Организация исполнительных органов государственной власти в субъектах РФ

Цель и задачи исследования. Цель настоящей работы состоит в изучении правовых основ организации и функционирования органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации на современном этапе и разработке конкретных рекомендаций по совершенствованию федерального законодательства в данной сфере.
Для достижения обозначенной цели в работе поставлены и решаются следующие задачи:
- исследовать теоретические основы исполнительной власти в Российской Федерации;
- проанализировать специфику конституционно-правового регулирования института исполнительной власти в Российской Федерации на современном этапе;
- исследовать конституционно-правовые основы организации и функционирования органов исполнительной' власти в субъектах Российской Федерации;
- проанализировать современные организационно-пр ...

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 3
1.ОСНОВЫ ИНСТИТУТА ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
1.1 Правовое регулирование организации и основы построения органов исполнительной власти субъектов РФ 7
1.2 Система органов исполнительной власти субъектов РФ 15
2.ОРГАНИЗАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВЫСШЕГО ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО ОРГАНА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ СУБЪЕКТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
2.1 Руководитель высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации 23
2.2 Высший исполнительный орган государственной власти субъекта РФ 32
2.3 Полномочия высшего исполнительного органа государственной власти субъекта РФ 38
3. НЕКОТОРЫЕ АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ОРГАНИЗАЦИИ И ФУНКЦИОНРИРОВАНИЯ ОРАГНОВ ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ВЛАСТИ В СУБЪЕКТАХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
3.1 Проблема «двойного подчинения» органов исполнительной власти в субъектах РФ 44
3.2 Некоторые вопросы взаимодействия органов исполнительной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления 49
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 58
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 62
ПРИЛОЖЕНИЕ А 68

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. На современном этапе государственного строительства в Российской Федерации особое значение приобретает конституционно-правовое регулирование формирования и функционирования исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации, влияющих на выработку стратегических направлений государственной политики. Организация и деятельность органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации является актуальной и не исчерпанной в своем анализе темой.
Конституция Российской Федерации закрепила важнейшие принципы организации органов государственной власти (ст. 77), в том числе и органов исполнительной власти субъектов - единство системы исполнительной власти и самостоятельность формирования субъектами органов государственной власти. Одн ако данная норма не всегда учитывалась не только региональным, но и федеральным законодателем, в результате чего возникали правовые коллизии и даже политические конфликты.
Принятие Федерального закона Российской Федерации от 6 октября 1999 г. № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» [2] стало важной вехой в процессе становления исполнительных органов государственной власти в субъектах: был определен статус высшего должностного лица, порядок его формирования и полномочия. Вместе с тем, этот нормативно-правовой акт с последующими изменениями и дополнениями закрепил, по сути, новую концепцию российского федерализма, требующую также теоретического осмысления, изучения и анализа. Важным представляется исследование в рамках настоящей работы перспектив совершенствования федерального законодательства по организации и функционированию органов исполнительной власти субъектов.
Значимость избранной темы объясняется также тем, что при исследовании формирования и функционирования исполнительной власти субъектов Федерации следует учитывать переходный характер российской государственности. Немаловажную роль в организации и деятельности исполнительной власти субъектов играют и иные факторы: масштабы страны, этническое и конфессиональное многообразие, модернизация экономики и социальной сферы.
Актуальность данного исследования подчеркивается также тем, что на современном этапе объективно возрастает роль органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации в системе единой, исполнительной власти Российской Федерации, которые осуществляют непосредственное управление в субъектах Федерации, реализуя положения Конституции Российской Федерации и существующего федерального законодательства. От слаженности в работе всех органов исполнительной власти Российской Федерации зависит итоговая результативность проводимых в настоящее время реформ и преобразований.
Вышеизложенное свидетельствует об актуальности настоящего исследования, посвященного проблемам регулирования организации и деятельности органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации, их комплексного теоретико-прикладного изучения и анализа.
