параллельный роман как литературный феномен

Работа сдана на отлично. Тема очень редкая. Писала по книгам "Унесенные ветром" ...

Введение
ГЛАВА I Афроамериканская литература

ГЛАВА II Параллельный роман как литературный феномен

ГЛАВА III Элис Рэндалл и ее роман "Ветер Стих"
Заключение

Список литературы

Процессы глобализации, характеризующие XXI век, повлиявшие на все социокультурные пласты, не могли не затронуть и литературу. С одной стороны, происходящие в мире процессы вызывают сопротивление различных социальных слоев общества, с другой стороны определяют ощущение растерянности, дезориентации у каждого конкретного человека, актуализируя проблему самоопределения личности в мультикультурном (этническом, национальном, расовым и другим многообразием, которое характерно сегодня для большинства стран мира) пространстве.

Роман Элис Рэндалл «Ветер стих», безусловно, занимает отдельное место среди всех интерпретаций классической истории М. Митчелл «Унесенные ветром». Опубликованный 1 мая 2001 года и являясь первым литературным опытом Э. Рэндалл, выпускницы Гарварда, роман начал свою литературную судьбу с судебного процесса. Фонд Маргарет Митчелл, правообладатель классического бестселлера «Унесенные ветром» («Gone with the wind»), назвал роман «Ветер стих» («The Wind Done Gone») «грубой и крикливой подделкой», и подал в суд на Элис Рэндалл (Alice Randall) за нарушение авторских прав. Элис Рэндалл, в сою очередь, обвинила фонд в том, что он пытается реанимировать времена рабства, пытаясь запретить афроамериканцам читать и писать.
Роман «Ветер стих», или, как интерпретировали название афроамериканцы, «Был ветер, да весь вышел»21, по нашему мнению, вызвал такую яростную реакцию со стороны Фонда М. Митчелл не случайно. Роман Элис Рэндалл излагает ту же сюжетную канву, но совершенно лишен победоносного шествия белых персонажей через трудности гражданской войны Юга и Севера. Напротив, события рассматриваются в совершенно другом ракурсе, от лица чернокожей героини, являясь пародией на ставший уже классическим роман «Унесенные ветром», в котором, по словам писательницы, черные рабы играют роль жизнерадостного и благодарного фона для белых хозяев на расистском конфедеративном юге Америки22. ссылку
Общеизвестно, что пародия играет особенно важную роль в афроамериканской литературе. Но фонд Маргарет Митчелл и его адвокаты интерпретировали роман «Ветер стих» совершенно иначе. Они увидели в романе Рэндалл лишь присвоение персонажей и фабулы «Унесенных ветром». Том Зельц, один из адвокатов фонда М. Митчелл, утверждал, что Рэндалл совершает «оптовую кражу» путем заимствования персонажей, сцен и ситуаций из романа М. Митчелл. Адвокаты фонда стремились приостановить публикацию романа на этих основаниях, и первый суд удовлетворил их просьбу. Судья Чарльз Пэннелл издал постановление, в котором говорилось, что, когда читатель «Унесенных ветром» переворачивает последнюю страницу, он вполне может задаться вопросом, что станет с их любимыми персонажами г-жи Митчелл, ведь их судьба романтична, но трагична. Г-жа Рэндалл предлагает свое видение о том, как ответить на эти вопросы, оставшиеся без ответов у г-жи Митчелл. Однако по закону право ответить на эти вопросы и написать продолжение или другое производное произведение принадлежит наследникам г-жи Митчелл, а не г-же Рэндалл23.
Э. Рэндалл подала апелляцию при поддержке таких известных писателей, как Артур Шлезингер, Харпер Ли, Пэт Конрой, Чарльз Джонсон, Джеймс Алан Макферсон, Ларри МакМартри, Шелби Фут, Тони Моррисон. В ней она утверждала, что ее книга-пародия является освященным временем литературным критическим ответом на роман «Унесенные ветром». Несколько известных литераторов в ходе повторного процесса назвали пародию одним из элементов свободы слова.
Э. Рэндалл говорит о том, что книга М. Митчелл определенным образом разделяет нацию на белых и черных, а ее книга объединяет. В конце концов, говорит Рэндалл, большинство персонажей в ее книге оказываются черными, что является отличным способом сделать эту линию повествования невидимой24. В интервью СИ-Эн-Эн Рэндалл также сравнила свою книгу с английским романом восемнадцатого века «Шамела»25 (Shamela Генри Филдинга), анонимной пародией на мелодраматический роман Сэмюэля Ричардсона «Памела».
