Политика украинизации на Кубани в 1917-1932 гг.

В дипломном исследовании рассматривается взаимосвязь украинского национального движения начала ХХ века и политика органов власти по украинизации территории Кубани. ...

Содержание

Введение......................................................................................................3
1. Мероприятия украинизации кубанского общества.............................9
2. Административно-территориальное устройство и украинизация...16
3. Политика украинизации в сфере языка...............................................20
4. Изменения в культуре в результате процесса украинизации...........24
5. Украинизация в сфере образования и науки......................................30
6. Кадровая политика власти в период украинизации..........................37
7. Восприятие населением политики украинизации.............................43
Заключение................................................................................................53
Примечания...............................................................................................59
Список использованных источников и литературы.............................73

ВВЕДЕНИЕ
В настоящее время все большую актуальность приобретает точное установление национальной принадлежности коренных жителей Кубани, языка, на котором они говорят. Теперь подавляющее большинство восточных славян Кубани, включая потомков первопоселенцев, - русские, говорящие на русском языке. Подобное утверждение базируется на точных этнографических данных, материалах статистических исследований. Но национальная идентичность кубанцев не всегда признавалась властями. Это было в период украинизации 1920-1930 гг. Сомнения в русскости кубанцев звучат и в современной Украине. Такого мнения придерживается историк С.В. Кульчицкий. Раздаются призывы к возобновлению внедрения кубанцам украинской идентичности [1]. То, что большинство кубанских казаков было украинцами, утверждают и некоторые истор ики в Краснодарском крае.
Наиболее аргументировано выглядит точка зрения авторитетного ученого-этнографа Н.И. Бондаря на то, что собственно украинцами на Кубани были по преимуществу жители относительно этнически чистых украинских крестьянских сел, таких, как Новопавловка [2].
Так же в первой половине XX украинцы на Кубани были представлены отдельными лицами, проживавшими в различных населенных пунктах, среди них были и представители интеллигенции. Именно из их числа вышли активисты украинского национального движения и украинизации.
В условиях современных интеграционных процессов, глобализирующейся экономики, смешения культур, человек продолжает стремиться к сохранению своей национальной идентичности. Поэтому несомненно, изучение проблемы национальной идентичности, осознание и отождествление человека к той или иной нации является актуальным.
Цель работы - изучение столкновения национальной идентичности основной массы населения Кубани и идентичности, навязывавшейся ей узкой, но активной социальной группой.
В связи с этим перед нами стоят следующие задачи:
- рассмотреть средства государственной политики по проведению украинизации населения Кубани;
- сделать критический анализ программы украинизации, ее содержания;
- выявить механизм внедрения украинизации через язык как средство идентификации;
- показать степень влияния украинского этнокультурного компонента на региональную кубанскую культуру;
- рассмотреть уровень влияния политики украинизации на сферу образования и науки;
- дать оценку степени восприятия населением политики украинизации.
Хронологические рамки.
Работа затрагивает события периода Гражданской войны, когда украинское национальное движение и украинская культура стали быстро развиваться на территории Кубани. А также последующие 1920-1932 гг., когда органы государственной власти последовательно внедряли украинский язык и культуру во все сферы жизни населения.
Территориальные рамки охватывают территорию бывшей Кубанской области, и административно-территориальные образования, появившиеся на ее месте после установления Советской власти.
Историография исследования. Приступая к рассмотрению историографии украинизации и украинского национального движения на Кубани в 1917-1932 гг., необходимо отметить в первую очередь публикации, описывающие период гражданской войны. В основном они посвящены политическому аспекту украинизации, и в гораздо меньшей степени эти работы затрагивают культурную специфику.
В статье «Февральская революция и активизация национального движения на Северо-Западном Кавказе» О.А. Леусян показывает на конкретных примерах значительный рост национальных движений и национального самосознания на территории Кубанской области и Черноморской губернии, активизацию украинских национальных деятелей на Кубани. Он выразился в политической активности и консолидации украинских национальных сил, в издательской и образовательно-просветительской сферах [3] .
