Памятные книжки губерний Европейской России как исторический источник.

Заключение

Таким образом, можно подвести следующие итоги.
Памятные книжки в большинстве своем являются достаточно редкими изданиями. Поэтому одной из важнейших задач проекта является выявление и копирование редких и уникальных изданий памятных книжек и обеспечение их гарантированной сохранности в собрании РНБ - для расширения возможностей доступа к ним самых широких кругов читателей в России и зарубежных странах и для предотвращения их бесследной утраты. РНБ ведет активный взаимовыгодный обмен с библиотеками, архивами, музеями России, при котором в качестве «платы» за копии отсутствующих в РНБ выпусков памятных книжек их владельцам предоставляются копии равного числа интересующих их изданий из ее фондов. С 1993 г. собрание РНБ уже пополнилось копиями 99 редких изданий более чем 40 губерни ...

Содержание

Введение 3
1. Общие сведения о памятных книжках как об исторических источниках 5
2. Исторические особенности памятных книжек губерний Европейской России 10
2.1. Историческая справка памятных книжек Вятской и Кировской губерний 10
2.2. Историческая справка по памятным книжкам Рязанской губернии 31
Заключение 43
Список использованных источников 45

Введение

Памятная книжка — название официальных провинциальных справочных изданий в Российской империи. Памятные книжки это ежегодники официальной справочной информации, выпускаемые в 89 губерниях и областях Российской империи с середины 1830-х до 1917 года. Выпускались местными официальными лицами и органами внутренних дел. В настоящее время Памятные книжки являются одним из наиболее ценных провинциальных источников информации по истории, важный источник генеалогической информации наряду с такими источниками, как «губернские ведомости», «епархиальные ведомости», «обзоры губерний», «труды губернских ученых архивных комиссий», «списки дворян». Памятные книжки позволяют получить сведения о составе и занятиях жителей, состоянии природы, экономики, культуры, быта; наблюдать за изменениями, ко торые происходят в губернии или области год за годом, на протяжении более чем 60 лет.
Во всех губерниях памятные книжки имели свои особенности. В наи-более полном виде они включали в себя четыре крупных раздела: адрес-календарь (перечень всех губернских и уездных правительственных и общественных учреждений с их личным составом), административный справочник (сведения об административном делении губернии, о почтовых и телеграфных учреждениях, путях и маршрутах сообщения в пределах губернии, о промышленных и торговых предприятиях, больницах и аптеках, учебных заведениях, музеях и библиотеках, книжных лавках и типографиях, о периодических изданиях, выписываемых и издаваемых в губернии, списки населенных мест, списки крупных землевладельцев губернии и т. д.), статистический обзор (статистические таблицы населения, землевладения, сельского хозяйства, данные по статистики судебной, медицинской, фабрично-заводской, народного образования, пожаров, доходов и недоимок и т. д.); научно-краеведческий сборник (источниковедческие, описательные, научно-исследовательские, археографические и библиографические материалы). Все перечисленные элементы придают памятным книжкам исключительную ценность и значение комплексных первоисточников для исторических (в том числе генеалогических и биографических), географических, демографических, этнографических, краеведческих исследований. Кроме губерн-ских/областных памятных книжек выпускались «ведомственные» ПК - по министерствам или отраслям (например, министерства народного просвещения, российских железных дорог, российской промышленности и др.)
Целью данной работы является теоретический обзор памятных книжек губерний Европейской России как исторических источников.
В соответствии с поставленной целью необходимо решить ряд задач, таких как:
 дать общие сведения о памятных книжках губерний Европейской России как об исторических источниках;
 рассмотреть исторические особенности памятных книжек на примере обзоров исторических справок нескольких губерний;
 сделать выводы об исторической ценности памятных книжек.

Из статистических таблиц, не характерных для памятных книжек внутренних губерний, обращает на себя внимание подборка «Внешнеэкономическая деятельность». Как видно по статистике, 12,5 % внешнеторгового оборота, составившего в 2002 г. 272,8 млн долларов США и имеющего тенденцию к снижению, приходится на страны СНГ, и остальное - на другие страны. Крупнейшим импортером товаров, произведенных на Вятке, из стран СНГ в том же году была Украина (12 млн дол.), что меньше аналогичных показателей по Германии (14,7 млн), Италии (15,3), Греции (17,5), Китаю (19,9) и Индии (23,2). География ввоза товаров распределялась следующим образом: Украина - 2,1 млн, Италия - 10,6, Германия - 11,4. Эти показатели свидетельствуют о слабой интегрированности Вятского края в экономику СНГ; их было бы интересно сопоставить с общероссийскими4.
