Вход

ФУНКЦИИ БИБЛЕЙСКИХ ОБРАЗОВ В ПОВЕСТИ ЛЕОНИДА АНДРЕЕВА «ИУДА ИСКАРИОТ».

Рекомендуемая категория для самостоятельной подготовки:
Дипломная работа*
Код 251025
Дата создания 13 декабря 2015
Страниц 71
Мы сможем обработать ваш заказ (!) 29 марта в 12:00 [мск]
Файлы будут доступны для скачивания только после обработки заказа.
3 160руб.
КУПИТЬ

Описание

Работа представляет собой изучение эстетическая концепция творчества Л. Андреева; разбор главных евангельских образы в повести Леонида Андреева «Иуда Искариот», а так же даны методические рекомендации по изучению повести Л. Андреева «Иуда Искариот» в средней школе. ...

Содержание

Л.Н. Андреев вошёл в историю русской и мировой культуры как художник-бунтарь, протестующий против унижения и бесправия человека в условиях наступающего «железного» века. Восторг мятежа – вот ощущение, которое прежде всего утвердилось в сознании читателей его произведений. Однако, ставя социальные и философские проблемы, Андреев разрешал их внеисторически, в духе отвлечённой морали пацифизма осуждал всякое зло и насилие вообще.
Он не только предвосхитил появление немецкого экспрессионизма, но и предугадал находки русского футуризма и театр французского экзистенциализма (Сартр). В этом есть что-то парадоксальное, как и во всём, к чему прикасался этот редкий художник, неповторимый в своих странных фантазиях и «достаточно мужественный в своих поисках истины».
Если канонические Евангелия не отводят должного места Иуде-предателю в своем повествовании, то в повести Л. Андреева Иуда – главный герой. Писатель отводит значительное место в тексте повести портрету своего героя. Уже в самом начале повести Иуда характеризуется как «нечто невиданно-безобразное, лживое и омерзительное». Писатель называет его «услужливым, льстивым и хитрым, как одноглазый бес».Желание войти в состав учеников Иисуса истолковывается как «злой и коварный расчет».Далее портрет Иуды становится все более и более страшным.
Говорил он так, что «… часто слова Иуды хотелось вытащить из своих ушей, как гнилые, шероховатые занозы»[4: 193].
Череп у него был «точно разрубленный с затылка двойным ударом меча и вновь составленныйза таким черепом не может быть тишины и согласия, за таким черепом всегда слышится шум кровавых и беспощадных битв»[ 4:. 193].
Лицо Иуды было двуликим: «одна сторона его, с черным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная на другой же не было морщин, и была она мертвенно-гладкая, плоская и застывшая казалась огромною от широко открытого слепого глаза», который, «покрытый белесой мутью, не смыкающийся ни ночью, ни днем, он одинаково встречал и свет и тьму»[ 4:. 193].
Такого рода описания героя повести дают повод думать, что Андреев, несмотря на то, что положительно отзывался об Иуде в своей беседе с Горьким, хотел показать всю безобразность и омерзительность человека, способного на предательство.

Введение

В литературе немало произведений, в которых новозаветная история, следуя законам художественного повествования, предстает сюжетом рассказа, повести или романа, в которых евангельские имена, герои, события формируют сюжетное пространство. К этим произведениям относится и повесть Л. Андреева «Иуда Искариот». [7; 135].
Творчество Л. Н. Андреева занимает особое место в русской литературе рубежа XIX - XX века. Возникнув как средоточие духовно - нравственных, интеллектуальных и художественных поисков, творческое наследие писателя определило ведущие тенденции развития русского и мирового искусства XX века. Л. Андреева можно назвать одной из ярчайших фигур своего времени, оставившей оригинальный след в искусстве. В его творческом методе причудливо переплелись новейшие веяния начавшегося столетия. [8; 32].

