Производство о применении принудительных мер медицинского характера

Дипломная работа состоит из введения, двух глав, которые подразделяются на 6 параграфов, заключения и библиографического списка.
Работа была выполнена в объеме 74 страниц печатного текста.
При написании выпускной квалификационной работы использовалось 86 источников.

Защита на отлично в 2016году ...

Введение…………………………………………………………………………...6
Глава 1. Понятие и особенности принудительных мер медицинского характера………………………………………………………..............................8
1.1 Принудительные меры медицинского характера: понятие и виды………..8
1.2 Цели принудительных мер медицинского характера, связанных с исполнением наказания …………………………………………………………19
Глава 2. Применение принудительных мер медицинского характера……….22
2.1. Принудительные меры медицинского характера: теоретические и правоприменительные проблемы………………………………………………22
2.2. Ограниченная вменяемость и расстройство сексуального предпочтения (педофилия) как основания назначения принудительных мер медицинского характера…………………………………………………………………………32
2.3. Вопросы судебно-психиатрической экспертизы в Постановлении Конституционного Суда РФ от21 мая 2013 г………………………………....37
2.4. Общие меры по исполнению постановлений ЕСПЧ по вопросам применения принудительных мер медицинского характера…………………45
Заключение…………………………………………………………………….....62
Список использованных источников………………………………………..….66

Целью дипломной работы является комплексное, всестороннее научное исследование и анализ проблем, связанных с институтом производства о мерах не добровольного медицинского вмешательства в уголовном праве.
Эта цель достигается посредством решения следующих задач:
1. Дать характеристику мер врачебного характера: понятие и виды;
2. Рассмотреть цели мер медицинского характера, сочетающихся так же с воплощением наказания;
3. Раскрыть теоретические и правоприменительные проблемы принудительных мер медицинского характера;
4. Проанализировать ограниченную вменяемость и расстройство сексуального предпочтения (педофилия) как основания назначения мер врачебного вмешательства;
5. Изучить вопросы судебно-психиатрической врачебной экспертизы в Постановлении Конституционного Суда РФ от 21 мая 2013 г.
6 . Рассмотреть общие меры по исполнению постановлений ЕСПЧ по вопросам применения принудительных мер медицинского характера.
Методологической основой научного исследования является диалектический метод познания. При проведении исследования использовался также ряд чисто научных методов: сравнительно-правовой, формально-логический и системно-структурный методы исследования.
Структура дипломной работы состоит из введения, двух глав, которые подразделяются на 6 параграфов, заключения и библиографического списка.

3) у лица диагностируется только расстройство сексуального предпочтения (педофилия), не исключающее вменяемости, при отсутствии иных психических расстройств, имеющих юридическое значение. Согласно информационному письму в таком случае эксперту в своем заключении указать диагноз, а также сформулировать вывод о том, что испытуемый нуждается в применении ПММХ в виде амбулаторного наблюдения и лечения у психиатра согласно п. "д" ч. 1 ст. 97 и п. "а" ч. 1 ст. 99 УК РФ.
Таким образом, в правоприменительной практике наметилась тенденция по разграничению педофилии и ограниченной вменяемости как оснований назначения ПММХ. Реализация данных положений может быть проиллюстрирована и первыми судебными решениями, касающимися применения п. "д" ч. 1 ст. 97 УК РФ. Так, по приговору Верховного суда Чувашской Республики мужчина признан виновным в совершении насильственных действий сексуального характера в отношении малолетней (п. "б" ч. 4 ст. 132 УК РФ), ему назначено наказание в виде 12 лет лишения свободы, а также ПММХ в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения. Из экспертного заключения следует, что у мужчины "выявлены признаки множественного расстройства сексуального предпочтения в форме гетеросексуальной педофилии с элементами сексуального садизма". Признан вменяемым, рекомендовано амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра по месту отбывания лишения свободы39.
Как следует из вышеприведенного судебного решения, для назначения достаточно установления диагноза "педофилия". Вопрос наличия юридического критерия, влияния расстройства на ограничение сознательно-волевых способностей во время совершения преступления, не ставится.