Монография Д.Д. Белого «Малиновый клин» является характерным образцом современной украинской историографии. Работа посвящена истории украинского населения Кубани, преимущественно черноморских казаков. Она предельно идеологизирована, имеет ярко выраженную антироссийскую окраску. В книге игнорируются многие важные факты, другие подаются весьма тенденциозно. Детальный анализ ситуации в ней зачастую подменятся необъективными оценочными суждениями. Выводы исследования весьма поверхностны. Вместе с тем в работе имеются интересные сведения по истории кубано-украинских отношений периода Гражданской войны и советской украинизации Кубани [4] .
Основные исторические работы по проблематике украинизации создавались уже в постсоветский период, так как в 1930-80 гг. она была под запретом.
Статьи видного исследователя советской национальной политики Т.П. Хлыниной дают представления о тех общих основаниях, на которые опирался украинизаторский курс властей. Это политика «коренизации», стремление привлечь представителей национальных меньшинств к активной работе в органах советской власти, и через это - к ее сознательной поддержке. Исследователь на конкретных примерах демонстрирует несоответствие политики украинизации реальному этническому самовосприятию населения. Статьи содержат сведения о численности украинского населения [5] .
В.Н. Ракачева и Я.В. Ракачевой «Народонаселение Кубани в XX веке. Историко-демографическое исследование», посвященной комплексному изучению демографических процессов в регионе [6] .
М.В. Мирук составила периодизацию украинизаторской политики властей. Начало первого этапа активной украинизации она относит к 1924 г., когда украинизация в основном имела место в сфере образования. Начало жесткой тотальной украинизации, включающей перевод на украинский язык делопроизводства органов власти, исследователь относит к 1928 [7] .
Статья О.В. Бершадской «Осуществление политики украинизации на Кубани в период 1925 - 1932 гг.» описывает основной этап проведения украинизации. Автор рассматривает такие аспекты проблемы, как решения органов центральной власти, определившие ход украинизации; саботаж украинизации на местах и отношение к ней населения. Украинизация показана в контексте взаимоотношения власти и казачества [8].
Работа И.Г. Иванцова, посвященная деятельности органов партийного контроля на Кубани, дает своим читателям интересные факты и обобщения по проблеме украинизации. Саму украинизацию автор ограничивает десятилетием между 1922 и 1932 гг. При этом выделяет наиболее активный и агрессивный этап в последние четыре года. Автор приводит ценные сведения о сопротивлении насильственной украинизации на местах, ее причинах и борьбе с нею краевых и центральных властей. И.Г. Иванцов касается так же процесса свертывания украинизации и сопровождавших ее мероприятий [9].
В статьях Ф.Д. Климчука «Расселение этнических украинцев на юге и юго-западе России (по материалам переписи 1926 г.)» и Т.П. Хлыниной «Русские, великороссы и украинцы: методика подсчета и численности украинского населения в Адыгее в 1920-е гг.» отражена проблематика национального состава российских регионов с украинским населением в 1920 - е гг. [10].
Статья Н.И. Бондаря «Некоторые формы взаимодействия русской и украинской традиции в условиях Кубани» показывает специфику эволюции этничности кубанских казаков черноморцев от украинской к русской. Смена этничности происходила вместе с формированием единого Кубанского казачества как субэтноса русского народа. Высокую степень интегрированности русской и украинской фольклорной традиции на Кубани автор убедительно демонстрирует на конкретных примерах [11] .
В фундаментальной коллективной монографии «Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани» сделана попытка комплексного описания этнографии восточнославянского населения региона и ее эволюции. Помимо всего прочего, в ней содержатся интересные сведения по этнической истории украинцев Кубани. Прежде всего, они касаются динамики изменения кубанских говоров и территориальной специфики этнического самосознания кубанцев. Авторы монографии на конкретных примерах показывают, что украинцы, прибывающие на Кубань, уже в первом-втором поколении зачастую приобретали стойкую великорусскую идентичность. Указаны метропольные территории, с которых приезжали поселенцы, количество приезжих, годы их расселения [12].
Вопрос о заселении кубанских станиц после голодомора был поднят в статье Н.С. Тарховой «Участие Красной армии в заселении станицы Полтавской зимой 1932 - 1933 годов». Он рассмотрен на таком ярком примере, как станица Красноармейская (ранее - Полтавская) [13] .
