Поэтика дневникового жанра на примере дневников Корнея Чуковского

В результате проведенного исследования можно сделать следующие выводы:
1) Жанр дневника - наиболее характерная форма автокоммуникативного выражения личности, представленная в синхронной системе отражения действительности и дискретной структуре повествования, позволяет оценить мировоззрение, историческое самосознание, жизненные позиции автора.
2) Дневник К. И. Чуковского - литературная летопись эпохи, воспроизводящая события времени и создающая портреты современников с высокой степенью достоверности.
3) Дневник Чуковского обнаруживает типологические связи с творчеством писателя. Специфика эстетической функции дневниковых образов заключается в авторском восприятии изображаемого как материала для создания художественной прозы.
4) Компоненты художественности дневниковых образов (психологизм, д ...

Введение 2
Глава 1. Жанр дневника: вопросы истории и теории 5
1.1 Особенности и разновидности жанра дневника в литерутуре 5
1.2 Дневник и мемуарная литература. Функциональное и генетическое 21
сходство и различие жанров 21
Глава 2. Содержание структурных элементов дневника К.И.Чуковского 26
2.1. Функциональные принципы дневника 26
2.2. Стилистические особенности дневника К.И.Чуковского 33
Заключение 38
Список источников и литературы 39

Актуальность темы курсовой работы обусловлена тем, что последние десятилетия отмечены возросшим живым и устойчивым интересом широких читательских кругов к человеческому, нравственному содержанию истории. Развитие исторического самосознания общества, стремящегося теснее связать осмысленный опыт прошлого с потребностями современности, привело к небывалому количеству изданий дневников. Они, как овеществленная историческая память, несут на себе ценность духовной преемственности поколений, показателя уровня цивилизованности общества, его сознательного отношения к своему прошлому, а следовательно, и к своему бытию вообще.
В этом смысле для нас уникальны дневники крупных писателей, ставшие литературным фактом общественного и духовного бытия. Как историко- культурные явления, обладающие индивидуал ьной выразительностью, неповторимостью, они выходят за пределы единичного факта, становясь общезначимой тенденцией, характерной закономерностью. Специфические особенности дневника (дискретность записей, обилие фактов и просто большое количество частных наблюдений) выступают в пределах его жанровых возможностей незаменимым преимуществом, усиливающим его значение как документа эпохи и свидетельства истории. Тем более, если источниковедческое, документальное значение дневника органично сочетается с художественным воплощением. Таковы дневники Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, И.А.Бунина. В.В.Розанова, О.Берггольц и мн. др.
Именно таким совершенным образцом жанра явился дневник К.И.Чуковского, ставший огромным культурным явлением современности.
Сам факт существования дневника К.И.Чуковского I жизни общества и литературы - явление незаурядное, исключительное. Дневник уникален продолжительностью и хронологической непрерывностью: оз охватывает шестьдесят восемь лет - с 1901 года (начало литературно: деятельности писателя) по 1969 (год его смерти) и отражает самы драматические периоды истории нашей страны в XX столетии - две революции тоталитаризм, события Великой Отечественной войны, годы «оттепели», начало «застоя». «В нем зафиксированы две трети века, в котором любая наугад выхваченная дата - знак беды, каждая истекает кровью» [130, 140], поэтому его научная о общественно-культурная значимость - компенсировать невозместимые исторические потери столетия. Уникальность дневника заключается и в том, что его можно рассматривать как произведение документальное - достоверную литературную летопись эпохи.
Этот дневник - документ, который во много раз увеличивает наши познания и о его авторе. Но дневник писателя не оспаривает, не заменяет существующие взгляды: он расширяет и дополняет их, подтверждая цельность К.И.Чуковского, самобытность личности, органичность его творчества, отсутствие лукавства в оценках или притворства во мнениях. Дневник убеждает, что основные жизненные позиции автора сокровенных записей те же, что и в «откровенных», опубликованных им самим произведениях.
Дневник Чуковского - поразительный человеческий документ, свидетельствующий о непрестанной работе души по «очищению», совершенствованию и творчества, и характера. Это его качество вызвано одним из главных талантов Чуковского - талантом самовоспитания, упорным «деланием самого себя».