Следует отметить, что вышеуказанный подход в полной мере согласуется с поддерживаемой нами позицией, согласно которой единственным основанием назначения ПММХ является общественная опасность психически больного лица, совершившего уголовно-противоправное деяние (а не ограниченная вменяемость в совокупности с общественной опасностью психического расстройства). Г.В. Назаренко, читает, есть два критерия: юридическим (совершение деяния, предусмотренного уголовным законом) и медицинским (наличие психического расстройства, которое делает такое лицо опасным для себя или других связано с возможностью причинения иного вреда)40. Данная точка зрения наиболее объективно отражает правовую природу ПММХ.
Данный подход согласуется с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 7 апреля 2011 г. N 6. Согласно п. 21 данного Постановления, если лицо не представляет опасности, суд выносит постановление о прекращении уголовного дела. При этом суд также отказывает в применении ПММХ41.
Таким образом, совокупность медицинского и юридического критерия ограниченной вменяемости имеет значение лишь при назначении наказания и привлечении к уголовной ответственности. Для назначения ПММХ, соединенных с исполнением наказания, юридический критерий не должен иметь значения. Именно опасность лица в силу психического расстройства вызывает необходимость его принудительного лечения, направленного на улучшение его психического состояния и предупреждение совершения им новых общественно опасных деяний. Однако правоприменительная практика движется иным путем. Практически все судебные решения, назначающие принудительное лечение, соединенное с исполнением наказания, содержат ссылки на оба критерия ограниченной вменяемости. По данным института им. Сербского, в 2006 году 76960 лиц с психическими расстройствами были признаны вменяемыми. Из них 4672 лица были признаны ограниченно вменяемыми (из которых принудительное лечение было рекомендовано 3607). Что касается остальных 72258 лиц с психическим расстройством (но при отсутствии юридического критерия), то вопрос о возможности принудительного лечения, соединенного с наказанием, даже не ставился42, несмотря на то, что закон прямо связывает назначение ПММХ с общественной опасностью психического расстройства.
Полагаем, что такая практика противоречит правовой природе ПММХ как меры безопасности. Отсутствие амбулаторного наблюдения приводит к ряду последствий: 1) у таких лиц наблюдается ухудшение психического состояния, оно достигает той степени, которая делает невозможным дальнейшее исполнение наказания; 2) такие лица дезорганизуют режим отбывания наказания, затрудняют совместное пребывание с иными осужденными; 3) психическое расстройство приводит к совершению новых преступлений, антиобщественных деяний, суицидов в пенитенциарной среде.
Это обусловлено несовершенством ч. 2 ст. 22 УК РФ, в которой отсутствует разграничение обстоятельств, имеющих значение для учета при назначении наказания, и обстоятельств, имеющих значение для назначения ПММХ. На основании вышеизложенного, в целях разрешения обозначенной проблемы, устранения противоречий и формирования однозначного подхода, мы полагаем необходимым на законодательном уровне четко разграничить основание для учета при назначении наказания (таковым является именно ограниченная вменяемость) и основание для назначения ПММХ, соединенных с исполнением наказания (таковым является общественная опасность лица, совершившего преступление и страдающего психическим расстройством).
2.3. Вопросы судебно-психиатрической экспертизы в Постановлении Конституционного Суда РФ от 21 мая 2013 г.
В Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации (далее - КС РФ, Суд) от 21 мая 2013 г. N 10-П43, вместе с вопросами затрагивающими право, как например, главенствование норм материального над нормами процессуального права в части характеристик оснований реализации мер носящих уголовно-правовой характер, затрагивая и применение мер врачебного вмешательства; точность, ясность и раскрытие формулировок правовых норм, как законной гарантии целостности их реализации, также рассмотрен вопрос фактического значения для уголовного судопроизводства, а так же заключения судебно-психиатрической экспертизы и итоги подведенные в нем. Эти правовые точки зрения Суда остались как бы незримыми, они не получили широкого распространения в средствах массовой информации. Кроме того, в плане совершенствования законодательной базы, судебно-экспертной и правоприменительной работы, можно сказать, они так же нужны и должны быть использованы практикой, как и сами нормы, проверка законности которых была проведена КС РФ. Основываясь именно на этих правовых точках зрения, касающихся выводов судебно-психиатрической экспертизы и их оценки, ставим во главу угла проверку законности ставящих под сомнение заявителями норм. Именно поэтому, следует полагать, есть необходимость уделить внимание на аргументации этих правовых позиций, переосмыслить их смысл. Необходимость в этом определяется еще и тем, что вопросы реализации, и особенно исполнения, применения мер врачебного вмешательства должны стать законодательно отрегулированы. Не стоит торопиться их рассматривать, вначале нужно вкратце изложить смысл самих обращений в Суд.
