НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ И ЭТНИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В РЕСПУБЛИКЕ ДАГЕСТАН (1990–2000-е гг.)

Цель нашей работы изучить ход и динамику этнодемографических процессов в Республике Дагестан, протекавших в постсоветскую эпоху.
Задачи, поставленные в работе: 1) вскрыть причины возникновения этнодемографических процессов; 2) охарактеризовать этнодемографическое положение населения современного Дагестана 3) выявить основные особенности, тенденции развития межэтнических отношений 4) проанализировать причины и последствия межэтнических конфликтов в современном Дагестане; 5) дать типологию и составить группы процессов.
Теоретико-методологической основой работы служат исторический метод, системный метод, метод демографического анализа, статистический метод и анализ документов.
Источниковой базой работы послужили статистические данные, дан-ные специальных этнографических и социальных исследова ...

Содержание

Введение 3
Глава 1. История формирования национального
состава Дагестана 5
1.1 История и проблемы развития национальностей………………………5
1.2. Национально-государственное строительство
в Дагестане (конец XIX-XX век) 14
1.3. Структура национального состава современного Дагестана 20
Глава 2. Особенности этнических процессов в Республике Дагестан 33
2.1. Этнодемографическая ситуация в республике………………………...33
2.2. Религиозные процессы в Дагестане: общее и особенное………..........44
Глава 3. Межэтнические проявления и конфликты в Дагестане ……… ..69
3.1 Современные этнические конфликты в Дагестане…………………... 69
3.2 Способы урегулирования этнических конфликтов в Дагестане 88
Заключение …………………………………………………………………..104
Библиографический список………………………………………………….106
Приложение 1…………………………………………………………………112
Приложение 2………………………………………………………………….116

Актуальность дипломного исследования. Республика Дагестан – пожалуй, самый многоэтничный регион России, народы которого находятся на разной стадии этнической консолидации. В последние десятилетия для республики характерны устойчивые миграционные процессы, усиливающие и без того заметную этническую «пестроту» населения.
Кроме того, Дагестан – один из нескольких регионов с устойчивым приростом населения (несмотря на его миграционный отток) и высокой рождаемостью. Эти факторы динамики этнического развития также различны у большинства народов республики.
На миграционные тенденции (и, в целом, на демографическое положение) заметное влияние оказали последствия распада СССР и особенно вооруженный конфликт в Чеченской республике (1994-2008 гг.) .
Учитывая, что обозначенные этнодемографические т енденции (этническая консолидация, миграция внутренняя и внешняя, рост численности населения), очевидно, будут лишь усиливаться в ближайшие годы, актуальность выбранной темы дипломного исследования представляется повышенной.
Новизна дипломной работы состоит в комплексном анализе этнодемографических процессов, протекавших в Республике Дагестан в 1990-2000-е гг., для которого были привлечены фундаментальные авторские монографии, периодика (научная и публицистическая) не только дагестанских ученых, но и их коллег из других регионов страны (в том числе из-за пределов Северного Кавказа).
Также в работе предпринята попытка проанализировать существующие межэтнические противоречия и конфликты, проследить их динамику и перспективы урегулирования.

Несмотря на то, что совершение ежедневной пятикратной молитвы является обязательным, доля респондентов, относящих себя к категории немолящихся, оказалась достаточно высокой для Дагестана и Ингушетии. Большинство молящихся, так же как и регулярно посещающих мечеть, относятся к категории мужчин и женщин от 18 до 39 лет. Это вовсе не означает, что среди населения других возрастных категорий совсем мало практикующих свою веру. Так, в Дагестане вообще не совершают молитву 15,1% от общего числа опрошенных, 15,4% из них молятся иногда, старающихся совершать утренний и вечерний намазы – 5,4%. Следуя каноническим предписаниям, стараются совершать все пять обязательных молитв 39,8% опрошенных, старающихся же совершать все обязательные и дополнительные намазы – 21,9%. Затруднились ответить на вопрос1,3% респондентов.По показателю совершающих и несовершающих молитву картина в Дагестане отличается от картины в Ингушетии. Доля старающихся совершать все пять обязательных молитв каждый день в Ингушетии почти на 10% больше и составляет 48,3% населения. Результаты по количеству старающихся совершать все обязательные и дополнительные молитвы аналогичны, в Ингушетии к таковым относятся 22,7% мусульман, а 9,3% опрошенных стараются совершать молитву утром и вечером, 13% – только иногда совершают намаз, а 4,4% из общего числа опрошенных вообще не совершают намаз. Таким образом, если суммировать результаты по вопросам совершения обязательных намазов, а также совершения и обязательных ,и дополнительных молитв, получается, что строго практикующих свою религию на примере пятикратного совершения молитв в Дагестане - 61,7%, Ингушетии - 71% опрошенных.