В статье «Был ли геноцид украинского народа на Кубани?» Е.О. Кубякин приводит статистические сведения о численности украинцев и русских на Кубани в период украинизации, а также данные профессора Е.Н. Осколкова о количестве депортированных с Кубани в годы коллективизации. По мнению Е.О. Кубякина, быстрый рост русского населения Кубани и изменения его процентного соотношения с украинским объясняется не результатами депортации и голода, а притоком поселенцев [14] .
Информацию по специфике украинской культурной политики и украинской культуры на Кубани, факты культурной и политической жизни можно найти в работах А. Н. Еремеевой. Здесь можно найти сведения об участии властных структур независимой Украины времен Гражданской войны в культурной жизни региона, прессе «украинского» направления, деятельности украинских театров и музыкальных коллективов на Кубани в указанный период [15] .
Вышедшая в Краснодаре статья украинского исследователя А.Ф. Нырко «Зот Диброва, рыцарь кубанского кобзарства» описывает биографию и творческую деятельность самобытного музыканта на фоне эпохи. Она содержит интересные сведения о культуре и культурной политики на Кубани периода Гражданской войны и украинизации. Они даны сквозь призму творческой биографии выдающегося кубанского бандуриста З.А. Дибровы [16] .
Огромное значение имеют работы известного кубанского литературоведа В.К. Чумаченко, посвященные истории украинской литературы на Кубани, ее специфике на разных этапах развития, влиянию на нее социально-политического контекста эпохи [17] .
Необходимо отметить сборник документов «Украинизация Кубани. Материалы по истории культуры Кубани», где можно найти общие описания деятельности украинского национально движения периода Гражданской войны и первых мероприятий советской украинизации. Особо заслуживают внимание статистические данные о степени украинизированности школ Кубани, примеры саботажа украинизации и мер борьбы с ним [18] .
Среди мемуарных источников нужно особо отметить воспоминания известного этнографа-кавказоведа Л.И. Лаврова, в них описана ситуация противостояния украинских националистов и белого правительства, отношение простых казаков к заметным фигурам, олицетворявшим политические направления [19] .
Среди краеведческих работ нужно особо отметить статью краеведа-журналиста В. Харченко «Мы начинали на хохляцком и первый трактор был «Фордзон», в ней описана украинизация в отдельно взятом Северском районе. Автор показал культурно-политический контекст, в рамках которого проходила украинизация, и прежде всего, украинизация местной прессы, образования и делопроизводства [20].

Особенно в деле организации украинских школ повышенного типа. Вынашивались планы создания специального вечернего института с украинским отделением. В 1929 г. в связи с официальным началом сплошной украинизации ряда районов Кубани число учащихся на украинском отделении было решено довести до 130 человек. В 1930 г. украинские группы планировалось организовать на всех факультетах и отделениях пединститута, а в 1931 г. стал разрабатываться план по превращению Краснодарского педагогического института в Украинский педагогический институт, в свою очередь педагогический техникум в городе Ейске подлежал укомплектованию украинскими кадрами и украинизации к 1 октября 1932 г. [110].Особую роль на Кубани отводили и подготовке украиноязычных специалистов в области сельского хозяйства. В июле 1926 г. Окрисполком принял решение ходатайствовать об открытии в станице Славянской украинского сельскохозяйственного техникума. Он был открыт, и к 1930 г. все 160 учащихся Славянского сельскохозяйственного техникума были «украинизированы». При этом многие из них не являлись украинцами [111].Кузницей надежных большевистских кадров из среды кубанских украинцев должно было стать украинское отделение кубанского рабфака. Преимущественное место на украинском отделении рабфака занимало коммунистическое воспитание. Поэтому большое место занимало изучение официальных партийных документов, особенно речей и статей И.