Образная система и конфликт романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби»

Образная система и конфликт романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» ...

Образная система и конфликт романа Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби»
Введение
Глава 1. Особенности проблематики романа Фицджеральда «Великий Гэтсби».
1.1. Своеобразие творчества Фицджеральда и его сравнение с другими писателями США.
1.2. Герои романов Фицджеральда: общее и отличительное.
2.2. Проблематика романа «Великий Гэтсби».

Сейчас большинству читателей Фицджеральд видеться фигурой очень дальней. Но изучение избранной темы выделяет нам детализированное представление и о чем «особой» эре, и о тех людях, которые «прожигали» средства жизни, и несомненно, об создателе, поведавшем всему миру об особенностях «потерянного поколения». Речь идет о Фрэнсисе Фицджеральде.

Заглавный герой романа Фицджеральда стал предтечей целой литературной династии загадочно-богатых личностей с непроясненным прошлым (вплоть до Кончиса из «Волхва» Джона Фаулза). Были, конечно, и предшественники: Довлатов в свое время говорил, что «Великий Гэтсби», конечно, замечательная книга, но не очень понятно, зачем она нужна после «Графа Монте-Кристо» [15].Но, как оказалось, необходима. Тип Гэтсби при всем наружном однообразии очень отдален от авантюрного Монте-Кристо Дюма. Различие данных 2-ух героев, при всем однообразии множества факторов (атмосферы таинственности, нескончаемого веселья, чрезмерной расточительности, детективной интриги, непроницаемой завесы, накинутой на лицо головного героя и др.) произведено в том, что величавая мечтание графа сбывается и праздничек продолжается всегда, а Гэтсби дожидается поражение. Не считая такого, граф, в различие от Гэтсби, не идеалист, а истинный прагматик.Этим образом, возможно, заявить, что любовь «Великий Гэтсби» является одной из культовых книжек XX века. В знатном оксфордском перечне «Ста ключевых книжек столетия» данная любовь одолжила 2-ое пространство, уступив лишь только «Улиссу» У. Джойса (и обогнав «В розысках утраченного времени» Пруста). Его экранизировали 3 раза, конечный один в 1974 г. в USA (режиссером был Джек Клейтон, роль Гэтсби исполнял Роберт Рэдфорд). Упор в кинофильме изготовлен на любовной элемента сюжета и на таинственности, находящейся вокруг фигуру Гэтсби. 1.2. Герои романов Фицджеральда: общее и отличительное.До этого, чем разбирать особенности проблематики романа Фицджеральда «Великий Гэтсби», стоит разглядеть специфику образной системы всего творчества писателя, определив, какие типы людей завлекали создателя, находясь в эпицентре его креативного интереса, кто считался героями его других романов, каково было художественное видение Фицджеральда в собственной романтичной направлении.1-ый любовь писателя «По ту сторону рая» (1920) явился 1 книжкой, сделанной адептом свежего поколения, получившего в ситуации заглавие «потерянного поколения». Героем романа выступает любовный себялюбец Эмори Блейн, данный молодой мужчина, по текстам маститого историка американских характеров и литературы Как раз к этим молоденьким людям принадлежал 1-ый герой Фицджеральда — потомок прежде роскошного рода Эмори Блейн. На страничках романа он ведет ту же бездумную жизнь, которую вели тыс. его сверстников, став, этим образом истинным выразителем их чайний, мыслей и надежд, олицетворением их желаний. Атмосферу тех лет отлично высказал сам беллетрист в собственном дневнике: «Америка тех лет затевала самый огромный, самый гулкий карнавал за всю собственную ситуацию, и о данном, возможно станет строчить и строчить. В воздухе уже вовсю пахло золотым бумом с его роскошествами, безграничным разгулом, безвыходными поползновениями старенькой Америки избавиться с поддержкой сухого закона» [19, c.448]. Герой «Гения» талантливый художник Юджин Витла стремится совместить несовместимое — мир подлинного искусства и требования доллара. В итоге он теряет свою самобытность и превращается в ремесленника от искусства.