«Протестантская этика» М. Вебера и философские аспекты «трудовой этики»

Работа была выполнена качественно при соблюдении всех норм и правил.Дополнительная информация по оформлению/условиям/задачам и информации о работе - http://wdfiles.ru/1Euw , http://wdfiles.ru/24BE ...

+

«Теоретическое новшество Вебера заключается в том, что он на основе анализа протестантской этики выдвигает положение о том, что протестантизм был и является одной из детерминант капиталистического развития, и в частности, он был одной из детерминант возникновения капитализма в Западной Европе. Переходя к обобщениям, Вебер выдвигает положение о том, что общественная система обусловливается, наряду с материальной (экономической) детерминантой, идеальной (религиозной) детерминан-той. Это означало, что Вебер предложил снять вторую антиномию социальной философии абсолютно иначе, чем это было осуществлено в материалистическом понимании истории Маркса и Энгельса, а именно: в духе эссенциального плюрализма, т. е. исходя из представления о том, что общественная система обладает более чем одной сущностью. Но поскольку речь шла об одной материальной и одной идеальной сущности, то тем самым Вебер попытался синтезировать формальный материализм и формальный идеализм, а точнее, создать их эклектический комплекс. В декларации этой попытки и заключалось возникновение первоначальной социально-философской концепции Вебера».[9, C.150]Макс Вебер отмечает весьма тесную связь между религиозной идеологией и хозяйственной деятельностью во всех странах мира. При этом каждая из мировых религий, несомненно, является выражением интересов определенного общественного слоя. Так конфуцианство было сословной этикой литературно образованной светской рационалистической бюрократии. Религиозная сословная этика этого слоя во многом вообще определила жизненное поведение китайцев. В средневековом исламе значительную роль играли братство низших слоев горожан, идеологией которых был созерцательно-мистический суфизм. Христианство родилось как учение странствующих ремесленников, специфически городская по своему характеру религия, и поэтому основной сферой действия христианства были западный город с его своеобразием, которое отличало его от всех остальных городов. Религиозные действия служат упорядочиванию отношений трансцендентальных, или сверхприродных, сил, богов или демонов с людьми. Подобно тому, как это имеет место в социологии власти и в экономической социологии, Вебера интересуют здесь преимущественно формы объединения и организации действий людей в рамках религиозного сообщества, т.е. религия рассматривается им (подобно формам господства) прежде всего с точки зрения структуры соответствующих действий и описывается как своеобразное предприятие.Истоки религиозного господства описываются понятием Бога, которое Вебер представляет историко-иллюстративно. Богам - будь то в политеистических или монотеистических религиях, изображаемым в антропоморфном или ином виде, - как объектам религиозного почитания и как субъектам религиозного господства приписывается превосходство по отношению к людям в этическом плане. Такие свойства, однако, лишь в процессе «религиозной рационализации» в исторически поздних монотеистических религиях иудейства, христианства и ислама соединились в представление об абсолютном, всемогущем, всезнающем, вездесущем и вечном Боге - представлении, которое было невозможно при посылке о наличии многих богов, которые не выступали как всемогущие. Вебер показывает это на примере вавилонских и германских богов. К функциям богов относится также функция сохранения правопорядка.Исследования религиозных отношений власти охватывают не только организационные формы общинных религиозных действий, но также значение религии для различных социальных классов. Вебер описывает, например, крестьянские и аристократические формы религиозности и разнообразные формы буржуазной религиозности; к ним относятся, в том числе исследования протестантской этики и духа раннего капитализма. При этом он формулирует - осторожно, в том, что касается причинного объяснения, - «родство выбора» между купцами как носителями экономического рационализма и характерных видов «этико-ригористской религиозности». Исследования Вебера в области социологии религии методом сравнения мировых религий выливаются в тезис о направленном процессе развития, в ходе которого вследствие онаучивания мирообъяснений происходит полное «расколдовывание» картины мира и утрачивается социальная власть религии. Религия сама себя делает ненужной, говоря словами Гегеля, «снимает себя», что находит выражение в парадоксе просветительской идеи «культа разума». «Расколдовывание» религиозного миротолкования как внутрирелигиозный процесс осуществляется «через «принятие рациональной этики пророков и рационального учения старого завета, а также греческо-эллинской философии и науки церковью и миром Запада».