор должен быть «достаточно велик, чтобы монахи могли обращаться к своим делам, не находя причины для шепота, но все же не так огромен, чтобы располагать их проводить все время в болтовне»12.
Он предлагает, чтобы двор был не меньше, чем 100x100 каролингских футов, что составляет приблизительно 34x34 метра. Обычно клуатр квадратный в плане, хотя встречается почти треугольный - в монастыре Сен-Рикье, клуатр при церкви св. Бенедикта (790-799гг), или трапецевидный в Сен-Мартен дю Канигу.
Квадрат, а равно и цифра 4 полны символического смысла. Рауль Глабер посвятил работу этому числу, утверждая, что Вселенная управляется четверками14. Четыре - знак человека (четыре темперамента), времени (четыре времени года), природы (четыре ветра, четыре элемента естества, четыре райские реки), пространства (четыре стороны света), а также и четыре Евангелия, четыре основных Добродетели. В общем, квадрат, в противоположность кругу, знаменует земное, материальное начало.
«Специально предназначенная для прогулок, для того, чтобы каждый из братьев мог на ходу неспешно размышлять над прочитанным в книгах, галерея представляет Творение, сведенное, благодаря послушанию и смирению, к своим первоначальным основам, к четырем элементам видимого естества - воздуху и огню, земле и воде, вырванным из вихря суетного движения - к Земле Обетованной»13.
Продуманная идея Paradisus Claustralis поддерживалась и утверждалась не только четкой организацией архитектурных форм, привлекательностью и поучительностью скульптурных композиций, но и особым уходом за небольшим садом внутри двора. Растения тщательно отбирались и взращивались, это не были высокие, заслоняющие солнечный свет деревья, предпочтение отдавалось кустарникам. Чаще всего во дворе был фонтан, миниатюрный водоем или простая умывальня, а символическое значение воды бесконечно разнообразно в Средние века.
Клуатр окружен значимыми и необходимыми для жизни общины строениями: одна галерея неизменно примыкает к церкви, здесь же и зал Капитула (как уже упоминалось, в Сен-Галл местом сбора монахов служила галерея клуатра, прилегающая к храму), дормиторий, рефекторий (трапезная) и кухня, кладовые, с ними часто соседствуют библиотека и скрипторий, как это было в Клюни, в аббатстве Муассак от церкви вдоль клуатра с запада идет капелла св.Жюльена. Иногда еще и в XII веке, книги не только переписывались, но и хранились в клуатре. А в монастыре Ла Дорад в Тулузе к нему примыкает гостиница14.
Колонны и столбы крытых галерей клуатра богато и разнообразно украшались скульптурой: декоративные и повествовательные капители, рельефы, фигуры апостолов. Даже суровые цистерцианцы, отвергавшие декоративное убранство храмов, украшали колонны монастырских дворов орнаментальными капителями, которые оживляли их холодную и упорядоченную архитектуру (как, например, в Фонтенэ).
Необходимо подчеркнуть, что в клуатре все изображения адресованы исключительно монахам, при этом само устройство крытых галерей и назначение монастырского двора навевало состояние задумчивости, тишины. Архитектурное его построение предполагает, что капители здесь круглые, в отличие от нефов церкви, и изображение опоясывает их. Пластика рельефов клуатра сложна и разнообразна, а композиционные приемы предполагают многочисленные варианты решений.
Именно в скульптуре клуатров наиболее четко и последовательно пред­ставлены циклы скульптуры: Страсти, эсхатологические, агиографические, монастырские. Однако особое значение имеют и орнаментально- декоративные мотивы - бесконечно разнообразные, оживленные фигурами или головами, изображениями животных и птиц, исполненных с особой, именно "романской" фантазией. Можно сказать, что в клуатре неповество­вательные мотивы скульптуры органично включены не только в пластиче­скую, но, возможно, и в символическую программу.
Существует и иной тип построения, где взаимоотношение рельефных композиций капителей более сложное, и нельзя четко выделить единый принцип организации скульптуры. Такие клуатры, как в аббатстве Муассак, раскрываются перед созерцающим подобно богатейшему манускрипту, где повествовательные сцены перемежаются орнаментами.
Думается, что в конце XI - первых десятилетиях XII веков стремительно развивается не только архитектура и приемы строи­тельства, но и скульптура, преображаются также и принципы формирования ансамбля, в том числе и клуатров.
Заключение
Таким образом, можно сделать итоговый вывод. Несмотря на внешне похожую структуру перистильных дворов античности и романских монастырских клуатров, существуют различия и конструктивного, и философского характера.
Идея античного перистиля строится на идее попытки человека соревноваться с природным. Все, что уже переделано в природе, подлежит дополнительному усовершенствованию. Через устроенные божественным прародителем водные кольца перекидываются мосты, а сквозь земляные кольца прорываются каналы. Идеальное место жизни создается трудами легендарных атлантов, а все, что остается от реальности, надлежит упорядочивать и переустраивать еще и еще.