Степень научной разработанности. Несмотря на значительное количество правовой и публицистической литературы, посвященной вопросам функционирования и развития системы исполнительной-власти в Российской Федерации и ее субъектах, проблемы правового обеспечения организации и деятельности органов исполнительной власти, совершенствования их системы, структуры и функций остаются одними из наиболее значимых в отечественной юридической науке. Исследованию особенностей формирования и развития органов исполнительной власти субъектов, как в Российской Федерации, так и зарубежных федерациях посвящены работы как отечественных, так и зарубежных авторов: Ю.Е. П.А. Астахова, Г. Вишнякова, К.К. Гасанова, И.Н. Глебова, В.Н. Григорьева, A.B. Ендольцевой, В.Я. Кикотя, А.Д. Керимова, С.Я. Лебедева, В.П. Малахова, Н. М. Пешина, С. С. Собянина, В.И. Фадеева, Т. Я. Хабриевой, Н. Ю. Хаманевой, А.Г. Хабибуллина, О.В. Химичевой, К. В. Черкасова, А.Г. Чепурного, Ю.А. Шульженко, Н.Д. Эриашвили, Б.С. Эбзеева и др.
Объект и предмет исследования. Объект исследования – круг правоотношений, возникающих в сфере организации и функционирования исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации и их конституционно-правовое обеспечение.
Предметом исследования является сущность, особенности и формы конституционно-правового обеспечения организации и деятельности органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации и механизм ее осуществления, а также взаимодействия с федеральными органами государственной власти.
Цель и задачи исследования. Цель настоящей работы состоит в изучении правовых основ организации и функционирования органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации на современном этапе и разработке конкретных рекомендаций по совершенствованию федерального законодательства в данной сфере.
Для достижения обозначенной цели в работе поставлены и решаются следующие задачи:
- исследовать теоретические основы исполнительной власти в Российской Федерации;
- проанализировать специфику конституционно-правового регулирования института исполнительной власти в Российской Федерации на современном этапе;
- исследовать конституционно-правовые основы организации и функционирования органов исполнительной' власти в субъектах Российской Федерации;
- проанализировать современные организационно-правовые аспекты построения и функционирования системы органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации;
- исследовать специфику и проблемные аспекты законодательного регулирования взаимодействия органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации с органами местного самоуправления;
- провести анализ проблемы «двойного подчинения» органов исполнительной власти субъектов РФ.
Методология исследования. Методологическую основу работы составила система различных методов, логических приемов и средств научного познания. В рамках диалектической теории применялись как общенаучные, так и частно-научные методы исследования: историко-правовой, формально-логический, формально-юридический, метод научной дедукции, нормативно- и сравнительно-правового анализа и др.
Практическая значимость исследования. Практическое значение исследования состоит в возможности использования ряда содержащихся в работе положений и выводов для осмысления и возможной корректировки государственной и муниципальной политики, реформирования органов государственной власти. Положения и выводы исследования могут быть использованы при разработке и преподавании курсов конституционного и муниципального права России. Кроме того, они могут найти применение в учебном процессе при изучении проблематики организации и деятельности органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации.
Структура исследования. Структура и содержание работы определяются целями и задачами исследования. Настоящее исследование состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения и списка литературы.

