Мифология советского времени

Оценка - 5 ...

Введение……………………………………………………………………3
Глава 1. Мифологическое сознание в контексте истории……………...5
§1. Миф как форма общественного сознания……………………5
§2. Мифология как инструмент политического управления…..7

Глава 2 . Миф в СССР. Перевернутая религия или новая идеология?.10
§1. Истоки советской мифологии. Культы Ленина, Сталина….10
§2. Культура и искусство СССР как средство воплощения «государственного мифотворчества»…………………………………..18
Заключение………………………………………………………………..27
Список литературы………………………………………………………29

Данная работа направлена на освещение особенностей идеологической составляющей советской культуры. Исследование нацелено на выявление и анализ основных форм мифологии в современности, в частности в СССР. Данная тема представляет особый интерес для восприятия в современном историческом контексте, а также может способствовать пониманию политической культуры прошлого нашей страны наряду с осознанием причинно-следственных связей некоторых социальных явлений. Стоит заметить, что актуальность исследования также обусловлена возможностью более объективно оценить исторические события, происходившие в Советском Союзе, чем это делалось современниками, в связи с их «подчинением» тоталитарной идеологии.

Нередко сами лидеры активно способствовали собственному обожествлению. Культ Ленина, несомненно, стал образцом для подражания, но все же по нему нельзя судить о коммунизме в целом: гораздо более он характеризует Россию, иллюстрируя процесс формирования новой политической культуры в контексте революции.Культ отвечал нуждам молодого Советского государства: это был, в сущности, строго регламентированный набор символов и мероприятий, старательно разработанный партией и правительством для привлечения к себе неграмотных масс. Между тем, происхождение этого культа глубоко коренится в российском прошлом, история его развития наглядно демонстрирует всю силу иррационального начала в формировании советской политической культуры; наконец, это свидетельство того, как новый большевистский порядок в стремлении овладеть Россией сам строился именно на тех элементах старой русской культуры, которые Ленин стремился уничтожить. У русской интеллигенции издавна существовали собственные святцы, куда заносились имена героических борцов (часто совсем не тех, кого чтил народ). Культ Ленина явился кульминационной точкой процесса ступенчатого развития в среде радикально настроенной интеллигенции. Отсчет следует вести от культа Пушкина — культа проникнутого духом байронизма; позднее политизированный подход к оценке всякой литературной деятельности дал толчок культу Чернышевского; наконец, ореолом почти театрального героизма были окружены самоотверженные аскеты — русские террористы. Радикально настроенная интеллигенция канонизировала святых и героев, выдвигавшихся их ее собственных рядов. Усилиями интеллигенции был выработан также идеал высокого нравственного совершенства и неустанного служения истине, обязательный для каждого мыслящего гражданина России. «Парадоксом выглядит то, что стараниями его единомышленников, глубоко захваченных революционным духом, сам он посмертно был превращен в святого великомученика, схожего с Христом».Жажда духовного обновления, присущая многим интеллигентам России конца века, нашла отклик и внутри большевистской партии, оформившись в движение, названное «богостроительством». Наиболее видным выразителем богостроительства в литературе стал Максим Горький, а основным его теоретиком — Анатолий Луначарский, назначенный впоследствии первым народным комиссаром просвещения в Советском правительстве (именно он сделался одним из главных архитекторов культа Ленина).Большевизму необходимо было создать новую религию; Бога, наделенного человеческими чертами; Бога, который воплощал бы в себе все будущее человечество. По убеждению Луначарского, марксистской религии суждено было даже побороть смерть: благодаря своей способности связать живущих людей с будущими поколениями.Богостроительство — а позднее усилия по увековечению памяти Ленина — ставило целью подлинное обожествление человека. В марксизме со всей очевидностью выступает убеждение в том, что сознательные свободные труженики станут творцами нового мира; тем же убеждением проникнута и русская революционная традиция, вобравшая в себя как веру в величие русского народа, так и веру в самих революционеров, которые должны преобразить Россию — а в конце концов и весь мир — на началах всеобщего равенства.