Ситуация Ричарда Дайвера, героя романа Фицджеральда, в социальном значении наименее значима, чем ситуации Mapтина Идена и Юджина Витлы. Добродушный маленький3, профессиональный психиатр Дик Дайвер и не задумывается вступать в борьбу с буржуазным социумом, частицей которого он считается. Дик влюбляется в собственную роскошную пациентку Николь, женится на ней и начинает производить обыденный для роскошных буржуа тип жизни. Праздное времяпровождение на Французской Ривьере меняется не наименее беспечным бытием в Париже, в Италии. В итоге — заброшены заманчивые изучения, остаются не написанными задуманные заметки и книжки. Сам Фицджеральд в эскизах плана романа писал: «…Это станет любовь о нашем времени, показывающий катастрофа великолепного человека… Катастрофа станет предназначено не бесхарактерностью, а действительно катастрофическими жизненными обстоятельствами, внутренними противоречиями идеалиста и компромиссами, навязанными ему критериями жизни» [4, p.309]. Например, что дело тут не в бесхарактерности, а в тех критериях американской жизни, которые Теодор Драйзер метко охарактеризовал как «жестокую хватку обыкновений и условностей». Они-то и становятся ведущей предпосылкой падения Дайвера.Этим образом, освещая почти все немаловажные стороны южноамериканского вида жизни, Фицджеральд, как мы зрим, в качестве героев собственных романов подбирал людей, предавшихся культу богатства, с башкой ушедших во наружный карнавал жизни и что наиболее потерявших себя, разбазаривших средства силы, возможности, саму жизнь на пустующие утехи. Между их — любовные эгоисты, идеалисты, бизнесмены-идеалисты. Это люд, наделенные разумом, но проигравшие в схватке с буржуазным социумом, но болтать о схватке в использовании к романам Фицджеральда, наверное, очень крепко. Они и не сражались не закрыто, они всего только пробовали приспособиться, живя в атмосфере некоей карнавальности. Что не наименее, их удел трагичен. Наверное, единый любовь, где герой — восторженный, одинокий и безвыходно влюбленный богач-романтик — пробует деятельно противопоставить закоренелым ценностям, культу равнодушия, алчности, потребительства, но и очень своеобразно, собственную мечту, и также терпит в данном гибель, — «Великий Гэтсби». 2.2. Проблематика романа «Великий Гэтсби».План «Великого Гэтсби» перетерпел длительную эволюцию. Сначала Фицджеральд планировал отнести воздействие к 80-м годам минувшего века, избрав фоном мероприятий New-york и Средний Запад такого времени. Данный проект был изложен в 2-ух посланиях издателю М. Перкинсу, датированных июнем 1922 г. С планом романа связаны новеллы Фицджеральда «Зимние мечты» и «Отпущение грехов».Любовь «Великий Гэтсби» был замечен в одно и тоже время с «Американской трагедией» Драйзера. Герои обеих книжек желают осуществлять в жизнь «американскую мечту», которая объединяется для их к богатству и престижности, и терпят сокрушительное поражение.Ситуация эволюции и катастрофы мечты Гэтсби — это ситуация его напрасной и катастрофической поползновения приобщиться к уровню жизни американских богачей, в самом голосе коих «звучат деньги». Короткое оглавление проблематики романа А. Н. Николюкин передает этими текстами: «Пылкое фантазия пихает Гэтсби к самоутверждению по эталону Бенджамина Франклина или же героев известных в свое время романов Хорейшо Элджера о преуспевающем юном человеке. Он страстно стремился замерзнуть богачом, но и не знал еще, что значит на деле достояние и триумф. Встреча с состоятельным человеком Дэном Коди постановляет его судьбу. Осмыслив личный эталон, Гэтсби жаждет отыскать за пределами себя что-то это, из-за чего стоило бы существовать. Данная 2-ая мечтание Гэтсби исполняется, когда он знакомится с Дэзи, дочерью роскошных опекунов, делается ее любимым. Впрочем ассоциация с миром богатства ведет к смерти Гэтсби с подобный же закономерной неизбежностью, как и крах драйзеровского Клайда, пожалевшего приобщиться к что же миру богатства. Сама „американская мечта“ таит в для себя ловушку» [11, c.49-50]. «Великий Гэтсби» — книжка, где всего полнее раскрылась особая черта таланты Фицджеральда, которую критики определяют как «двойное видение», имея в облику его дееспособность «одновременно сдерживать в сознании 2 напрямик обратные идеи», вступающие 1 с иной в конфликтные дела, что наиболее формируя драматическое перемещение сюжета и становление характеров; сам он в «Крушении» именовал данную дееспособность аспектом истинной культуры духа.