Диплом Захват заложника

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате анализа практики квалификации захватов заложников по различным статьям УК РФ выявлены недостатки законодательной конструкции уголовно-правовой нормы о захвате заложников. Проведенное исследование позволило установить несоответствие уголовно-правовой оценки захвата заложников по действующему уголовному законодательству, объективным свойствам этих деяний, которое предполагается преодолеть в процессе совершенствования существующей ст. 206 УК РФ, сформулировать ряд новых положений и обосновать некоторые теоретические выводы, придать им большую практическую направленность.
В результате необходимо сдать следующие заключения.
1. Родовым объектом захвата заложников является общественная безопасность, а основным непосредственным объектом - личная свобода человека; дополни ...

ВВЕДЕНИЕ 3
ГЛАВА 1. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОСНОВНОГО СОСТАВА ЗАХВАТА ЗАЛОЖНИКА (ЧАСТЬ 1. СТ. 206 УК РФ) 3
ГЛАВА 2. УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КВАЛИФИЦИРУЮЩИХ И ОСОБО КВАЛИФИЦИРУЮЩИХ ПРИЗНАКОВ ЗАХВАТА ЗАЛОЖНИКОВ 3
3. ПРОБЛЕМАТИКА ОТГРАНИЧЕНИЯ ЗАХВАТА ЗАЛОЖНИКА ОТ СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ 3
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 3
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 3

Актуальность темы исследования, определяется тем обстоятельством, что в Российской Федерации, на протяжении последних десятилетий проходит реформирование действующего законодательства в целом, и уголовного законодательства, в частности. В результате этого процесса в нормы этого законодательства, неоднократно вносились изменения и дополнения, в том числе касающиеся вопросов ответственности захват заложников. Вместе с тем, как показал предварительный анализ нормативных положений, действующее законодательство в последней редакции, к сожалению, еще далеко от совершенства. В связи с чем, автором сделана попытка проанализировать недостатки законодательного регулирования в рассматриваемой области, и предложить пути их устранения
Степень разработанности темы исследования. Необходимо отмет ить, что вопросы правового регулирования ответственности за захват заложников, а также связанные с ними проблемы, неустанно привлекают к себе внимание ученых и практиков, довольно подробно исследуется в юридической литературе. Подобная заинтересованность объясняется тем, что правильное разрешение этих вопросов на различных уровнях (теоретическом и практическом, включая закрепление их в законодательстве) является одним из важных условий правильной квалификации уголовно-наказуемых деяний. Вопросы, имеющие отношение к исследуемой теме нашли достойное отражение в исследованиях, авторов, чьи работы представлены в списке использованных источников. Предыдущие разработки ученых-юристов, безусловно, являются ценными и в большинстве случаев не утратили своей актуальности и сегодня. Вместе с тем, данная тема не перестала быть актуальной и по-прежнему она имеет свои проблемы как научного, так и практического характера. В этой связи в настоящем исследовании, на основании изученного материала, рассматривается современное состояние проблематики, ответственности за захват заложников.
Объектом исследования охраняемые уголовным законодательством общественные отношения, возникающие в связи захватом заложников.
Предметом исследования выступает совокупность закрепленных в действующем законодательстве правовых норм, регламентирующих указанные правоотношения, а также научный и учебный материал, посвященные изучаемой проблематике.
Целью работы является анализ теоретических и нормативных положений, регламентирующих ответственность за захват заложников, выявление пробелов в действующем законодательстве в рассматриваемой области, обоснование предложений по их устранению.
Для достижения этой цели требуется разрешение следующих задач:
-дать уголовно-правовую характеристику основного состава преступлений, предусматривающих уголовную ответственность за захват заложников;
- проанализировать квалифицирующие и особо квалифицирующие признаки изучаемого преступления;
- провести анализ проблемных аспектов ответственности за захват заложников в российском уголовном законодательстве, а также правоприменительной практике;
- рассмотреть проблематику отграничения захвата заложников, от смежных составов преступлений;
- на основе анализа научного, нормативно-правового и практического материала и обобщения его результатов, сформулировать предложения по совершенствованию действующего законодательства, в рассматриваемой области.