Агитация в годы гражданской войны дала полную свободу фантазии множества новоявленных пропагандистов самого различного толка. Плакаты и листовки того времени отмечены очевиднейшим влиянием религиозной тематики. Всероссийский Исполнительный Комитет опубликовал «Десять Заповедей Пролетария». Многие плакаты подражали старинным русским иконам. Было обычным, к примеру, изображать рабочих или солдат всадниками на стилизованных красных конях, одерживающими победу над драконом — иначе говоря, современными святыми Георгиями, поразившими гидру империализма. На одном из наиболее выразительных плакатов тех лет под лозунгом «Да здравствует Красная Армия!» представлены два солдата на крылатом коне, парящим над полем сражения; художественное решение здесь, безусловно, иконографично. Крылатые кони широко фигурируют на плакатах времен войны; всадники — неизменно герои, поражающие чудищ или несущие с собой священные скрижали. Один из таких всадников держит открытую книгу, надпись на которой «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» выполнена церковнославянской вязью.Наличие религиозной символики в советской пропагандистской продукции имеет несколько возможных объяснений, каждое из которых лишь отчасти способно удовлетворительно истолковать отмеченный факт. Многие ангажированные художники, безусловно, были искренне захвачены иконоборчеством — и своими произведениями сознательно и едко пародировали иконы. Другим, по контрасту, революция внушила глубокие чувства религиозного поклонения, которые они выражали посредством единственно пригодных для этого образов. В самом деле, суть неотразимого воздействия символов и заключается в их способности немедленно заражать определенными чувствами. С другой стороны, многие пропагандисты, вероятно, намеренно стремились создавать произведения, которые были бы доступны восприятию крестьянского читателя или слушателя, воспитанного на Библии и на житиях святых: такие авторы, по-видимому, полагали, что религиозные символы скорее найдут отклик в душе крестьянина и заменят глубоко укоренившееся в нем благоговение перед священными образами не менее пылким почитанием Коммунистической партии.Фольклорные сказания о Ленине свидетельствуют о привязанности народа к вождю. Стремясь укрепить эту связь, повысить его авторитет среди населения и подать пример читателям, центральная печать публиковала обращенные к Ленину многочисленные приветствия и пожелания выздоровления, которые поступали в редакции советских газет после покушения. Печатались также эмоционально приподнятые письма к редактору с целью продемонстрировать любовь народных масс к Ленину и уверенность трудящихся в том, что Ленин также питает к ним любовь.Поклонение памяти Ленина в первые месяцы после его смерти было одновременно глубоким и всеохватным, стихийным и направляемым сверху. Отдавая дань вождю, люди следовали примеру высшей власти и указаниям профессиональных пропагандистов и агитаторов; бесчисленные массы народа, ранее чуждые политике, ныне, через культ Ленина, начали к ней приобщаться.Смерть Ленина поставила перед партийными и всеми прочими агитаторами и пропагандистами важнейшую задачу: пропаганду наследия вождя. Первостепенной целью кампании было признано показать широким слоям населения, что дело Ленина продолжает и будет продолжать РКП и Советская власть. Наркомпрос прямо провозгласил, что ленинизм должен составить основу всех наук: «Мы должны широко пользоваться работами Ленина при изучении любого вопроса (независимо из какого „предмета“ он взят), по которому им сформулирован свой взгляд». Этот принцип стал повсеместно с большой энергией претворяться в жизнь, высшие чины из Политбюро прибегали к цитатам из Ленина, чтобы обосновать свои решения по любым спорным вопросам. Пропаганду ленинизма предполагалось сделать непрерывной и всеохватной. Задача донести эти слова и требования до широких масс возлагалась на членов партии.Действительно, Ленин, как позже и Сталин, были культовыми фигурами, «коммунистическими пророками» марксистской веры. Можно сказать, что «Ленин стал коммунистическим «человеком без греха», как Богочеловек Христос, все остальные его соратники и единомышленники ценны тем, что они «ленинцы». Культ Ленина совершенно естественно привел к появлению культа его «лучшего ученика», в борьбе со старыми соратниками вождя доказавшего свое первенство. Сотворение мифического Сталина началось с создания идеального Ленина. Если предположить, что в политической борьбе первой половины 1920-х гг. победителем оказался бы не Сталин, а кто-либо другой (например, Троцкий), то и этот "другой" неминуемо стал бы "культовой" фигурой для миллионов. И причина этого - заданность схемы, предусматривавшей идеализацию героев. Ведя борьбу с институциональной Церковью, уничтожая ее святыни и издеваясь над ее святыми, большевики противопоставили им свои святыни и святых. Традиционное сознание никогда не усвоило бы новых ценностей, если бы они не были представлены в старой форме. Последняя в данном случае полностью заменяла содержание.