Этот документ можно рассматривать и как произведение автобиографическое. Он содержит бесчисленное множество сведений о жизни, работе, взглядах и мнениях писателя. А поскольку его автор - талантливый писатель, накрепко связанный с литературным процессом, заинтересованно следящий за литературой, политикой, бытом, это еще и произведение историческое, достоверная литературная летопись эпохи.
Цель курсовой работы: исследовать поэтику дневникового жанра на примере дневника К.И.Чуковского
Задачи:
-рассмотреть особенности дневника как жанра в литературе
-проанализировать структуру документа
-выявить основные характерные черты поэтики дневника К.И.Чуковского.
Структура работы полностью соответствует поставленной цел и задачам и состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.
 

..») Собственно литературный язык становится основой повествования, важнейшим компонентом авторской речи в целом.Нередко слово у Довлатова лишь называет, констатирует наиболее характерные признаки, детали изображаемого предмета или действия. Пространные описания - будь то портрет или пейзаж, интерьер, сколько-нибудь подробные воссоздания действия неорганичны слову Довлатова, здесь преобладают деталь, жест, точное определение («Деньги, скажем, у меня быстро кончаются, одиночество - никогда»; «А футбол и хоккей заменяют советским людям религию и культуру. По части эмоционального воздействия у хоккея единственный соперник - алкоголь»).Особо следует сказать о ритме довлатовского повествования. Сознательно избегая случайного повтора, совпадений языковых элементов (на фонетическом, лексическом уровнях), писатель в то же время активно использует повторяемость речевых единиц в качестве поэтического принципа. Реализация такого принципа отчетливо обнаруживается в анафорах предложений, создающих устойчивое ощущение периодичности повествовательной речи. В целом примеры ритмизации повествования у Довлатова чрезвычайно многочисленны, (Например: «Я был одержим героическими лагерными воспоминаниями. Я произносил тосты в честь умерщвленных надзирателей и конвоиров. Я рассказывал об ужасах, которые в своей чрезмерности были лишены правдоподобия. Я всем надоел»).Обратим внимание - ритмическая определенность повествования, как правило, поддерживается и на композиционно-графическом уровне. Так, специфическая разбивка текста на абзацы рождает дополнительный эффект прихотливо организованного, «равномерно пульсирующего» речеведения. Причем дискретность общего словесного потока «по горизонтали» (сегментация линейной последовательности повествовательного монолога почти уподоблена «стиховому» членению текста на соизмеримые речевые отрезки) приводит к образованию своеобразных прозаических «строф».Таким образом, слово, речь, язык являются важнейшим предметом рефлексии автора, одной из основных тем рассуждений, оценок, пристального внимания. Пристальное и объективное ("со стороны") внимание к слову - его мерцающему смыслу и интонационному богатству - делает записи Довлатова поистине "филологическими"; не случайно встречаем мы на страницах его произведений имена многих выдающихся филологов (Ю.М.Лотман, В.Б.Шкловский, Б.М.Эйхенбаум, Р.О.Якобсон и др).Неординарностью жанровой структуры отличаются «Заметки о чаепитиях и землятресениях» Л.Богданова (1942 - 1987), писателя и художника, лауреата неофициальной премии Андрея Белого 1985 года. Этой премией, напомним, награждаются новаторские, экспериментальные произведения. И «Заметки...» действительно весьма необычны.Жанровое содержание «Заметок...» Л.Богданова едва ли поддается точному определению и рубрикации в соответствии с устоявшейся традицией. Сам автор не смог подобрать более или менее приемлемого названия своему произведению, чем «заметки». Современная критика находит иные трактовки жанровой принадлежности записей Л.Богданова. Г.Морев [180,115] относит текст Л.Богданова к «живописной прозе»: «...слова ложатся в текст, как мазки на картине импрессиониста. Дневники превращены в художественное произведение, лишенное законченности формы и содержания» [180,115]. ,В.Пивоваров трактует жанр «Записок...» своеобразно: «Это как будто дневник...