Все повествование насыщено метафорами, собственным контрастом выделяющими данную двойную перспективу происходящих в нем мероприятий: карнавал в имение Гэтсби — и располагающаяся по соседству с его жилищем драка отбросов, «зеленый огонек» счастья, на мгновение посветивший герою, — и мертвые очи, смотрящие с огромного маркетингового щита, и т.п. Хрупкая поэзия «века джаза» и его оборотная сторона — разгул стяжательских амбиций, порождающих аморализм, — переданы писателем в их нерасторжимом единстве.Двойственность имеет место быть в сравнении всевозможных мотивов: карнавала и катастрофы, праздничности и прохладной расчетливости, праздника и прохладной мертвенности, любви и продажности.Так, «магия» карнавала, не прекращающегося на протяжении практически всего воздействия романа, увеличивается и покупает драматический колер ввиду ближайшего «гибельного места» — Равнины Шлака: тут, под колесами автомашины, коим управляет Дэзи, погибнет возлюбленная Бьюкенена, а Гэтсби рассчитается жизнью за трагедию, в которой неповинен.В торжественной атмосфере беззаботного разгула постояльцы Гэтсби, будто бы и действительно вернувшие для себя натуральную раскованность, праздничность восприятия жизни, беседуют голосами, в коих «звенят деньги». К жилищу Гэтсби, в котором, как в пригородном развлекательном парке, всякий раз оживленно и отрадно, надо двигаться мимо маркетингового щита с нарисованными на нем пустующими и прохладными очами врача Эклберга — «дохлого» кумира, царящего над свалкой несбывшихся надежд. Фицджеральд напористо жаждет сделать у читателя чувство некий загадки, таящейся в участе Гэтсби, и это влечение, абсолютно, не продиктовано только притязаниями детективного жанра. Дело и не в мало опытной выписанности головного персонажа.Неясность, «расплывчатость» заключена в самом нраве Гэтсби. Как верно что А. Зверев, «он „расплывчат“ по сущности, оттого что в душе Гэтсби разворачивается инцидент 2-ух несопоставимых устремлений, 2-ух абсолютно разнородных начал. Одно из данных начал — „наивность“, простота сердца, негаснущий блик „зеленого огонька“, звездное небо „неимоверного грядущего счастья“, в которое Гэтсби верует всей душой; типичнейшие черты взращенного американской ситуацией (а в ещё большей степени — американской общественной мифологией) „нового Адама“. Другое же — здравый ум привыкшего к опасной, но выгодной этой ирге вороти-лы-бутлегера, который и в счастливейший для себя денек, когда Дэзи переступает порог его жилища, выдает по телефонному аппарату указания отделениям собственной „фирмы“. На одном полюсе мечтательность, на ином — практицизм и неразборчивость в средствах, без чего не было бы ни дачного дома, ни млн.. На одном полюсе простодушная чистота сердца, на ином — поклонение Богатству, Удаче, Вероятностям, почитание тех самых фетишей, которые самому же Гэтсби например ненавистны в Томе Бьюкенене и людях его круга» [9, c.41-42].Двойственность большего персонажа, в котором устойчивая верность эталону «нового Адама», доверяющего только голосу сердца, смешивается с оправданием аморализма в борьбе за жизненный триумф, присваивает катастрофический спектр виду сего бутлегера, воплотившего в для себя начальное возражение государственного сознания.Слияние настолько полярных начал в виде героя, естесственно же, не имеет возможность не окончиться «взрывом». И крах Гэтсби, по первому эмоции абсурдная, на деле — закономерный, единственно вероятный конец. Дело в том, что свои, избранные героем для покорения счастья, каким он для себя его дает, неспособны гарантировать его, каким его.