Фрагмент работы для ознакомления

Итак, в чем суть этого Евангелия?«Евангелия от Иуды» состоит из нескольких бесед между Иисусом и его учениками, и в первую очередь, Иудой Искариотом, за несколько дней до ареста Иисуса во время пасхального празднества в Иерусалиме. Текст начинается с введения, в котором указывается, что это «тайное сообщение об откровении, которое Иисус высказал в беседе с Иудой Искариотом в течение недели за три дня до еврейской Пасхи».Эти слова, как отмечает Б. Эрман, - не полностью соответствуют истине. В Евангелии Иисус говорит не только с Иудой Искариотом, но порою и со всеми двенадцатью учениками, хотя в большинстве случаев эти групповые сцены заданы лишь для того, чтобы показать невежество других учеников по сравнению с Иудой» [60: 115]. В этом Евангелии нет описания всей жизни Иисуса или всей егомиссии в целом, как это было у Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Оно повествует о последних днях Иисуса на земле и тех речах, которые он вел в то время. Обзор всей предшествующей жизни Христа укладывается в четыре предложения, в которых говорится о том, что Христос совершил множество чудес, «ради спасения человечества». Дальше говорится о том, что Иисус рассказывал своим ученикам «о тайнах потустороннего мира и о том, что должно быть в конце». После описания общественного служения Иисуса начинается серия встреч и бесед Иисуса со своими учениками, и прежде всего с Иудой Искариотом, единственным учеником, который упоминается в тексте по имени.Во время первой встречи Иисус застает своих учеников за ритуальной трапезой (буквально «евхаристией»). Иисус смеется над ними, что приводит к обсуждению «их» бога и утверждению Иисуса, что его Бог отличается от их бога. По его словам, они не поняли, кем действительно является Иисус. Эти слова вызывают у них гнев, но Иуда поднимается со своего места и возвещает правду об Иисусе. Он говорит, что на самом деле Иисус произошел из другого мира. Сообщение о том, кем является Иисус, приводит к частной беседе между Иисусом и Иудой. Согласно этому Евангелию, Иисус открывает перед Иудой таинственные истины, которые «никто никогда не познавал». Таинственное откровение занимает наибольшую часть рассказа. Его содержание сложно и необычно, поэтому останавливаться на нем не будем. Скажем только, что, исходя из текста этого Евангелия, Иисус любит Иуду, даже зная о готовящемся предательстве, а Иуда, выслушивая откровения о таинствах царства, невпопад задает вопросы и постепенно скатывается к предательству. Иуда задает вопрос Иисусу о спасении. Он хочет знать, будет ли человек существовать, когда распадется этот мир. Иисус отвечает, что есть люди, обладающие божественной искрой, которая позволит им подняться над этим миром и обрести вечную жизнь в великой реальности, превосходящей этот мир. Иуда в первую очередь будет среди тех, кто спасется, потому что он единственный понимает смысл этих тайн и выполняет то, что от него требуется. В ключевой фразе текста Иисус говорит Иуде: «Но ты превзойдешь их всех, ибо ты принесешь в жертву человека, чьим телом я облечен». Иными словами, «предательство» Иуды есть акт его глубочайшей преданности воле Иисуса. Иисусу необходимо умереть, чтобы избежать материальной ловушки своего тела и стать снова божественной сущностью, из которой он произошел. Далее Иуду посещает видение его собственного прославления, после чего следует заключительная сцена Евангелия – рассказ о том, как Иуда передает Иисуса еврейским властям. Заканчивая свой рассказ очень лаконичным описанием предательства, автор оставляет за рамками повествования и распятие, и участь Иуды, и воскресение. [33; 904].Апокрифическое «Евангелие от Иуды» породило множество литературных интерпретаций, которые А.В. Татаринов называет «стилизованными апокрифами». В узком значении термина стилизованный апокриф – это «художественное произведение, представляющее Священное Писание как литературный сюжет, своеобразная игра в апокриф, в тайное знание о Христе и его окружении, религиозная значительность и самостоятельность которого неизбежно корректируется пребыванием в эстетическом пространстве» [52: 47 – 48].К стилизованным апокрифам можно отнести и повесть Леонида Андреева «Иуда Искариот2. 