25 мая 2001 года одиннадцатый окружной апелляционный суд в Атланте согласился с аргументами Э. Рэндалл и вынес решение в ее пользу. Роман «Ветер стих» был опубликован вскоре после этого и быстро стал бестселлером, оставаясь в списке Нью-Йорк Таймс в течение многих недель. Фонд М. Митчелл вновь обратился в суд, но решение одиннадцатого окружного суда осталось в силе. В октябре 2001 года Рэндалл и Митчелл-траст достигли урегулирования вне суда в мае 2002 года, которым этот спор и закончился.
Роман «Унесенные ветром» был опубликован в 1936 году. С тех пор общий тираж с его выхода составил более 28 миллионов экземпляров, М. Митчелл является обладателем Пулитцеровской премии.
Название для романа «Унесенные ветром» («Gone with the wind»), как известно, М. Митчелл нашла, просматривая антологию английской поэзии. В свою очередь, Эрнест Доусон (Ernest Dowson) название для своего стихотворения «Я не тот, кем был в дни добрые, Кинара» («Non Sum Qualis eram Bonae Sub Regno Cynarae») позаимствовал из оды Горация. «Прошлой ночью, ах, минувшей ночью, меж губ ее и моих твоя упала тень, Кинара!…»26 И завершение каждой строфы: «Я верен на свой лад тебе одной, Кинара!». Строки: «Я многое позабыл, Кинара, унесенные ветром, разлетелись розы, закружились в буйном хороводе», определили название романа Маргарет Митчелл. До сих пор бытует мнение, что именно название каким-то волшебным образом преобразило книгу, обеспечив ей немыслимый успех. Есть также версия о том, что название книги Митчелл «Gone with the Wind» - аллюзия на Псалом 103, 15-16: «Дни человека — как трава; как цвет полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает его» («As for man, his days are as grass: as a flower of the field, so he flourisheth. For the wind passeth over it, and it is gone; and the place thereof shall know it no more27»).
Но Элис Рэндалл название романа «Ветер стих» берет из того же стихотворения Доусона, продолжая цепочку аллюзий не к Библии, а к названию сборника рассказов Д. Голсуорси «Под четырьмя ветрами» (1897). Лауреат Нобелевской премии Джон Голсуорси (1867-1933) при жизни имел ошеломительный успех, и многие исследователи отмечали его несомненное влияние на творчество М. Митчелл. Техника контрастов, борьба индивида против большинства, всепобеждающая роль судьбы – все эти приемы, используемые Д. Голсуорси28, также характерны и для романа Митчелл. Возможно, именно это хочет подчеркнуть Элис Рэндалл, используя свое название как элемент пародии.
Имя Cynara (которое у Рэндалл имеет написание Cinaráe, как у Горация, у Доусона - Cynara; в русских переводах можно встретить и другое написание этого имени: «Кинара», «Чинара», «Цинара») для своей главной героини Элис Рэндалл выбирает также не случайно. Так же, как М. Митчелл, она обращается к стихотворению Э. Доусона, лишь подразумевая другую строку: «I have been faithful to thee, Cynara! in my fashion» («Я верен на свой лад тебе одной, Кинара!»), которая многократно повторяется. Но если для Митчелл очень важно было именно название романа, у Рэндалл первостепенную роль играет имя героини, содержащее большое количество аллюзий. Это и аллюзия на роман того же Д. Голсуорси «Сильнее смерти» («Beyond»), где герой Соммерхэй упоминает стихотворение Доусона, обращаясь к имени Кинара, находя в нем что-то осеннее, напоминающее лепестки роз и вихрь. Это, безусловно, и аллюзия на оду IV, 1, 1-4 самого Квинта Горация Флакка:
«Íntermíssa, Venús, diu Rúrsus bélla movés? Párce precór, precor.
Nón sum quális erám bonae Súb regnó Cinaráe».
«Ты ль, Венера, опять меня вызываешь на бой? Сжалься, молю, молю!
Уж не тот я, каким я был при Кинаре моей»29.
(Перевод Г. Церетели).