Однако некоторые положения проекта все же вызывают достаточно большое количество вопросов.Начнем, пожалуй, с самых существенных замечаний. Согласно п. 1 ст. 217 проекта Гражданского кодекса лицо, заявившее требование о защите владения, должно доказать, что оно владело соответствующей вещью в течение года до нарушения владения. Чем объяснить установление годичного срока владения, необходимого для его последующей защиты? Возможно данное положение навеяно зарубежным опытом?Подобное правило о сроке владения устанавливает Германское уложение в 861 и 862 параграфах. В частности, в соответствии с параграфом 861, владельцу отказывается в защите случае, если 1) его владение было порочным по отношению к нарушителю; и 2) владение было приобретено в течение года до нарушения. Это означает что, наличие годичного срока суть необходимое условие лишь в случае защиты владения, которое является порочным по отношению к нарушителю. Порочное владение против третьих лиц будет защищаться вне зависимости от срока обладания вещью. А по истечении года владение, полученное при помощи насилия/самоуправства, будет защищаться даже против первоначального владельца.Наш проект, к сожалению, крайне неудачно позаимствовал данное положение. Статья 217 устанавливает правило о годичном сроке владения для всех категорий владельцев (кроме законных, но об этом далее). Таким образом, порочный владелец сможет получить защиту как против первоначального владельца, так и против третьих лиц лишь по истечении года! Идем далее. Немногим ранее мы оговорились, что требование о годичном сроке владения не распространяется на законных владельцев (п. 3 ст. 217). С этого момента, если можно так выразиться, и начинается все самое интересное. Как уже ни раз упоминалось, одной из основных черт посессорного процесса является недопустимость рассмотрения вопроса о праве на вещь. Однако в данном случае, на наш строго субъективный взгляд, разработчики проекта допустили значительную ошибку, предусмотрев возможность решения вопроса о праве в рамках посессорного процесса. Так, законный владелец вещи вместо того, чтобы доказывать продолжительность своего владения, сможет сослаться на титул своего владения и тем самым защитить свои интересы. Но будет ли в такой процесс посессорным? Ведь в данном случае защите будет подлежать не сам факт владения, а его титул, правовое основание, на котором оно базируется. Это в свою очередь означает полную беспомощность и бессмысленность владельческой защиты как таковой: под видимой оболочкой посессорной защиты будет скрываться спор о юридической принадлежности вещи.Более того, пункт 1 статьи 218 указывает на право ответчика заявить встречное требование о защите вещного права на эту вещь при условии предварительной передачи спорной вещи во владение лица, определенного судом (секвестр). Данное нормативное положение вполне может претендовать на некое откровение: в европейской правовой традиции подача встречного иска в рамках посессорного процесса признается не допу- стимой1. Встречный иск предполагает, что требования сторон будут рассмотрены одновременно.То есть в одном процессе будет рассмотрен, как вопрос о праве на вещь, так и вопрос о ее фактическом обладании. И какой же смысл приобретает владельческая защита? О каком «гражданском мире» ведут речь разработчики проекта? Каким образом введение владельческой защиты поспособствует «созданию эффективных юридических средств против захвата имущества»? Эти и многие другие вопросы обречены остаться без убедительного ответа.Нельзя обойти стороной и процессуальную составляющую вопроса. Споры по данной категории дел (о защите владения) отнесены к подведомственности суда. Данное решение представляется весьма сомнительным, особенно в условиях чрезвычайной загруженности судебной системы. Поскольку в рамках защиты владения спор о праве между субъектами отсутствует, данная категория дел могла бы быть передана в подведомственность органов исполнительной власти. А поскольку статью 46 Конституции Российской Федерации еще никто (к сожалению) не отменял представляется возможным установление смешанной подсудности для дел о спорах, касающихся защиты владения. Данная мера позволит в значительной степени снизить нагрузку судов по указанной категории дел, что, в свою очередь, положительно скажется на качественной составляющей российского правосудия.В заключение данного очерка отметим, что несмотря на все недостатки предложенного проекта изменений в Гражданский кодекс, реставрация института владения (в частности, владельческой защиты) является бесспорно значимой вехой в развитии гражданского права России.На сегодняшний день отечественному гражданскому законодательству, в силу исторических особенностей развития нашей правовой системы, не известен институт владельческой защиты. В первую очередь, по идеологическим мотивам, при переходе на рельсы коммунистического строительства данный гражданско-правовой институт был предан глубокому забвению.