2. Евангельские образы на страницах повести Леонида Андреева «Иуда Искариот».2.2.1. Образ Иисуса Христа в повести Л. Андреева «Иуда Искариот»Повесть Леонида Андреева «Иуда Искариот» зовет к себе читателей, чуждых оптимистическому истолкованию событий евангельской истории. У писателя было совершенно иное отношение ко Христу, чем у всех его предшественников, которые видели в Иисусе Христе Спасителя мира и всего человечества.Отношение Андреева ко Христу раскрывается с одной из бесед с М. Горьким. М.М. Дунаев приводит ее фрагмент:Андреев. Кто-то сказал: «Хороший еврей – Христос, плохой – Иуда». Но я не люблю Христа. Достоевский прав: Христос был великий путаник…Горький. Достоевский не утверждал этого, это – Ницше…Андреев. Ну, Ницше. Хотя должен был утверждать именно Достоевский. Мне кто-то доказывал, что Достоевский тайно ненавидел Христа. Я тоже не люблю Христа и христианство, оптимизм – противная, насквозь фальшивая выдумка…Горький. Разве христианство кажется тебе оптимистичным?Андреев. Конечно. Царствие Небесное и прочая чепуха. Я думаю, что Иуда был не еврей, – грех, эллин. Он, брат, умный и дерзкий человек, Иуда. Ты когда-нибудь думал о разнообразии мотивов предательства? Они - бесконечно разнообразны. У Азефа была своя философия, – глупо думать, что он предавал только ради заработка. Знаешь, если б Иуда был убежден, что в лице Христа перед ним сам Иегова, – он все-таки предал бы Его. Убить Бога, унизив Его позорной смертью – это, брат, не пустячок» [17: 20].Таким образом, М. Дунаев вывод, что цель Андреева – унижение Христа и апостолов: «Подсознательно ощущая свою ущербность и не имея средств к подлинному возвышению, человек всегда будет стремиться принизить то, до чего бессилен подняться» [17: 320]. Поэтому Андреев в своем рассказе «Иуда Искариот» не стремится истолковать обычную для мира историю о несправедливой гибели праведника, как это делает каноническое Евангелие, раскрывая значение воскресения и победы над смертью.Андреевский Христос разительно отличается от канонического Христа. Христос в повести Л. Андреева – подчеркнуто тихий, молчаливый, едва заметный герой. Писатель сообщает о «ласковом голосе Иисуса», вот он «тихо усаживается в углу» и смотрит на учеников «с дружеской насмешкой» или, «опершись головою на руку», «тихо покачивает загорелой ногой».В андреевском Иисусе очень мало плоти, хотя плоть окружает его со всех сторон: веселые и жизнерадостные его ученики и шумят, бросают с гор камни, постоянно тянутся к пище, а Христос, глядя на них, молчит. Его мнения, его оценки передаются в повести посредством косвенной речи – через уста его учеников. Иисус Леонида Андреева не говорит не потому, что ему нечего сказать. Скорее всего, автор не желает приписывать ему отсутствующие в Евангелии слова, а евангельские проповеди Спасителя пересказывать он не хочет. Но есть в этом молчании и коррекция новозаветного образа: Христос как Слово, преображающее мир, исчезает, заглушается шумными речами учеников, внутренним монологом Иуды, комментариями повествователя. Стоит отметить и еще одну деталь: Иисус, лишенный в Евангелии и христианской культуре смехового начала, в рассказе улыбается и даже хохочет: «С жадным вниманием, по-детски полуоткрыв рот, заранее смеясь глазами, слушал Иисус его (т.е. Петра) порывистую речь и иногда так хохотал над его шутками, что на несколько минут приходилось останавливать рассказ»[1: 222].Евангелие отвергает любой смех Спасителя – и тихий, и громкий. «Смеховое начало» вообще не свойственно Евангелию. А вот смеющийся Христос в апокрифическом «Евангелии от Иуды» – явление довольно частое. Причем Иисус в этой книге смеется не просто так, а целенаправленно, его смех издевательский и уничижительный. Как в следующем диалоге с Иудой:«– Учитель! Как ты слушал их всех, выслушай и меня, ибо я видел великоевидение.Иисус же, услышав, рассмеялся и сказал ему:– Перестань утруждаться, тринадцатый бес! Но рассказывай, Я потерплю тебя». Смеется он и над учениками, совершающими евхаристию «во имя бога», тем самым отвергая «божественную тайну:«[Он] рассмеялся. Ученики же сказали Ему:– Учитель! Почему Ты смеешься над [нашей] евхаристией? То, что мыделаем – достойно!