платон и актуальность его учения в развитии философии

ЗАКЛЮЧЕНИЕ


Итак, Платон противопоставляет умозрительный мир идей как истинное бытие чувственному миру, миру мнений и становления. Категория бытия в платонизме обретает окончательное для античного мировоззрения отождествление с категориями истины, добра и красоты.
Вещь, по Платону, есть результат «снисхождения» идеи в материю, то есть материализация идеи с разной степенью соответствия извечному образцу. Весь материальный мир есть отражение и тень мира идеального – мира идей, эйдосов, форм. Идея – вечная сущность, образец, вещь – всего лишь преходящее, явление. При этом мир идей, существующий вне времени и пространства, в «мыслимом месте», имеет собственную структуру и иерархию. Уровни истинного бытия «простираются» от некоего «нижнего» уровня – материи, неопределенной и немыслимой, до «ве ...

СОДЕРЖАНИЕ


ВВЕДЕНИЕ 3

1. Краткая биография Платона 4
2. Смысл объективного идеализма Платона 6
3. Развитие философии Платона: неоплатонизм и Новое время 9
4. Критика платонизма и объективно-идеалистических учений 11

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 14
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 15

ВВЕДЕНИЕ


Платон поистине является одной из самых значительных, величественных и влиятельных фигур в истории мысли. Масштаб Платона и его философии ярко и исчерпывающе выражается словами известного британского философа Альфреда Уайтхеда, о том, что вся европейская философия «представляет собою ряд примечаний к Платону».
Многогранность философского наследия Платона демонстрирует тематика его трудов. Надо отметить, что сочинения Платона сохранились в значительном числе. Они написаны в форме диалогов, главным действующим лицом которых является Сократ, учитель Платона. Его произведения – не просто наукообразные философские труды, но произведения, имеющие немалые литературные достоинства. К слову, Аристотель считал, что образ речи Платона – средний между поэзией и прозой.
Произведения Платона принято делить на несколько групп в хронологическом и тематическом отношении. В ранний и так называемый «переходный» периоды (до 70-х гг. IV в. до н. э.) им были написаны «сократические» диалоги, посвященные этическим вопросам («Лахет», «Евтифрон», «Менексен» и т. д.), и сочинения против софистов, в которых, наряду с критикой софистики, уже намечается его собственное философское учение («Горгий», «Гиппий больший», «Протагор» и др.). На зрелый период (70 – 60-е гг.) приходятся самые значительные труды Платона: «Федр», «Пир», «Государство», «Софист», «Тимей» и некоторые другие. К позднему периоду его творчества (50-е гг.) относят трактат «Законы».
Смысловая сердцевина философии Платона – его теория идей, которая позже в философии будет названа объективным идеализмом. Поэтому целью данной работы является раскрытие смысла объективного идеализма Платона, рассмотрение развития платоновских идей в античности (неоплатонизм) и в идеалистических направлениях Нового времени, а также освещение критики платонизма и вытекающих из него слабых сторон объективно-идеалистических учений.

