Религия и политика

. ...

ВВЕДЕНИЕ 2
РЕТРОПЕРСПЕКТИВА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ РЕЛИГИИ И ПОЛИТИКИ 4
ФУНКЦИИ И СТРУКТУРА ВЗАИМОСВЯЗИ РЕЛИГИИ И ПОЛИТИКИ 5
ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ В РОССИИ 9
КРЕЩЕНИЕ РУСИ: ЯЗЫЧЕСКАЯ И ХРИСТИАНСКАЯ МИФОЛОГИИ ВЛАСТИ 9
СТАНОВЛЕНИЕ ХРИСТИАНСКОЙ МОДЕЛИ НАМЕСТНИЧЕСКОЙ 10
ВЛАСТИ. 10
РЕФОРМЫ ПЕТРА И СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ ПРАВОСЛАВНОЙ МИФОЛОГИИ ВЛАСТИ. 13
ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ 17
РОССИИ 17
БОРЬБА МЕЖДУ РЕЛИГИЕЙ И ПОЛИТИКОЙ 19
ОТНОШЕНИЯ ПОЛИТИКИ И РЕЛИГИИ В СОВРЕМЕННОСТИ 20
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 21
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 22

Политология как наука связана с различными сферами жизни общества: политикой, культурой, экономикой. Но если с перечисленными сферами общественной жизни связь политологии очевидна, то над тем, а связана ли политическая наука с такой сферой жизни общества, как религия, любой политолог глубоко задумается и вряд ли сможет быстро дать однозначный ответ. Кроме того, на мой взгляд, политологи часто преуменьшают либо совсем игнорируют влияние религиозных представлений на политическое бытие. Поэтому изучение вопроса, может ли являться религия объектом исследований политологов, представляется мне актуальным и своевременным.
Возникает закономерный вопрос, а нужно ли вообще пытаться искать связь политологии с религией? Причинами, позволяющими ответить на этот вопрос положительно, являются возрас тание роли религии в общественной жизни России и других постсоветских республик; усиление религиозности населения стран бывшего СССР; рост числа различных конфессий; увеличение количества организаций, прямо или косвенно связанных с религиозной деятельностью. Подобное развитие получило в научной литературе определение «религиозный ренессанс» или «религиозный бум» .
Но для начала необходимо более детально разобраться в том, что же, собственно, представляют собой политика и религия, ибо обыденное толкование этих слов может привести к неоднозначности в лучшем случае, и к неверным выводам в худшем.
Политика – это “область в основном целенаправленных отношений между группами по поводу использования институтов публичной власти для реализации их общественно-значимых запросов и потребностей”.
Религия – это “мировоззрение и мироощущение, а также соответствующее поведение и специфические действия (культ), которые основываются на вере в существование (одного или нескольких) богов, “священного” начала, т.е. такого которое находится за чертой “естественного”, недоступно пониманию человека”.
Религией называется “система верований и ритуалов, с помощью которых группа людей объясняет и реагирует на то, что находит сверхъестественным и священным” (Смелзер Н. Социология. – М.,1994.). Ее составными элементами являются религиозное сознание (обыденное и концептуальное, идеологическое), религиозная деятельность, религиозные отношения, религиозные организации.
Итак, политика и религия бесспорно связаны между собой потому что, во-первых, их можно рассматривать как идеологические системы; во-вторых, они имеют общий объект воздействия – массы; в-третьих, представители религиозных конфессий с одной стороны лоббируют свои интересы через политиков, а с другой стороны политики используют религиозные нормы, догмы и религиозные организации в своих целях; в-четвертых, появление новых религиозных течений может повлиять на дальнейшее развитие политических отношений в обществе.
Поэтому следует исследовать отношения политика-религия, и для начала рассмотрим их в историческом контексте.

Это были основные направления влияния религии на политику. Любопытно, что из-за многовекового исторического опыта взаимодействия и в политике и в религии сложились соответствующие нормы и законы, регулирующие и описывающее их взаимное существование. Более того, получилось так, что религия позаимствовала из общественно-политической системы концепцию многоуровневой иерархии, а политика, в свою очередь, может почерпнуть принципы государственного отношения к поликонфессиональной нации. К таким принципам можно отнести религиозную свободу, веротерпимость, справедливость и равенство возможностей. Именно на таких основах может быть построена разумная политика.
ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ В РОССИИ
Идея Спасителя – «Помазанника Божья» изначально соединяла в себе религию и политику.