–Я смеюсь не над вами, и не над тем, что вы делаете это по своей воле, но над тем, что ваш бог получит благословение». Но у Леонида Андреева смех Христа – не издевательский, он добродушный. Петр так вспоминает о смехе Христа: «Я видел однажды в Тире осьминога, пойманного тамошними рыбаками, и так испугался, что хотел бежать. А они посмеялись надо мною, рыбаком из Тивериады, и дали мне поесть его, и я попросил еще, потому что было очень вкусно. Помнишь, учитель, я рассказывал тебе об этом, и ты тоже смеялся»[1: 194].Неспроста вставляет апостол в свой рассказ смех Христа. Учитель для апостолов был авторитетом, и его смех выполняет в повествовании функцию одобрения, в отличие от апокрифического Евангелия, в котором смех Христа носит пренебрежительный характер. Конечно, в повести Л. Андреева Христос – не Богочеловек, как и во многих интерпретациях этого образа в художественной литературе (точно таким мы видим Христа в «Мастере и Маргарите М.А. Булгакова). Но это светлый образ, который еще более светлеет на фоне тьмы, которую олицетворяет в произведении Иуда Искариот: «И по мере того как смотрел, гасло все вокруг него, одевалось тьмою и безмолвием, и только светлел Иисус с своею поднятой рукой. Но вот и он словно поднялся в воздух, словно растаял и сделался такой, как будто весь он состоял из надозерного тумана, пронизанного светом заходящей луны; и мягкая речь звучала где-то далеко-далеко и нежно» [4: 208]. В тишине, бестелесности, бессилии любви автор видит принципиальную особенность христианства, живущего любовью и безволием сострадания, но не способного своей жертвенностью изменить мир, избавить его от зла. Христос, как герой воли, выбирающий крест ради спасения человека, исчезает в рассказе Андреева, на первый план выходит мотив закланного Агнца. Этот мотив важен и для христианского богословия, но евангельский Христос соединяет жертвенность со знанием и осуждением грехов. Фарисеев он называет «порождениями ехидны», «родом лукавым и прелюбодейным». Не «мир», но «разделение» принес Христос на землю. Он не только прощает, но и отсекает: «Кто не со Мною, тот против Меня». Но все осуждающие нотки его образа, его гневные речи, запечатленные на страницах Евангелия, тонут в его любви к людям, преображаются его любовью. Андреев в своей повести не передает всей полноты Христовой любви. Он передает красоту его речи, но евангельскую любовь передать не может. И хотя однажды Петр воскликнул «Господи! Тебе ведомы глаголы вечной жизни!» (цитата, взятая и Евангелия), он не смог передать, в чем же состоит смысл этой «передачи». Евангельский Иисус ни в ком не вызывает страха. Он объемлет всех своей любовью и своим всепрощением настолько, что его, как грозного Судию, нельзя бояться. Андреевский Христос у Иуды вызывает страх: «Иуда вздрогнул и даже вскрикнул слегка от испуга; и все у него – глаза, руки и ноги – точно побежало в разные стороны, как у животного, которое внезапно увидело над собою глаза человека. Прямо к Иуде шел Иисус и слово какое-то нес на устах своих – и прошел мимо Иуды в открытую и теперь свободную дверь»[4: 208].Христос у Андреева двуличен – точно так же, как двуличен Иуда, о чем будет сказано далее. Разделившийся Христос – подлинный герой повести. Хотя его двойственность существенно отличается от двойственности Иуды, в котором побеждают темные стороны его личности (Зло). В андреевском Христе превалирует Добро.Христос в повести «Иуда Искариот» мудр. Чем, как не мудростью, можно объяснить его разрешение Иуде брать денег из жертвенного языка столько, сколько тот захочет? Ведь если теперь Иуда будет брать деньги, то они не будут считаться кражей. А брал он деньги не потому, что нуждался в материальной поддержке, а потому, что был вором (на это ссылается Евангелие от Иоанна). После такого благословения Иисуса отпал и факт воровства.Евангельские проповеди, притчи, гефсиманская молитва Христа не упоминаются в тексте повести «Иуда Искариот». Нет в ней и сцен исцеления Иисусом больных. Только однажды Иуда напомнил об этом первосвященнику Анне, когда пришел продавать своего учителя: «Упиваясь странным восторгом, бегая, вертясь, крича, Иуда по пальцам вычислял достоинства того, кого он продает.– А то, что он добр и исцеляет больных, это так уж ничего и не стоит, по-вашему? А? Нет, вы скажите, как честный человек!»[4: 219].