КС РФ рассмотрел дело о проверке законности сведений, предусмотренных ч. ч. 2 и 4 ст. 443 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее - УПК РФ), в связи с которым суд, признав доказанным, что проступок, запрещенный уголовным законом, реализован лицом в состоянии невменяемости, а это значит, что исключается уголовная ответственность, но так же оставляет возможным в случае необходимости применять к невменяемому лицу мер врачебного вмешательства (ст. ст. 21 и 97 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ)), выносит постановление о прекращении уголовного дела и считает нужным отказать в применении мер врачебного вмешательства, если это лицо больше не представляет опасности по своему душевному состоянию, либо им совершен проступок небольшой тяжести. Стоит отметить, что при прекращении уголовного дела основываясь на изложенном в ч. 2 ст. 443 УПК РФ, копия постановления суда в срок до пяти суток переходит в орган здравоохранения для постановки вопроса о лечении или направлении лица, оказания в психиатрической помощи, в психиатрический стационар (ч. 4 ст. 443 УПК).
Вопреки тому, что в деле болеющего душевными расстройствами гражданина, обвиняемого в преступном поступке, описанном в ч. 1 ст. 116 "Побои", ч. 1 ст. 119 "Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью" (пять эпизодов) и ч. 1 ст. 130 "Оскорбление" (семь эпизодов) УК РФ, было рассмотрение судебно-психиатрической комиссии в ходе экспертизы, на которой обвиняемый представляет существенную опасность для себя и окружающих и поэтому ему необходимо врачебное вмешательство и нахождение в психиатрическом стационаре (больнице) общего типа, от мирового судьи был получен отказ. Который он аргументировал тем, что совершенные им действия относятся к категории преступлений небольшой тяжести. В ходе рассмотрения, мировой судья не смог уделить должное внимание, проигнорировав заключение и выводы судебно-психиатрической экспертизы и не оспорил их иными доказательствами.
В будущем это дело было принято во внимание апелляционной и кассационной инстанциями, но они не смогли найти оснований для последующего направления в КС РФ запроса о подтверждении законности ч. 2 ст. 443 УПК РФ. Поэтому с этим в КС РФ пришел сам потерпевший по делу гражданин С.А. Неронов. В доказательства своей жалобы он указал на то, что положения оспариваемой нормы, как об этом прописано в Постановлении КС РФ, "...не обеспечивают государственную защиту достоинства личности, жизни и здоровья потерпевших, поскольку допускают отказ от принудительного лечения лица, страдающего психическим расстройством и совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости, несмотря на сохраняющуюся общественную опасность этого лица, что может повлечь новые аналогичные или более тяжкие действия с его стороны"44.