В. Сталина. В курсе литературы основное внимание уделялось объяснению классовой природы литературного творчества с марксистской точки зрения, разбору произведений «пролетарских и пролетарско-колхозных писателей» [112]. Активная украинизация Кубани отразилась и на жизни местного научного сообщества. В первой половине 1931 г. было решено создать Северо-Кавказский украинский научно-исследовательский институт. На его нужды было первоначально выделено 10 тысяч рублей. К 1 июня институт был создан. В его подчинении находились Краснодарский исторический музей, краеведческие музеи Темрюка и Тамани. Институту была передана бывшая библиотека ОЛИКО, включавшая в себя 8 тыс. томов. СКУНИИ подразделялся на 4 сектора: экономики, истории и этнографии, литературы и искусства, культурно-языкового строительства. План работы института предусматривал самые разные направления. Это и обобщение опыта колхозного строительства, и комплексное изучение историографии истории Кубани, и определение границ распространения украинского языка в регионе [113]. Партийное руководство уделяло особое внимание изучению истории. Наиболее приоритетными направлениями в ходе украинизации были выбраны история революционной борьбы на Украине и на Кубани. Украинцы объявлялись революционным народом, боровшимся в годы царизма против национального и социального гнета. Особое внимание уделялось конфликтам населения Кубани с царским правительством [114]. Жизнь этносов и этнических групп региона изучалась в контексте поиска возможностей активизации в их среде классовой борьбы и особенно борьбы с религией [115].Можно отметить, что украинизация в сфере образования претерпела определенную эволюцию. В период Гражданской войны она носила рекомендательный характер, развивалась или блокировалась пожеланию населения. При установлении советской власти ситуация кардинально изменилась.Можно сказать, что украинизация образования в 1920-1932 гг. было одним из важнейших проявлений украинизации как таковой. И в ее ходе ярко проявились основные особенности украинизации - директивность, принуждение, бюрократизм, наделение людей привилегиями по национальному и классовому признаку. Украинизации системы образования, особенно школьного, отличалась несоответствием вложенных средств и усилий относительно незначительным результатам. Среди населения Кубани она встретила открытое сопротивление и саботаж.Украинизация в науке способствовала возникновению на Кубани научного направления украиноведения. Однако его развитие осложнялось чрезмерной национальной и партийно-идеологической ангажированностью. 6. Кадровая политика власти в период украинизации.Органы советской власти стремились ускорить и углубить процесс украинизации, поэтому кадровый вопрос, становился все более актуальным. Были необходимы украинцы, лояльные режиму, а так же знатоки украинского языка и культуры. Существовал спрос на украиноязычных партийных и советских работников, учителей, клубных работников, литераторов, журналистов и сотрудников издательств.После 1925 г. активность проведения кампании украинизации особенно возрастает. При райкомах партии вводятся должность инструкторов по украинизации партийной работы и школьного образования. В тот же период появляются первые директивы о ведении пионерской и комсомольской работы на украинском языке. По-украински начинает вестись и партийная работа и агитация. Было решено создавать украиноязычные школы политграмоты и политпросвета. Власти также посчитали необходимым усилить работу среди самых широких масс украинцев. Началось проведение украинских беспартийных конференций и хлеборобских съездов [116].Партийных работников и учителей, владеющих украинским языкам, ставили на особый учет в местных партийных органах. Они стали первоочередниками на получение образования по партийной разнарядке. Проводилось организованное выдвижение украинцев на ответственные должности. Особенно это касалось сферы национальной политики. Процесс целенаправленного выдвижения и учета работников - украинцев особенно активизировался после объявления в 1929 г. на Кубани сплошной украинизации. Упор делался на выходцев из беднейших и малограмотных слоев населения [117].Съезд украинских учителей, прошедший 1 апреля 1926 г. в Краснодаре, показал доселе небывалую поддержку активистов украинской школы со стороны власти. До этого они очень часто сталкивались с сопротивлением местных руководителей [118] .С началом проведения сплошной украинизации с 1929 г. украинизация местных советских и партийных учреждений стала напрямую увязываться с наличием в них подготовленных работников-украинцев.В последствии большое внимание уделялось украиноязычным работникам в сфере издательского дела. Особенно, когда дело касалось массовых кампаний. 22 ноября 1930 г. для перевода массовой колхозной литературы на украинский язык в издательстве «Северный Кавказ» Северо-Кавказским крайисполкомом было указано специально выделить «украинского работника» [119].