Гражданско-правовая ответственность

Структура выпускной квалификационной работы обусловлена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и приложения. ...

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ…………………………….………………………….…………..…..3

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ..7

§ 1. Римские источники гражданско-правовой ответственности……………...7
§ 2. Понятие, функции и виды гражданско-правовой ответственности….….14
§ 3. Сравнительный анализ гражданско-правовой ответственности в зарубежных странах……………………………………………………….…….29

ГЛАВА 2. УСЛОВИЯ НАСТУПЛЕНИЯ И ОСНОВАНИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ……...…………....45

§ 1. Причинная связь между противоправным поведением и ущербом ….....45
§ 2. Вред как условие наступления гражданско-правовой ответственности, вина правонарушителя……………………………………………………….….64
§ 3. Основания освобождения от гражданско-правовой ответственности .....74

ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………….………………………………..….……...104
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ……………...…………………………107
ПРИЛОЖЕНИЕ……………………………………………..………………….114

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Нормальное развитие гражданского оборота обусловлено тем, что его субъекты надлежащим образом исполняют свои обязанности. Причем речь идет не только о договорных (относительных) обязательствах, но и внедоговорных (абсолютных). Нарушение абсолютного или относительного обязательства наносит вред не только контрагенту правоотношения (абсолютному или относительному кредитору), но и нарушает развитие гражданского оборота в целом. Важнейшим механизмом восстановления нормального гражданского оборота является такая мера защиты гражданских прав как гражданско-правовая ответственность. Более того, гражданско-правовая ответственность не только цивилистический инструмент, но и самостоятельное специальное правоотношение, имеющее своим основанием определенные юридические фак ты. Гражданско-правовая ответственность - оборотная сторона любого правоотношения. Меры юридической ответственности сопутствуют всем без исключения институтам гражданского права.
За последнее десятилетие в связи с принятием современного гражданского законодательства, регулирующего в корне изменившиеся общественные отношения, наблюдаются тенденции к совершению попыток теоретического обоснования отказа от института гражданско-правовой ответственности в целом или его необходимых составляющих (таких как «вина»), смешению условий применения ответственности и иных способов защиты гражданских прав (смешение принципа вины и принципа причинения), а также к универсализации института страхования. Последний, несомненно, обладает неоценимой социальной и инструментальной ценностью, однако не может ни заменить, ни исключить институт гражданско-правовой ответственности.
Нормальное развитие гражданского оборота, правильная реализация социальной и инструментальной ценности института гражданско-правовой ответственности, возможны лишь при условии верного, обоснованного и эффективного правового регулирования, теоретически проработанного, практически подтвержденного.
Хотя вопросы ответственности и ее оснований проработаны давно и достаточно детально, однако, на сегодняшний день ряд важнейших и принципиальнейших проблем гражданско-правовой ответственности остаются либо недостаточно глубоко изучены, либо не изучены вовсе.
На основе проведенного исследования в выпускной квалификационной работе предлагаются пути совершенствования российского законодательства в области гражданско-правовой ответственности. В то же время, по нашему мнению, совершенствованию законодательства препятствуют сложившееся в теории представление о составе гражданского правонарушения, сочетание в теории «общих правил» и «исключений», недостаточные разработанность, доктринальная согласованность и определенность соответствующих правовых норм.
Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие по поводу возникновения и реализации гражданско-правовой ответственности.
Предмет исследования составляют нормы гражданского и смежного законодательства, предусматривающие понятие, виды и основания гражданско-правовой ответственности.
Целью исследования является рассмотрение и актуализация вопросов, касающихся понятия гражданско-правовой ответственности, на основании анализа гражданского закона, научных публикаций и судебной практики.
Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:
- прежде всего, раскрыть содержание и уяснить сущность категории ответственности, провести анализ существующих взглядов на понятие гражданско-правовой ответственности;
- определить, что является основанием наступления гражданско-правовой ответственности, рассмотреть гражданское правонарушение как основание гражданско-правовой ответственности и провести анализ концепций состава гражданского правонарушения;
- подробно изучить составообразующие элементы гражданского
правонарушения в отдельности и системно, соотнести объективные и
субъективные составляющие гражданского правонарушения;
- особое внимание следует уделить исследованию таких важнейших
принципообразующих элементов состава как причинная связь и вина,
олицетворяющих принципы причинения и вины, для чего провести анализ
цивилистических теорий причинной связи и вины, в том числе в соотношении с философским учением о причинности и вине.
Теоретическая основа исследования. Учитывая то, что меры юридическая ответственность сопутствует всем без исключения институтам гражданского права, отечественные цивилисты еще в периоды первых кодификаций придавали существенное значение вопросам ответственности в гражданском праве и основаниям (условиям) ее наступления. Разумеется, особый интерес в силу своей значимости, определяющей сущность института гражданско-правовой ответственности, вызывали вопросы о таких принципиальных составообразующих элементах как вина и причинная связь. Изучением гражданско-правовой ответственности и оснований ее наступления занимались многие отечественные юристы, в числе которых можно назвать таких авторов как Агарков М.М., Алексеев С.С., Антимонов Б.С., Братусь С.Н., Грибанов В.Д., Илларионова Т.И., Иоффе О.С., Кофман В.К., Красавчиков О.А., Лейст О.Э., Малеин Н.С., Матвеев Г.Х, Тархов В.А., Флейшиц Е.А., Хохлов В.А., Церетели Т.В., Шаргородский М.Д. Их теоретические исследования позволили сформулировать понятие гражданско-правовой ответственности, понятие гражданского правонарушения, определить состав гражданского правонарушения. Результаты этих исследований заняли почетное место в современной учебной юридической литературе, и нашли отражение в действующем гражданском законодательстве. Обострившаяся актуальность и недостаточная разработанность и законченность названных проблем определили выбор темы, целей и задач исследования.
Методологическую основу исследования составляют общенаучные и частнонаучные методы познания: анализа, синтеза, формально-логический, нормативно-логический, исторический, системно-правовой и другие.
Эмпирическая база исследования. В работе проанализированы нормативно-правовые акты Российской Федерации, опубликованные материалы судебной практики, конкретные примеры из практики арбитражных судов и судов общей юрисдикции, известные в теории ситуации.

Безусловному утвердительному ответу на него мешает традиционно доминирующая в отечественном гражданском праве и уходящая своими историческими корнями еще в древнеримское частное право презумпция виновности правонарушителя: «отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство» (п. 2 ст. 401 ГК РФ); «лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине» (п. 2 ст. 1064 ГК).Таким образом, если кредитор, потерпевший или иное заинтересованное лицо не обязаны доказывать наличие субъективной стороны правонарушения, а правонарушитель по какой-либо причине не доказал отсутствие своей вины, имевшее место в действительности, то суд при разрешении соответствующего спора вполне законно может, точнее - обязан применить соответствующую санкцию, как бы обойдя условие о вине и фактически реализуя «ответственность независимо от вины». На этот теоретический эффект, который оказывает презумпция вины на теорию состава гражданского правонарушения, впервые в отечественной науке обратил внимание С.С. Алексеев: когда действует указанная презумпция, вина - не субъективное условие гражданско-правовой ответственности, но невиновность - основание освобождения от такой ответственности. Данную позицию С.С. Алексеева касаемо оснований гражданско-правовой ответственности относят к разновидности теории, названной О.А. Кра- савчиковым концепцией двух начал, которая как бы примиряет и развивает антагонистические в цивилистическом учении об указанных основаниях теории причинения и вины.