Структура внешнеторгового оборота в 2002 г. выглядела следующим образом: в экспорте преобладали продукция нефтехимического комплекса (42,6 %), древесина и целлюлозно-бумажные изделия (24,0 %); в импорте - машины, оборудование и транспортные средства (58,3 %). Иными словами, в системе международного разделения труда Кировская область находится в положении поставщика сырья.
Подборка «Уровень жизни населения» весьма информативна, разнообразна и дает богатую пищу для размышлений, однако некоторые позиции нуждаются в уточнении. Из таблицы «Наличие бытовой техники, телерадиоаппаратуры и транспортных средств в домашних хозяйствах» следует, что в Кировской области на 100 домохозяйств в 2002 г. приходилось 106 стиральных машин. В вышеназванной статье Н. П. Токаревой понятие «домохозяйство» определено с исчерпывающей точностью: это - «совокупность лиц, проживающих в одном помещении, связанных или не связанных родством, ведущих общий бюджет». Остается неясным, какой смысл вкладывают кировские статистики в понятие «стиральная машина»: действующий агрегат или хранящийся с незапамятных времен хлам, годный только на запчасти? Этот вопрос возникает потому, что бюджет среднестатистического домохозяина, живущего на зарплату в 2929 руб. в месяц, явно не позволяет ему приобретать дорогостоящую бытовую технику про запас; судя по таблице «Структура расходов», в среднестатистическом домохозяйстве Кировской области 53,7 % расходов приходится на продукты питания, из которых 38,7 % покупаются за деньги, а 15 % поступают натурой, по большей части - за счет личного труда в подсобном хозяйстве. Столь высокий удельный вес натурального хозяйства в продовольственном снабжении населения Кировской области объясняется отнюдь не архаической традицией, а жизненной необходимостью: судя по таблицам, к 1 января 2003 г. общая сумма задолженности по заработной плате по области составила 561 млн руб., персонально же она коснулась 42,5 % работников. Разумеется, подобные таблицы в Вятских памятных книжках публиковаться не могли в силу отсутствия подобной формы отношений между трудом и капиталом.
Переходя к характеристике статистической подборки «Правонарушения», хотелось бы напомнить, что в губернских памятных книжках подобные публикации сопровождались комментарием высокопоставленных чиновников Министерства юстиции, что было бы отнюдь не лишним и при восстановлении традиции. Это видно, в частности, при сопоставлении числа зарегистрированных преступлений в 2001 и 2002 гг., которые сократились с 31550 до 21958. Как явствует из редакционного примечания, это сокращение связано с введением с 1 июня 2002 г. нового Уголовно-процессуального кодекса РФ: «Кражи, ущерб от которых не превышает пяти минимальных оплат труда, отнесены к административным правонарушениям». Вместе с тем сокращение числа зарегистрированных преступлений произошло не только за счет краж, но и за счет умышленных убийств и покушений на убийство, умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, грабежей, разбоев, наркоторговли и хулиганства. Широким слоям читателей без квалифицированного разъяснения трудно понять причины: объяснение может быть и в успехах профилактической работы правоохранительных органов, и в нейтрализации воздействия криминогенных критериев, и в недоучете преступлений, и в переносе деятельности криминальных элементов в более благополучные в экономическом отношении регионы страны.
Из таблицы «Состав лиц, совершивших преступления» очевидно, что в 2002 г. несколько более половины преступников (5261 человек) составляли лица без определенного источника средств к существованию. Здесь было бы уместно указать, какая часть лиц этой категории является рецидивистами, и сгруппировать их по видам преступлений; тогда состав занятых преступной деятельностью в виде промысла стал бы более понятен5.
Отдел II «История» по объему значительно уступает аналогам в губернских памятных книжках, и здесь достаточно привести содержание раздела «Отдельные статьи, которые касаются Вятской губернии» в памятной книжке на 1905 г. В нем на 233 страницах помещены: статья Д. К. Зеленина «Народные присловья и анекдоты о русских жителях Вятской губернии (этнографический и историко-литературный очерк)»; статья и его будущего коллеги по Ленинградскому университету А. А. Спицына «Директора, инспектора и преподаватели Вятской гимназии. (1811-1865)»; окончание статьи действительного члена местного статистического комитета В. Ф. Кудрявцева «Старина, памятники, предания и легенды Прикамского края (очерк)», земского начальника 7-го участка Н. Ф. Шубина «Передел земель Сорвижской волости» и за подписью А. В-н - публикация известного историка Вятского края А. С. Верещагина «Из истории древне-русской Вятки». Было бы желательно восстановить традицию публикации исторических статей в памятных книжках в прежнем объеме, и для этого есть все возможности: судя по программам конференций «Вятская земля в прошлом и настоящем», проводимых с 1989 г., и «Петряевских чтений», круг интересов местных историков весьма широк и охватывает все периоды истории Вятского края. Последнее немаловажно: в рецензируемом разделе описаны события, которые отстоят от современности на 80 и более лет. Хочется надеяться, что в будущих изданиях кировских памятных книжек будут отражены события ее истории от седой древности до советского и постсоветского времени.