История коммунистического мифотворчества достигла своего апогея в 1930-е гг., когда народ должен был верить в официальные декларации, надеясь на скорое получение земных благ (как ранее - освобождения от власти помещиков и капиталистов). И если вера порождение чуда, без которой религия существовать не может, то коммунистические «чудеса» (например, разоблачение врагов народа, в течение десятилетий занимавшихся вредительством, находясь на руководящих постах партии и государства) не должны вызывать скепсиса. Не случайно, печально знаменитые политические процессы 1930-х гг. иногда сравнивались современниками со средневековыми процессами ведьм. Однако и в Средние века, и в XX столетии такие процессы невозможны, если в них никто не будет верить. Абсурд выглядел тем чудовищней, чем большие обороты набирала сталинская пропагандистская машина. Системе нужен был яркий символ зла. Этим символом и стал Л.Д. Троцкий, «падший ангел» советской коммунистической власти. Исключенный осенью 1927 г. из партии, в 1929 г. высланный из СССР за якобы антисоветскую деятельность, Троцкий постепенно стал предметом нападок всех большевиков сталинского толка. Все окончательно изменяется после появления краткого курса истории ВКП (б). Ее ценность состоит в том, что она давала ясный и однозначный ответ на вопрос о добре и зле (в большевистском понимании, разумеется). Автором книги официально считался И.В. Сталин, хотя он никогда не признавался в авторстве. В «священном писании» большевизма враги не просто критиковались, они буквально проклинались. Начиная с "Истории ВКП (б)", Троцкий - уже не личность, а обобщенный образ мирового зла. «Троцкий проклинался от имени всех народов, став международным, всемирным антигероем, подлинным демоном коммунистической религиозной системы».С течением лет Сталин стал восприниматься не только как вождь, но и как символ счастья, некий талисман страны, потеряв который можно вызвать общепланетарную катастрофу. Характерны плакаты расцвета «культа»: «О каждом из нас заботится Сталин в Кремле» (В. Говорков, 1940); «Любимый Сталин - счастье народное!» (В. Корецкий, 1949); «Под водительством великого Сталина – вперед к коммунизму!» (Б. Березовский, М. Соловьев, 1951) и многие другие. Персонификация народного счастья и изобилия - Сталин, собственно, он это и есть народ. Стоит сказать, что захоронение Сталина в Мавзолее, в связи с вышесказанным, явилось логичным и даже само собой разумеющимся решением. Однако после смерти «вождя», развенчание его «культа личности» имело самые опасные последствия для прочности установившейся за десятилетия системы. Сталин был смещен с коммунистического Олимпа, развенчан и в итоге, по решению XXII съезда КПСС (октябрь 1961 г.), его тело вынесли из Мавзолея и перезахоронили в шеренге «выдающихся» коммунистов, у Кремлевской стены.Эти явления, сопровождающиеся повышенным интересом к первоначальной коммунистической «чистоте» и простоте нравов, новому прочтению старых марксистских и ленинских работ, десакрализация некогда тайных, известных лишь посвященным, текстов (ленинское «Письмо к съезду»), все это стало началом конца старой системы ценностей. Однако развенчанием «культа» и отказом от жесткого дуалистического видения мира новая власть в СССР содействовала нарождению в стране эпохи «оттепели» и, как следствие, - усиления скептического отношения к коммунистическим мифам. В торжественное обещание партии, прозвучавшее на XXII съезде, построить в основном к 1980-му году коммунизм безоглядно верить было трудно. Дальнейшая трансформация этого обещания - изобретение теории «развитого социализма» - стала еще одним доказательством кризиса официальной «мифологии».И хотя форма осталась прежней (политический лидер считался главным авторитетом коммунистической религии, следившим за ее соответствием марксистско-ленинским канонам), культовые места, посвященные Ленину, продолжали играть роль «святынь» , налицо был кризис официальной «религии». Некогда глубоко затрагивавшие чувства многих миллионов людей демонстрации и парады к началу перестройки окончательно превратились в карнавалы и развлечения. Сущность Первомая и седьмого ноября была постепенно сведена к формальности, исполнение обрядов более не поддерживалось верой в их значимость. Появление со второй половины 1980-х гг. альтернативной официальной некоммунистической и антикоммунистической литературы означало десакрализацию Советской власти, отделение демократии от диктатуры.Советская перевернутая религия, использовавшая старые культовые формы и провозглашая новые установки сакральными, «содействовала дальнейшему поглощению личности коллективом, укрепляя «коллективное бессознательно» в ущерб идее личностного взросления индивида. Это, возможно, главная проблема, оставленная нам прошлым, так как религиозное невежество, на которое в советские годы обрекли народы СССР, сделало их беззащитными перед эпидемией мистики и внешней религиозностью, столь распространенными в наше время».