[3, C.96]Связь религии с хозяйственной деятельностью лежит в области мотивации человеческого поведения. В своих работах М. Вебер показывает, что отношение верующих к сфере экономики было различно. В тех религиях, где религиозное спасение осмысливается через созерцательно-экстатические средства - религиозные представления не оказывали прямого воздействия на экономическую жизнь или стимулировали устранение верующих от занятия хозяйственной деятельностью (буддизм, экстатические секты христианства и т.д.). Религии же, в которых достижение религиозных целей, решение проблем спасения связывалось с активностью в мирской сфере жизнедеятельности человека - оказывали существенное стимулирующее воздействие на ценности, формы и методы хозяйственной деятельности. «Вебер предположил, что капитализм был продуктом так называемого «западного мышления», которое само по себе состояло из множества составляющих. Одной из таких составляющих была протестантская этика, которая оказала значительное влияние на возникновение «духа капитализма», того, что Вебер называл основой экономической системы. В течение XVIII столетия, этот дух стал частью европейского образа жизни и придал капитализму импульс, сделавший его доминирующей экономической системой в мире. Макс Вебер видел причину возникновения капитализма не только в накоплении капитала, а в рациональном подходе. По сути дела, Вебер настаивал, что капитализм представлял собой победу рациональности над традиционализмом. По Веберу, капитализму присущи дисциплинированная рабочая сила и организованные потоки инвестиций. Он утверждал, что эти факторы присутствуют только в Европе и наиболее сильно выражены в протестантских нациях, таких как Англия, Голландия и Германия, где аскетические протестантские группы имели большое влияние. Особенно интересным является поиск и определение Вебером причин и последствий, когда на стыке таких наук как геология и социология появляется новое понимание экономики и экономических процессов». [10, C. 17] Вебер не питал иллюзий в отношении человеческой природы и честно признавал, что «пуританские» нравственные идеалы слишком часто не выдерживают натиска тех искушений, которые таит в себе богатство. Неслучайно вожди тех или иных аскетических движений как данность отмечали тот факт, что там, где растет богатство, уменьшается религиозное рвение, господствует гордыня, бушуют грешные страсти, любовь к плотским утехам и высокомерие.В результате сохраняется лишь форма религии, но дух ее постепенно отмирает, уступая место утилитарной «посюсторонности» и сиюминутности. Это подтверждается даже известной цитатой из Кальвина: «народ послушен воле Божьей лишь до поры, пока он беден». Люди в подавляющем большинстве работают лишь потому, что их заставляет нужда.С другой стороны, религиозное стимулирование, бесспорно, являлось важным фактором хозяйственного развития. Неслучайно, как отмечал Вебер, «если пользовавшаяся государственными привилегиями монополистическая промышленность Англии скоро пришла в упадок, то рациональное предпринимательство пуритан сыграло решающую роль в развитии тех промышленных отраслей, которые возникли без какой-либо поддержки со стороны государства, а под час… и вопреки ему». [3, C. 91] Вебер констатировал, что «озвученная» в протестантстве идея профессионального призвания была интересна не только с культурологической точки зрения, но и представляла большое значение для современности и для будущего.Мечта об идеальном человеке, ориентировавшемся почти исключительно на духовных ценностях, ушла в прошлое, а на смену ей пришел человек новой капиталистической эпохи.«Профессиональный долг» заменил собой все прежние религиозные идеи и при этом утратил свое изначальное духовное содержание, выродившись в простое стремление к наживе. Там, где это стремление достигает своей высшей свободы (как в США), оно принимает характер безудержной страсти, подчас, близкой к спортивной.Помимо этих пессимистичных выводов показательны и другие рассуждения Вебера о соотношении этических установок, сформированных в лоне религиозных общин с требованиями рационального капиталистического хозяйства:«Чем больше космос современного капиталистического хозяйства следовал своим имманентным закономерностям, тем невозможнее оказывалась какая бы то ни было мысленная связь с этикой религиозного братства. И она становилась все более невозможной, чем рациональнее и тем самым безличнее становился мир капиталистического хозяйства.Ибо если еще можно было этически регулировать личные отношения между господином и рабом именно потому, что эти отношения были личными, то отношения между меняющимися владельцами ипотек и неизвестными им, тоже меняющимися должниками ипотечного банка, между которыми нет никакой личной связи, регулировать было уже невозможно - во всяком случае в таком же смысле и с теми же результатами. Если все-таки попытки такого рода делались, то они служили препятствием развитию формальной рациональности». [1, C. 43]Вебер верно описал связь аскетического протестантизма с современным капитализмом. Такая оценка работы Вебера в настоящее время является общепризнанной. Однако Вебер не занимался причинно-следственным объяснением генезиса капитализма. Религиозные и экономические движения XV-XVII вв. были взаимосвязаны. Поэтому нельзя определенно утверждать, что одно из них было причиной другого. Они были сцеплены отношением обратной связи. Вебер прекрасно это осознавал. Речь идет о взаимовлиянии религиозных и экономических факторов. Он совершенно определенно утверждал, что влияние религиозного фактора было решающим. Одновременно Вебер признавал, что «...