Акт помазаниямиром символизировал божественное избрание личности для исполнения предначертаний Всевышнего, нисхождение на нее Духа Господа, а для священнослужителей – акт их посвящения, т.е. в результате этого действия личность становилась неподконтрольна никаким земным инструментам.
Выступая на Большом Московском соборе 1666-1667 годов, митрополит Константинопольского патриархата Паисий Лигарид следующим образом сформулировал православное понимание должности царя Алексея Михайловича: «Наречется новым Константином. Будет царь и вместе архиерей, как и преданный вере Христовой великий Константин восхваляется у нас на великой вечерне – иереем и царем. Да и у римлян, как и у египтян, царь соединял в себе власть священства и царство» 3
Однако следует заметить, что такое понимание должности верховного правителя складывалось постепенно и явилось закономерным результатом длительного исторического процесса, начавшегося с Крещения Руси князем Владимиром Святославичем в 988 году.
КРЕЩЕНИЕ РУСИ: ЯЗЫЧЕСКАЯ И ХРИСТИАНСКАЯ МИФОЛОГИИ ВЛАСТИ
С введением христианства связано становление монархического строя на Руси. Митрополит Иларион Киевский признавал, что «… со страхом перед повелевшим крестились, ведь было благоверие его с властью сопряжено».4 Это отразилось в топографии города Киева. Он стал княжеским городом. При описании мести княгини Ольги древлянам, «Повесть временных лет» дает топографию более раннего языческого Киева, из которой следует, что княжеский двор находился вне его территории. «Город же Киев был там, где ныне двор Городята и Никифора, а княжеский двор был в городе, где ныне двор Воротислава и Чудина, а место для ловли птиц было вне города, был вне города и другой двор, где стоит сейчас двор доместика, позади церкви святой Богородицы; над горою был тюремный двор – был там каменный терем».5 Именно «первоначальный град Киев», локализованный дворами Городяты и Никифора, был обнесен оборонительным рвом. Только после введения христианства ров, отделявший град Киев от княжеского двора и других городских дворов, был засыпан, а вал разметан – их остатки ныне раскопаны археологами.
Ранее на Руси существовала вечевая представительная форма власти, имевшая мировоззренческую легитимацию в языческой религии. В летописях говорится, что «новгородцы бо изначала, и смольняне, и кияне, и полочане, и все власти, яко же на думу, на вече сходятся, и на что же старшие думают, на том и пригороды станут» .
Один из ключевых моментов древнерусской языческой мифологии – отсутствие веры в божественное происхождение княжеской власти. Отсюда логично вытекает, что подчинение князю не могло иметь религиозной мотивации. Княжеская власть – сугубо земной институт. Сакральной являлась не должность князя, а вечевая власть. В религиозной системе славян природа власти была связана с религиозным натурализмом. Как в живых образах природы славяне видели божеств, так и в образе вечевой власти они усматривали присутствие сакральной божественной силы. Славянская религиозная традиция не знала богочеловека – героя, подобного умирающим и воскресающим богам средиземноморских миров. Эти факторы в своей совокупности объясняют, почему в Древней Руси власть князя не могла обожествляться.
СТАНОВЛЕНИЕ ХРИСТИАНСКОЙ МОДЕЛИ НАМЕСТНИЧЕСКОЙ
ВЛАСТИ.
Христианство было призвано, мировоззренчески обосновать самодержавную власть князя как богоданную. Однако существовавшая в конце X века социально-экономическая ситуация отнюдь не способствовала практической реализации новой мифологии власти в Древней Руси так и не сформировались феодальные отношения. До XI века русские не знали условного землевладения которое было бы связующим звеном между монархом и военно-аристократическим классом.
Отсутствие экономических рычагов подчинения заставляло обращаться к силовым методам воздействия, что и явилось одной из причин кровавых княжеских междоусобиц. Князья стремились захватить и удержать Киевский великокняжеский престол как высшую сакральную цель.
Кроме того, пытаясь утвердить в своем уделе единодержавную власть, только им Богом данную, удельные князья стали рассматривать свой удел как вотчину, в которой не было различий между правами суверена (политической властью) и правами собственника (экономической властью). Отсюда – их попытки дробить удел по личному усмотрению, раздавая наследство своим сыновьям. Удельная раздробленность – результат такой политики. Идея рассматривать государство как собственную вотчину пережила эпоху феодальной раздробленности и дожила до ХХ века, когда император Николай II при заполнении в 1897 году анкеты переписи населения написал, что он «хозяин земли русской».