Кроме того, анализируемая презумпция «материально» корректирует (являясь доказательственной материально-правовой презумпцией) общее процессуальное правило о распределении бремени доказывания в гражданском и арбитражном процессе: каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основания своих требований и возражений (п. 1 ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, далее – ГПК РФ; п. 1 ст. 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, далее – АПК РФ).Однако, во-первых, представляется, что такая конструкция совместима с фундаментальным принципом юридического равенства сторон охраняемых гражданских правоотношений, а также с принципами гражданского и арбитражного процесса - равноправием сторон и состязательностью (ст. 12 ГПК РФ; ст.ст. 8, 9 АПК РФ). К данному выводу традиционно приходит наша доктрина - при таком распределении onus probandi права кредитора (потерпевшего) защищаются наилучшим образом, т.к. ему сложнее, чем самому правонарушителю доказывать субъективное отношение последнего к совершенному им противоправному деянию. Во-вторых, наличие анализируемой презумпции не ставит под сомнение, на наш взгляд, принципиального положения вины как обязательного, необходимого условия гражданско-правовой ответственности, т.к. презумпция вины (как и невиновности) производна, вторична по отношению к составу правонарушения - она как бы процессуально взаимодействует с последним, обеспечивая соответствующий правоприменительный акт.Следствием такого различия является разный механизм действия этих презумпций. Если процессуальная презумпция всегда с очевидностью вытекает из правовой нормы и распределяет бремя доказывания не предположительно, а вполне определенно, то материально-правовая презумпция может вступить в действие только при доказанности условий ее применения; последнее относится и к презумпции вины. Такой механизм действия материально-правовых презумпций позволяет сделать вывод, что последние всегда могут быть опровергнуты, если доказано отсутствие фактов, при наличии которых они применяются. Так, доказав отсутствие противоправности своего деяния, ответчик освобождается от доказывания отсутствия своей вины (когда последнее требуется правом для освобождения от реализации соответствующей санкции): «виновность всегда предполагает противоправность, но не наоборот».К сожалению, на практике по разным причинам иногда «забывают» об особенностях описанного выше механизма применения гражданско-правовой ответственности, что ведет к дисбалансу правового положения сторон спорного правоотношения.Конечно, вина, как можно увидеть из обстоятельств анализируемого дела (ответчик - бюджетное учреждение, нарушившее обязательство, не связанное с осуществлением им предпринимательской деятельности), в данном случае является необходимым основанием ответственности, но это основание должно влиять на судебное решение только в том случае, если сам правонарушитель доказал его отсутствие - свою невиновность. Ведь неслучайно законодатель подчеркивает, что «обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, определяются арбитражным судом на основании требований и возражений лиц, участвующих в деле, в соответствии с подлежащими применению нормами материального права» (п. 2 ст. 56 ГПК РФ; п. 2 ст. 65 АПК РФ). Иной подход здесь ведет к нарушению норм как материального (п. 2 ст. 401 ГК РФ), так и процессуального права - к нарушению прежде всего принципов равноправия сторон и состязательности арбитражного судопроизводства (ст.ст. 8, 9 АПК РФ).Иногда закон обуславливает гражданско-правовую ответственность определенной формой (степенью) вины правонарушителя, и тогда последнему для освобождения от нее достаточно доказать отсутствие соответствующей формы (степени). Так, п. 3 ст. 118 Воздушного кодекса Российской Федерации (далее – ВК РФ) гласит: «Перевозчик несет ответственность за утрату, недостачу или повреждение (порчу) багажа или груза, если не докажет, что они не явились результатом совершенных умышленно действий (бездействия) перевозчика или произошли не во время воздушной перевозки».Интересно, что законодатель часто требует от правонарушителя для освобождения его от гражданско-правовой ответственности либо доказать отсутствие своей вины, либо доказать вину кредитора (потерпевшего, третьего лица) или даже определенную степень (форму) вины последнего в совершенном правонарушении. Правда, иногда такие требования выглядят избыточными. Так, п. 2 ст. 118 ВК РФ гласит: «Перевозчик несет ответственность за сохранность находящихся при пассажире вещей, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение (порча) этих вещей произошли вследствие обстоятельств, которые перевозчик не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело, либо умысла пассажира». Хотя вместо союза «либо» следовало бы, на наш взгляд, поставить вводные слова «в том числе» или «в частности», т.