В рамках проводимого в настоящее время совершенствования (или кому угодно - модернизации) гражданского законодательства вопрос о реставрации владельческой защиты вновь вынесен на повестку дня. Однако для более предметного разговора в рамках данной работы сначала необходимо обратиться к истории развития данного института, уяснить его природу и основной функционал. Конечно же, институт владения, как и множество иных гражданско-правовых институтов, возник и начальное развитие получил в Римском государстве. Под владением (possessio) в рамках римской традиции понимается фактическое господство лица над вещью, сопряженное с волей лица владеть данной вещью для себя. Из приведенной дефиниции ясным образом просматривается два составляющих владение элемента: фактическое господство над вещью (corpus possessionis) и воля лица, направленная на обладание вещью как своей (animus possessionis).В это же время, владение расценивалось в качестве фактического отношения между субъектом и вещью23 и в этом качестве даже противопоставлялось праву собственности4. По меткому замечанию Пухты: «владение есть полнейшее естественное подчинение ... оно есть фактическое состояние; право собственности - полнейшее юридическое подчинение вещи лицу»5. При этом собственность может сопутствовать владению (как и наоборот), однако владелец не всегда будет являться собственником вещи (беститульное владение).Специфика римского института владения заключается, в первую очередь, в том, что при наличии одного лишь фактического господства лица над вещью (corpus possessionis) о владении говорить не приходится; для владения также необходима специфическая воля субъекта - требуется animus possessionis - обладание вещью как своей («et apiscimur possessionem corpore et animo, neque per se animo aut per se corpore» - «и приобретаем мы владение посредством материального и волевого элементов, а не одним материальным или одним волевым элементом»6). Для установления фактического господства не обязательным считалось установление непосредственного физического контакта с вещью: так, например, достаточным являлось ограничение доступа к вещи для третьих лиц.В отсутствие animus possessionis указанное фактическое господство над вещью признавалось держанием (detentio). Держание чаще всего возникало в рамках обязательственных отношений; в качестве детенторов выступали арендаторы, узуфруктарии, хранители и т.д.Юридическое различие между владением и держанием выражалось, прежде всего, в том, что владелец (в отличие от держателя) был снабжен важнейшим правовым инструментом - владельческой защитой.Владельческая защита осуществлялась в рамках посессорного процесса и предоставлялась всякому владельцу вне зависимости от наличия у него права собственности на данную вещь. Характерной чертой данного процесса являлась его полная обособленность от вопроса о праве: владелец получал защиту даже в случае, если в качестве другой стороны спора выступал собственник данной вещи7. Для разрешения спора владельцу представлялось необходимым лишь предоставить доказательства своего владения; ссылаться на титул в обоснование своей позиции обоим сторонам строжайшим образом запрещалось.Однако к владельческой защите мог прибегнуть и обладатель вещного права (если при этом он выступал и в качестве владельца), что опосредованно делало из владельческой защиты универсальное средство защиты вещных прав (в частности, права собственности), позволяющее защитить соответствующее субъективное право в гораздо более короткие сроки и при меньших затратах материальных и иных ресурсов.На более поздних этапах развития римской государственности владельческая защита также начала предоставляться и определенным категориям держателей. Расширение субъектов владельческой защиты было продиктовано в первую очередь потребностями развивающегося торгового оборота. В частности, защита была распространена на залогодержателей и секвестрариев8; подобное решение стоит признать в значительной степени оправданным и целесообразным.Дальнейшее развитие владельческая защита получила в каноническом праве. В частности, в Германии в XVII веке окончательное оформление получил иск actio spolii, известный еще со времен глоссаторов. Характерная особенность данного средства защиты заключается в том, что иск предоставлялся любому фактическому обладателю вещи (в том числе и детентору); причем объектом защиты выступало фактическое обладание как движимостями, так и недвижимостями. Защита предоставлялась в случае, если вещь выбыла из обладания лица против его воли. Исковая давность по такому иску составляла тридцать лет1.Начало золотого века европейской юриспруденции было ознаменовано принятием Французского гражданского кодекса (далее - ФГК). В целом ФГК полностью реципировал римскую модель владения, поставив вопрос о предоставлении владельческой защиты в зависимость от наличия corpus и animus possessionis (ст. 2228). Устанавливается презумпция права собственности владельца (ст. 2230). Доктринальные споры о целесообразности предоставления владельческой защиты держателями продолжались добрых полтора века, пока в 1975 году французский законодатель окончательно не распространил защиту и на детенторов2.