Показателен тот факт, что первые русские святые, канонизированные Церковью – князья Борис и Глеб, - были не христианскими мучениками, а пали в 1015 году жертвами политического заговора своего старшего брата великого князя Киевского Святополка. Последний пытался реализовать то, что потом удалось Ивану Грозному: установить на Руси единодержавие. Это хорошо понимали сами жертвы преступления: в житийных памятниках, посвященных князьям, сохранилось суждение князя Бориса о том что Святополк в стремлении к единодержавию лишь подражал своему отцу Владимиру, умертвившему своего брата Ярополка и захватившему Киевский престол.
Канонизация князей Бориса и Глеба в 1072 году была сугубо политическим решением, принятым по инициативе княжеской власти, свидетельством чему является реакция митрополита Иоанна на рассказ князя Ярослава Мудрого о первых чудесах, происходивших от мощей его убиенных братьев. Митрополит был «преужасен и в усумнении». Одновременно с Борисом и Глебом от руки Святополка пал и третий брат Святослав, но о его канонизации вопрос вообще не поднимался.
Князья Борис и Глеб были канонизированы как страстотерпцы именно по тому, что практически добровольно приняли смерть от руки брата. В глазах Церкви их основная заслуга – политическое непротивление. Кровь Бориса и Глеба, ставших жертвами державных устремлений своего старшего брата, послужила укреплению теории самовластия. Ведь старшинство и есть тот принцип, на коем стремится базироваться единодержавная власть. Соответственно, их смерть – это политический долг, а канонизация – образец для подражания, получивший божественное одобрение.
Впоследствии Иоанн Грозный упрекал бежавшего от его расправы князя Андрея Курбского именно в том, что будучи христианином, тот не захотел принять смерть от своего «владыки», то есть не стал подражать святым Борису и Глебу.
По сути, первый акт Православной церкви в деле о канонизации – это чисто политическое действие, направленное на поддержание тенденции к единодержавию. При этом инициатива исходила не от духовных лиц, а от княжеской власти, которая выступала здесь в качестве судьи от имени Небес.
Так в истории Руси начался долгий период борьбы за самодержавную власть. Абсолютно бессмысленными в этой ситуации выглядели попытки решать дела путем княжеских съездов (например, Любический, Витечевский и др.).Ведь каждый отдельно взятый князь стремился к одной цели – Киевскому княжескому столу.
Мирские властные институты (городские веча) лишились сакрального статуса и перестали быть безусловным политическим авторитетом. Однако княжеской власти было необходимо не только мировоззренчески, но и практически подавить вече как форму непосредственного участия народа в общественных делах. Этого удалось добиться только в эпоху монголо-татарского господства, которое привело к смещению акцентов в борьбе за власть. По сути, раньше не было ни экономических, ни социальных условий для установления самодержавия. Если в междоусобной борьбе князья в силу своей слабости были вынуждены заботится о привлечении народа на свою сторону, то теперь князья стали заботиться о благожелательном отношении татар.
Во время монгольского ига высшей властью для русских стал «царь татарский» - богдыхан – «могущество Бога на Земле», как значилось на печати Чингисхана. Эта новая властная модель была признана и Православной церковью, молившейся за богдыхана. Русские князья фактически превратились в сборщиков дани и руководителей карательных отрядов, они удерживали народ в повиновении «царю татарскому».
Следовательно, описывая это время, можно говорить о частичной десакрализации княжеской власти. Ведь признанным сакральным владыкой являлся «царь татарский», русские же князья получали от него ярлыки на княжение. Это разрушало сакральную формулу «богоданности» княжеской власти. Идея о «царе татарском», по существу, способствовала и десакрализации христианского догмата о «едином христианском царе» в Константинополе.
С распадом Монгольской империи место богдыхана оказалось вакантным. Великий князь Московский, возвысившийся над другими князьями, узрел реальную возможность стать царем. С закатом Орды в XV веке великие князья Московские, начиная с Василия Темного, стали именоваться в некоторых исторических документах царями.
В эпоху великого князя московского Ивана III Иосиф Волоцкий четко сформулировал постулат о том, что великий князь Московский является «наместником Бога» на Земле: «Вас Бог в себе место избрал на Земле».6Из этой теории вытекал и соответствующий практический вывод об отношениях московских государей к церковным делам. По словам Иосифа Волоцкого, высшая юрисдикция в церковной сфере принадлежит государю, поскольку Бог предал ему «милость и суд, и церковное и монастырское, и всего православного христианства всея Русские земли власть и попечение вручил ему». [Карташев, т. 1, с. 392, 393].