В этой кощунственной сцене торга, в которой Иуда разыгрывает роль продавца, а в качестве товара выступает лучший из сынов человеческих, предатель говорит и о красоте Христа:«– А то, что он красив и молод – как нарцисс саронский, как лилия долин? А? Это ничего не стоит? Вы, быть может, скажете, что он стар и никуда не годен, что Иуда продает вам старого петуха? А?»[ 4: 219].Андреев не скупится и на натуралистические подробности, начало которым положено уже в «сцене торга», в которой Иуда торгует мучениями Христа:«–А крики!А судороги! А за то, чтобы его сердце остановилось? А за то, чтобы закрылись его глаза? Это даром?»[ 4: 219].Сцена избиения Христа передана писателем более натуралистично, со всеми ужасающими подробностями. В то же время, в восприятии ошеломленного Иуды она предстает остраненно-смешной: «Его били по лицу, по голове, перебрасывали, как мягкий тюк, с одного конца на другой… начинало казаться, что это не живой человек, а какая-то мягкая кукла, без костей и крови… Поднялся сильный хохот, и Иуда также улыбнулся – точно чья-то сильная рука железными пальцами разодрала ему рот. Это был обманут рот Иуды» [4: 234].Тихо и незаметно живет Иисус в повести Л. Леонова, тихо уходит он из жизни: «Да, Иисус умирает. Бледные руки неподвижны, но по лицу, по груди и ногам пробегают короткие судороги. И это может быть? Да, умирает. Дыхание реже. Остановилось... Нет, еще вздох, еще на земле Иисус. И еще? Нет... Нет... Нет... Иисус умер»[4, с. 241].Нет ни чуда воскресения, ни посмертного явления своим ученикам, ни вознесения на небо. Образ Христа-Богочеловека затмил образ Христа-человека – немощного и отчасти наивного.2.2.2 Образы апостолов в повести Л. Андреева «Иуда Искариот»Писатель на страницах своего произведения рисует яркие образы не только дух главных героев – Иуды и Христа, но и апостолов, учеников Христовых. Интересно заметить, что в своей первой публикации в «Сборнике товарищества “Знание”» за 1907 год, повесть называлась «Иуда Искариот и другие». Под «другими» писатель имел в виду тех, на кого также упали капли крови Христа, на тех, кто – пусть и косвенно – повинен в его смерти. Первыми среди «других» оказываются апостолы.Образы учеников в повести подчеркнуто ироничны. Петр оказывается грубым, шумным, гордым до самовлюбленности, ограниченным, но очень сильным (читая эпизоды, в которых Петр демонстрирует свою силу, вспоминаешь поговорку:«Сила есть – ума не надо»). Такому Петру Христос не вручит ключи от Царства Небесного .Петр изображен автором со злой иронией. Это он и другой ученик Иисуса, Иоанн, спорят о том, кто из них будет находиться в Царствии Небесном рядом с Иисусом. Это Петр выпивает почти все вино, купленное для Иисуса, «с равнодушием человека, придающего значение только количеству»[4: 221]. Иронична оценка силы Петра, содержащаяся в словах Иуды: «Разве есть кто-нибудь сильнее Петра? Когда он кричит, все ослы в Иерусалиме думают, что пришел их Мессия, и тоже поднимают крик».И в то же время писатель показывает трогательную заботу Петра в отношении своего Учителя, которому он не просто хочет угодить, а которого он искренне любит: «… и в каменистом Иерусалиме, почти вовсе лишенном деревьев, цветов и зелени, доставал откуда-то молоденькие весенние цветы, зелененькую травку и через тех же женщин передавал Иисусу. Сам приносил на руках – первый раз в жизни – маленьких детей, добывая их где-то по дворам или на улице и принужденно целуя их, чтобы не плакали; и часто случалось, что к задумавшемуся Иисусу вдруг вползало на колени что-то маленькое, черненькое, с курчавыми волосами и грязным носиком и требовательно искало ласки»[4: 221 – 222]. Но если даже Петр, так любящий Иисуса, трижды отрекается от Учителя, взятого под стражу, то что уж говорить о других учениках? Иоанн, любимый ученик Христа согласно Евангелию, представлен в повести умным, красивым, но очень тщеславным, не желающим никому уступить место рядом с Иисусом. Матфей показал человеком, у которого нет своих мыслей, он разговаривает только цитатами, взятыми из ветхозаветной книги «Притчей Соломоновых». Изречения Соломона он вставляет в речь при каждом случае.