В 1874 году начинается разработка Германского гражданского уложения (далее - ГГУ, BGB). В 1887 году, спустя 13 лет, комиссия по разработке проекта BGB завершает свою работу и представляет своё детище на суд общественности.Положения проекта о владении также уходили корнями к римскому праву, что было расценено как значительный шаг назад3. Так, проект проводил традиционное для римского права различие между владением и держанием, что закономерно повлекло за собой лишение держателей владельческой защиты. Однако такое положение детенторов уже никак не могло отвечать потребностям развитого экономического оборота.В окончательной редакции ГГУ были учтено большинство недостатков первого проекта. В значительной степени был доработан институт владения. Основываясь на средневековом германском институте владения (Gewere), разработчики предоставили владельческую защиту любому фактическому обладателю вещи (§ 854, 861, 862). В замен римскому держанию вводится концепция опосредованного владения. Лицо, обладающее вещью на основании договора, признается опосредованным владельцем, чье владение также подлежит защите. При этом закрепляется система многоступенчатого опосредованного владения: лицо, обладающее вещью на основе договора с опосредованным владельцем, также выступает в качестве последнего (§ 871).Гражданское уложение, в качестве основной цели владельческой защиты, видит защиту от «запрещенного самоуправства» (§ 858, 861, 862); из этого мы можем заключить, что разработчики BGB в данных положениях воплотили концепцию «Rehtsfrieden» («гражданского мира»)4. При этом предусматривается возможность самозащиты владения от самоуправства, что в какой-то мере можно позиционировать как незначительное ограничение указанного принципа.В это же время мы указать на то, что идея опосредованного владения впитала в себя и некоторые положения, предложенные Иерингом5. Так, при возникновении фигуры опосредованного владельца собственник вещи не перестает выступать в качестве владельца, что означает возможность подачи им владельческого иска. Владельческая защита в таком случае будет выступать в качестве дополнения к виндикационному иску (§ 985): собственник сможет самостоятельно определить целесообразность использования того или иного средства защиты в зависимости от фактических обстоятельств конкретного дела.Не был чужд институт владения и отечественному законодательству. Формирование владельческой защиты начинается уже в начале XVIII века; общие черты данный правовой инструмент обретает в период царствования Екатерины Великой6.Существовала владельческая защита вплоть до 1917 года; большую роль в развитии данного института играла практика Правительствующего Сената. Основные положения были закреплены в проекте Гражданского уложения Российской Империи, который так и не был введен в действие.С приходом к власти большевиков дореволюционное гражданское право попадает под мощнейший шквал за частую надуманной критики. Печальная судьба ожидает институт владения и владельческой защиты. В начале 20-х годов в рамках процесса над проектом Гражданского кодекса РСФСР владельческая защита на самом высоком уровне заклеймена как буржуазный и от сюда чуждый советскому праву способ защиты7.В советской науке владельческая защита изредка упоминалась лишь в контексте критики буржуазных правопорядков. Как уже упоминалось ранее, de lege lata не приходится говорить о существовании владельческой зашиты (в традиционном ее понимании) и в рамках нынешней российской системы права1. При этом достаточно распространённым является мнение о том, что защита владения находит свое отражение в виндикации2. Такие «научные откровения» иначе как побочным последствием идеологического забвения и не назовешь.Отсутствие владельческой защиты в системе современного гражданского законодательства на сегодня признается одним из существенных недостатков отечественной правовой системы3.Решение о реставрации института владения принимается в рамках совершенствования гражданского законодательства. Общие направления модернизации Гражданского кодекса в этой части указываются, в частности, в Концепции развития гражданского законодательства (далее - Концепция), разработанной к осени 2009 года.Основное назначение владельческой защиты авторы Концепции видят в борьбе с насилием и самоуправством. В качестве конечной цели введения данного института отмечается укрепление надежности гражданского оборота.Все основные положения Концепции в конечном итоге были воплощены в проекте изменений Гражданского кодекса, принятом в первом чтении Государственной Думой в 2012 году.Как изначально и предполагалось, владение определяется в качестве фактического господства над вещью (ст. 209). Данный шаг представляется весьма разумным, поскольку воплощение римского понимания владения, могло бы привести к значительным затруднениям в правоприменительной практике. Отдельно отмечается, поскольку владение не является субъективным правом, постольку оно и не подлежит государственной регистрации.