В результате в эпоху Ивана Грозного окончательно оформилась религиозная доктрина власти, согласно которой московский великий князь был признан не просто «могуществом, силой Бога на земле», а его реальным воплощением – Спасителем, Мессией всего народа Божьего. Этот статус уже полностью освобождал великого князя от какой либо ответственности перед народом: «А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны» .
Неудивительно, что московские великие князья, ощущавшие себя хозяевами человеческих душ, при вступлении на престол не считали необходимым давать религиозные ограничительные клятвы, подобно французским или английским короля королям [Рогов, 1984, с. 62].
В царствование Ивана Грозного происходит юридическое закрепление статуса великого князя Московского как царя. Характерно, что этот статус был закреплен не в светском кодексе, а в церковном памятнике "Стоглав".
ЁВ 1589 г. было учреждено Патриаршество, и Церковь обрела патриарха, которым стал митрополит Московский Иов. Инициатива учреждения патриаршества исходила от светской власти.
Особенно наглядно власть царя как "наместника Бога" на земле проявляется в том факте, что людей, умерших в государевой опале, хоронили вне кладбищ, как почивших нехристианской смертью.
Утверждалось, что страшным, непрощаемым видом греха является преступление против царя; оно приравнивалось к преступлению против Бога. Тем самым политическое повиновение царю было полностью тождественно религиозному послушанию Богу.
Лишь патриарх Никон предпринял первую и единственную попытку поставить власть священства выше власти царства. "Священство не от человек, ни человеком, но от самого Бога, и древнее и нынешнее, а не от царей»7
При этом царю Алексею Михайловичу был необходим решительный сторонник его идеи о превращении русского царства во вселенское, и именно этим можно объяснить то, что в 1653 г. царь дал Никону клятву слушаться его, как главного архипастыря и отца во всем.
Однако совсем мало времени потребовалось царю, чтобы уразуметь, что папоцезаристкие поползновения Никона противоречат его замыслам стать полновластным вселенским царем. Будучи творением рук царя Алексея Михайловича и лишившись его поддержки, этот патриарх потерял свой сан.
Поэтому суждение, прозвучавшее на Всероссийском поместном соборе 1917 г. – 1918 годов о том, что Православие в Российской Империи переродилось в цареславие, уместно распространить и на допетровские времена Московского государства.
РЕФОРМЫ ПЕТРА И СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ ПРАВОСЛАВНОЙ МИФОЛОГИИ ВЛАСТИ.
Петр Великий в свой реформаторской деятельности не мог уже опираться на прежнюю, православную мифологию власти. Он ввел в русскую политическую мысль идею государства как института, стоящего над монархом, что явилось началом крушения наместнической модели власти.
Свою деятельность Петр рассматривал не только как службу Царю Небесному, но и как службу Российскому государству.
В самой постановке вопроса о приоритете чисто земной инстанции – государства над монархом заключена оппозиция христианскому пониманию иерархии власти: "Царь – наместник Христа".
Отделение понятия государства от должности самодержца являлось во всех странах первым шагом на пути заката абсолютных монархий, основанных на божественном праве.
С петровской эпохи в России начался процесс десакрализации должности царя как наместника Христа.
Начал же император с моральной дискредитации церковной иерархии. Запретив иерархам в 1700 г. после смерти патриарха Адриана провести очередной Собор по избранию нового патриарха, он одновременно организовал альтернативную акцию – "всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор", состоявший из ближних к царю лиц и пародировавший церковную иерархию. Тем самым была начата государственная кампания по искоренению клерикализма.
Антиклерикальная кампания идейно подготовила и административную ликвидацию старой церковной иерархии во главе с патриархом. С 1700 г. после смерти патриарха Адриана на его месте находился только местолюбитель и администратор патриаршего престола Стефан Яворский .
25 января 1721 г. "Духовный регламент" получил силу закона. Патриаршество было ликвидировано и учреждался высший коллегиальный орган – Духовная коллегия, позже – Святейший правительствующий синод. Для обеспечения надзора со стороны государства за деятельностью Синода вводилась должность обер-прокурора Синода. Высшая власть над Синодом принадлежала самодержцу – его председателю и "крайнему судии".