Кинара – первая возлюбленная Горация. «Но Кинаре судьба краткий лишь век дала»30 (Перевод А. Семенова-Тян-Шанского). В память о ней Гораций пересказывает эгейскую легенду о молодой девушке по имени Кинара, жившей на острове Зинари. Согласно легенде Зевс, посещавший своего брата Посейдона, встретил прекрасную смертную девушку Кинару. Он был настолько очарован Кинарой, что предложил ей стать богиней и жить рядом с ним на Олимпе. Всякий раз, когда жены Геры не было рядом, Зевс, словно влюблённый мальчишка, спешил на свидание с прекрасной Кинарой (отношения Р. и Синары в романе Рэндалл – аллюзия на эту легенду).
Легенда заканчивается тем, что молодая богиня Кинара, тайком от Зевса ушедшая навестить своих родных в мир смертных, по возвращении была жестоко наказана разгневанным Зевсом. В гневе Зевс толкает женщину на землю и Кинара превращается в невиданное растение – артишок. На латыни артишок - Cynara scolymus. Scolymus означает колючий, чему вполне соответствует характер главной героини романа Рэндалл. В имени Кинара заложена и аллюзия на то, что в древности артишок считали сильнейшим афродизиаком и деликатесом, доступным лишь очень богатым и знатным.
Кроме того, имя Кинара содержит аллюзию не только на стихотворение Э. Доусона (тоже написанное в память о первой любви), напоминающее молитву, в которой поэт в момент прозрения обращается к предмету своей любви, наделенный иконографическими чертами. Кинара – еще и аллюзия на все культовые персонажи декадентской литературы наряду с Саломеей, Иродиадой, Венерой. «Кинара» Доусона - это своего рода притча о декадентской душе, ставшей для многих из современников поэта «символом недостижимых, недоступных радостей мира, своего рода вечной мечтой человека»31, не знающей успокоения в этом греховном мире.
Как описывается в романе Рэндалл, в начале 1990-х годов в гостиной Assisted-центра, недалеко от Атланты, был найден дневник пожилой цветной леди, Присси Синары Браун (Prissy Cynara Brown). В дневнике была найдена фотография-открытка с изображением Монумента Вашингтона, кусочек зеленой ткани и стихотворение Эрнеста Доусона… Это был дневник Синары (Cynara), сводной сестры Другой («Other» - так называет Скарлетт, главную героиню романа, Рэндалл). Дневник становится отправной точкой для повествования романа, символизируя собой устойчивый образ «говорящей книги» (talking book), напрямую связанный с темой грамотности как путем избавления от рабства. Как явствует из писем, вырезок, г-жа Браун наслаждалась жизнью, отличным здоровьем и положением в обществе, разочарование вызывало только отсутствие возможности опубликовать дневник.
На первой странице романа мы встречаем автобиографичную фразу, каноническую для невольничьих повествований: Я родилась 25 мая 1845 в половине восьмого утра, в рабстве, на хлопковой ферме в дне езды от Атланты (I was born May 25, 1845, at half-past seven in the morning into slavery on a cotton farm a day's ride from Atlanta)32.
Так записи, сделанные в дневнике, знакомят читателя с жизнью главной героини - рассказчицы романа (рабыни Синары). Она дочь работающей на плантации Тата (у Митчелл она называлась Тара) негритянки и белого плантатора. В «Другой» легко узнать Скарлетт О'Хара, мужа которой Синара обозначает буквой Р. (то есть Рэтт Батлер).
Большая часть описанных событий происходит во время действия самой книги «Унесенные ветром», начинаясь с того, что Planter - Плантатор (Джеральд О'Хара у М. Митчелл) выигрывает в карты лакея Garlic – Чеснока (у Митчелл Порк). Мечтая о снисходительном хозяине, Чеснок сам способствует этому выигрышу. Увидев в Planter перспективу для себя, Чеснок сначала подсыпает зелье в вино своему хозяину, притупив его внимание и заставив проиграть Planter, а затем идет дальше – устраивает тем же способом выигрыш у другого партнера. На кону стоит Тата (она же Тара), и имение становится собственностью Planter.