Соблюдение поста в месяц Рамадан, наряду с совершением пятикратной молитвы, относится к числу обязательных столпов в исламе. Поэтому показатели по этим вопросам являются важными для анализа ситуации с вовлеченности граждан в ислам, поскольку дают картину в социокультурном отношении, показывают уровень духовно-нравственного состояния дагестанского общества. В целях совершенствования своей нравственности и очищения души от всего скверного в исламе практикуется как соблюдение обязательного поста в месяц Рамадан, так и дополнительных постов (так называемые «посты сунны», которые соблюдаются мусульманами каждый понедельник и четверг, каждые три дня середины каждого месяца (по мусульманскому календарю), в день Арафа и т.д. Поэтому в вопрос о посте нами и был включен пункт, касающийся соблюдения обязательного и дополнительного постов.В соблюдении поста мусульмане Дагестана и Ингушетии более исполнительны, нежели в соблюдении других канонов религии.Второй блок вопросов исследования связан со степенью толерантности (терпимости) населения Дагестана и Ингушетии в вопросах образа жизни и веры. В последние 10 лет средствами массовой информации, научными кругами и простыми обывателями часто используются термины «джихад», «ваххабизм» и т.п. как нечто, носящее зло и представляющее угрозу всему обществу. Зачастую это делается СМИ, политиками федерального уровня, различными органами власти в регионах исключительно в популистских целях. Доля респондентов, понимающих джихад как борьбу с неверными, в Дагестане составляет 23,2%, в Ингушетии – 21,1%. Как приложение усилий на пути верховенства слова Аллаха понимают термин «джихад» 31,4% опрошенных нами жителей Дагестана и 26,4% в Ингушетии. 7,5% в Дагестане и 6,3% опрошенных в Ингушетии понимают джихад как стремление к знаниям, почтитльное отношение к родителям. И, наконец, затруднились ответить на этот вопрос в Дагестане 24,9%, в Ингушетии – 26,4% респондентов. Вполне вероятно, что эти граждане не обязательно разбираются в сущности терминов, а может быть по принципиальным соображениям не захотеди выказать свою позицию. Во всяком случае, эти понятия являются критериями разделения общества на активных и пассивных сторонников ислама. В таком разделении заложен потенциал противостояния. Вместе с тем делаются попытки укрепления связей с соседними исламскими государствами. По сообщению «Дагестанской правды», в последние годы налаживаются отношения Республики Дагестан с Исламской Республикой Иран. С помощью представителей кварельцев сегодня прорабатываются разные варианты решения вопроса взаимоотношений с Ираном. С конца 1990-х гг. северокавказские республики с подачи центральных российских СМИ были объявлены так называемыми центрами ваххабизма. Понимание этого явления неоднозначно (табл.2.2.2)Таблица 2.2.2Ответы респондентов на вопрос: Определите, пожалуйста, свое отношение к суффизму, ваххабизму, следованию мазхабам?» В % от числа опрошенных (Источник: Сектор социологии религии ИСПИ РА)ДагестанположительнобезразличноотрицательноЗатрудняюсь ответитьСуфизм39201422,8Ваххабизм2.81269,314Следование мазхабу37,6138,438,4ИнгушетияСуфизм51.213.4530.2Ваххабизм5.312.961,120.4Следование мазхабу41,914,93,639,7Какому мазхабу Вы следуете?ДагестанИнгушетияХанифитскому3,80.6Шафиитскому36,741Другому2,72.7Никакому10,812,1Затрудняюсь ответить43.443.2Поскольку в представлении большей части общества этот термин ассоциируется с радикальным течением в исламе, именно такое значение было заложено нами при постановке вопроса об отношении к ваххабизму, хотя с научной точки зрения мы знаем, что это некорректно. Среди респондентов были и те, кто понимал под ваххабизмом очищение веры от всех нововведений. Суфизм в Дагестане и Ингушетии многие мыслят как противопоставление ваххабизму, и что между этими двумя направлениями идет идеологическая борьба. Если результаты, полученные в исследовании относительно ваххабизма, представляются адекватными тем событиям, которые происходят в данных регионах, то итоги опроса по отношению респондентов к суфизму наводят на некоторые размышления. Суфизм считался и считается доминирующим в Дагестане и Ингушетии проявлением веры. Следующий вопрос касался отношения респондентов к следованию мазхабам. Мазхаб – религиозно-правовая школа в исламе. Наибольшее распространение получили мазхабы: шафиитский, ханифитский, маликийский. Доминирующим в Дагестане и Ингушетии является шафиитский мазхаб. В-третьих, полученный результат опроса может быть следствием непросвещенности населения об идеологии суфизма о его значении. Эта картина дает четкие ориентиры просветительской работы официальным духовным управлениям регионов, которые проповедуют идеологию суфизма.