к. умышленное причинение пассажиром вреда находящимся при нем вещам следует квалифицировать в рассматриваемом отношении как «обстоятельство, которое перевозчик не мог предотвратить и устранение которого от него не зависело».В свете сформулированных общих положений следует определить роль презумпции виновности правонарушителя в механизме гражданско-правовой охраны в отраслевом масштабе.Как известно, данная презумпция распространяется на меры ответственности за нарушение обязательств (ст. 401 ГК РФ) и меры ответственности за причинение вреда (ст. 1064 ГК РФ). Видимо, вследствие того, что данные формы ответственности можно считать фундаментальными в гражданско-правовой охранительной системе, и «учение об обязательствах всегда оказывалось в прошлом, а в принципе остается и теперь решающим средоточием учения о гражданской ответственности», в отечественной цивилистике распространен стереотип о полном господстве в гражданском праве презумпции вины. Так, О.С. Иоффе категорично утверждал: «В гражданском праве, в отличие от права уголовного, виновность правонарушителя предполагается: каждый совершивший объективно противоправное действие предполагается виновным до тех пор, пока не будет доказано противное». Ту же категоричность можно встретить и в специальной литературе по современному гражданскому законодательству России.О.А. Кузнецова относит презумпцию вины к базовым отраслевым презумпциям гражданского права (наравне с презумпцией добросовестности), имеющим значение принципов отрасли; правда, она и не отрицает использование в гражданском праве презумпции невиновности, воспринимая последнюю как чуждую частному праву.Как было отмечено выше, анализируемая презумпция распространяется на ответственность и за нарушение обязательств, и за причинение вреда. Однако этими мерами гражданско-правовая ответственность не исчерпывается. Следовательно, можно сделать вывод - данная презумпция не носит отраслевого, универсального для гражданского законодательства характера, хотя, можно сказать, доминирует на практике благодаря значительному «удельному весу» указанных мер в сфере гражданско-правовой ответственности. В частности, анализируемая презумпция не распространяется на применение санкций за злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ), на применение так называемых конфискационных санкций (ст.ст. 169, 179, 240, 241, 239 ГК РФ) и т.д. В этой связи нельзя согласиться, в частности, с мнением О.А. Кузнецовой, которая считает, что презумпция вины распространяется и на вещное право в случаях ответственности, например, за утрату либо повреждение найденной вещи (п. 4 ст. 227 ГК РФ) или за гибель либо порчу безнадзорных животных (п. 3 ст. 230 ГК РФ).Продолжая аргументацию сказанного нами выше о роли презумпции вины в гражданском праве, отметим, что она часто (закрепляясь в общей форме ст.ст. 401 и 1064 ГК РФ) «нейтрализуется» рядом специальных норм гражданского законодательства.Например, согласно п. 2 ст. 1070 ГК РФ, при возмещении вреда, причиненного при осуществлении правосудия, действует презумпция невиновности судьи - эта презумпция может быть опровергнута соответствующим приговором суда, вступившим в законную силу.Презумпции невиновности владельцев источников повышенной опасности при причинении вреда столкновением последних придерживается законодатель в ГК РФ (абз. 2 п. 3 ст. 1079), а также в «транспортных» кодексах. Так, в п. 3 ст. 129 ВК РФ закреплено следующее: «ни один из владельцев, воздушные суда которых участвовали в столкновении, не предполагается виновным, если в установленном порядке не будет доказано иное». Аналогичное положение содержит и ст. 315 «Презумпция невиновности судов» Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации: «ни одно из участвовавших в столкновении судов не предполагается виновным, если не доказано иное»; и п. 3 ст. 43 «Вина судов в столкновении» Кодекса внутреннего водного транспорта Российской Федерации: «ни одно из участвовавших в столкновении судов не предполагается виновным, если не доказано иное».Итак, о том, что презумпция вины не имеет отраслевого, универсального для гражданского законодательства характера, свидетельствует, прежде всего, способ ее закрепления в тексте ГК РФ, где она не фиксируется в виде общей нормы, распространяющей свое действие на все регулируемые данным законодательством отношения.