Семантическая структура текста

Реферат состоит из введения, четырех пунктов, заключения и списка использованной литературы. ...

ВВЕДЕНИЕ
1.Отражение личности автора в семантической структуре текста
2.
3.
4.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Художественный текст обладает большей свободой выбора лингвистических и стилистических инструментов для реализации информационной, эстетической и прагматической функций, чем текст любого другого стиля.

Однако это обстоятельство не помешает такому тексту быть однозначно понимаемым, если обе части семантики по отдельности таковы. Ирония – не единственный тип текстов, которые, несмотря на двойственность семантики, могут пониматься однозначно, внося вклад в истинностно-онтологическую определенность сказанного. Теми же двумя свойствами обладают разного рода конспиративные сообщения, имеющие внешнюю форму обычного текста. В качестве примера можно привести известный пароль из фильма «Подвиг разведчика»: У вас продается славянский шкаф? – Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой. Сюда же относятся тексты, систематическим образом использующие наименование одного предмета для указания на другой (например, можно представить себе более длительный диалог, в котором под славянским шкафом, тумбочкой и т.д. понимаются определенные «зашифрованные» предметы, не называемые прямо в целях конспирации).Систематическое обсуждение одного предмета в терминах другого может быть также ироническим или метафорическим. Если в ироническом тексте две части двойственной семантики указывают на одно и то же положение дел (обычно по-разному его оценивая), то в конспиративных сообщениях две части семантики, вообще говоря, никак не связаны между собой по содержанию. Указанные типы текстов обладают двойственной семантикой только для определенной группы адресатов. Остальные эту двойственность не замечают, однако могут воспринимать тот же текст как понятный и однозначный (имеющий только буквальный смысл).Двойственной семантикой обладают также саркастические высказывания (в отличие от иронии, выражающие пренебрежительное отношение) и тексты, построенные на основе иносказаний, эвфемизмов, эзопова языка, намеков. В намеке одна часть двойственной семантики воспринимается как усеченная (описывающая только часть положения дел) и, возможно, искажающая, другая – как ее дополнение. Как и в случае иронии, двойственность семантики не мешает таким текстам быть однозначными (хотя, конечно, не все они таковы). В то же время, эта двойственность может быть заметна не для всех адресатов, считающих, что они поняли текст. Содержание загадки тоже двойственно: она содержит вопрос и ответ, понимание текста отгаданной загадки – это усмотрение сразу обеих частей, а не одной только первой или второй. Тексты, использующие свежую метафору, оксюморон, парадокс, юмор, могут трактоваться как предложение решить простую задачку (например, такую: Что может означать комбинация смыслов «договориться» и «не договориться» в словосочетании «договориться не договориться?»). Несмотря на игровой характер такой задачки, она может вызвать затруднения у тех, кто не очень хорошо владеет используемым языком. Правда в этом случае адресат будет осознавать, что текст не вполне понятен и, возможно, даже сочтет его ошибочным. Однозначные тексты с двойственной семантикой образуют своего рода шкалу, упорядочивающую их по числу тех потенциальных адресатов, которые воспринимают эти тексты именно так. Близко к полюсу минимума находятся те случаи использования «чистой» иронии и конспиративного стиля общения, которые понятны только очень ограниченному числу лиц. Остальные виды текстов (построенные на основе иносказаний, эвфемизмов и т.д.) обычно относятся к более далеким от полюса минимума участкам шкалы. «Чистая» ирония – менее «демократичный» вид текстов по сравнению с юмором, поскольку она воспринимается как таковая более узким кругом людей (этим отчасти объясняется тот факт, что разработчики компьютерных систем, взаимодействующих с человеком на естественном языке, уделяют имитации понимания юмора гораздо большее внимание, чем имитации понимания иронии). Г. Кларк и Р. Герриг [11] в своей теории иронии отмечают, что ирония предполагает существование двух аудиторий: «внутреннего» и «внешнего» круга («посвященных» и «непосвященных»). Если говорящий специально не маркирует произносимый текст как иронический, то аудитория, вообще говоря, может не суметь сразу распознать текст как иронию. Говорящий в этом случае играет с аудиторией в своеобразную игру. Г. Кларк и Р. Герриг полагают, что иронию следует трактовать более широко, чем в теории Вилсона – Спербера, и рассматривают это языковое явление не как воспроизведение некоего прежде существовавшего высказывания, а как претензию на высказывание («pretense theory of irony»). На полюсе минимума указанной выше шкалы находятся, в частности, иронические тексты, являющиеся таковыми только для говорящего (для осуществления неких его внутренних психологических целей). В этом случае «внутренний круг» состоит лишь из одного человека. Если ирония не маркируется (интонацией, мимикой и т.