Методологическая основа исследования. Для решения указанных задач, в работе использовались общенаучные методы исследования: диалектический метод познания объективной действительности, предполагающий изучение правовых явлений в их развитии и взаимообусловленности, применялись анализ и обобщение, логический метод, а также специально-юридические методы исследования, сравнительно-правовой, формально-юридический, системный.
Нормативной базой исследования выступают: Конституция РФ, уголовное законодательство (как действующее, так и утратившее силу), Федеральные законы «О противодействии терроризму», «Об оружии», а также положения ряда иных законов, имеющих отношение к теме исследования.
Теоретическую базу исследования составили научные труды отечественных авторов по уголовному праву, раскрывающие аспекты, связанные c уголовной ответственностью за захват заложников. При подготовке работы были изучены и использованы положения и выводы, содержащиеся в работах таких авторов как: М.В. Бавсун, А.В. Бриллиантов, В.Г. Бязров, В. Векленко, С.Н. Гаджиев, Л.Д. Гаухман, Б.П. Гришин, Т. Долголенко, К.В. Дядюн, И.А. Журавлев, Е. Зайцева, В.И., Зубкова, Тяжкова, А.Н. Игнатов, В.П. Илларионов, В.М. Лебедев, Н.А. Князева, Н.Ш. Козаев, О.Н. Коршунова, В.Н. Кудрявцев, С.В Максимов, О. Михаль, М.Ф. Мусаелян, А.Х. Муцаев, А.В. Наумов, К.Д. Николаев, В.А. Новиков, Г.В. Овчинникова, В.А. Осипов, М.Ю. Павлик, В.Е. Петрищев, А.В. Рагулина, О.Ю. Резепкин, Р.А. Сабитов, С. Сауляк, В.П. Степалин, И.М. Тяжкова, А.И. Чучаев, Т.В. Юргелатис и др.
Структура работы включает: Введение; три главы, заключение, библиографический список.

По мнению судебных органов под предметами, используемыми в качестве оружия, следует понимать предметы, которыми потерпевшему могли быть причинены телесные повреждения, опасные для его жизни или здоровья (например, нож, бритва, топор, лом), а также предметы, предназначенные для временного поражения цели. Если лицо угрожает заведомо негодным оружием или имитацией оружия, не намереваясь причинить ими опасные для жизни или здоровья потерпевшего телесные повреждения, в его действиях отсутствует указанный квалифицирующий признак2.
Вместе с тем, по мнению В. Векленко, Е. Зайцева: «Квалифицировать действия лица по признаку "с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия" необходимо в случаях как непосредственного применения или попытки их применения для причинения телесных повреждений, так и угрозы их применения, когда эта угроза реально воспринималась потерпевшим. При этом... предметы, используемые в качестве оружия, должны быть объективно пригодны для причинения вреда, исходя из своих характеристик»3.
В качестве примера, квалификации по данному пункту, рассмотрим уголовное дело по обвинению Г., <...> г.р., образование 9 классов, уч-ся профессионального училища N 36, неженатого, несудимого, в совершении преступления, предусмотренного, п. "г" ч. 2 ст. 206 УК РФ; кроме того, Г. вменялось совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 116 УК РФ, т.е. совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в статье 115 УК РФ.
Суд переквалифицировал действия Г. с ч. 2 ст. 206 на ч. 1 ст. 213 УК РФ, мотивируя тем, что в судебном заседании установлено, что до приезда на место происшествия работников милиции Г. каких-либо требований к государству, организации или гражданам как условие освобождения Р. не предъявлял, не просил кого-либо вызвать представителей государственных органов, и работники милиции прибыли на место происшествия в связи с сообщением Г. После прибытия работников милиции Г. потребовал предоставить ему милицейские автомобили, чтобы уехать с места происшествия, и это требование о предоставлении транспорта с целью оставления места происшествия после совершения иного правонарушения и после прибытия представителей органов государства не является требованием к государственным органам совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условие освобождения заложника, является в данном случае способом уклонения от ответственности за содеянное ранее.