Закономерна публикация в начале отдела «История» статьи А. А. Маркова «Из истории «Памятных книжек Вятской губернии», из которой вполне очевидна преемственная связь между рецензируемой книгой и изданием вятских краеведов второй половины XIX - начала XX вв. Статья дает представление как о структуре и содержании вятских памятных книжек, так и об их значении для последующих поколений: «Памятные книжки» уже для нескольких поколений вятских исследователей служат одним из важнейших источников для изучения прошлого Вятского края, особенно второй половины XIX - начала XX в. Остается надеяться, что возрожденнные Кировским областным комитетом государственной статистики «Памятные книжки» оставят в истории края тот же неизгладимый след, что и прежние издания Вятского статистического комитета».
Выражая полную солидарность с оценкой достижений авторов вятских памятных книжек и разделяя надежды их преемников, приходится констатировать отсутствие в статье Маркова упоминаний о предшественниках автора и ссылок на источники. Среди публикаций по теме статьи Маркова заслуживает внимание статья Зеленина «Двадцатипятилетие «Памятных книжек Вятской губернии», в нем помимо биографии их составителя, секретаря Вятского ГСК Спасского, содержится свидетельство, согласно которому львиная доля работы по подготовке анонимного статистического отдела памятных книжек выполнялась составителем. Из позднейших публикаций заслуживает упоминания книги В. А. Бердинских «Русская провинциальная историография второй половины девятнадцатого века» и «Уездные историки: Русская провинциальная историография».
Все сведения об источниках ограничены единственным упоминанием: «Центральные газеты и журналы неоднократно публиковали положительные отзывы о «Памятных книжках Вятской губернии», особенно выделяя богатство материалов, ежегодно помещавшихся в них». К этому следует добавить, что рецензии на это издание нам чаще всего встречались в журналах «Живая старина», «Исторический вестник», «Этнографическое обозрение», газетах «Правительственный вестник» и «Русское государство», причем в качестве их достоинства обычно отмечались как богатство материалов, так и интерес, который они вызывали за пределами Вятской губернии6.
Из-за отсутствия ссылок на источники некоторые положения статьи выглядят недостаточно ясно. Автор пишет: «Со времен А. И. Герцена комитет стал играть роль не просто органа статистического учета, но центра по изучению природы и природных ресурсов, истории и этнографии, культуры и экономики края: и те, кто занимался этим в силу своей должности, и тех, кто пришел в краеведение по велению души». Соглашаясь с оценкой роли Вятского ГСК, которая была особенно велика в то время, когда он занимал монопольное положение в исследовании Вятского края, хотелось бы все-таки знать, кто во времена Герцена в нем сотрудничал не по должности, а «по велению души» и каковы зримые результаты этого сотрудничества. Перечисленные в связи с деятельностью комитета имена П. В. Алабина, А. А. Спицына, Д. К. Зеленина, Н. А. Спасского, Н. А. Тройницкого и А. С. Верещагина в этот вопрос не вносят никакой ясности, так как их деятельность относится к более позднему времени.
Из-за отсутствия в статье и приложении сведений об издательской ответственности за памятные книжки, составлявшиеся до 1857 г. Вятским губернским правлением, в разъяснении нуждается и другое утверждение: «Вятский... статкомитет с самого начала издания стремился дополнить содержание «Памятных книжек» статистическими обзорами, историческими и этнографическими исследованиями, материалами о населении, экономике, культуре и природе края». Между тем в описанных составленным тем же автором приложении «Памятные книжки Вятской губернии. 1854-1916 гг.» В «Памятной книжке о состоящих в государственной и общественной службе по Вятской губернии на 1854 год» (Вятка, 1853); «Памятной книжке о лицах, которые состоят в государственной и общественной службе по Вятской губернии на 1855 год» (Вятка, 1855) и «Списке лицам, которые состоят в государственной и общественной службе Вятской губернии в 1856 году» (Вятка, 1857) подобные дополнения не указаны7.