д.) и не «вычисляется» по контексту, то двойственность семантики воспринимает только говорящий, для остальных это текст с обычной семантикой. На полюсе максимума располагаются тексты, двойственность семантики которых слабо воспринимается (например, несложные метафоры или оксюмороны). Такие тексты понятны большинству носителей языка, но могут вызвать затруднения у тех, кто владеет языком не очень хорошо (что, в принципе, тоже может использоваться для ограничения «внутреннего» круга).Все типы однозначных текстов с двойственной семантикой способны выполнять одну и ту же функцию: разделять множество потенциальных адресатов на две части, на «внутренний» и «внешний» круг. Для первых текст имеет двойственную семантику, для вторых – нет. Причем обе части аудитории могут участвовать в коммуникации одновременно и вторая из них может пребывать в полном неведении относительно того, что их восприятие текста является неполным. В качестве основы разделения аудитории могут использоваться любые признаки, касающиеся содержания или способностей сознания человека. Некоторые эксперименты позволяют предположить, какие именно составляющие человеческого опыта значимы с точки зрения выполнения указанной функции в случае саркастических высказываний. В своих попытках понять сказанное человек начинает оперировать лишь поверхностными соображениями. Это приводит к тому, что ему сложно не только интерпретировать саркастическое высказывание, но и отличить его от ложного (и иронические, и саркастические, и ложные высказывания обладают общим свойством: все они контрфактуальны). Результаты экспериментальных исследований позволили предположить, что причиной является неспособность сформировать «теорию ума» (theory of mind) другого человека, понять его состояние, стать на позицию собеседника. Иначе говоря, способность строить представление о внутреннем мире других людей является условием понимания определенных типов текстов с двойственной семантикой. Тексты с двойственной семантикой, детерминируя способ разделения аудитории, являются очень мобильным и гибким средством выполнения данной функции. Для его использования говорящий может опираться как на прямые конвенции (например, в случае конспиративной коммуникации), так и на свою способность формировать представления о знаниях и умонастроениях людей. Таким способом можно определять многообразные множества адресатов для избирательной передачи информации, объединяя людей не только по социальным, профессиональным, возрастным и т.д. характеристикам, а по значительно более широкому спектру параметров.Семантическая структура устного текстаНесмотря на то, что понятие «текст» является одним из базовых в лингвистике, до сих пор не существует его единого определения. Это обусловлено, во-первых, многообразием явлений, подводимых под категорию «текст», а во-вторых, различными аспектами его изучения: текст можно рассматривать в статике и динамике, с точки зрения формы и содержания, в широком и узком смыслах и т.д. «Текст в широком смысле – это то же самое, что речь, продукт речепроизводства, говорения (для звукового языка). Текст в узком смысле – это единица речи (т. е. текста в широком смысле), которая характеризуется цельностью и внутренней связностью и как таковая может быть вычленена, отграничена от предыдущего и последующего текстов (если текст не изолирован). Текст в узком смысле – максимальная конструктивная единица, хотя, как уже говорилось, в принципе текст может сводиться и к одному высказыванию, как, впрочем, и высказывание может реализоваться в виде единственного слова, а материально – и единственного слога» [12]. Не углубляясь в рассмотрение различных подходов к тексту, отметим, что мы склоняемся к пониманию текста, сформулированному в рамках петербургской лингвистической школы, и в качестве рабочего определения текста примем определение: «В лингвистике термином “текст” обозначают не только записанный, зафиксированный так или иначе текст, но и любое кем-то созданное “речевое произведение” любой протяженности – от однословной реплики до целого рассказа, поэмы или книги» [13]. Базовыми свойствами текста, которые выделяет большинство исследователей, являются цельность и связность [12]. Именно благодаря им, текст становится принадлежностью системы языка. Цельность соотносится со смысловой (содержательной) стороной текста.С точки зрения порождения текста цельность мыслится категорией, включающей в себя процесс, состоящий из нескольких этапов мотивационного (на котором возникает общий замысел текста), смыслового (где происходит структурирование этого общего замысла, выделение в нем темы и ремы), семантического (на котором осуществляется распределение семантических ролей), языкового (где реализовывается выбор синтаксической конструкции и заполнение ее соответствующими формами). Цельность в данном случае мыслится как структурно упорядоченная категория. С точки зрения восприятия текста цельность представляет собой особую аструктурную смысловую (содержательную) категорию, не соотносящуюся напрямую с лингвистическими единицами. Она определяется как «замкнутая смысловая система» возникающая в процессе восприятия текста. Это неструктурированная цельность, соотносящаяся со сферой бессознательного.