В вопросе следования мазхабам существуют различные точки зрения. Одни считают следование одному мазхабу обязательным, другие придерживаются обратной точки зрения, заключающейся в том, что строго следовать одному мазхабу – необязательно, если мусульманин достиг высокого уровня компетентности в вопросах религии. Третьи, к которым относятся люди с радикальными взглядами, вовсе отрицают мазхабы, считая, что при Пророке Мухаммаде их не существовало. Между тем вопрос следования мазхабам для большинства опрошенных оказался затруднительным. В Дагестане таковых оказалось 43,4%, а в Ингушетии - 43,2%.Согласно исламскому шариату, джихад бывает двух видов – большой и малый. Большим джихадом называют борьбу со своими страстями. Так понимают джихад 11,7% опрошенных в Дагестане, а в Ингушетии такое понимание сложилось у 19,9% респондентов (табл. 2.2.2). Малый джихад в исламе– борьба с неверными, но не в том понимании, как это преподносят в СМИ. Смысл этого значения – «самозащита, защита чести, имущества и отечества в случае посягательства на них». Таблица 2.2.3Распределение мнений о слове «джихад» (в % от числа опрошенных)ДагестанИнгушетияБорьба с неверными23,221,1Борьба со своими страстями11.719.9Приложение усилий на пути верховенства Аллаха31,426,4Стремление к знаниям,хорошее отношение к7,56,3родителямЗатрудняюсь ответить24,926,4Последние вопросы касались оценки и анализа вопросов, касающихся отношения мусульман к представителям других вероисповеданий в целом и к христианам в частности. С момента распада СССР средства массовой информации наводили страх на общественное сознание рассказами о существовании угрозы, представляемой радикалами Северного Кавказа для всех немусульман страны. О том, что население исследуемых нами регионов придерживается достаточно умеренных взглядов в своих религиозных убеждениях, подтвердили результаты опроса, который проводила М.М. Богатырева и ИСПИ РАН. Несмотря на крайне нечистоплотную политику СМИ, постоянно и всячески муссирующих тему религиозной нетерпимости в свете военных событий и происшествий в северокавказском регионе. Жители-респонденты из республики Дагестан и Ингушетия толерантно относятся к представителям других вероисповеданий. Умеренность и взвешенность их взглядов разрушают стереотипы, сложившиеся в массовом сознании россиян о радикализации большей части населения этих регионов по отношению к немусульманам. Так, в Дагестане к представителям других вероисповеданий доброжелательно относятся 53,1% опрошенных, в Ингушетии 50,8%.Доля терпимо относящихся составляет 25,4% в Дагестане и 23,9% в Ингушетии. Безразличное отношение у 14,9% респондентов опрошенных в Дагестане. В Ингушетии этот показатель составляет 18,3%. Нетерпимо относятся 2% и 3,1% соответственно.Таблица 2.2.4Ответы респондентов на вопрос: «Ваше отношение к представителям других вероисповеданий?ДагестанИнгушетияДоброжелательно53.150.8Терпимо25.423.9Безразлично14,918,3Нетерпимо23.1Затрудняюсь ответить2.92,9Как Вы относитесь к христианам?Доброжелательно51,457,1Терпимо26.421,4Безразлично16,916,5Нетерпимо1,82,5Затрудняюсь ответить2.42.2Незначительно отличаются ответы на вопрос об отношении к христианам, к которым доброжелательно в Дагестане относятся 51,4% опрошенных. В Ингушетии эта цифра составляет 57,%, что почти на 6 пунктов выше цифры при ответе на вопрос об отношении к представителям других вероисповеданий. Терпимость к другим религиям свойственна 26,4% опрошенных в Дагестане и 21,4% респондентов Ингушетии. Процент безразлично относящихся к христианам среди жителей Дагестана выше процента безразлично относящихся к представителям других вероисповеданий и составляет 16,9%. В Ингушетии почти аналогичная картина – 16,5%. Нетерпимость присуща 1,8% опрошенных в Дагестане и 2,5% в Ингушетии. Для более ясной и полной картины по последним вопросам, которые позволилиДанные позволяют нам избежать домыслов об интенции респондентов к противостоянию, Исследователтями был поставлен вопрос о том, чем руководствуется респондент в своем отношении к христианам. Так, по результатам опроса выяснилось, что 56% опрошенных в Дагестане руководствуются Кораном и Сунной Пророка. В Ингушетии доля руководствующихся тем же мотивом также высока – 59,2%. Следовательно, основной моральный закон – это положения Корана. Мнением родителей в отношении христиан руководствуются в Дагестане 9,8%, в Ингушетии – 5,4%. Глядя на эти цифры, задумываешься о традиции почтения к мнению родителей.