как-бы-дневник... это художественный текст в форме дневника» [206,45]. П.В.Глебов считает жанр «Заметок...» «подлинным дневником»: «Большая часть текста, вошедшая в эту книгу, писалась... в виде законченного литературного произведения: это подлинный дневник» [83,144]. Авторы предисловия к публикации книги Л.Богданова К. Козырев и Б. Останин [54] считают, что «по своей жанровой привязке дневники и письма Л.Б. в первую очередь и по преимуществу являются художественными: они замкнуты, самодостаточны, гармоничны».На жанровую поливалентность оказал влияние метод дневника, который следует понимать как систему работы над «Записками...» и принцип отбора материала. Записи идут подряд, без разделения на даты, в тексте прямо говорится, что написан этот дневник на заказ, с расчетом на публикацию, а главное, его отличает несвойственное дневнику отношение к самому предмету описания, то есть к проживаемому. Проживаемое — то, что можно было бы воспринять как «экзистенцию» — само по себе не имеет для автора никакого смысла. Оно может приобрести и приобретает какой-то смысл, только если становится материалом для литературы.Записи Богданова - действительность фрагментов, автобиографическое письмо, подчиненное исключительно внутреннему экзистенциальному сюжету и душевному ритму. Основной текст книги, давший ей и название — «Заметки о чаепитиях и землятресениях», — представляет собой хронику, скрупулезно фиксировавшую, в соответствии с авторской страстью и замыслом, сугубо приватное — постоянное обращение к восточной философии, чайные церемонии, устраивавшиеся Богдановым, покупку книг, визиты друзей. И, наоборот, в отличие от Востока, где есть только спокойное, бесстрастное «чайное» созерцание, постороннее, соседство с разрушительной динамикой жизни - сообщения о различных катаклизмах и землетрясениях, которые служат своеобразным катастрофическим фоном частной жизни маленького советского человека, «непечатного писателя». Мелочи быта здесь сплетаются с философскими размышлениями.Таким образом, не укладывающаяся в привычный литературный календарь проза Л.Богданова неизбежно меняет представления о жанре дневника, расширяя его традиционные границы и меняя сложившуюся в нем иерархию.Современным образцом классического воплощения жанра дневника (подневные датированные записи личного характера) можно считать «Дневник» С.Есина (писателя, драматурга, публициста, автора научных монографий, секретаря правления Союза писателей России, вице-президента, академика Академии российской словесности, заведующего кафедрой литературного мастерства Литературного Института им.Горького, Заслуженного деятеля искусств РФ). До сих пор не существует отдельного издания дневника С.Есина, однако известны публикации дневника 1984 - 1996 г. и 2005 - 2006 гг. [111].Жанровое содержание этих дневников во многом соотносится с дневником К.И.Чуковского. Перед читателем - судьба интеллигента. С.Есин день за днём описывает свою жизнь - жизнь писателя, пишущего роман, отвлекающегося на рецензии;. жизнь ректора Литературного института - не стесняясь при этом упоминать на страницах дневника не очень удобные вещи об интригах, предательствах, и восторженно отзываться о талантливых студентах, своих учениках; жизнь гражданина с его отношением к политике государства; жизнь дачника, у которого воруют доски, жесть на кровлю, вымогают деньги; и т.д.Степень информативной наполненности дневника С.Есина обуславливает его фактографическую функцию, которую подчеркивает И.Блудилин-Аверьян [52]: «В них /дневниках - О.Б./ живёт множество его и наших современников, среди них и те, которых мы каждый видели или видим на экранах ТВ, законодателей нашего общественного мнения; и пишет Есин о них откровенно, не стесняясь. Лучше узнаёшь этих мелькающих с подлинной их стороны».Функциональное назначение своих дневников Есин трактовал особо в одном из интервью: «Печатал "Дневники" я...потому, что...хотелось как можно больше сделать при жизни. Этого требует ... долг литературы. А в моих "Дневниках" еще очень много о Литературном институте, играющем заметную роль в нашей российской культуре... мне казалось, что пора подводить окончательные итоги» [111].По складу ума С.