Активное участие в разработке церковной реформы Петра принимал архиепископ Псковский Феофан Прокопович.
Феофан Прокопович вел светский открытый образ жизни. Ему доставляло наслаждение под покровительством Петра издеваться над бытовым и церковным мракобесием. В 1716 г. Феофан пишет своему другу: "Может быть ты слышал, что меня вызывают для епископства. Эта почесть меня также привлекает и прельщает, как если бы меня приговорили бросить на съедение диким зверям. Дело в том, что лучшими силами своей души я ненавижу митры, саккосы, жезлы, свещники, кадильницы и т.п. утехи. Прибавь к тому же весьма жирных и огромных рыб. Если я люблю эти предметы, если ищу их, пусть Бог покарает меня чем-нибудь еще худшим"
Именно Феофан предпринимает попытку теоретически обосновать новую триаду "Бог – государство – самодержец". По существу это – эклектика из Священного писания и теории "Общественного договора", ставившая целью легитимизацию власти самодержца не только посредством божественного, но и естественного права.
Феофан Прокопович был идеологом реформированной религии, близкой к протестантизму. Его понимание христианства, будучи антиподом римско-византийскому пониманию христианства, возвращало власть на землю.
Вне сомнения, Феофан Прокопович не пытался подорвать самодержавную власть Петра. Он искал новые аргументы в ее защиту и не мог уже найти их только в догматах божественного права. Пытаясь обосновать самодержавие земным аргументом "воля народа", Феофан, по существу, подрывал монархию, основанную на божественном праве. Ведь самодержавная власть может иметь только один источник легитимизации – Небо. Самодержавная власть, нуждающаяся в земной легитимизации, перестает, по определению быть таковой.
Таким образом, на ход исторического развития России оказал решающее влияние религиозный догмат о верховном правителе – наследнике Иисуса Христа, в должности которого объединены функции светского и жреческого Мессии. В России идея тотальной наместнической власти, в конечном счете, исчерпала себя. С XVIII века в России начинается необратимый процесс секуляризации8 христианской модели наместнической власти, который завершился только в начале ХХ века с крушением власти последнего российского императора Николая II, считавшего себя "орудием Всевышнего, посредством которого Всевышней управляет Российской Империею"
Государственно-церковные отношения в СССР.
Становление Советского государства основывалось на марскистском понимании свободы совести и теоретическом положении о сломе старой буржуазной государственной машины, что предполагало ликвидацию политических связей государства и церкви.. В.И. Ленин полагал, что "государству не должно быть дела до религии, религиозные общества не должны быть связаны с государственной властью". Эти теоретическое положение стало основой политики Советского государства и получило закрепление в ряде его первых актов, в том числе в Декрете "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" от 23 января 1918 г.
Декрет от 23 января 1918 г. лишил церковь экономической базы, установив, что все церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Имущество этих организаций объявлялось народным достоянием и переходило в государственную собственность. Советская власть лишила религиозные объединения и общества прав юридических лиц. В области политических отношений декрет предусматривал, что все действия государственных и иных публично-общественных правовых установлений не должны сопровождаться какими-либо религиозными обрядами и церемониями. Отменялись религиозные клятвы, или присяги.
В сфере юридической у церкви было изъято право регистрировать акты гражданского состояния. Она также лишалась государственного финансирования. Декрет закреплял отделение школы от церкви, т.е. граждане могли обучать своих детей религии и обучаться сами только в частном порядке. Таким образом, церкви не отводилось никакого места в государственно-правовых отношениях.
Важно подчеркнуть, что провозглашенный светский характер Советского государства превратился по существу в воинствующий атеизм. В годы советской власти Русской православной Церкви и другим конфессиям пришлось пережить настоящий геноцид: храмы и другие здания, предназначенные для богослужения, разрушались, иконы и религиозная литература сжигались или вывозились за рубеж, уничтожались высшие религиозные иерархи и даже рядовые верующие. Особым гонениям подверглось православие, очевидно, как государственная в прошлом религия. Только за десятилетие с 1930 по 1940 гг. была уничтожена треть всех российских церквей. С их куполов смывали позолоту, отбирали ценности, накопленные веками. В печати приводились сведения о том. что только с куполов храма Христа Спасителя было "намыто" 422 кг золота.
При этом церковные ценности предлагалось использовать для государственной работы и укрепления международного положения партии и государства. Одновременно рекомендовалось расстреливать как можно "большее число представителей духовенства и реакционной буржуазии".