Использование мнения друзей преобладает у 3,1% дагестанцев и 2,5% опрошенных в Ингушетии. На 10,5% в Дагестане и 13% опрошенных в Ингушетии влияет общественное мнение. Высока доля затруднившихся с ответом на этот вопрос – 19,7% в Дагестане и 19,8% – в Ингушетии. Таким образом, судя по последним цифрам, можно прийти к выводу, что те, кто положительно относится к ваххабизму, не обязательно нетерпимо относятся к представителям других вероисповеданий. Путь к ваххабизму лежит через какие-то другие направления жизни. К представителя этого течения в исламе вполне может быть отнесен 1-2% националистически настроенной части населения, поскольку по отношению к представителям другой национальности в их сознании больше преобладает этническая идентичность, а конфессиональный фактор имеет гораздо меньшее значение.Не все гладко идет во внутриконфессиональных отношениях. Оказалась проблемной коммуникация салафитов и официальных муфтиев. Немногие попытки контактирования салафитов и официальных муфтиев, которые предпринимались в 1990-е гг., не приветствовались и не изучались властью. Между тем, тогдашние претензии салафитов носили легкоустранимый характер, так как были преимущественно связаны с административными и экономическими проблемами. Далее они модифицировались. Провозглашение ими в Кадарской зоне исламского государства (заметим, в рамках Российской Федерации) было социальным протестом. И пока социально-экономическое положение не претерпит решительных изменений, для многих мусульман преодоление кризиса будет видеться именно на путях переустройства общества на исламских основах.Можно сказать, что салафизм – специфически кавказский ответ на общероссийские вопросы и проблемы. Коррупция, произвол чиновников, попрание принципов социальной справедливости – эти черты общественной жизни характерны, пожалуй, для любого из российских регионов. Но если в Москве ответом на них для политически пассивного большинства населения стало требование «сильной руки», то в Махачкале для политически активного меньшинства – «изгнание неверных». Можно предположить, что чем сильнее развиты коррупция, притеснения, чиновничий произвол, «прогнутость» судов под «сильных мира сего», нетрадиционный ислам будет разрастаться. Когда присутствие в России исламского фактора объясняется внешним влиянием, это приводит к усилению оценочного значения исламского терроризма. Последнее выгодно в особенности российским военным и спецслужбам, которые заинтересованы представить своего противника более могущественным, чем он есть в действительности. Тем самым оказываются оправданными нанесенные противником поражения. вая нанесенные им поражения и большую значимость обретают победы.. Следовательно, указанные силы не заинтересованы в формировании адекватного «образа врага» в лице тех же ваххабитов.Помимо прочего, ислам на Северном Кавказе – один из факторов, формирующих местную идентичность, воздействующих на мировоззрение индивида, этнического социума. Изначально исламская идентичность одновременно взаимодействовала и соперничала с идентичностью этнической. Но только в 1990-е гг. влияние ислама резко возросло. Среди причин – наличие свобод, невнимание власти к проблемам окраин (особенно в 1992-1993 гг.). В наибольшей степени это характерно для народов северо-восточного Кавказа. Несмотря на течения в исламе, общий вопрос о принадлежности к исламу вообще дал позитивный ответ. В Дагестане в постсоветский период число тех, кто считает себя верующим, колебалось в пределах от 81% до 95%. По оценкам 1995 года, показатель религиозности среди чеченцев составил 97%, среди ингушей – 95,5%, среди карачаевцев – 88%. В это связи еще более показательны данные о самоидентификации мусульман внутри самой уммы. «Так, 88% адыгов считают себя «просто мусульманами», а 11% – «мусульманами-суннитами», среди черкесов это соотношение составляет 94%:: 4% среди кабардинцевсоотношение –86% : 13% , среди карачаевцев 80% : 20%, среди аварцев –56%.: 36% Зато у даргинцев это соотношение равно 50% : 48%, у чеченцев 43% : 52%, у ингушей 41% : 53%, у лезгин 48% : 52%, т.е. начинает увеличивться «суннитское начало».