Есин - рационалист, подвергающий подробнейшему анализу не только события внешней жизни, но и своего внутреннего мира. Несмотря на то, что Есин всю жизнь находится в гуще общественной жизни, потребность в близком собеседнике ощущалась им всегда. Эта потребность сформировалась в автономный психологический комплекс и была спроецирована на дневник. Поэтому одной из основных функций записей С.Есина становится психотерапевтическая, восстановление душевного равновесия автора, который благодаря рациональному складу анализировал критические ситуации в своей жизни, доводя их до разрешения в сознании: «"Дневники" я писал...для самого себя - это хороший выход из сомнительного раздражения,...для компенсации несчастья: напишешь о болезни, о пропаже, даже о «наезде», и вроде нет этого, все кажется легче и проще. Потому что есть слова еще более грозные» [111].Отличительной особенностью дневника Есина как литературного жанра является оригинальное решение проблемы пространства и времени. По характеру Есин - экстраверт и рационалист, по роду деятельности большую часть жизни связан с государственными институтами и общественной средой. Все это нашло почти зеркальное отражение в хронотопе его дневника. Социальные движения, правительственные реформы, появление новых идей и их воздействие на общественное сознание, изменения в литературной жизни привнесли в размеренное течение событий элемент непредсказуемости. Однонаправленный поток жизни стал пересекаться и сталкиваться с другими течениями. Сторонние события могли внести некоторую дезорганизацию в ежедневную череду фактов (рассуждение о предательстве и страшной коррупции в армии в начале чеченской войны, описание подробностей цунами в Юго-Восточной Азии, «удивительная война против отмены льгот, которую начали химкинские пенсионеры» (11 января 2005) и др.), но они не представляли параллельных пространственно-временных движений, не воспринимались и не отображались автором как равноправные и равноценные наряду с событиями его привычного жизненного круга.В дневнике 2005 - 2006 года встречается немало записей, в которых события представлены в другой пространственно-временной системе координат. К их числу прежде всего следует отнести сообщения о законодательных проектах государственной Думы, о депутатах, события вокруг смерти Т.Бек и др. Форма хронотопа представляет собой пространственно-временную рядораположенность событий, протекающих одновременно или с небольшими интервалами в разных местах, но связанных между собой по смыслу или по велению воли автора. Для таких записей характерен «взгляд сверху» на пространственно удаленные события,»некоторая отстраненность, при которой масштаб события не уменьшается. Сами события выстраиваются в более широкий взгляд, не загораживая одно другогоДневник С.Есина, сохраняя жанровую традиционность дневника, представляет разнообразие хронотопных форм в оригинальной последовательности. Приверженность факту, очевидности не приводит к раздробленности, дискретности картины мира, к утрате смысловых связей между отдельными событиями. Многообразные служебные и общественные обязанности С.Есина, личные контакты со многими значительными людьми образуют в дневнике динамичную среду, не сосредоточенную в ограниченном сегменте пространства. Отсутствие пространственно-временной локализации записей (Москва, Санкт-Петербург, Обнинск и др.) позволяет охватить многообразие событий в стране и за ее пределами и придать им некоторый обобщающий смысл.Таким образом, в XX веке дневник как жанр вышел на пространную литературную арену в опытах «дневников писателей». Подтверждением этому служит факт многочисленных писательских публикаций дневника. Новая эпоха - XXI век - раскроет более широкие возможности жанра.Заслуживают особого внимания и дневники, чьими авторами были обыкновенные люди (разновидность дневники обыкновенных людей). Эти дневники приобретают художественный интерес, если принадлежат человеку одарённому. Записи простых людей могут стать незаурядным явлением так называемой документальной литературы, где с наибольшей силой запечатлелся дух времени, его свидетельство. Именно поэтому историки, архивисты, писатели, кинематографисты считают драгоценными находками дневники обыкновенных людей, на первый взгляд ничего особенного не совершивших.