Подчеркнем, что презумпция виновности правонарушителя не включена в подраздел 1 «Основные положения» раздела I «Общие положения» ГК РФ, тогда как Основы гражданского законодательства 1991 г. данную норму содержали в п. 4 ст. 6 (раздел I «Общие положения», глава 1 «Основные положения»): «Если наступление правовых последствий нарушения зависит от виновности нарушителя, предполагается, поскольку не доказано обратное, его виновность, кроме случаев, когда законодательными актами предусмотрено иное».Интересно, что по этому пути Основ гражданского законодательства 1991 г. пошел законодатель Республики Казахстан - п. 6 ст. 9 Гражданского кодекса этой страны гласит: «Если наступление правовых последствий нарушения зависит от виновности нарушителя, предполагается его виновность, кроме случаев, когда законодательными актами предусмотрено иное». Однако здесь нельзя не заметить определенный диссонанс закрепления в такой общей форме данной презумпции с другой презумпцией, предусмотренной п. 4 ст. 8 того же Кодекса, - презумпцией добросовестности, разумности и справедливости действий участников гражданских правоотношений.Хотя следует признать, что подход, диаметрально противоположный отстаиваемому нами, также не лишен определенного смысла, но менее рационален с точки зрения юридической техники. Так, О.А. Кузнецова предлагает закрепить в подразделе 1 раздела I ГК РФ нормы следующего содержания: «Если иное не установлено законом, лицо, совершившее гражданско-правовое нарушение, предполагается виновным, и в силу этого оно подлежит гражданско-правовой ответственности. Виновность может быть опровергнута правонарушителем в установленном законом порядке путем доказательства своей невиновности». Между тем, делая такой теоретический вывод на основе буквального толкования современного гражданского законодательства России, следует, по крайней мере, сослаться на аналогию закона (п. 1 ст. 6 ГК РФ). А при закреплении предлагаемого О.А. Кузнецовой правила в ГК РФ, чтобы сохранить первоначальный смысл гражданского законодательства, придется провести большую работу - выявить все нормы о вине, которая «не предполагается» в соответствии со ст.ст. 401 и 1064 ГК на данный момент, и в каждой из таких норм прямо указать на их исключительность в анализируемом плане.При этом О.А. Кузнецова предлагает закрепить в ГК РФ презумпцию добросовестности участников гражданских правоотношений, сформулировав ее универсально, без существующих сегодня по п. 3 ст. 10 ГК ограничений ее применения (с чем мы полностью согласны): «Если законом не установлено иное, участники гражданских правоотношений предполагаются добросовестными. Добросовестность может быть опровергнута в установленном законом порядке путем доказательства недобросовестности». Но тогда, на наш взгляд, это приведет к неоправданной «конкуренции» презумпции добросовестности с презумпцией вины (в предлагаемом О.А. Кузнецовой варианте ее включения в ГК РФ). Первая презумпция, конечно, имеет более общее значение, чем вторая, но это значение нельзя, по нашему мнению, ограничивать, как это делает О.А. Кузнецова, только сферой применения гражданско-правовых санкций, не являющихся мерами ответственности.И мы придерживаемся той точки зрения, что одним из принципов гражданского права является принцип добросовестности. Последний имеет и чисто регулятивный, и охранительный потенциал, а категория «добросовестность» немыслима без диалектически парной ей категории - «недобросовестность». На наш взгляд, следует выделять отдельные формы недобросовестности в гражданском праве - вину, и недобросовестность в узком, специально-охранительном смысле этого термина (например, недобросовестность приобретателя по ст. 302 ГК РФ). Таким образом, недобросовестность и вина (а также ее формы и степени), используемые законодателем как субъективные условия применения гражданско- правовых санкций, являются ретроспективными, охранительными критериями оценки соблюдения участником гражданско-правовых отношений принципа добросовестности.Недобросовестность в указанном выше широком смысле этого термина, как не дифференцированное по формам нарушение принципа добросовестности - это отсутствие должной заботливости лица о соблюдении гражданских прав и законных интересов других лиц при осуществлении своих гражданских прав и законных интересов, исполнении гражданских обязанностей. Соответственно, вина - это недобросовестность, выразившаяся в неисполнении лицом своей гражданской обязанности, нарушении гражданского права или законного интереса другого лица и влекущая применение мер гражданско-правовой ответственности.