Судом было установлено, что действия Г., совершенные из личной неприязни в отношении Р., после приезда работников милиции в дальнейшем вышли за пределы личных отношений и переросли в грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу: он в течение длительного времени - с 21 до 23 час. - во дворе жилого дома в присутствии большого количества граждан и работников милиции, выражаясь нецензурной бранью, применял в отношении Р. нож, не отпускал его, требовал работников милиции предоставить ему автомобиль, принести пиво.
Совершение насильственных действий, причинивших физическую боль, является признаком хулиганства и охватывается ч. 1 ст. 213 УК РФ, дополнительной квалификации действий Г. по ч. 1 ст. 116 УК РФ не требуется.
На приговор было принесено кассационное представление прокурора. Государственный обвинитель ставил вопрос об отмене приговора с направлением дела на новое судебное рассмотрение в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, с фактическими обстоятельствами уголовного дела, неправильным применением уголовного закона и мягкостью назначенного наказания.
27 декабря 2006 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор Красноярского краевого суда от 19 сентября 2006 года в отношении Г. отменила с направлением дела на новое судебное рассмотрение со стадии судебного разбирательства.
Приговором Красноярского краевого суда от 24 мая 2007 года Г. признан виновным по п. "г" ч. 2 ст. 206 УК РФ, и назначено наказание в виде трех лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. В удовлетворении исковых требований прокурора Ленинского района г. Красноярска о взыскании денежных сумм в пользу УВД Ленинского района г. Красноярска и МУЗ городской станции медицинской помощи было отказано (сумма иска - 4250 руб. - в интересах РУВД; 187 руб. 18 коп. - МУЗ).
Суд, указывая на цели, с которыми виновное лицо - Г. совершил захват и удержание других в качестве заложников, в судебном заседании установил, что действия Г. начались как конфликт на личной почве между ним и Р., допустившим в состоянии алкогольного опьянения оскорбительные высказывания в адрес матери Г. После вмешательства сотрудников милиции действия Г. переросли в захват заложника, т.к. Г., удерживая Р. и приставив нож к его горлу, угрожая убийством потерпевшего, стал выдвигать сотрудникам милиции различные требования: требовал, чтобы сотрудники милиции отошли от него и спустились с крыши, где он находился с Р., затем потребовал предоставить ему автомобиль, принести пиво. Заявленные требования были выполнены, и после этого Р. был им отпущен. Действия Г., выражавшиеся в захвате и удержании Р. и выдвижении различных требований сотрудникам милиции, были направлены на побуждение представителей государства в лице сотрудников Ленинского РУВД г. Красноярска совершить определенные действия как условие освобождения Г. заложника. Указанные действия были совершены с применением кухонного ножа, т.е. предмета, используемого в качестве оружия.
Уголовное дело в части обвинения Г. по ч. 1 ст. 116 УК РФ в совершении указанных действий в отношении Р. прекращено судом в связи с примирением потерпевшего и обвиняемого1.
Захват заведомо несовершеннолетнего заложника (п. "д" ч. 2 ст. 206 УК РФ), женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (п. "е" ч. 2 ст. 206 УК РФ), может быть только в тех случаях, когда виновному достоверно известно в первом случае о несовершеннолетии, во втором - о состоянии беременности заложницы.
Повышение характера и степени общественной опасности деяния в отношении беременной женщины обусловлено именно содержанием объекта посягательства: жизни и здоровья беременной женщины и будущего ребенка2.
Под захватом двух и более заложников (п. "ж" ч. 2 ст. 206) понимаются случаи, когда: 1) до начала совершения преступления виновный имеет умысел на захват в качестве заложников двух и более человек; 2) совершение не менее двух самостоятельных захватов заложника, не объединенных единым умыслом и ни за одно из которых лицо не было осуждено.