В одном производстве с данной жалобой находится и запрос мирового судьи судебного участка N 43 г. Кургана В.Г. Зайцевой45, исходя из которого в ее производстве так же имеется уголовное дело о применении принудительных мер медицинского характера в отношении гражданина А., который, как описано в соответствующем постановлении следователя, 24 июля 2012 г. находясь в состоянии невменяемости совершил проступок, подпадающий под ч. 1 ст. 116 "Побои" и ч. 1 ст. 119 "Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью" УК РФ. По имеющейся у мирового судьи информации, А. в недавнем прошлом уже освобождался от уголовной ответственности за деяния в состоянии невменяемости, которые охватываются уголовно-правовым запретом по применению мер врачебного вмешательства. 4 июля 2012 г. он был освобожден от уголовной ответственности, но к нему уже не применялись меры врачебного вмешательства за нанесение побоев потерпевшей. "При этом, согласно материалам дела, имеющееся у А. душевное расстройство (принимая во внимание тяжесть его течения, множественность совершения деяний опасных для общества, и предрасположенность к чрезмерному употреблению горячительными напитками) выражает опасность как для него, так и для иных лиц, в будущем возможно повлечет причинение другого существенного вреда, наряду с чем ему рекомендовано принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа"46. Стоит отметить и в этом случае поступки, совершенные гражданином А., подпадают под категорию преступлений небольшой тяжести, вследствие чего, если строго исходить из толкования положения ч. 2 ст. 443 УПК РФ, судья не вправе применить к А. нормы, предусматривающие применения принудительного врачебного вмешательства. Наряду с этим имеющиеся заключения экспертов-психиатров, дают понять о том, что А. нуждается в применении к нему принудительных мер медицинского характера, по сути, различаются с имеющимся положением уголовно-процессуальной нормы. Нечеткое понимание сложившегося положения заставило мирового судью В.Г. Зайцеву приостановить производство по находящемуся у нее уголовному делу и обратиться в КС РФ с запросом о проверке законности ч. ч. 2 и 4 ст. 443 УПК РФ.
Стоит обратить внимание, что КС РФ признал взаимосвязанные положения ч. ч. 2 и 4 ст. 443 УПК РФ не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 19 (ч. ч. 1 и 2), 21, 41 (ч. 1), 45, 46 (ч. ч. 1 и 2), 52 и 123 (ч. 3), в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования они исключают для суда возможность назначить принудительные меры медицинского характера лицу, совершившему в состоянии невменяемости запрещенное уголовным законом деяние, отнесенное к преступлениям небольшой тяжести, и при этом по своему психическому состоянию представляющему опасность для себя или окружающих.
Т.к. в данном случае мы рассматриваем судебно-психиатрическую (медицинскую) сторону вопроса, обратим внимание на это решение суда.
В основе лежит то, что в силу нормативных положений, подтверждаемых их не конституционность, если лицо, находящееся в состоянии невменяемости, действует вопреки запретам уголовного закона деяние небольшой тяжести, то к нему не могут быть применены в недобровольном порядке меры врачебного вмешательства, когда это лицо представляет опасность обществу, обусловленную психическим заболеванием. Можно предположить, что острая необходимость недобровольного лечения подобных лиц обязана была бы вытекать из четко сформированной буквы закона. Однако КС РФ подчеркивает, что лечение вопреки согласия данной категории лиц существует только в порядке, прописанном Законом Российской Федерации "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" и Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации для лиц, имеющих психическими расстройства, которыми в свое время применительно к данным положениям специальная процедура принятия соответствующего решения не найдена. Будет вполне разумно сказать, что такое положение дел не дает лицу, совершившему запрещенное уголовным законом общественно опасное деяние, получать необходимое лечение. Так же, в течение длительного времени это лицо, могло представлять поведением общественную опасность, подвергать себя, потерпевших, и других взаимодействующих с ним лиц новым, неоправданным рискам. Взяв это во внимание суд, рассматривающий уголовное дело о применении принудительных мер медицинского характера, приходит к заключению об общественной опасности данного лица, т.е. о присутствии уголовно-правовой базы для его ограждения от общества, не имея на то полномочий применить в реализацию задачи уголовного и уголовно-процессуального регулирования не добровольные меры медицинского характера в адрес граждан, осуществивших в состоянии невменяемости не разрешенные уголовным законом поступки, в целях их исцеления или улучшения их психического равновесия, а также не допущения в дальнейшем совершения ими новых, запрещенных уголовным законом деяний.
Из рассматриваемого текста Постановления КС РФ можно выделить выводы, которые имеют ключевое значение как для совершенствования характера применения и исполнения мер медицинского характера, так и для реализации предложений и выводов, находящихся в заключении врачей экспертов-психиатров. Изначально стоит на законодательном уровне определиться с процедурой лечения без согласия лица и принятия решения по отношению к лицам, совершивших преступление в состоянии невменяемости и все так же представляющих общественную угрозу, вызванного их психическим расстройством. Само собой разумеется, это относится не только к гражданам, признанным невменяемыми, а также ко всей категории лиц, которые определены в ч. 1 ст. 97 УК РФ. В данный момент ни Гражданско-процессуальный кодекс Российской Федерации, ни Закон Российской Федерации от 2 июля 1992 г. N 3185-1 "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании" наиболее полно этот вопрос не регулируют.