Наиболее точный образ, если сопоставить его с образом из канонических Евангелий, дает писатель апостолу Фоме, которого выставляет в повести как «Фому неверующего». Фома наивен, он ложь принимает за правду, а правду – за ложь, он не умеет разбираться в людях. Наверное от этого и поселилось в его душе неверие:«Вполне серьезно слушал Иуду один только, Фома: он не понимал шуток, притворства и лжи, игры словами и мыслями и во всем доискивался основательного и положительного. И все рассказы Искариота о дурных людях и поступках он часто перебивал короткими деловыми замечаниями:– Это нужно доказать. Ты сам это слышал? А кто еще был при этом, кроме тебя? Как его зовут?»[4: 199].Остановившись подробно на образах четырех апостолов – Фомы, Петра, Иоанна, Матфея – Л. Андреев не подсчитал необходимым затронуть образы всех двеннадцати учеников. На наш взгляд, с одной стороны, это связано с тем, что уже эти образы дают четкое представление, что, с точки зрения писателя, представляли все ученики Христа. С другой стороны, именно эти апостолы являются героями канонических Евангелий, имена других апостолов только в них упоминаются. Л. Андреев, выбрав этих учеников для своего повествования, словно спорит с Евангелием.Все разговоры в повести герои-апостолы ведут только на бытовом уровне. Даже в Гефсиманском саду, где должен совершиться акт предательства, «Петр и Иоанн лениво перекидывались словами, почти лишенными смысла. Зевая от усталости, они говорили о том, как холодна ночь, и о том, как дорого мясо в Иерусалиме, рыбы же совсем нельзя достать. Старались точным числом определить количество паломников, собравшихся к празднику в город, и Петр, громкою зевотою растягивая слова, говорил, что двадцать тысяч, а Иоанн и брат его Иаков уверяли так же лениво, что не больше десяти»[4: 299]. «Кучкой испуганных ягнят» рисует Андреев апостолов, которые ничему не препятствуют и ничему не мешают. И только Петр движим стремлением наказать обидчиков Иисуса, но у него ничего не выходит: «Толкаемый со всех сторон, Петр Симонов с трудом, точно потеряв все свои силы, извлек из ножен меч и слабо, косым ударом опустил его на голову одного из служителей – но никакого вреда не причинил»[4:. 232].Неспроста Иуда потом обвиняет апостолов в трусости и малодушии. Он хотел доказать, что рядом с Христом никого из его «верных» учеников не будет – и он это доказал.«… и побежали Фома и Иаков, и все ученики, сколько ни было их здесь, оставив Иисуса, бежали. Теряя плащи, ушибаясь о деревья, натыкаясь на камни и падая, они бежали в горы, гонимые страхом, и в тишине лунной ночи звонко гудела земля под топотом многочисленных ног»[ 4:. 232].Потом Иуду возмутит и тот факт, что, собравшись вместе уже после смерти Иисуса, апостолы живут так же, как раньше, что ничего не изменилось в их образе жизни;«– Что это? Вы ели? Быть может, вы спали также?– Я спал, - кротко опустив голову, ответил Петр, уже чувствуя в Иуде кого-то, кто может приказывать. - Спал и ел»[4: 248].Л. Андреев, разоблачая апостолов, словно спрашивает читателя: «Смогут ли эти «герои» пойти проповедовать Евангелие по миру?» Ему кажется, что навряд ли такое возможно. Писатель не допускает и мысли о раскаянии человека. Отчасти он прав, рисуя образы трусливых и малодушных людей.

Список литературы

Список литературы
1. Андреев, Jl. Н. Собрание сочинений. В 6-ти т. Т. 2. Рассказы; Пьессы. 1904 -1907 / Редкол.: И. Андреева, Ю. Верченко, В. Чуваков. М: Худож. лит., 1990. - 559 с.
2. Аверинцев С.С. Истоки и развитие раннехристианской литературы // История всемирной литературы: В 9 т. Т. 1. – М., 1983. – С. 501 – 515.
3. Алексеев Д. Евангелие от Иуды (Искариота) / Пер. с коптского и предисловие Дм. Алексеева. – М.: Проект «Нордическое христианство», 2006. – 11 с.
4. Андреев Л.Н. Иуда Искариот. // Андреев Л.Н. Повести и рассказы. – Алма-Ата: Жазушы, 1988. – С. 191 – 250.
5. Апокрифы древних христиан: Исследование, тексты, комментарии. – М.: Мысль, 1989. – 336 с.
6. Апокрифы древних христиан: Исследование, тексты, комментарии. – М.: Мысль, 1989. – 336 с.
7. Арсентьева, Н.Н. Проблемынравственного самосознания личности в творчестве Леонида Андреева // Леонид Андреев: Материалы и исследования. - М., 2000. - С. 175-194
8. Беззубов, В. И. Леонид Андреев и традиции русского реализма. Талин: Ээсти раамат, 1984. - 335 с.
9. Белый, Андрей. Л. Андреев // Белый Андрей. Критика. Теория символизма: в 2 т. М.: Искусство, 1994. Т. 2 - С. 435 - 449.
10. Библейская энциклопедия: в 2 кн. - М.: ТЕРРА,1991. - 2 т. - 400 с.
11. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические: В 2-х т. Т. II. – Л.: Петергоф. 1990. – 618 с.