протестантская аскеза в процессе своего становления и формирования в свою очередь подвергалась воздействию со стороны всей совокупности общественных и культурных факторов, прежде всего экономических». [3, C. 208] Это положение Вебера настолько хорошо обосновано, что его можно рассматривать как вклад в социологическую теорию. В логико-методологическом отношении «Протестантская этика и дух капитализма» воплощает собой движение мысли от чувственно-конкретного (эмпирического) к мыслительно-абстрактному (теоретическому): мышление Вебера движется от фактов к обобщениям, к аналитическим положениям. Вебер, безусловно, был ориентирован на то, чтобы подняться над эмпирическим уровнем своих работ 1890-х годов. выдвижение первоначальной социально-философской концепции Вебера было решающим образом обусловлено его стремлением создать теоретическую альтернативу марксизму, преодолев его материалистическую «ограниченность». Марксизм в конце XIX и начале XX веков был самым влиятельным течением в социальных науках. Социальная философия Маркса и Энгельса, опираясь на политэкономию Маркса, обосновывала необходимость и неизбежность самоснятия капиталистического общества, с чем Вебер, как буржуазный мыслитель, ни в коем случае не мог согласиться и стремился создать действенную теоретическую альтернативу социальной философии марксизма. Вебер полагал необходимым снять материалистическую «односторонность» марксизма, но он при этом не отрицал важность и действенность экономической детерминанты. Вебер предостерегал от того, чтобы квалифицировать его позицию как акцентирование идеального фактора (религии) и отрицание экономического фактора. Он писал: «Ибо несмотря на то, что современный человек при всем желании обычно неспособен представить себе всю степень того влияния, которое религиозные идеи оказывали на образ жизни людей, их культуру и национальный характер, это, конечно, отнюдь не означает, что мы намерены заменить одностороннюю „материалистическую" интерпретацию каузальных связей в области культуры и истории столь же односторонней спиритуалистической каузальной интерпретацией. Та и другая допустимы в равной степени, но обе одинаково мало помогают установлению исторической истины, если они служат не предварительным, а заключительным этапом исследования». [3, C. 208] В одном из примечаний к этой работе Вебер добавил: «В предыдущем очерке были сознательно приняты во внимание лишь те взаимосвязи, которые, без всякого сомнения, свидетельствуют о воздействии религиозных идей на „материальную" сторону культурно жизни. Было бы очень легко расширить эти границы, создав „конструкцию", в которой все „характерные" черты современной культуры логически дедуцировались бы из протестантского рационализма. Однако мы предоставляем это тем дилетантам, которые верят в „единство" „социальной психики" и возможность свести ее к одной формуле». [3, C. 272] Важно отметить, что количество детерминант общественной системы для Вебера оставалось не вполне ясным. Концепция «Протестантской этики» предполагает, что таких детерминант было и есть минимум две, но, возможно, и больше. Это Вебер еще не установил, поэтому он высказывается достаточно осторожно, абстрактно и неопределенно. Неясными для него были и закономерности взаимодействия двух названных детерминант, а также развитие этого взаимодействия.То, что объектом исследовательского внимания Вебера и предметом спора с материалистическим пониманием истории Маркса и Энгельса стала религия, является вполне закономерным. Она является, наряду с философией и искусством, одним из наиболее опосредствованных явлений сущности общества или одной из форм общественного сознания, наиболее далеких от способа производства, и, следовательно, ее объяснение с позиции материалистического понимания истории представляет собой определенную трудность. При объяснении религии как наиболее далекой от общественного бытия формы общественного сознания у материалистического понимании истории Маркса и Энгельса возникали серьезные проблемы, и в полной мере религию социальная философия марксизма объяснить не смогла - ее оказалось невозможным свести к способу производства и классовой борьбе. Объяснение религии было одним из слабых мест в марксизме. В данном случае Вебер натолкнулся на третью антиномию социальной философии, воспроизводившуюся в марксизме. Вебер, отвечая на эти противоречия, попытался сделать шаг в создании теоретической альтернативы марксизму. Но детальный и систематизированный подход Вебера к рассмотрению закономерностей общественной системы еще не был сформирован, теоретическую альтернативу марксизму Вебер создавать только начал.