Захват заложника, совершенный из корыстных побуждений (п. "з" ч. 2 ст. 206), предполагает стремление посягающего получить в результате совершения преступления имущественную выгоду или избавиться от материальных затрат.
Совершенным по найму признается захват заложника (п. "з" ч. 2 ст. 206), когда виновный захватывает либо удерживает заложника за вознаграждение от третьих лиц. Для квалификации не имеет значения время получения вознаграждения - до или после совершения захвата заложника.
В части 3 ст. 206 УК РФ законодатель закрепляет уголовную ответственность за захват заложника, совершенный при особо отягчающих обстоятельствах, т.е. организованной группой или повлекший по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия.
Тяжесть последствий зависит исключительно от характера и степени вредных изменений в объекте1, поэтому лишение жизни либо причинение тяжкого вреда здоровью всегда должны считаться тяжкими последствиями при совершении преступлений. Иные виды вреда здоровью - средней тяжести, легкий вред - по самой терминологии к тяжким последствиям отнести нельзя. Вместе с тем в правовой литературе высказывается мнение, что причинение в результате одного посягательства легкого или средней тяжести вреда здоровью нескольким (многим) лицам можно отнести к тяжким последствиям со всеми вытекающими отсюда последствиями2 (например, когда преступник, осуществляя силовой захват заложника (ч. 3 ст. 206 УК РФ), причиняет одному лицу, пытающемуся предотвратить преступление, вред здоровью средней тяжести, а еще трем оказавшимся в зоне его передвижения гражданам - легкий вред здоровью либо побои). С таким решением вряд ли можно согласиться.
Субъективная сторона захвата заложника в случаях наступления по неосторожности смерти потерпевшего или иных тяжких последствий характеризуется двумя формами вины - прямым умыслом по отношению к действиям и неосторожностью (легкомыслием или небрежностью) по отношению к таким последствиям1.
Мотивами преступления могут быть корысть, месть или иные низменные побуждения, которые, не оказывая влияния на квалификацию преступления, учитываются при индивидуанализации наказания.
Федеральным законом от 30 декабря 2008 г. N 321-ФЗ2 ст. 206 УК РФ дополнена ч. 4, в которой в качестве особо квалифицирующего признака предусмотрен захват заложника, повлекший умышленное причинение смерти человеку. При этом законодатель указал именно на причинение смерти, а не на признак сопряженности совершенного деяния с указанным последствием.
Как справедливо отметили М.В. Бавсун и К.Д. Николаев, в связи с неоднозначностью формулировки, которая используется в новых редакциях указанных норм УК РФ, возникает целый ряд вопросов, относящихся как к проблемам законодательной техники, так и к аспектам практического применения соответствующих уголовно-правовых норм3.
По мнению названных авторов, выражение "деяние, повлекшее умышленное причинение..." является некорректным, т.к. "захват и причинение сами по себе являются самостоятельными, равнозначными по отношению друг к другу деяниями, каждое из которых способно повлечь за собой собственные последствия. Захват заложника и террористический акт не могут повлечь умышленное причинение смерти. Они могут быть сопряжены с убийством, являясь, таким образом, сложносоставными преступлениями, но не выступать в роли первопричины нового деяния"4.
Таким образом, указанные изменения в УК РФ не решают, а лишь дополняют существовавшие проблемы квалификации. К примеру, остается непонятным, требуется ли в случаях захвата заложника и умышленного причинения смерти дополнительная квалификация по признакам убийства. Следует, на наш взгляд, согласиться с М.В. Бавсун и К.Д. Николаевым, что "если брать за основу подход, применение которого сохраняется для других пунктов ч. 2 ст. 105 УК РФ, где имеется указание на сопряженность, то, видимо, требуется"1.
Можно предположить, что путем внесения указанных изменений законодатель пытался избавиться от так называемой двойной квалификации и пошел по пути постепенного исключения из ч. 2 ст. 105 УК РФ указания на признаки составов других преступлений. Однако возникает вопрос, почему это произошло лишь с захватом заложника, а остальные посягательства (похищение человека, разбой, вымогательство, бандитизм, изнасилование, насильственные действия сексуального характера) так и остались в рамках квалифицированного убийства.