Окрыленный Planter, новоиспеченный владелец богатого поместья, решает жениться. Чеснок снова принимает деятельное участие в его судьбе. Он мечтает о снисходительном хозяине и мягкой, доброй хозяйке, которыми можно будет исподволь, аккуратно управлять и в этих мечтах подыскивает кроткую невесту своему господину. Так Чеснок знакомится с Pallas–Пэллес (Мамушкой у М. Митчел) и их интересы совпадают. Дело в том, что та тоже не желает свадьбы своей госпожи с суровым и властным человеком и убеждает Эллен выйти замуж за Planter, счастливо избежав свадьбы с кузеном (Синара повествует о прабабке кузена и кузины, в жилах которой текла негритянская кровь, что послужило препятствием со стороны родственников для их брака).
Так Мамушка и Чеснок практически складываются в макиавеллистский дуэт, который управляет Татой: «Чеснок натянул тетиву и плантатор танцует как кривоногий ирландский марионетка» (Garlic pulled the string, and Planter danced like a bandy-legged Irish marionette)33. Сквозь черты Чеснока проступает архетип трикстера, очень характерный для невольничьих повествований. Проникнув в жанр «невольничьих повествований» из мифологии и фольклора, трикстер (в переводе с английского trickster — обманщик, ловкач). Термин ведет происхождение от корня “trick” – трюк, хитрость, обман; шутка, шалость. Е.М. Мелетинский34 отмечает, что культурный герой (с чертами первопредка и демиурга) и его комический дублёр – Трикстер – центральные образы архаической мифологии и языческого фольклора. Демонически-комический дублёр главного героя в романе Рэндалл принял образ чернокожего раба, который с помощью хитроумных уловок дурачит рабовладельца. Манера поведения Чеснока, описываемая Рэндалл, во многом напоминает трикстерское лукавство и изворотливость.
Выйдя замуж за плантатора, Леди (Эллен) уже в первую брачную ночь получает порцию зелья от Мамушки, будущей любовницы Planter. Мамушка становится и Кормилицей для первенца Эллен и Джеральда, также и матерью зеленоглазой дочки Planter, названной Синарой или Синди.
Свою молочную дочь (Ту, Другую) Мамушка предпочитает собственной дочери. Другая платит ей тем же. Страдая от этого, Синди утешается заботой со стороны госпожи, Эллен.
Отношения Мамушки и Другой повлияли на дальнейшую судьбу последней. Именно Мамушка сделала Другую кокеткой, научив ее кружить головы и разбивать сердца белых джентльменов. Правда, по мере взросления Другой, все возвращается на круги своя. Былая привязанность к Мамушке забыта, Леди также забывает о Синаре-Синди.
В то время как М. Митчелл представляет в своем романе Мамушку как самоотверженную и преданную слугу, Э. Рэндалл описывает ее способной на любой шаг, который защитит собственное благополучие и своих близких. Для того, чтобы сохранить контроль над домом и господами, например, она украдкой убивает при рождении каждого из сыновей плантатора: она хочет удалить наследника мужского пола, который в будущем может оспорить ее авторитет и безопасность. Афроамериканская самоидентификация является центральной темой в романе «Ветер стих», что роднит его с невольничьими повествованиями. Но если Мамушка и Чеснок постоянно интригуют, но многие из черных персонажей долго и упорно работают, чтобы защитить себя и своих близких, чтобы обеспечить будущее своим детям.
Также, как у Митчелл, фигурирует в романе Рэндалл имение «Двенадцать дубов», вот только рабы называют его «Двенадцать рабов, крепких как деревья», мифологизируя название, внося в него элементы мистики, что характерно для невольничьих повествований. Но столбов для порки рабов было в имении тоже двенадцать. У служанки Другой было два брата, которые умерли по вине хозяев этой плантации.
Эшли Уилкса Синара называет Мечтательный Джентельмен (Dreamy Gentleman), по сюжету Рэндалл он становится геем. Его невесту называют Сладкоречивая (Mealy Mouth). Исполнена трагизма история служанки Сладкоречивой, которая, выкармливая хозяйского ребенка, теряет своего. Отчаявшаяся мать отвечает местью, смерть Сладкоречивой на ее совести. Второй ребенок Сладкоречивой выживает, в отличие от романа «Унесенные ветром».
В то время, как роман Митчелл не признает возможность любви в жизни рабов на плантации О'Хара, Э. Рэндалл дает Синаре возможность реализоваться в романтических отношениях, особенно во второй половине романа.
Подросшая Синара вспоминает, как проводила время возле Плантатора, когда он звал ее посидеть у его ног на крыльце и спеть ему песенку. «Синди, приходи петь, приходи петь! Не ты ли моя Корица и она (имея ввиду Мамушку) мой кофе?» («Cindy, come sing, come sing! Ain't you my Cinnamon and she my coffee?»35) - спрашивал он.