Владельческая защита предоставляется любому фактическому обладателю вещи (п.1 ст. 215). Защита может иметь как проспективный, так и ретроспективный характер (ст.216). Вопрос о праве на вещь в рамках процесса не рассматривается (п.1 ст. 218). Предусматривается возможность самозащиты владения (ст. п. 3,4 ст. 215).Как можно заметить, по целому ряду вопросов проект изменений в Гражданский кодекс соответствует общепринятым представлениям о владении и владельческой защиты. Однако некоторые положения проекта все же вызывают достаточно большое количество вопросов.Начнем, пожалуй, с самых существенных замечаний. Согласно п. 1 ст. 217 проекта Гражданского кодекса лицо, заявившее требование о защите владения, должно доказать, что оно владело соответствующей вещью в течение года до нарушения владения. Чем объяснить установление годичного срока владения, необходимого для его последующей защиты? Возможно данное положение навеяно зарубежным опытом?Подобное правило о сроке владения устанавливает Германское уложение в 861 и 862 параграфах. В частности, в соответствии с параграфом 861, владельцу отказывается в защите случае, если 1) его владение было порочным по отношению к нарушителю; и 2) владение было приобретено в течение года до нарушения. Это означает что, наличие годичного срока суть необходимое условие лишь в случае защиты владения, которое является порочным по отношению к нарушителю. Порочное владение против третьих лиц будет защищаться вне зависимости от срока обладания вещью. А по истечении года владение, полученное при помощи насилия/самоуправства, будет защищаться даже против первоначального владельца.Наш проект, к сожалению, крайне неудачно позаимствовал данное положение. Статья 217 устанавливает правило о годичном сроке владения для всех категорий владельцев (кроме законных, но об этом далее). Таким образом, порочный владелец сможет получить защиту как против первоначального владельца, так и против третьих лиц лишь по истечении года! Идем далее. Немногим ранее мы оговорились, что требование о годичном сроке владения не распространяется на законных владельцев (п. 3 ст. 217). С этого момента, если можно так выразиться, и начинается все самое интересное. Как уже ни раз упоминалось, одной из основных черт посессорного процесса является недопустимость рассмотрения вопроса о праве на вещь. Однако в данном случае, на наш строго субъективный взгляд, разработчики проекта допустили значительную ошибку, предусмотрев возможность решения вопроса о праве в рамках посессорного процесса. Так, законный владелец вещи вместо того, чтобы доказывать продолжительность своего владения, сможет сослаться на титул своего владения и тем самым защитить свои интересы. Но будет ли в такой процесс посессорным? Ведь в данном случае защите будет подлежать не сам факт владения, а его титул, правовое основание, на котором оно базируется. Это в свою очередь означает полную беспомощность и бессмысленность владельческой защиты как таковой: под видимой оболочкой посессорной защиты будет скрываться спор о юридической принадлежности вещи.Более того, пункт 1 статьи 218 указывает на право ответчика заявить встречное требование о защите вещного права на эту вещь при условии предварительной передачи спорной вещи во владение лица, определенного судом (секвестр). Данное нормативное положение вполне может претендовать на некое откровение: в европейской правовой традиции подача встречного иска в рамках посессорного процесса признается не допу- стимой1. Встречный иск предполагает, что требования сторон будут рассмотрены одновременно.То есть в одном процессе будет рассмотрен, как вопрос о праве на вещь, так и вопрос о ее фактическом обладании. И какой же смысл приобретает владельческая защита? О каком «гражданском мире» ведут речь разработчики проекта? Каким образом введение владельческой защиты поспособствует «созданию эффективных юридических средств против захвата имущества»? Эти и многие другие вопросы обречены остаться без убедительного ответа.Нельзя обойти стороной и процессуальную составляющую вопроса. Споры по данной категории дел (о защите владения) отнесены к подведомственности суда. Данное решение представляется весьма сомнительным, особенно в условиях чрезвычайной загруженности судебной системы. Поскольку в рамках защиты владения спор о праве между субъектами отсутствует, данная категория дел могла бы быть передана в подведомственность органов исполнительной власти. А поскольку статью 46 Конституции Российской Федерации еще никто (к сожалению) не отменял представляется возможным установление смешанной подсудности для дел о спорах, касающихся защиты владения. Данная мера позволит в значительной степени снизить нагрузку судов по указанной категории дел, что, в свою очередь, положительно скажется на качественной составляющей российского правосудия.