Таким образом, по данному составу необходимо толкование высших судебных инстанций.
Можно отметить повышенную общественную опасность убийства заложника и лиц, причастных к его освобождению. В целях равной правовой защиты этих лиц можно предложить дополнить ст. 105 УК РФ таким отягчающим обстоятельством как "убийство заложника". Убийство лиц, причастных к его освобождению охватывается иными пунктами указанной статьи УК. Анализ и обобщение уголовных дел рассматриваемой категории показали повышенную общественную опасность захвата заложников, совершенного с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, в условиях, опасных для жизни и здоровья, сопряженные с мучениями и истязаниями заложника, по предварительному сговору группой лиц, в отношении несовершеннолетнего, а также, если эти действия повлекли по неосторожности смерть или иные тяжкие последствия, что обусловило необходимость признания их квалифицирующими признаками захвата заложников.
Наряду с уголовно-правовой оценкой преступлений юридической оценке подлежат и посткриминальные поведенческие акты1, которые в теории уголовного права и правоприменительной практике представлены двумя видами: положительным посткриминальным поведением и отрицательным посткриминальным поведением. Оба этих вида посткриминального поведения подлежат квалификации, оценка как позитивных, так и негативных посткриминальных поведенческих актов лиц осуществляется квалификаторами на основании составов, сформулированных в уголовном законе. Однако предшествует оценке как положительного, так и отрицательного посткриминального поведения установление состава преступления.
Составы о положительном посткриминальном поведении сформулированы в ряде норм Общей и Особенной частей уголовного закона, где содержится указание на посткриминальные поступки. Так, например, составы положительного посткриминального поведения содержатся в ст. 75 УК РФ - освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием; в примечании к ст. 126 УК РФ - добровольное освобождение похищенного; в примечании к ст. 127.1 УК РФ - добровольное освобождение потерпевшего, в отношении которого совершено деяние, предусмотренное ч. 1 или п. "а" ч. 2 ст. 127.1 УК РФ, и др.
Составы об отрицательном посткриминальном поведении сформулированы в ряде норм Общей части уголовного закона, где содержится указание на посткриминальные проступки, их по сравнению с посткриминальными поступками значительно меньше. Например, составы отрицательного посткриминального поведения содержатся в ч. 5 ст. 46 УК РФ - злостное уклонение от уплаты штрафа; в ч. 2 ст. 74 УК РФ - уклонение условно осужденного от исполнения возложенных на него судом обязанностей и др.
Статья 206 УК РФ имеет примечание, в котором содержится специальный вид освобождения от уголовной ответственности. Лицо освобождается от уголовной ответственности в тех случаях, когда оно добровольно или по требованию властей освободило заложника.
Добровольность освобождения потерпевшего означает прежде всего то, что освобождение осуществляется при наличии объективной или субъективной возможности удержания потерпевшего.
Субъективная возможность продолжения удержания потерпевшего состоит в наличии представления о реальной возможности продолжения преступных действий.
По мнению А.В. Брилиантова: «Объективную возможность удержания следует трактовать более широко. Ведь даже в условиях полной блокады виновный продолжает удерживать потерпевшего, у него имеется реальная возможность причинения последнему вреда. Поэтому фактор объективной возможности продолжения удержания необходимо, с нашей точки зрения, определять не на основании того, может ли преступник оказать реальное, действенное сопротивление сотрудникам правоохранительных органов, скрыться с потерпевшим и т.п., а на основании наличия реальной возможности причинить дальнейший вред потерпевшему»1. Данное мнение нами полностью разделяется.
Отметим, что виновное лицо не может быть освобождено от уголовной ответственности за похищение человека, если освобождение заложника (похищенного) состоялось уже после выполнения требований похитителя. Данной позиции придерживаются и судебные органы.