12. Богданов, А. Между стеной и бездной: Леонид Андреев и его творчество // Андреев Л. Собр. соч.: В 6-ти т. - М., 1990. - Т. 1. - С. 22-240.
13. Бродский, М. А. Последний аргумент Иуды (Л. Андреев «Иуда искариот») // Русская словесность, 2001, № 5. - С. 23- 30.
14. Воровский, В. В., Литературная критика. М., 1971, с. 272.
15. Гайнетдинова, Е. Я. Повесть о любви и верности?! «Иуда Искариот» Л. Андреева 11 кл. // Литература в школе, 2001, № 7. - С. 22-24.
16. Горький, М. О творчестве JI. Андреева / Публ. А. И. Наумовой // Лит. Наследство. Т. 72. - 335 с.
17. Дунаев М.М. Православие и русская литература. Часть I. – М.: Христианская литература, 1996. –320 с.
18. Жебелев С.А. Евангелия канонические и апокрифические. – Петроград: Огни, 1919. – 126 с.
19. Заманская, В.В. Русская литература первой трети XX века: проблема экзистенциального сознания. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та; Магнитогорск, 1996. - 304 с.
20. Западова, Л. А. Источники повести «Иуда Искариот» Русская литература, 1997, №3. - С. 83.
21. Иезуитова, Л. А. Творчество Леонида Андреева (1892-1906)/ Л. А. Иезуитова / Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1976. - 240 с.
22. Исупов, К. Г. Универсалии цивилизации // культурология. XX век. Энциклопедия: в 2 т. СПб, 1998. Т. 2. М-Я. С. 281.
23. Колобаева, Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа. -М., 1990.-333 с.
24. Леонид Андреев // Русская литература конца XIX - начала XX века и первой эмиграции / П. В. Басинский, С. Р. Федякин. - М.: Академия, 2000. - С. 77-90.
25. Леонид Андреев: материалы и исследования / РАН. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; ред. В. А. Келдыш, М. В. Козьменко. - М.: Наследие, 2000. - 414 с.
26. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А. Н. Николюкина. -М.: НПК Интелвак, 2001. - 1600 стб.
27. Литературное наследство, т. 72. Горький и Леонид Андреев, Неизданная переписка. М., 1965. - 518 с.
28. Литературный энциклопедический словарь / под общ. Ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. - М.: Советская энциклопедия, 1987. -752 с.
29. Луначарский, А. Тьма//Литературный распад. СПб., 1908. С. 156.
30. Марков, В. А. Литература и миф: проблема архетипов // Тыняновский сб. - Рига, 1990. - С. 137.
31. Мескин, В.А. О поэтике первых рассказов Л. Андреева // Писатель и время. -М., 1991. - С. 34-40
32. Михеичева Е.А. Творчество Леонида Андреева в контексте русской литературы начала ХХ века: Учебное пособие к спецкурсу. – Орел, 1993.
33. Можейко, М. А. Сверхчеловек // История философии. Энциклопедия. Минск, 2002. - С. 931 - 933.
34. Московкина И.И. Между «pro» и «contra»: координаты художественного мира Леонида Андреева: Монография. – Х.: ХНУ имени В. Н. Каразина, 2005. – 288 с
35. Мущенко, Е.Г. В поисках человека: (В. Маяковский, М. Горький, Л. Андреев) // Революция. Жизнь. Писатель. - Воронеж, 1986. - С. 55-65
36. Неведомский, М. Леонид Николаевич Андреев // история русской литературы XIX в. М., 1910. Т. 5. С. 272.
37. Новейший философский словарь / Сост. А. А. Грицанов. - М.: Изд-во В. М. Скакун, 1998. - 896 с.
38. Ренан, Э. Жизнь Иисуса. СПб., 1906. С. 139.
39. Рошаль, М. В. Символы. Знаки. Эмблемы / М. В. Рошаль. - М.: Изд- во ЭКСМО, 2005.-576 с.
40. Руднев, А. П. Андреев Леонид Николаевич / А.П. Руднев // Литературная энциклопедия русского зарубежья (1919-1940). Т. 1: Писатели русского зарубежья. - М., 1997. - С. 32-35.
41. Русские писатели. Библиографический словарь / под ред. П. А. Николаева - М., 1990. - С. 32-36.
42. Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русское Православие. В трех томах. / Гл. редактор, составитель О.А. Платонов. – М.: Институт русской цивилизации, 2009. – Том 1. – 864 с.