Однако обе точки зрения на цельность текста, как с позиций его порождения, так и с позиций его восприятия, предполагают, что основным фактором, определяющим статус текста как такового, является не характер структуры текста и даже не его размеры, а соотнесенность с ситуацией. «Соотнесенность с ситуацией – конкретной или абстрактной – непременное условие цельности текста». Этой же точки зрения придерживаются и западные лингвисты, например Р.-А. Богранд и В. Дресслер. Под ситуативностью они понимают факторы, которые делают текст релевантным для актуальной или реконструируемой коммуникативной ситуации. Необходимо подчеркнуть, что большинство лингвистов отмечают комплексный характер цельности. «Цельность является результатом действия целого спектра нетекстовых параметров, а также свидетельствует о возможности выявления набора факторов, влияющих на ее формирование как продукта коммуникативной деятельности в конкретной сфере».Цельность речевого произведения есть результат действия тенденции интеграции речевого произведения на основе замысла внутренней программы речевого действия на всех этапах речевой деятельности. Таким образом, цельность текста является содержательной категорией, связанной с процессами порождения и восприятия текста и носит комплексный характер. Категорией цельности обладают как письменные, так и устные тексты: устный спонтанный текст так же соотнесен с ситуацией, как и письменный, однако ситуация в случае с устным спонтанным текстом включает в себя не только внутреннее семантическое пространство, но и реальную внешнюю экстралингвистическую ситуацию, в которой текст функционирует, поскольку невербальные знаки, даже материальные предметы, окружающие говорящих, могут в процессе коммуникации вовлекаться в текст в качестве его компонентов. Это обстоятельство в какой-то мере сближает устный спонтанный текст с дискурсом.На формирование цельности устного текста оказывают большое влияние и его просодические характеристики Связность текста «в противовес цельности в большей степени лингвистична, она обусловлена линейностью компонентов текста, т. е. синтагматична. Эта категория внешне выражается в тексте на уровне синтагматики слов, предложений, текстовых фрагментов. Автор текста в процессе его порождения стремится расчленить континуальный смысл на компоненты, в связи с чем можно говорить и об интенциональности связности: она обусловлена замыслом автора».Следует также отметить, что любой текст, как и языковой знак, имеет двустороннюю структуру, следовательно, можно говорить о двух типах связности: «интрасвязности, т. е. внутренней, смысловой, и экстрасвязности, внешней, охватывающей субстанциональную сторону текста, и, в первую очередь – звуковую или буквенную. Обычно в тексте налицо оба типа связности».Кроме того, выделяются макросвязность (глобальная связность) и микросвязность (локальная связность). Микросвязность конституируется отношениями непосредственного линейного перехода между поверхностными предложениями текста.Макросвязность текста как целостного глобального знака лежит в основе его макроструктуры и состоит из сложного единства содержания, формы и функции. Последнее понятие, согласно Т. А. Ван Дейку, базируется на «нашей интуитивной уверенности, что мы производим, воспринимаем и интерпретируем тексты не как лишенное структуры скопление предложений и даже не просто как их линейную упорядоченную последовательность, но как структуру, связанную глобально».В устном спонтанном тексте категория связности выражена и на уровне семантики, и на уровне грамматики, и на уровне просодии. Однако связность в устном спонтанном тексте реализуется несколько иначе, чем в письменном: макросвязность необязательно следует строгой схеме. Когда одни элементы следуют за другими: элементы могут пересекаться друг с другом и темы текста повторяются вновь по мере того, как говорящий вспоминает какие-то новые детали; микросвязность может нарушаться или быть явно не выражена, лексемы могут быть связаны только на уровне подразумевания некоторого общего контекста, связь между единицами может реализовываться интонационно. Если изобразить графически две текстоформирующие категории – цельность и связность – «то цельность, несомненно, вертикаль схемы, а связность – горизонталь. Но хочется подчеркнуть, что эти оси координат взаимодействуют. Цельность внешне материализуется в связности, связность обусловлена цельностью и, в свою очередь, обусловливает ее».Взаимодействие этих категорий позволяет по-иному взглянуть и на их природу: «целостность – это некоторая характеристика результата восприятия внутренне связанного текста, а сама связь – это средство, позволяющееполучить данную характеристику».Таким образом, базовые свойства текста – цельность и связность – задают его структуру, так как структура текста существует как на уровне смысла, так и на уровне его языкового выражения. Важным свойством текста является также отдельность. Отдельность текста – свойство скорее относительное. «Трудности разграничения отдельных текстов заключаются не только в том, что тексты не изолированы друг от друга (они тысячами нитей связаны между собой), но и в том, что они вставляются один в другой.