Подготовка и расстановка на ключевые позиции большевиков-украинизаторов была необходима, потому что зачастую украинские активисты могли доставить хлопоты властям, или своими действиями затруднить проведение программы украинизации в жизнь. Имели место случаи, когда проводить украинизацию ехали украинские националисты, которым советская власть препятствовала работать на территории Украины [120]. Для участия в украинизации Кубани советские органы власти пригласили украинских интеллигентов из польской Галиции [121].Эти люди нередко были яркими энтузиастами. Имея воспитание, в рамках совершенно иного, более западного варианта украинской культуры, они несли кубанцам, зачастую чуждую культурную традицию. Такая ситуация наблюдалась и на рубеже XIX - XX вв., когда наиболее активными деятелями украинского культурного движения на Кубани были выходцы с Украины [122]. Появлению украинских учителей на Кубани способствовало и решение руководства Северо-Кавказского края просить присылать преподавателей по линии компартии Украины [123].Отдельно необходимо отметить местных кубанских украинофилов, таких, как учителя Макаренко и Деревянко. Они настаивали на необходимости украинизации кубанского образования и культурной жизни. Эти активисты недооценивали силу русской составляющей всех сторон жизни кубанской станицы, утверждали неорганичность русской культуры для региона. Власти отмечали распространение среди местного украинского актива националистических идей. Несмотря на активность партийных и государственных органов, украинизация «кадров ответственных работников» на Кубани порой шла очень медленно. Сказывалось незнание значительной частью местных партийных функционеров украинского языка. Даже коммунисты-украинцы первоначально получали идеологическое образование в русских парткружках и партшколах [124]. К тому же в составе работников советского аппарата по Северо-Кавказскому краю украинцы составляли всего 5%, в составе же ответственных партийных и советских работников - 30%. В 1927 г. подавляющее большинство депутатов Краснодарского городского совета составляли русские. Количество украинцев не превышало 10% [125]. Руководство Северо-Кавказского края в конце 1929 г. специально отмечало, что количество украинцев, избранных на Кубани в советы всех уровней недостаточно. Было приказано приступить к увеличению их числа. О необходимости первоочередного выдвижения на все значимые должности в украинизируемых районах людей, знающих украинский язык, говорилось еще в краевом постановлении о сплошной украинизации ряда районов от 1928 г. Но на практике оно очень часто не выполнялось [126]. Поэтому люди, представлявшие какую-либо ценность, нередко «украинизировались» вне зависимости от своего желания.Студент Краснодарского педагогического института А.И. Шершнев отказался учить украинский язык. Более того, он говорил, что «в институте большинство русских, украинизация из нас педагогов не выработает, только средства зря тратят». В ноябре 1931 г. Шершнев поддержал выступавшего против украинизации члена ВКП(б) Тютерева. Первоначально Шершнева исключили из партии. Краснодарская городская контрольная комиссия отменила исключение, заменив его на выговор. Ему было предложено немедленно приступить к изучению украинского языка [127].Проведение украинизации нередко наталкивалось на саботаж «ответственных работников» и «культработников». И это несмотря на то, что руководители организаций несли персональную ответственность за проведение украинизационных мероприятий. Людей заставляли давать расписку с обещанием украинизироваться. Иначе им, по крайней мере, формально, грозило увольнение [128].Управленцев - саботажников нередко наказывали. Весной 1932 г. за посылку отношений и деловой переписки на русском языке в украинские учреждения, саботаж проводимых мероприятий среди колхозных масс председатели сельсоветов Кущовского района: Шкуринского - Виткалов, Полтавчихинского - Мишин, Глебовского - Кравцов получили предупреждения и выговоры. Их обязали перевести работу техаппаратов на украинский, немецкий и латышский языки соответственно [129]. Председателю Райсфпрофа за необеспечение пропаганды украинизации в среде членов профсоюзов бал объявлен выговор. За полную бездеятельность в деле украинизации и коренизации Райсоюза и Сельпо, за проявление «великодержавного шовинизма» председателю Райсоюза Енгенльгарду был объявлен выговор. Его обязали немедленно приступить к украинизации и коренизации техаппарата кооперативной системы района. Заведующие Райнарсвязи Мелихов и заведующий Райзаготзерно Коняев выступали с требованием выслать всех украинцев из района. За это они, а так же секрет арь фракции РКС Ефимов и фракции Райзберкассы Коржов были категорически предупреждены и обязывались немедленно приступить к украинизации и коренизации техаппаратов возглавляемых ими учреждений [130].