Таким образом, презумпция вины не имеет отраслевого, универсального для гражданского законодательства характера - она закрепляется либо в нормах, имеющих лишь относительно общее значение (как в ст.ст. 401, 1064 ГК РФ), либо в нормах специальных (как, например, в п. 3 ст. 28 ГК РФ). Правда, принцип добросовестности не находит своего прямого и, соответственно, общего по характеру закрепления в ГК (в подразделе 1 раздела I), но он присутствует в тексте последнего косвенно - прежде всего в п. 3 ст. 10 мы видим охранительный «выход» анализируемого принципа - презумпцию добросовестности: «В случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются».В связи с этим следует, на наш взгляд, закрепить в ГК РФ, в подразделе 1 раздела I общую норму принципиального для всего гражданского законодательства значения: «Когда санкция гражданского законодательства применяется к лицу при условии наличия его вины в совершенном правонарушении, лицо предполагается невиновным до тех пор, пока не будет доказано обратное, кроме случаев, предусмотренных законом». Тогда наиболее общими исключениями из этого правила в гражданском законодательстве и будут презумпции виновности нарушителя обязательств (п. 2 ст. 401 ГК РФ) и причинителя вреда (п. 2 ст. 1064 ГК РФ), а общая для гражданского законодательства презумпция невиновности будет гармонично конкретизировать еще более общую по своему характеру презумпцию добросовестности.§ 2. Вред как условие наступления гражданско-правовой ответственности, вина правонарушителяОдним из необходимых условий возникновения обязательств из причинения вреда является причинение вреда как всякое умаление или лишение потерпевшего субъекта охраняемого законом материального или нематериального блага. Вред является основополагающим понятием для института правоотношений возмещения и компенсации, поскольку, с одной стороны, составляет непременное условие возникновения указанных правоотношений, а с другой - позволяет отграничить правоотношения возмещения и компенсации от иных гражданских правоотношений, направленных на восстановление имущественной сферы потерпевшего.В доктрине гражданского права сформировалось два основных подхода к определению понятия вреда. Как правило, вред связывается с последствиями нарушения субъективных прав либо с последствиями нарушения и прав, и благ. Представляется, что наиболее адекватно сущность вреда выражается теми дефинициями, в которых вред характеризуется как нарушение (умаление) имущественного, либо неимущественного субъективного гражданского права, а также любого неимущественного блага лица. Очевидно, что всякое нарушение субъективного гражданского права, являясь стеснением лица в осуществлении права, означает возникновение вреда на стороне потерпевшего. В этом отношении справедливо утверждение о том, что любое нарушение субъективного гражданского права причиняет вред, поскольку сужает границы возможного поведения управомоченного. Аналогичная ситуация имеет место и применительно к случаям умаления неимущественных благ.Определение вреда как нарушения (умаления) имущественного, либо неимущественного субъективного гражданского права, а также любого неимущественного блага лица не исключает возможности его дифференциации. Применительно к правоотношениям возмещения и компенсации значимым является выделение видов вреда в зависимости от его характера. В одних случаях возникновение вреда - умаление блага одного лица (лица, понесшего вред) - сопровождается одновременным увеличением имущественной сферы другого лица (лица, обязанного к восстановлению имущественной сферы потерпевшего). Такой вред условно можно назвать относительным, или субъективным. В других же случаях возникновение вреда - умаление блага одного лица (лица, понесшего вред) - увеличением имущественной сферы другого лица (лица, обязанного к восстановлению имущественной сферы потерпевшего) не сопровождается. Такой вред условно можно назвать абсолютным, или объективным.Различие в характере вреда, на наш взгляд, является принципиальным, во-первых, для понимания сути правоотношений возмещения и компенсации, а, во-вторых, для обособления указанных правоотношений от иных правоотношений, опосредующих отношения по восстановлению имущественной сферы лица, понесшего вред. Дело в том, что о возникновении правоотношения возмещения и компенсации, по нашему мнению, справедливо говорить только в случае причинения абсолютного (объективного) вреда.