Помимо всего прочего, до настоящего времени не имеет своего законодательного ответа вопрос реализации медицинских мер принуждения. Несмотря на то, что минуло двадцать лет со дня принятия действующего уголовного законодательства, где бланкетная норма ч. 3 ст. 97 УК РФ отсылает к нормам уголовно-исполнительного законодательством Российской Федерации и к иным федеральным законам, которые должны были бы определять порядок исполнения принудительных мер медицинского характера, несмотря на это в настоящее время эти законодательные недочеты не преодолены.
Как и раньше подзаконными нормативными актами ведомственного характера, что абсолютно неприемлемо, регулируются и вопросы реализации принудительных мер медицинского характера47. При этом существующий нормативный акт по сути - Временная инструкция о порядке применения принудительных мер медицинского характера в отношении лиц с психическими расстройствами - был утвержден еще Приказом Министерства здравоохранения СССР 21 марта 1988 г. N 225. В настоящее время она действует в редакции от 13 февраля 1995 г. "О мерах по дальнейшему совершенствованию психиатрической помощи". Не будем опровергать, что нормативный акт не первой свежести.
Из смысловой нагрузки, которую несут Постановления КС РФ, напрашивается умозаключение, что выводы судебно-психиатрической экспертизы об угрозе для общества лица, вызванной его психическим состоянием, и необходимости применения к нему мер медицинского вмешательства не могут быть оставлены без внимания, также прямым указанием в законе на имеющую место быть категорию совершенного им преступления. Другими словами, нет определяемой связи между угрозой общественного спокойствия лицом, совершившим запрещенный законом поступок, связанное с его не здоровым психическим состоянием, и категорией совершенного им общественно опасного деяния. Это положение равнозначно имеет силу и к преступлению, в случае если лицо на период времени совершения деяния признается вменяемым (ограниченно вменяемым). Получив заключение экспертов-психиатров об общественной опасности лица, имеющим психическое заболевание и испытывающем необходимость в применении к нему мер врачебного вмешательства, которые реализуются только способом, указанным в ч. 2 ст. 297 УПК РФ. У данного заключения имеется взаимосвязь с производством повторной судебно-психиатрической экспертизы. И это только, если есть на то законные основания для ее проведения, описанные в данной норме, в случае если повторная экспертиза, проводимая, как правило, в вышестоящем экспертном учреждении, опровергнет в рассматриваемой части выводы предшествующей экспертизы.
В заключении хотелось бы сказать. Законодатель относительно быстро направил силы на решение КС РД, убрав из ч. 2 ст. 443 УПК РФ слова "либо им совершено деяние небольшой тяжести"48. Можно считать, что в данном случае решение Суда исполнено49. Но не последние по важности вопросы применения принудительных мер медицинского характера даже в наше время продолжают быть не разрешенным в полном объёме. Из этого следует, что, было бы более верным разработать и принять федеральный закон, и его можно было бы обозначить как закон "О порядке применения принудительных мер медицинского характера применимый к лицам с расстройствами психики и гарантиях соблюдения прав граждан при их применении". Этот нормативный акт, безусловно, стал бы базовой основой и правовой гарантией защиты законных прав и интересов, указанной категории лиц. Исходя из того, что ряд требований к порядку применения принудительного врачебного вмешательства в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением установлены Федеральным законом от 7 мая 2009 г. N 92-ФЗ "Об обеспечении охраны психиатрических больниц (стационаров) специализированного типа с интенсивным наблюдением" и им не регулируется деятельность психиатрических стационаров иных видов, то предлагаемый законопроект, аккумулировав в себе все необходимые положения указанного законодательного акта и одновременно признав его утратившим силу, мог бы иметь универсальный характер, т.е. управлять всеми видами применения принудительных мер медицинского характера.
2.4. Общие меры по исполнению постановлений ЕСПЧ по вопросам применения принудительных мер медицинского характера