«Первоначальная социально-философская концепция Вебера в развернутом, концентрированном и детализированном виде представлена в его статьях «Объективность социально-научного и социально-политического познания» и «Критические исследования в области логики наук о культуре». В этом смысле эти работы важнее и показательнее, чем «Протестантская этика и дух капитализма». Поводом для написания первой из этих статей было определение научных перспектив и программы деятельности «Архива социальной науки и социальной политики», одним из редакторов которого стал Вебер.»[10, C. 152] Критиком Вебера стал Макс Шелер, который как феноменолог увидел, что описание Вебером раннего капитализма не свободно от идеализации. Остался в тени важный мотив в деятельности ранних предпринимателей, а именно ресентимент, который Шелер считал тем медленно действующим ядом души, без учета которого невозможно понять суть и исторические судьбы буржуазно-капиталистического духа. Едва вышедшие из традиционного общества или только вырывающиеся из социального унижения деятели добиваются успеха, не преодолев мучительного чувства обделенности, ожесточения и злобы. Они образуют свою социальную среду или субкультуру, где формируется и закрепляется соответствующее страстное состояние. Ресентимент как устойчивая страсть означает ненависть и зависть новоявленного предпринимателя к традиционным ценностям аристократической культуры, гневное желание взять реванш, устранить из игры ее представителей, растоптать их честь и красоту, обесценить созданный ими мир и все переделать по-своему. Зависть эта не бытового, а экзистенциального характера, она не выносит самого факта существования традиционных культуры, религии и авторитетов, воспринимаемых не иначе как источники неизбывного унижения собственного достоинства. В мотивации ресентимента, в гонке за успехом и наживой нет любви и радости, нет верности и ответственности, нет подлинной духовной силы, но есть перспектива перерождения в мстительность, агрессивность, деструктивность, вероломство. Система капиталистической конкуренции только закрепляет это и загоняет в духовный тупик ее участников.«После Вебера немало авторов занималось вопросом, нет ли чего подобного протестантской трудовой этике в незападных религиях. Отмечали, например, что старообрядцы (по Соловьеву, «протестанты местного предания») многое унаследовали от иосифлян в отношении предпринимательства и трудовой этики. А также, что зороастрийцы в Иране и индусы в африканской диаспоре отличались повышенной деловитостью и конкурентоспособностью, хотя невозможно найти в их доктринах и этике что-либо, даже отдаленно напоминающее протестантство. Немалую роль играет самоорганизация и внутренняя взаимная поддержка в их общинах, если они борются за самосохранение в неблагоприятном социальном окружении».[2, C. 239] «Таким образом, согласно Веберу, современный «капиталистический дух» порожден протестантизмом. Этот «дух», с его тенденцией к универсальной рационализации, отличает современный капитализм от его патриархальных форм с «иррационально-спекулятивным характером». Именно аскетически настроенный протестант сформировал тип будущего функционера промышленного капиталистического производства, чей образ почти исключительно ассоциируется с цивилизацией Запада». [7, C. 23] Философские аспекты «трудовой этики».В «Протестантской этике» автор пишет, сто трудовая этика протестантов сыграла важную роль в становлении капитализма и в том экономическом скачке, который был связан с его возникновением. Кальвинисты, резко осуждали наиболее вызывающие формы личного потребления и считали их греховными. Они считали, что человек не должен демонстрировать свое богатство, хотя может демонстрировать свой успех в форме наглядной производственной активности. Но если вы не можете использовать все имеющееся богатство на удовлетворение личных потребностей, то естественно вложить его снова в дело, чтобы в итоге увеличить богатство и тем самым повысить свои шансы попасть на небеса.«Протестантизм аппелировал к индивиду, труд которого базировался на частной собственности и который мог действовать в качестве свободного предпринимателя. Протестантская этика аппелировала к потребности индивида обрести счастье в потустороннем мире, и посюсторонние трудовые успехи были лишь сигналом грядущего спасения души». [6, C. 123]Вебер замечает, что католики, не занимая ключевых постов в политике и коммерции, опровергают теорию о том, что меньшинства, противостоящие другой «господствующей» группе, концентрируют свои усилия в области торговли и предпринимательства. Он спрашивает, с чем связанно столь четкое определение социального статуса во взаимосвязи с религией. И склоняется к тому, что причину различного поведения следует искать в «устойчивом внутреннем своеобразии», а не только в историко-политическом положении