Зачем жить?

Эссе по философии (1 курс) на тему "Зачем жить?" или «Стоит ли жить до конца, или нам ничего не мешает свести счеты с жизнью раньше?».
К написанию работы подошли креативно, написана в виде недописанной диссертации. Оценка за работу - 5. ...

И все-таки как нельзя лучше – у Хайдеггера: «Всякое спрашивание есть искание. Всякое искание имеет заранее свою направленность от искомого. Спрашивание есть познающее искание сущего в факте и такости его бытия. Познающее искание может стать "разысканием" как выявляющим определением того, о чем стоит вопрос. Спрашивание как спрашивание о... имеет свое спрошенное. Всякое спрашивание о... есть тем или иным образом допрашивание у...» [2].
...
...
...

Вопросы рождаются, а проблемы ставятся. Рождение вопроса – процесс естественный и, конечно, в основе его лежит некая проблема. Вопрос – стоит, а проблема – лежит.
Не всякая поднятая из лежачего состояния проблема становится вопросом, тем более таким, который требует ответа. Есть проблемы-процессы, а есть проблемы, нацеленные на результат: постановку вопроса и его решение. Утилитарные это проблемы, бытовые, а есть – бытийные. Не факт, что бытийная проблема должна разрешиться, как роженица, кричащим вопросом. Бытийная требует бытия, “со-бытия”, события. К таким я отношу проблему жизни и смерти – к бытийным, процессинговым, не требующим постановки вопроса. Достаточно уже того, что бытийная проблема есть – по факту своего существования.
Еще раз: вопрос должен родиться. И – рожденный – он пр осто должен вырасти в ответ. А если не родился? А если нет никакого вопроса: «стоит ли жить до конца, или нам ничего не мешает свести счеты с жизнью раньше?» Эмоциональные маркеры самой постановки этого вопроса – «до конца», «свести счеты», «стоит ли» - свидетельствуют о том, что для сформулировавшего фразу таким образом и правда этот вопрос актуальный. Больной вопрос, воспаленное место, и фраза эта – эмоциональный вирус: у кого иммунитета нет, обязательно заразится. Как-то так вот нечаянно и определилась проблематика этого эссе – объективное существование бытийной проблемы жизни-смерти.
...
...
..

Объектом нашего рассмотрения будет, в таком случае, сама жизнь и смерть.Предметом – ее субъективное восприятие. А целью – поиск пути к реальности.Цель, как ей и положено, определяет задачи:Хотелось бы рассмотреть механизм искажения реальности при обуянии страхом смерти.В качестве задачи-антагониста: возможно ли со-бытие с проблемой жизни-смерти в спокойном состоянии духа?Из источников сразу же Сартр приходит на ум, но от него уже тошнит. Кьеркегора бы поднять – радостна его мысль о том, что тление не страшно, потому что смерти нет. Шопенгауэра пролистал – нет воли и представления, как его тоску в душу себе положить. Признаюсь, давно хотелось Хайдеггера почитать, но как-то не складывается. Можно было бы на Розанова опереться, но его жизнь в аспекте целеполагания – слишком узко. Вот какиеавторы по-настоящему интересны в аспекте бытийности проблемы жизни и смерти, так это уже упомянутый В.Франкл с его лечением смыслом жизни, не меньший восторг души вызывает и Алексей Ухтомский с его принципом доминанты и его «Интуицией совести»; хирург-архиепископ Лука Войно-Ясенецкий с его «Дух. Душа. Тело».Но ближе к смерти. То есть, к проблеме. К проблеме смерти. И жизни. И ее объективной бытийной природы, которую наше субъективное восприятие не в силах лицезреть – не замечает, смотрит в Книгу, а видит… ГЛАВА 1. ПОКА ТОЖЕ БЕЗ НАЗВАНИЯ, НО ВСЕ-ТАКИ ПРО ВОПРОСЫ И БЫТИЕО вопросахИ все-таки как нельзя лучше – у Хайдеггера: «Всякое спрашивание есть искание. Всякое искание имеет заранее свою направленность от искомого. Спрашивание есть познающее искание сущего в факте и такости его бытия. Познающее искание может стать "разысканием" как выявляющим определением того, о чем стоит вопрос. Спрашивание как спрашивание о... имеет свое спрошенное. Всякое спрашивание о... есть тем или иным образом допрашивание у...» [2].Вот и я о том же: спрашивание о том, стоит ли «жить до конца» или нам ничто не мешает свести счеты с жизнью – это то, что в введении названо вопросом, субъективной чесоткой по высшей правде жизни и смерти. И снова к Хайдеггеру: «спрашивание само как поведение сущего, спрашивающего, имеет свой особый характер бытия. Спрашивание может вестись как "просто-так-расспрашивание"…». И дальше: «Поскольку спрошенное составляет бытие, а бытие означает бытие сущего, опрашиваемым бытийного вопроса оказывается само сущее. Оно как бы расспрашивается на тему его бытия. Чтобы оно однако могло неискаженно выдавать черты своего бытия, оно со своей стороны должно прежде стать доступно так, как оно само по себе есть. Бытийный вопрос в плане его спрашиваемого требует достижения и опережающего обеспечения правильной манеры подхода к сущему» [2].Остановимся подробнее на заданном вопросе в контексте приведенной цитаты. Разберем ее по косточкам. «Опрашиваемым бытийного вопроса оказывается само сущее» [2]. Получается, что вопрос «стоит ли жить до конца или ничего не мешает свести счеты с жизнью» - это вопрос самому сущему, о чем мы и говорили во введении. А если так, какое имеет значение имеет «мнение Платона-Декарта-Сократа-Канта» и подтверждающие/опровергающие кейсы? Да и что подтверждать/опровергать? Вопрос схоластичен – не по содержанию, а по функции. Во-первых, аргумент «или» сразу ограничивает предполагаемые ответы – и не просто границы «жить-не жить» ставит, а «жить до конца или свести счеты». У кого счет к кому? У задающего к жизни? Хайдеггер – «опрашиваемым бытийного вопроса оказывается само сущее». У задающего к другим? Тогда это про «просто-так-спрашивание»… Такие вопросы имеют место быть и иной раз остро актуально, но они не задаются, не теоретизируются – они проживаются либо как глубокое единение с сущим, либо (что скорее) как безграничное разделение с сущим. Нет ответа на заданный вопрос. У меня – нет. Да, как часть сущего я могу ответить на него, опираясь на «кейсы», но вопрос-то – не мне. Опрашивается сущее – я тут ни при чем. «Оно как бы расспрашивается на тему его бытия» [2]. Отметим, не просто на тему бытия, а на тему ЕГО бытия – бытия сущего. И в этом контексте наш вопрос диалогичен, он, конечно, предполагает ответ, причем ответ вне атрибута «или-или». Это вопрос про то, как жить? И что такое жить? И что такое смерть? И столько обиды на молчащее бытие в этом «свести счеты». Случайно слова не вырываются, и темы не пишутся. «Чтобы оно однако могло неискаженно выдавать черты своего бытия, оно со своей стороны должно прежде стать доступно так, как оно само по себе есть» [2]. Вот! Вот это в задачах диссертации, которая никогда не будет написана, и заявлено: как всматриваться, вслушиваться в бытие и видеть его, чтобы были доступны ответы? Как воспринимать его «само по себе»? Вопрос этот не загадка.