«Они называли меня Корица, потому что я была худой, как палка и коричневой. Но мое имя Синара. Теперь, когда я говорю это, я говорю, что они называли меня корицей, потому что я была сладкой и пряной. Сладкой, горячей, крепкой и черной, как хорошая чашка кофе» («They called me Cinnamon because I was skinny as a stick and brown. But my name is Cynara. Now when I tell it, I say they called me Cinnamon because I was sweet and spicy. Sweet, hot, strong, and black-like a good cup of coffee»36) - говорит Синара позднее, пережив боль предательства со стороны отца и матери.
В тот день, когда Плантатор решил продать Синару, она подходит к нему и спрашивает, что он имел в виду, когда говорил, что она его корица, а Мамми – его кофе? И Planter ответил ей: «Я имею в виду, человек может обойтись без корицы, но он не может обойтись без его кофе» («I mean a man can do without his cinnamon but he can't do without his coffee».)37
Продав Синару своему знакомому, в сопроводительном письме Planter поясняет обстоятельства ее появления на свет и дает согласие на то, чтобы Синара стала любовницей сына знакомого. Письмо попадает в руки Синары, причиняя ей страшную боль много лет спустя, когда Р научил ее читать.
Синару также глубоко ранит, что ее мать молчаливо приняла решение ее отца продать дочь в рабство - и глубоко возмущает, что все внимание Мамушки уделяется белой дочери, Другой.
Несмотря на то, что она позволила отцу продать ее, Синара скучала по матери. Скучала каждый раз, когда смотрела в зеркало и видела ее глаза. Иногда, когда она причесывает длинные пружинистые завитки своих волос, ей хочется видеть на гребне руку матери. Но она не знает, как это выглядит. Тогда она вспоминает, как видела руки матери на гребне, когда та причесывала Другую.
Знакомый Planter вскоре умирает, а сын его разоряется, Синару продают вместе со скарбом. Покупает ее Belle Уотлинг (по сюжету Рэндалл она лесбиянка) в качестве прислуги. Именно в борделе Belle Уотлинг Синара встречает R (Ретта Батлера). Выкупив ее у Belle, R поселил Синару в домике на окраине Атланты в качестве любовницы. Любовницей R Синара остается почти на протяжении всего романа, даже во время его брака с Другой.
В отличие от Скарлетт, которая в романе М. Митчел «Унесенные ветром» - самый сильный и яркий персонаж, Other у Рэндалл безвольна, слаба и истерична. Вместо того, чтобы выжить, чтобы прожить еще один день, как Скарлетт в истории Митчелл, Другая Рэндалл умирает. Любимая фраза Скарлетт «Я подумаю об этом завтра» заменяется на слова Синары «Это сумерки, и мы здесь боги» («This is the twilight and we are the gods.»38).
Ретт Батлер, в романе Митчелл - самодовольный, самоуверенный и мужественный человек с язвительным умом, у Рэндалл стареет и седеет. Вообще белые плантаторы в романе «Ветер стих» неуклюжи, зачастую ими управляют рабы, получающие от господ то, что им нужно, чтобы выжить и процветать, в чем тоже проявляется элемент пародии.
Рэндалл показывает глубокое понимание романа Митчелл, и ее книга не лишена сострадания к белым персонажам. Описывая сцену смерти дочери R, называя ее Precious – Драгоценная, Синара искренне сожалеет о ней: «Трагедия, да, вот что это было. Я плакала, когда этот ребенок умер («The Tragedy, yes, that is what it was. I cried when that child died»39). Девочка очень напоминает Синаре отца, Плантатора, от нее Синара получает ласку и любовь, говорит о ней со страстью: «Р. думал, что она была красива, Другая - что она была испорчена. Оба неправы. Все, что было самым лучшим и самым смелым, жило в Драгоценной («R. thought she was beautiful, and Other thought she was spoilt. Neither one of them was right. Everything that was gold and bold lived big in Precious»40).
Когда R, по мнению окружающих, находится рядом с телом мертвой дочери, Синара с ним рядом: Но я была там. Я была там. Я держала его руку с горящей свечой, потому что Драгоценная боялась темноты. В этой комнате мы были семьей («But I was there. I was there. I held his hand in the burning light, because Precious was afraid of the dark»41).