В 361 г. Платон в третий раз отправляется на Сицилию. В Афинах Платон нашел бежавшего туда Диона, которого ему удается убедить принять настойчивые приглашения Дионисия. Тиран снова возжелал иметь при дворе философа, дабы укрепить себя в познаниях и мудрости. Платон едет с Дионом, надеясь утвердиться в Сиракузах. И вновь его ждала расплата за наивную веру в изменение натуры тирана, на этот раз едва ли не ценой жизни. И лишь благодаря настоянию Архита и тарантинам Платону удалось спастись. В 357 г. Дион все же пришел к власти, однако править Сиракузами долго ему не довелось, в 353 г. он был убит.
В 360 г. Платон вернулся в Афины и не расставался с Академией до своей смерти, наступившей в 347 г. до н.э.
2. Смысл объективного идеализма Платона
Философские учения, признающие первичность духовного, нематериального начала, возникают не случайно и не на пустом месте. Они берут начало в рефлексии над представлениями о духе, душе, разуме, подвергшимися постепенной «дистилляции». Еще в VI в. до н.э. Гераклит утверждал, что находящийся в вечном движении космос разумен и мыслящ, он как бы напоен божественным разумом, к которому мы становимся причастными в процессе дыхания. Именно из космоса проистекает пребывающий у нас ум. Он может отделяться от окружающего мира, терять с ним связь, и тогда человек впадает в сон. С восстановлением прежней связи наступает пробуждение. Божественный разум, по Гераклиту, есть вместе с тем общий разум, отчего он выступает критерием истины: то, что является всем вообще, есть как бы предмет суждения для общего разума и потому достоверно; а то, что является каждому особенно – ложно. И взгляды Гераклита не были исключением: в них нашли выражение античные представления об одушевленности космоса, «частичкой» которого является человек и его душа.
Мысль о причастности разумного (духовного) начала к тайнам мироздания, о разумных принципах организации космических и земных процессов, имеющая и давнюю историю, и глубокие корни, развернутое выражение впервые получила именно у Платона. Его учение основано на противопоставлении двух миров – мира, доступного чувствам, «видимого», и мира умопостигаемого, или мира идей. Восприняв от Гераклита идею вечного становления, изменения, он, однако, распространил ее только на мир чувственных восприятий, или «мир мнений». От элеатов, прежде всего от Парменида, в учении Платона утвердилась идея умопостигаемого бытия как мира подлинных истин, вечных и неизменных, недоступных миру мнений. Наконец, от Пифагора философия Платона унаследовала почтительное отношение к математике, религиозную направленность, мистические мотивы, веру в загробную жизнь и бессмертие души.
Свою непосредственную задачу Платон видел в опровержении тезиса Протагора «человек есть мера всех вещей», который выставлял на первое место мир мнений и закрывал пути к познанию истины. При этом Платон особую роль отводил постижению истинной добродетели, стоящей неизмеримо выше всякой добродетели в ее житейском обличье.
Противопоставляя два мира, Платон доказывал, что мир мнений неустойчив и хаотичен, поскольку в чувствах мы воспринимаем лишь преходящие, сменяющие друг друга явления. Нельзя сказать, что картины, создаваемые миром мнений, не имеют ничего общего с истиной, но эта истина относительная, имеющая источником сферу относительной действительности, мир возникающих и исчезающих вещей. Все эти вещи, как и их познание, представляют промежуточное звено между небытием и истинным бытием и имеют смысл именно в силу своей причастности к последнему. Истинное бытие – это мир абсолютного знания, мир непреходящих, вечных идей, составляющих объективное содержание познания, доступное не чувствам, а абстрактно-понятийной деятельности, мышлению. Мир же чувственных восприятий, или мир телесный, – это мир изменяющийся, возникающий и исчезающий, то есть несуществующий.
Чтобы лучше понять логику рассуждений Платона, рассмотрим такой пример. Представим себе, что мы имеем дело с животным, которое зовется лошадью. Нетрудно видеть, что под этим словом мы подразумеваем не какую-то реальную, телесную, «эту» лошадь, а лошадь вообще, или идею лошади. Такая «абстрактная» лошадь отличается от каждой «этой» лошади и вместе с тем представляет нечто такое, что дает возможность зачислять то или иное животное в класс лошадей. Иначе говоря, «лошадь вообще» выступает как некое универсальное свойство, как «лошадность». Отдельные лошади, несовершенные по отношению к «лошади вообще», рождаются и умирают, а «лошадность» остается. Не существуя ни в пространстве, ни во времени, она тем не менее включает в себя все основные характеристики каждой отдельной лошади, и ее «всевластие» ощущается постоянно. Так, для человека «лошадность» становится идеальной моделью, в соответствии с которой он выводит необходимые ему породы лошадей. Вот почему истинным бытием, подлинной реальностью обладает абсолютно совершенная, идеальная «лошадь вообще» – идея лошади. Она, по Платону, создана Богом, а телесные лошади выступают как ее более или менее удачные копии, «тени».