Многочисленные письменные свидетельства, в том числе и дневниковые записи, часто связаны в истории с переломными эпохами или с эпохальными событиями, игравшими роль в судьбах целых народов и государств. Так, трагические события Второй Мировой Войны нашли отражение в «Дневнике Анны Франк», который на голландском языке называется «В заднем флигеле». Этот дневник по праву считается документом эпохи, поскольку отразил эпоху уничтожения фашистскими захватчиками мирного населения Голландии. Дневник этот писался еврейской девочкой (в возрасте с 13 до 15 лет), которая в дни фашистской оккупации скрывалась со своими близкими 25 месяцев (с 12-го июля 1942 года до 1 августа 1944-го) на чердаке. Дневник она сначала писала только для себя самой, пока не услыхала весной 1944-го по радио «Оранье» выступление Болкестейна, министра образования в нидерландском правительстве в эмиграции. Министр зявил, что после войны все свидетельства страданий нидерландского народа во время немецкой оккупации должны быть собраны и опубликованы. В качестве примера, среди других свидетельств, он назвал и дневники. Под впечатлением этой речи Анна решила переписать и переработать свой первый дневник и начать писать новыйВ самой первой записи (12 июня 1942 г.) автор оговаривает цель своего дневника: «Надеюсь, я смогу все доверить, как не доверяла еще никому, и надеюсь, что ты будешь для меня большой поддержкой»[265,17]. Жанровое содержание записей составляют юношеские тайны и мысли, наблюдения над собой, друзьями, родными, а главное - рассказ о жизни обреченных на смерть людей. Поскольку содержанием является переживаемая повседневность и все то, что попадает в сферу визуального наблюдения автора, он становится реалистическим отображением жизни - именно поэтому «потрясает больше, чем любое художественное произведение о войне» [265,5].Жанровая структура дневника Анны Франк имеет свои характерные черты: записи отличаются точной датировкой и представлены в форме писем, адресованных то дневнику, то самой себе, то близким людям. Форма писем позволила А.Франк аналитично подойти к описываемым событиям, чувствам. Основной способ организации повествования - переплетение монологической и диалогической речи. В результате записи ребенка обладают огромной психологической нагрузкой, а логика мыслей достойна взрослого человека. В этом смысле дневник Анны Франк уникален.Обратимся к периоду Великой Отечественной Войны. Дневники, написанные в этот период, представляют ценность как свидетельства, жанровое содержание которых передавало ужас войны, стойкость духа, силу воли людей, ее переживших, веру в победу. Такие дневники стали яркими документами эпохи («Дневник Н.А.Рибковского», «Дневник Н.Костериной», «Дневник Т.В.Рябининой», «Военный дневник Ф.А.Прусовой», «Дневник Тани Савичевой», «Осадная запись» А.Н.Болдырева», «Записки о блокаде Ленинграда» Л. Д. Барановой и мн. др.). «Сколько их, этих дневников, все более теряли первоначальный характер аккуратных...записей, по мере того как надвигались темень, голод, холод, смерти. Вроде бы нетрудное занятие - писать - теперь становилось непосильной работой, подвигом человеческого духа» [87,257], - сказано в «Блокадной книге» А.М.Адамовича и Д.А.Гранина, где авторы сумели воссоздать трагическую картину блокады в Ленинграде через многие свидетельства и документы, в том числе дневники.В главе «Дневники, Дневники...» выделяются дневники Г.А.Князева, Л.Г.Охапкиной и двенадцатилетнего ленинградца Юры Рябинкина. Авторы книги обращаются к трем человеческим судьбам, к дневникам представителей трех поколений.Дневник Г.А.