43. Сиднев, Г. Ю. "Странные" образы Леонида Андреева // Рус. яз. в шк. -М., 2001,-№4.-С. 62-66
44. Силинская, Л. Н. Урок 13,14 (темы) // Силинская Л. Н. Поурочное планирование по литературе к учебнику « В мире литературы, 11 кл.» под ред. А. К. Кутузова. М.: Экзамен, 2006, С. 35 -36. Аверинцев С.С. Истоки и развитие раннехристианской литературы // История всемирной литературы: В 9 т. Т. 1. – М., 1983. – С. 501 – 515.
45. Смирнова Л. А. Русская литература конца XIX - начала века М.: Просвещение, 1993. – 432 с.
46. Смирнова, Л. А. Творчество Л. Н. Андреева: проблемы художественного метода и стиля. М., 1986. - С. 103 -114.
47. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX– начала ХХ века. – М.: Высшая школа; Изд. центр «Академия», 1999. – 432 с.
48. Соколов А.Г. История русской литературы конца XIX– начала ХХ века. – М.: Высшая школа; Изд. центр «Академия», 1999. – 432 с.
49. Соловьев, В. С. // Литер, критика. М.,1990. - С. 112 -114.
50. Спивак Р.С.«Иуда Искариот» Л. Андреева. Поэтика и интерпретация // «SINE ARTE NIHIL»: сб. науч. тр. – Белград; Москва, 2002. – С. 284–302.
51. Спивак, М. С. Русская философская критика. Проблемы типологии жанров. Красноярск, 1985. С. 4 -71.
52. Татаринов А.В. Художественные тексты о евангельских событиях: жанровая природа, нравственная философия и проблемы рецепции: Дисс. докт. филолог.наук. – Краснодар, 2006. – 648 с.
53. Топоров, В. Н. Миф, Ритуал. Символ, Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. / В. Н. Топоров. - М.: Прогресс, 1995.-624 с.
54. Турскова, Т. А. Новый справочник символов и знаков / сост. Т. А. Турскова - М., 2003.
55. Филоненко, Н. Ю. Становление и развитие поэтики экспрессионизма в творчестве JI. Андреева 1898 -1908 годов: Дис. канд. фил. наук: 10.01.01.: Липецк, 2003. - 187 с.
56. Хватов, А. И. Леонид Андреев: основные мотивы прозы / А. И. Хватов // Живые страницы, памятные имена. - М.: Современник, 1989. - С. 160-182.
57. Чуковский, К. Леонид Андреев // Чуковский К. Собр. соч. I с М. Худож. лит-ра, 1969. - 187 с.
58. Шкловский, Е. На сломе эпох. А. Куприн и Л. Андреев// Литература 2001 - № 11, С. 1-3.
59. Энциклопедия. Символы. Знаки. Эмблемы / авт. - сост. Андреева и др. - Астрель, 2004. - 475 с.
60. Эрман Б.Д. Утерянное евангелие от Иуды. Новый взгляд на предателя и преданного. – М,% АСТ: Астрель; Владимир: ВКТ, 2010. – 255 с.
61. Этика: Энциклопедический словарь / Под ред. Р. Г. Апресяна и Л. А. Гусейнова. - М.: Гардарики, 2001. - 671 с.
62. Юнг, К. Г. Архетип и символ / К. Г. Юнг. - М.: Ренессанс, 1991. - 304 с.
Интернет-ресурсы
63. http://opalevalara.ucoz.ru/programma_po_literature_v.ja.korovinoj.
64. http://kutuzova.mina.ucoz.ru/_ld/0/4_KbQ
65. http://www.openclass.ru/node/281745
66. http://www.uroki.net/docrus/docrus10.htm
67. http://www.twirpx.com/file/1035761/
Очень похожие работы
Пожалуйста, внимательно изучайте содержание и фрагменты работы. Деньги за приобретённые готовые работы по причине несоответствия данной работы вашим требованиям или её уникальности не возвращаются.
* Категория работы носит оценочный характер в соответствии с качественными и количественными параметрами предоставляемого материала. Данный материал ни целиком, ни любая из его частей не является готовым научным трудом, выпускной квалификационной работой, научным докладом или иной работой, предусмотренной государственной системой научной аттестации или необходимой для прохождения промежуточной или итоговой аттестации. Данный материал представляет собой субъективный результат обработки, структурирования и форматирования собранной его автором информации и предназначен, прежде всего, для использования в качестве источника для самостоятельной подготовки работы указанной тематики.
bmt: 0.0154
© Рефератбанк, 2002 - 2024