Неточным является и утверждение, согласно которому в вятских памятных книжках опубликованы «практически все статьи известного историка края А. С. Верещагина», который был членом-основателем Вятской ученой архивной комиссии и постоянным автором ее трудов. Приходилось Верещагину сотрудничать и в «Вятских епархиальных ведомостях» в качестве автора статей «История Вятской духовной семинарии», «Краткий очерк истории Вятской духовной семинарии» и др. О сотрудничестве в других изданиях свидетельствуют и статьи маститого историка в губернских памятных книжках: «В настоящем 1904 году в местном газетном листке молодой ученый Д. К. Зеленин высказал мнение, что в «первоначальной колонизации Вятского края участвовали псковичи» <...> О таком мнении г. Зеленина мы обязаны были «открытым письмом» высказать и наше мнение, и высказали уже в том же газетном листке, а здесь можем ограничиться самым кратким повторением нашего ответа г. Зеленину...»
Переходя к характеристике составленного Марковым библиографического списка «Памятные книжки Вятской губернии. 1854-1916», отметим, что в нем впервые приведены не только их перечень за весь период издания, но и наиболее интересные статьи и материалы. Список дает правильное представление о круге интересов их издателей, однако не везде указаны авторы отдельных публикаций. В отдельных случаях установление авторства является проблемой, в других анонимность публикации свидетельствует о недоработках библиографа. В качестве примера приведем анонимное описание на с. 191 статьи «Вятские уроженцы: А. А. Спицын, В. М. Васнецов». При обращении к тексту очевидно, что здесь речь идет о перепечатке двух статей из различных источников. Текст второй из них - «Виктор Михайлович Васнецов, как следует из редакционного примечания, заимствован из неофициальной части «Вятских епархиальных ведомостей», где озаглавлен: «Библиография - А. И. Успенский. Виктор Михайлович Васнецов. Москва. 1906», куда попал из неофициальной части «Полтавских епархиальных ведомостей». Подпись рецензента совпадает с инициалами постоянного автора журнала, законоучителя 2-й Полтавской гимназии А. И. Петровского. Здесь, разумеется, возможно случайное совпадение, однако с авторством предыдущей статьи - «Александр Андреевич Спицын (По поводу его 25-летия научной деятельности)», о котором умолчал составитель, никаких проблем нет, так как оно указано в редакционном примечании: «Статья в извлечении перепечатана из «Живой Старины», вып. II. 1906 г. и принадлежит Д. К. Зеленину».
Не вызывает сложностей и установление авторства статьи «Вотяки и черемисы» [точнее - черемиса] в «Памятной книжке Вятской губернии на 1860 год»; статья опубликована без подписи, однако указан источник текста первой публикации: «Из Вят. губ. ведом. 1838 и 1839 г. приб. № 1, 3, 5, 10 и 5» за подписью А. И. Герцена. Здесь же напомним об атрибуции этой перепечатки в библиографической работе А. А. Спицына «Систематический указатель статей местного отдела неофициальной части Вятских губернских ведомостей (1838-1890)», где сказано следующее: «Герцен А. Вотяки и черемисы. 1838, 1 и 3. Статья кратка и любопытна только одним-двумя остроумными выражениями. Перепечатана в Памятн. кн. на 1860 г.»8
Вполне благоприятное впечатление как по информативности и обоснованности, так и по мере уважения к достижениям предшественников производит помещенная в отделе «История» статья М. С. Судовикова «Святыня краеведения (к 100-летию Вятской ученой архивной комиссии)». В связи с историей издания вятских губернских памятных книжек обращает на себя внимание следующий факт: «Н. А. Спасский рассматривал архивную комиссию как родича и наследницу деятельности статкомитета по изучению истории региона». Здесь можно усмотреть местное проявление общероссийской тенденции падения значения губернских памятных книжек как основного места издания исследований по истории края. Впрочем, дело здесь не только в специализации краеведческих организаций, но и в оттоке интеллектуальных сил в общества, менее зависимые от местной власти по сравнению с губернскими статистическими комитетами. Особенно ярко эта тенденция проявилась после событий 1905 г., приведших к некоторой либерализации законодательства о печати, обществах и объединениях. Прослеживается она и на вятском материале, о чем, в частности, свидетельствует публикация статьи Л. Н. Спасской «Знаменитая вятчанка, женщина-воин Надежда Андреевна Дурова (кавалерист-девица)», написанной на уровне, недопустимом для вятских памятных книжек рубежа XIX-XX вв.
При общем вполне благоприятном впечатлении от статьи М. С. Судовикова, которая представляет интерес для широких кругов читателей, хотелось бы высказать два замечания о публикации по документам ГАКО писем почетных и действительных членов Вятской ученой архивной комиссии: издание архивных документов вполне соответствует традициям губернских памятных книжек, но здесь надо было оговорить меру новизны публикации, а также, с учетом читательской аудитории, прокомментировать имена корреспондентов.