Князева интересен не только потому, что его автор - историк. Делясь со своим дневником мыслями о тех, «с кем не победишь» и «с кем победишь», описывая десятки человеческих типов и судеб, дневник постепенно создает сложный образ блокадника, как его наблюдал на своем "малом радиусе" автор. Пространственная ограниченность, небольшое число человеческих контактов образуют своеобразную динамичную среду, сосредоточенную в ограниченном сегменте пространства, а также способствуют композиционному единству подневных записей. Профессия автора дневника накладывает отпечаток на специфику содержания и стиля записей: чередующиеся события дня фиксировались в зависимости от их причинно-следственных связей. Приверженность факту, обретение смысловых связей между отдельными событиями создает своеобразную целостность картины мира автора: «Я не записываю массы вздорных слухов. Мне не хотелось, чтобы в моих записях сообщалось под видом факта что-либо вымышленное» [87,261]. Это усиливает документальное значение дневниковых записей Князева. .В дневнике Юры Рябинкина отразился трагизм положения ребенка на войне. Жанровое содержание дневника отражает видение событий глазами ребенка с его наивностью, непосредственностью, особой восприимчивостью. По значимости дневник мальчика не уступает дневнику пожилого историка. При этом сила характера, духовное напряжение, психологизм объединяют дневник Юры Рябинкина и дневник Князева.Нельзя не отметить один из самых трагических символов блокады 1941-44 - записную книжку ленинградской школьницы Тани Савичевой. Двенадцатилетняя ленинградка Таня Савичева начала вести свой дневник чуть раньше Анны Франк, жертвы Холокоста. Погибли эти две девочки, не дождавшись Победы: Таня - в июле 1944, Анна - в марте 1945 года. «Дневник Анны Франк» был опубликован после войны и рассказал о своем авторе всему миру. «Дневник Тани Савичевой» не был издан, в нем всего 7 страшных записей о гибели ее большой семьи в блокадном Ленинграде. Эта маленькая записная книжка была предъявлена на Нюрнбергском процессе, в качестве документа, обвиняющего фашизм. Сегодня «Дневник Тани Савичевой» выставлен в Музее истории Ленинграда (Санкт-Петербург), его копия - в витрине мемориала Пискаревского кладбища и на Поклонной горе в Москве.Детская рука, теряющая силы, писала неровно, скупо. В декабре 1941 - мае 1942 девочка просто фиксировала реальные факты своего бытия - даты гибели родственников во время голода 1941-42. И когда читаешь это, цепенеешь: «28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12.30 ночи.1941 года». «Бабушка умерла 25 января в 3 часа 1942 г.»; «Лека умер 17 марта в 5 часов утра 1942 г.»....». Последние записи подводят страшный итог: «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня». Жанровая особенность этого дневника - в отсутствии живых эмоций. Парадокс - ребенок без эмоций - углубляет психологическую функцию записей. Локальность хронотопа усиливает документальное значение этого памятника.Ярким историческим документом времени стала «Осадная Запись» А. Н. Болдырева (1909—1993). Это дневник, отразивший почти каждодневные события из жизни ленинградца — молодого ученого-востоковеда. Дневник велся на протяжении почти семи лет (9.ХП. 1941—14.УП1.1948) и охватывает события как в блокадном Ленинграде, так и в первые годы после снятия блокады, а затем и окончания Великой Отечественной войны.По своему жанровому строению «Осадная Запись» напоминает мозаику, составленную из всевозможных сведений, кратко зафиксированных с исторической точностью. Здесь сообщения о погоде, о норме и порядке выдачи продуктов, о других различных чисто бытовых событиях, и фиксация гибели ленинградцев (ученых, родных, друзей, сослуживцев), и описание разрушительных бомбежек и артобстрелов, а также краткая констатация противоречивых сведений, поступавших с Ленинградского фронта, и не всегда верная информация о взятии и падении городов СССР, даваемая по радио и прессой.В эту мозаику вкраплены сообщения о событиях, происходивших в жизни самого автора дневника. Правдивые рассказы о бесконечной, изнурительной «битве» автора за выживание, за сохранение жизни членов своей семьи. Тяжкие переживания, «падения духа», вызванные унизительными «походами» из-за тарелки супа и дополнительного куска хлеба.Характерной особенностью языка А.Н. Болдырева в дневнике является обилие словесных новообразований, преимущественно аббревиатурного типа: допмасло, допхлебец, допзавтрак,* адмтолстуха, дракмеропры, хлебоподпитка, пищеспад, питуровень и т.п., вплоть до заимствованного у Салтыкова-Щедрина «ненаеда» и переосмысленного «сахара» — как пустынный промежуток между «ёдами».