§ 2. Культура и искусство СССР как отражение «государственного мифотворчества»В порожденных XX веком тоталитарных обществах, в различных аспектах их жизни миф занимал конституирующее положение. В Советском Союзе особенно велико было его влияние на культуру и искусство. Причем связь мифа и различных видов искусства имеет давнюю традицию в европейской культуре.Предыстория советского культурного мифа имеет глубокие корни в дореволюционной художественной жизни России. В изобразительном искусстве в то время происходило оживление мифологических структур. В европейской живописи, переживающей тогда настоящий переворот, это выразилось в отказе от реалистического, предметного изображения окружающего мира, смещении акцентов в восприятии действительности, в обращении к художественному опыту «нецивилизованных» народов Африки и Востока. Наиболее ярко это проявилось в творчестве Гогена, Матисса и Пикассо.В России возрождением в живописи мифологических структур занимались в первую очередь художники «Бубнового валета», в частности М. Ларионов и Н. Гончарова. Они обратились к изобразительным принципам русского деревенского творчества, сохранившего в себе много языческих элементов, к скифским «каменным бабам», городскому фольклору, лубку. Эти художники в своей творческой эволюции двигались от развития западных художественных образцов и продолжения их поступательной изобразительной традиции к прямому воспроизведению прошлых образцов народной культуры. Воплощением искусства будущего для них стало архаическое искусство прошлого. Поэтому впоследствии ими отрицалось последовательное, поступательное развитие западной культурной модели и провозглашался лозунг «Будущее позади нас», символизирующий вечное возвращение художественных образцов. Ларионов и Гончарова пытаются принять не только художественную манеру крестьянского творчества, лубочной живописи и образцов изобразительного городского фольклора, но и сам способ мышления их создателей. С отрицанием прогресса изобразительных приемов, ими отвергалось психологическое представление о значимости фигуры автора и ценности его неповторимой манеры. Творец у них приобретает черты субъекта, воплотившего в себе опыт всех предшествующих художников. Влияние народного искусства испытывали такие художники русского авангарда как В. Кандинский, К. Малевич, М. Шагал и другие.В советских мифологемах происходит дальнейшее развитие ряда общих черт архаического мифа, начатое в предреволюционной художественной культуре. Сама марксистская философия как основа советской идеологии, стала проявлением прогрессирующего мифологического сознания. В ней полностью воплотились черты классического и христианского мифа, в первую очередь его эсхатология.Тоталитарное общество использовало в своей культуре такие фундаментальные категории мифа, как космологические описания сотворения мира, в форме «добывания» культурными героями элементов природы, борьбы богов и героев с демоническими силами, или создание человека нового типа. Большую роль играли трансформированные мифы о силах природы, стихиях, временах года. Все это привело к формированию так называемых календарных мифов, имеющих большое значение в жизни советского общества. Так, ежегодное празднование дня Октябрьской революции имеет аналогию с праздником Нового года — акта «творения» новой жизни. Повторение этого ритуала связанно в мифологическом мышлении со страхом перед будущим, существованием не в последовательном линеарном, историческом, а в мифологическом времени. Большую роль в формировании советской мифологии играют различные биографические моменты — рождение одного человека (вождя) или целых коллективов, инициация (посвящение в полновозрастной статус) — приравниваемая к вступлению в различные молодежные организации по достижению определенного биологического возраста и т.д.Как уже было сказано ранее, в советской тоталитарной культуре архаические мифы причудливо смешались с элементами христианства. Немаловажен здесь еще и особый характер русского православного христианства, имевшего стойкий языческий оттенок и сохранившего элементы мифологического сознания.Специфические особенности мифологического сознания советских людей, отражающие их реакцию на происходящие в стране процессы, выразились в народном повествовательном творчестве — стихах и песнях народных сказителей. «В них конструировался образ вождя — солнца, зари, для описания его величия использовались метафоры «орел», «птица», «скала», происходило сравнение с животным или предметом, символизирующими силу и мощь».