Отдельный текст может выполнять функцию компонента другого текста, а тот, в свою очередь – функцию компонента третьего и т.п. Текст, соединяющий в себе целый ряд текстов, можно считать отдельным текстом, если найдется соответствующий ему достаточно абстрактный общий объект. Сложными отдельными текстами являются, например, научные монографии или художественные произведения таких жанров, как повесть, пьеса, роман. Понятно, что не всякое объединение текстов есть отдельный текст. Например, сборник тренировочных упражнений – не отдельный текст, а конгломерат текстов, объединенных на основе общей цели, которую поставил перед собой составитель. Диалог только тогда отдельный текст, когда все его реплики описывают один и тот же объект».«Структурная отдельность бытовых текстов может реализовываться путем смены состава собеседников, присутствием маркеров начала и конца разговора, представленных, например, этикетными формулами. При этом показателями границ текста могут являться исключительно нелингвистические (ситуативные) факторы. Таким образом, отдельность текста, с нашей точки зрения, является не собственно лингвистическим, а экстралингвистическим свойством текста, которое находит свое лингвистическое выражение только для определенных типов текстов (например, письменных или подготовленных устных)» [13; с. 31]. С отдельностью текста связано и такое свойство текста, как его завершенность/незавершенность, которое активно обсуждается лингвистами. Одни утверждают, что текст не может быть незавершенным, как не может быть незавершенной всякая единица языка. Незавершенность текста случайна и связана с нелингвистическими факторами. Другие же считают, что текст в принципе не может быть завершен, т. к. объект, описываемый текстом, бесконечен и неисчерпаем для познания. Однако, как отмечают Л. Н. Мурзин и А. С. Штерн, «потенциальная неисчерпаемость объекта не означает актуальной неисчерпаемости. В каждом конкретном случае описание объекта может считаться исчерпывающим с точки зрения тех целей и задач, которые ставят перед собой данные коммуниканты, их уровня познания данного объекта. Следовательно, актуально текст может быть завершен» [14; с.17]. Базовые текстовые признаки – цельность, связность и отдельность – позволяют вычленять текст из дискурса. Само понятие «дискурс» часто определяется через понятие текста: например, дискурс рассматривается как текст, погруженный в ситуацию общения или как связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами, как речь, погруженную в жизнь, как целый текст или совокупность объединенных каким-либо признаком текстов. Или, наоборот, текст определяется через дискурс: текст по отношению к дискурсу может рассматриваться как его фрагмент, как элементарная (базовая) единица дискурса [12], как определенный результат функционирования дискурса [2], текст также может приравниваться к дискурсу [3]. В целом данная проблема, на наш взгляд, сводится к проблеме разграничения текста в широком и узком смыслах, о которой писал В.Б. Касевич. Дискурс может рассматриваться как речевой материал, речь (по Л. В. Щербе) как речевой материал, обусловленный экстралингвистическими факторами различной природы и включающий их как компоненты. В этом смысле дискурс является не собственно лингвистическим образованием (на что указывают многие лингвисты). Проблемы вычленения из дискурса текстов связаны с иерархическим устройством дискурса, в котором тексты – минимальная единица дробления, сохраняющая цельность. Эти вопросы уже обсуждались в статье одного из авторов. Здесь повторим, что текст вычленяется из дискурса при отвлечении от наиболее общих (культурно-идеологических) экстралингвистических факторов и представляет собой лингвистическое образование, имеющее определенную структуру и характеризующееся связностью и цельностью. Перейдем непосредственно к пониманию сущности структуры текста, в том числе устного спонтанного. В целом под структурой понимают совокупность связей и взаимоотношений элементов системы. Так, Б. Рассел писал: «Выявить структуру объекта – значит упомянуть его части и способы, с помощью которых они вступают во взаимоотношения».Таким образом, моделируя структуру текста, мы рассматриваем его как систему связанных между собой разноуровневых и «разномасштабных» компонентов. Существует несколько определений структуры текста.Например, З.Я. Тураева считает, что «для уровня текста наиболее адекватным представляется следующее понимание структуры текста: структура – это глобальный способ организации объекта как некой целостной данности. При изучении структуры текста должны учитываться три аспекта: материальные элементы, составляющие структуру, отношения между ними, целостность объекта. Также об этом пишет Т.М. Дридзе: «Текст как целостная коммуникативная единица – это некоторая система коммуникативных элементов, функционально (т.е.