Завершает отдел «История» анонимная статья «Торговый дом «Н[аследни]ки коммерции советника И. В. Александрова» в 60-е годы XIX - 10-е годы XX века», в которой речь идет о частном винокуренном предприятии, ныне известном под названием «ОАО «Слободской спиртоводочный завод».
Вполне обычными для составителей и авторов вятских памятных книжек были ссылки на документы местных архивов, на которых основывается и рецензируемая статья. Вызывает удивление отсутствие ссылок на публикации: литература по рассмотренному в статье вопросу собрана в библиографическом указателе «Вятское предпринимательство: история и персоналии», изданном под редакцией известного историка вятского купечества М. С. Судовикова и библиографа Н. П. Гурьяновой - членов редколлегии «Памятной книжки Кировской области».
Заслуживает сожаления, что ограниченный объем статьи вне зависимости от круга интересов автора не позволил рассмотреть ее проблематику так же разносторонне, как это было принято во времена издательской деятельности Спасского: в статье показана исключительно социальная сфера, а проблематика, связанная с экономической и технологической спецификой производства, осталась за кадром. Поэтому трудно понять цитату из документа, хранящегося в Государственном архиве Кировской области, где зафиксирован необычный для предприятий Российской империи режим труда: «Вследствие того, что производство непрерывное и рабочие работают по 8 часов в сутки, то днями отдыха и праздничными днями не пользуются».
О положении рабочих завода Александровых автор судит на основании «Справочных листков о винокуренной промышленности» за 1902-1911 гг. и инвентарной описи винокуренного завода на 22 ноября 1902 г.; источники по истории рабочего движения и отчеты фабрично-заводской инспекции в статье не использованы, а потому и вывод - «можно предположить, что купцы Александровы уделяли немалое внимание организации социальной сферы жизни своих рабочих» - нуждается в детализации.
Странное впечатление производит отсутствие подписи автора: в прежние времена (особенно - в николаевскую эпоху) все материалы, поступившие в губернские статистические комитеты, могли рассматриваться как своего рода государственное достояние, что объясняет обилие анонимов; современный же читатель под научными текстами привык видеть подпись автора, гарантирующую достоверность информации.
Содержание отдела III - «Хроника событий и памятные даты» - в целом укладывается в рамки традиций памятных книжек Вятской губернии, которые, безусловно, заслуживают уважения, однако нуждаются в модернизации. Это касается, в частности, «Хроники общественной жизни за 2002 - 1-е полугодие 2003 года, которая, как и во времена Спасского, ограничивается перечнем событий без ссылок на источники. Во времена Российской империи круг повременных изданий в Вятке был ограничен, в уездных городах, кроме Сарапула, местная периодика находилась в зачаточном состоянии, а потому читателям было понятно, где искать дополнительную информацию. Что же касается событий, подобных волнениям в Вятской духовной семинарии 26 сентября 1895 г., о которых, по свидетельству Зеленина, знало все духовенство Вятской епархии, то, по обстоятельствам времени, они не могли быть достоянием читателей как газет, так и губернских памятных книжек. В современных же условиях, когда прекращено издание текущего указателя «Литература о Кировской области» и номенклатура местных повременных изданий известна разве что узкому кругу посвященных, ссылки на источники информации (печатные, электронные, устные) представляются обязательными.
В этом же отделе помещены «Календари памятных дат» на 2002, 2003 и 2004 гг. Публикация сведений по хронологии края в виде месяцеслова вполне традиционна для губернских памятных книжек, однако две особенности «Календарей памятных дат» в «Памятной книжке Кировской области» вызвали у нас удивление. Неясна цель публикации юбилейных дат не только на год, обозначенный на титульном листе (то есть 2004), но и на два предстоящих: традицией это не предусмотрено, а польза от этого новшества сомнительна. И далее: весь объем сведений этой подборки ограничен датой и названием события: в этом отношении составители вполне следуют традиции. Между тем на протяжении последнего полувека в практике издания краеведческой литературы получила широкое распространение более информативная и совершенная модель месяцесловов, известная под названием «Календарь знаменательных и памятных дат» и включающая в себя статьи исторического содержания и списки литературы. Тщательная проработка литературных источников позволила бы исключить из месяцеслова события, датировка которых представляется сомнительной. Приведем пример:
«6 июня 2003 года. 620 лет явления чудотворного образа святителя Николая на реке Великой»9.