Так, в судебное решении по уголовному делу было указано, что действия Р. нельзя расценить как "добровольные" в том смысле, как "добровольность" понимается уголовным законом, поскольку фактическое освобождение потерпевшего состоялось уже после выполнения условий, выдвинутых похитителями, когда их цель была достигнута и оказался утраченным смысл дальнейшего удержания заложника. При таких обстоятельствах Р. не может быть освобожден от уголовной ответственности на основании примечаний к ст. ст. 126 и 206 УК РФ1.
Рассмотрим на примере освобождения от уголовной ответственности лица, добровольно освободившего заложника, процесс квалификации такого деяния. Правоприменителю при решении вопроса об освобождении лица от уголовной ответственности по правилам, указанным в примечании к ст. 206 УК РФ, необходимо установить наличие в деянии лица состава преступления, предусмотренного ст. 206 УК РФ, а также отсутствие иных составов преступлений. После чего посткриминальное поведение лица необходимо квалифицировать. С этой целью следует дать оценку всем объективным и субъективным признакам его поведения после совершения им действий по захвату заложника (заложников).
В качестве объекта положительного посткриминального поведения выступают общественные отношения, которым таким поведением приносится реальная помощь. В приведенном примере объектом являются общественные отношения - безопасные условия существования общества. Объективная сторона положительного посткриминального поведения выражается в общественно полезных действиях. Полезность действий приведенного в примере посткриминального проступка - освобождение заложника состоит в прекращении силового удерживания и освобождении заложника, в обеспечении ему возможности свободы передвижения, отказе от угрозы причинения вреда или причинения вреда неопределенно широкому кругу лиц, отказе от возможности предъявления каких-либо требований государству, организации или гражданину. Все посткриминальные проступки совершаются только умышленно. Важное правовое значение для квалификации положительного посткриминального поведения имеет цель, так как она учитывается при осуществлении оценки такого поведения. Например, при явке с повинной установление цели проступка позволяет определить, к какому результату стремилось лицо (имеется ли раскаяние в содеянном или наблюдается иное стремление при его совершении). Такое же значение имеют мотивы деятельного раскаяния, а поэтому они учитываются при осуществлении оценки посткриминальных проступков, составы которых сформулированы в ряде норм Общей части уголовного закона. Вместе с тем мотивы, которыми руководствовались лица, совершая проступки, составы которых сформулированы в ряде норм-примечаний Особенной части уголовного закона, значения для квалификации не имеют. Так, например, не имеет значения, какими мотивами руководствовалось лицо, освободившее заложника, - чувством страха или раскаянием. Субъектом состава посткриминального поведения может быть вменяемое физическое лицо, находящееся в уголовно-правовых отношениях с государством.
При квалификации отрицательных посткриминальных деяний оценка объективных и субъективных критериев осуществляется, так же как и при квалификации положительных посткриминальных деяний1.
3. ПРОБЛЕМАТИКА ОТГРАНИЧЕНИЯ ЗАХВАТА ЗАЛОЖНИКА ОТ СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Правильное применение уголовного закона во многом зависит от четкого и ясного конструирования законодателем уголовно-правовых норм, а также разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по вопросам квалификации и толкования отдельных оценочных категорий. Тем не менее в УК РФ до сих пор есть составы преступлений, которые не имеют ни ясного законодательного описания, ни соответствующих рекомендаций по их толкованию и применению со стороны высшей судебной инстанции.
Противоправные деяния в виде захвата заложника имеют ряд признаков, сходных с иными преступными деяниями, направленными против общественного порядка, физической свободы человека и отношений собственности (ст. ст. 126, 127, 205, 211, 227 УК РФ), при этом наибольшее количество совпадающих признаков с такими деяниями, как похищение человека (ст. 126 УК РФ), незаконное лишение свободы (ст. 127 УК РФ).
Недостаточная разработанность в науке уголовного права вопросов квалификации захвата заложника, отграничения от смежных преступлений очевидна. Дополнительную сложность при применении уголовного закона представляет собой то обстоятельство, что, как правило, захват заложника совершается в совокупности с иными тяжкими преступлениями1.