Одной из проблем, возникавших у советской власти в процессе украинизации, был явный недостаток среди кубанских украинцев лиц пролетарского происхождения. В том числе среди активистов и работников культуры. По этой причине в 1931 г. украинскую секцию Северокавказской ассоциации пролетарских писателей временно передали по управление секции колхозных писателей.Среди сколько-нибудь социально активных кубанских украинцев ощущался недостаток так же и в батраках и крестьянах-бедняках. Например, среди поступающих на украинское отделение кубанского рабфака преобладали селяне-середняки. Власти такая ситуация явно не устраивала. Крестьяне находились по подозрением как носители мелкособственнических настроений и «буржуазного национализма». Поэтому была высказана идея организовать при украинском отделении кубанского рабфака подготовительные курсы, для того организовать обучение представителей беднейших слоев украинцев [131].После стремительного свертывания украинизации в конце 1932 - 1933гг. многие активные участники украинизации подверглись репрессиям. В станице Новодеревянковской были арестованы учителя украинских школ Е.Н. Фоменко, С.Р. Бреславец, М.М. Полтавец. В январе 1933 г. в Краснодаре были арестованы представители украинской профессуры, такие, как Шаля, Геребенюк, многие преподаватели Украинского пединститута имени Скрыпника. Был разгромлен педагогический состав Полтавского педтехникума [132].В течение 1933 г. на Кубани разворачивается партийная чистка, которая коснулась, прежде всего, партийцев-украинизаторов. Первые репрессивные меры против управленцев в районах, где проводилась украинизация, были проведены еще в 1931 году, в станице Полтавской был распущен колхоз «Червонный прапор», а его председатель арестован. Правление колхоза было обвинено в том, что в его составе было много кулаков, которые вели антисоветскую агитацию [133].Официально она объяснялась необходимостью обновить и укрепить партийный аппарат для повышения эффективности хлебозаготовок. Многие партийные кадры, проводившие украинизацию, были сняты со своих постов и арестованы. Некоторым из них даже были предъявлены обвинения в сепаратизме и кубано-украинском национализме. Отрывочные сведения об этой партийной чистке сохранились в народной памяти. Вот какое объяснение давалось голоду 1933 г.: «Неправильное руководство было. Шеболдаев. В Ростове. Вроде хотели от России отделиться» [134].В целом можно отметить, что кадровая политика периода украинизации подразделялась на два основных направления. Первое направление - это выдвижение на ответственные должности представителей пролетариата и крестьянства - «народности, угнетаемой царизмом». Второе направление - выдвижение лиц, необходимых для проведения собственно украинизации.Первое направление, несмотря на все сложности, недостаток партийцев - украинцев, пролетариев украинской национальности, принесла свои плоды и способствовала формированию на Кубани среди бюрократии и интеллигенции слоя сталинских выдвиженцев. В дальнейшем «специалисты по украинизации» либо были репрессированы, либо, по большей части, переключились после свертывания украинизации на другие виды деятельности.Кроме того, украинизация зачастую была весьма неудобной как для населения, так и для руководителей и интеллигенции. Поэтому она могла служить «лакмусовой бумажкой» лояльности и исполнительности, помогала формировать досье на «ответственных работников».В то же время, за проведением украинизации не всегда строго следили, так как власть все же не хотела слишком осложнять отношения с населением региона и местными чиновниками. 7. Восприятие населением политики украинизации.К началу XX века соотношение традиций и инноваций в культуре славян Кубани находилось в состоянии неустойчивого равновесия [135]. Как отмечают специалисты, при заселении родственными восточнославянскими этносами новых территорий межэтническое перегородки имеют тенденцию стираться, а население нередко становилось двуязычным [136] . В народном фольклоре также наблюдаются смешанные формы, наглядным примером могут служить русско-украинские песни, где вступление - русское, припев и окончание - украинские и наоборот [137]. Складывается ситуация когда утверждаются наиболее распространенные формы культуры, господствующей моды [138]. В начале XX века в Черномории практически полностью вышел из употребления такой знаковый украинский музыкальный инструмент, как бандура. Значительная степень интеграции украинской и русской фольклорных традиций характерно и для свадебной обрядности кубанцев [139].