Бросается в глаза, что именно эти народы в наибольшей степени политизированы, и именно территории их проживания отмечены повышенной конфликтогенностью. Можно добавить, что столь четкая религиозная саморефлексия характерна для этносов, среди которых пропаганда салафизма имела максимальный успех. Так, именно даргинцы составляют основное население Кадарской зоны, а в Чечне А. Масхадов предпринимал попытки по введению шариатского правления. Говоря о возросшем значении религии для дагестанских народов как фактора культурной идентификации, можно выделить два уровня значения. На первом, личностном, уровне речь идет об отказе от таких элементов советского мировоззрения, как атеистичность идеологии и секулярность морали. На втором уровне главную роль играет традиционная обрядовость. Как видно из названия, здесь степень приобщения к исламу определяется регулярностью совершения обрядов, соблюдением исламских нормативов поведения, в том числе разного рода запретов. Подтверждением конфессиональной идентичности является стремление участвовать в паломничествах в Мекку и Медину. «В 1990-е годы подавляющее большинство (свыше 80%) мусульманских паломников из России – выходцы из Северного Кавказа, в основном из Дагестана. В 1998 г. хадж совершили 14 тыс. дагестанцев. Число паломников из других северокавказских республик ниже. Например, в 2000 году Духовное управление мусульман Кабардино-Балкарии сумело оплатить поездку в Саудовскую Аравию лишь 25 паломникам. Надо отметить, что с одной стороны, такое паломничество представляет сеобой некое возвращение части верующих в русло традиционного (или мирового) ислама, с другой же – молодежь там попадает под влияние экстремистски настроенных мусульман, близких к терроризму.Важным и неоспоримым свидетельством возросшей потребности людей в соблюдении исламской обрядности явился рост количества мечетей. В Дагестане к 2000 году действовало свыше 1500 зарегистрированных мечетей, в Ингушетии и Чечне в 1999 году – по 400, а в КБР и КЧР – менее 100. Получается, что на востоке Северо-кавказского региона (СКР) на одного жителя приходится в несколько раз большее число культовых сооружений, чем на западе и даже в центре региона. При этом, именно в республиках с сильным салафитским «акцентом» создаются и развиваются множество высших исламских учебных заведений, отдельные из которых не подконтрольны ни светским (государство), ни религиозным (муфтияты) властям. Значительную часть преподавателей в них составляют кавказцы, прошедшие обучение на Ближнем Востоке. Возвращаясь на родину, они предъявляют окружающим жесткие требования, касающиеся соблюдения обрядов, подчеркивают недостатки местного варианта ислама и его носителей, их ущербность.Здесь необходимо сделать уточнение: если идейной базой радикального ислама является протест активной части населения против плачевного состояния общества, то его конфессиональную мотивацию составляют запрет на поклонение кому бы то ни было, кроме Аллаха и жесткие трактовки единобожия, заимствованные из-за рубежа. Можно вести речь о противоборстве идентичностей, или точнее, двух уровней одной – исламской – идентичности, один из которых основан на верности мировой умме, а другой – тарикату.Фактически, в наши дни ислам в Дагестане, остается фактором идентичности для большинства автохтонных народов В то же время он привнес в идентичность раздвоенность, разноуровневость. Нынешнее углубление исламизации дагестанцев, так или иначе, влечет за собой ломку привычной этноконфессиональной идентичности. В условиях двойственности (дуалистичности) дагестанской идентификации пор исламскому признаку особая роль в процессе формирования религиозных установок и поведенческих норм принадлежит мусульманскому духовенству. Однако оно раздроблено на ряд групп, одна из которых создана и функционирует на этноконфессиональной, а другая – на политико-административной основе. Исламское духовенство представлено тремя блоками: муфтияты, тарикатистские шейхи и устазы, а также группа салафитских проповедников. С учетом вышеописанной трехосновности, представляется вполне правомерным утверждение, что мусульманские духовные деятели не являются сплоченной профессиональной корпорацией с общими интересами. Их отношения характеризуются тем, что и тарикатисты, и институциональное духовенство негативно относятся к салафизму, считая его чуждым северокавказской традиции, фактором дестабилизации общества. Традиционалисты справедливо видят в исламских радикалах конкурентов в борьбе за влияние на верующих. А салафитские проповедники рассматривают официальное духовенство как коллаборационистов, обслуживающих светскую власть, неспособную наладить нормальную жизнь.Сегодняшнее положение имеет две системные черты: во-первых, повторяется ситуация 1980-х гг., когда аналогичные требования предъявлялись высшему слою духовенства, и большинство его представителей, в конечном счете, оказались отстраненными от духовной власти; во-вторых, ни одно из течений в духовенстве не способно одержать окончательную победу (муфтии ввиду связи с государством и спецслужбами, салафиты ввиду радикализма идей и действий, тарикатисты – ввиду отстраненности от политики).