В первой половине XX в. сложился общий для украинцев и русских Кубани образ жизни. Он подразумевал энергичность, аккуратность, хозяйственность [140]. К концу XIX в. складывается единое кубанское казачество как субэтнос русского народа. Этничность украинцев из числа черноморских казаков эволюционирует по схеме «украинцы - кубанские казаки - кубанские казаки, русские» [141]. Дело в том, что для казачества с самого начала была характерна склонность к социокультурному синтезу. Уже их далекие предки-запорожцы проявляли склонность к нему. Уже на самом раннем этапе существования Черноморского войска в нем числилось немало великороссов, поляков, сербов и болгар [142]. Ярко выраженный целенаправленный интерес к русской культуре черноморская старшина проявляла уже в средине XIX столетия. Этот процесс нашел отражение в произведениях таких известных писателей как В. Мова (Лиманский) [143].Украинская культура в кубанских станицах постепенно консервировалась и переставала развиваться. Большая часть потомков украинцев, переселившихся на территорию Кубани, уже более ста лет были оторваны от основного языкового массива и жили по соседству или вперемежку с русским населением [144]. Ярким примером того, что многие населенные пункты, первоначально основанные украинцами, становясь полиэтничными, быстро теряли украинскую культурную специфику, является село Львовское, а другие, по преимуществу вначале украинские, становились смешанными в языковом отношении, такие, как станица Суздальская [145] .Сами потомки черноморских казаков оценивали украинский язык как родственный, но отличный от кубанского диалекта, при этом характерно, что сословная принадлежность в представлении кубанцев зачастую значила больше, чем этническая. На языковую ситуацию влияли и такие факторы, как военная служба казаков. Уже в конце XIX один из корреспондентов «Кубанских областных ведомостей» отмечал, что в бывшей Черномории уже почти не слышно старинных песен о Морозенко и Сагайдачном, а молодые казаки в полковом строю пели разухабистые песни про какую-то «молодку» [146]. Надо также подчеркнуть, что на процесс взаимодействия украинского и русского этнического компонента влияла длительная традиция официального делопроизводства на русском языке и русскоязычная школа. Кроме того, для национальной самоидентификации человека, огромное значение имеет то, на каком языке он впервые научился читать и писать [147].К концу XIX - началу XX вв. кубанские станичные школы имели достаточно высокий уровень преподавания, а сама система образования в Кубанской области быстро развивалась. В 1896 г. появилось 14 училищ, подотчетных директору народных училищ, в 1905 году их стало уже 25. В 1903 г. четверть кубанских казаков были грамотны, в 1909 - около трети казачьего населения на Кубани были обучены грамоте [148].Украиноязычное делопроизводство казалось населению крайне неудобным, эта же причина вызывала недостаток спроса в кубанских станицах на украинскую книгу. Население на Кубани не воспринимало украинский как язык письменной культуры, тем более, что он до 1928 г. не имел четко закрепленной правилами грамматики [149].Как свидетельствуют материалы иследований, в 20-х гг. XX в. мужчины в станицах разговаривали на «балачке» - диалекте русского языка, включающем в себя множество украинизмов, женщины же пользовались диалектом украинского языка, близким к полтавскому. Этот диалект фиксируется еще в дореволюционный период. Показательным является то, что зачастую население не видело разницы между украинским и русским языками. Многие украинцы считали своим родным языком русский. Таких уже в 1926 г. было около 32 %. В Армавирском округе родным считали украинский язык только 8% украинцев. Даже в Черномории языковые различия мало влияли на взаимоотношения различных сословных групп населения [150].Что касается самого диалекта, то он включает в себя обе языковые компоненты, русскую и украинскую. По мнению ряда известных ученых - филологов, таких как С.А. Мызников (Санкт Петербург), О.Г. Борисова (Краснодар), Р.Я. Иванова (Армавир), принадлежность того или иного диалекта к языку определяется национальным самосознанием его носителей. А на Кубани уже в первой половине XX в. оно уже было по преимуществу русским.