Мир идей – это мир последних истин, который ничем не обусловлен и не зависит ни от каких «капризов» бытия. Человек постигает его в процессе размышления, в понятиях, и этим целям служит специальный метод – диалектика, познание с помощью вопросов и ответов. Сам же процесс познания Платон представлял как «припоминание»: перед тем как вселиться в «земное» тело, душа человека, причастная и совечная миру идей, созерцает их своей сверхчувственной стороной; при восприятии же соответствующих вещей она припоминает идеи, частично воспроизводит их. Из чувства удивления, возникающего при обнаружении разницы между идеей и соответствующим явлением, у философа рождается страстная любовь (эрос) к сверхчувственной идее, влекущая его в мир, где обитала душа.
Следует обратить внимание на следующее обстоятельство. Согласно Платону, познание, как и строящаяся на его результатах практическая деятельность, не являются самодовлеющими, – идею и чувственное явление, вещь связывает отношение цели. Но что значит следовать цели? Трудно представить себе человека, который стал бы специально создавать что-то несуразное, нелепое, идущее вразрез с соответствующей идеей. Наоборот, идея выступает для него как наисовершеннейшая форма, как эталон, с которым он сообразует все свои операции. Проще говоря, субъект деятельности старается делать по возможности лучше и не делать плохо. А это значит, что цель порождена идеей блага, которая, взятая в своей всеобщности, есть абсолютная цель, Единое, Божество, стоящее над всем умопостигаемым миром идей. В том, что познаваемо, говорит Платон устами Сократа в «Государстве», «идея блага – это предел, и она с трудом различима, но стоит ее только там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она – причина всего правильного и прекрасного».
Философия Платона, в которой идея выступает в качестве основы мироздания и объекта познания, получила название объективного идеализма.
3. Развитие философии Платона: неоплатонизм и Новое время
Достижения объективно-идеалистической философии Платона были закреплены в неоплатонизме, сделавшем основной категорией Единое (Одно). Родоначальник неоплатонизма Плотин рассматривает Единое как неизъяснимую и неизменную, невыразимую с помощью обычного языка первосущность. Оно совершенно и вечно, присутствует во всем и вместе с тем отлично от каждой отдельно входящей в какое-либо множество вещи. «Всякое множество вторично в сравнении с единым», – говорит в своем трактате «Первоосновы теологии» другой классик неоплатонизма – Прокл. Доказательства его просты и убедительны: если множество не содержит единства (не причастно ему), то оно не является и множеством, так как распадается на отдельные части, и каждая часть, не причастная какому-либо единству, повторяет судьбу «несостоявшегося» множества. Например, здание существует именно потому, что его части – стены, крыша и т. д. – составляют нечто единое (не просто объединенное, а как наполненное внутренним смыслом единое). Через промежуточные образования множества вещей, причастные единому, восходят к высшему единству – Абсолюту. Это единое, именуемое у Плотина и его последователей Божеством, будучи переполненным собственным совершенством, порождает все многообразие мира в результате эманации (от лат. emanation – истечение), осуществляющейся в три этапа. Сначала Единое эманирует в «нус» – мировой дух, космический ум, средоточие умопостигаемых идеальных образцов (сонм богов), заключающий, во-первых, противоположность «чистой» мыслительной деятельности и мысленного содержания (субъекта и объекта), во-вторых, все многообразие вещей и первообразы отдельных тварей. Вторая ступень эманации – мировая душа, творец видимого мира и всего живого. Будучи единой и неделимой, душа, однако, существует в двух ипостасях. Ими являются единичность, или высшая душа, и делимость, или низшая душа. Высшая душа, направляющая взоры внутрь себя, выливается в отдельные души и стремится к нусу, низшая, смотрящая вовне, порождает телесные вещи и в них вселяется. Подобно тому, как луч света слабеет по мере удаления от своего источника, так и каждая последующая ступень эманации в творческом отношении слабее предыдущей. И подобно тому, как свет в конце концов превращается в мрак, эманация завершается переходом в материю, которая по отношению к Божеству (Единому, Благу) есть абсолютная лишенность, абсолютная бедность. Лишенная добра, материя выступает как «первичное зло». Поэтому высшая цель души – возвращение к Единому. Предварительным этапом на этом пути является познание, в котором сохраняется различение созерцаемого и созерцающего. Воссоединение же с Единым осуществляется в момент мистического озарения – экстаза. В неоплатонизме, таким образом, усиливаются и углубляются мистические мотивы, заложенные в философии Платона.
Философские учения, развивающиеся в русле платонизма, представляют, как правило, сложные и всеохватывающие теоретические построения, которые по внешнему виду могут заметно отличаться друг от друга. Так, в Новое время Лейбниц создал монадологию – учение о первичных, простейших духовных образованиях, или монадах, заключающих в себе всю полноту бытия и наделенных внутренней энергией. Монады представляют собой автономные «одушевленные атомы». Они образуют мир как согласованное целое на основании гармонии, предустановленной центральной монадой – Богом, из которого эманируют все остальные монады. В системе Гегеля, завершавшей философию Нового времени, главным действующим лицом выступает единый Абсолют – Бог, который после логических категориальных метаморфоз, но без каких-либо промежуточных ступеней эманирует непосредственно в природу. Абсолютная идея, как и Бог, выступает у Гегеля в качестве закономерности, необходимости, но в отличие от Бога обладает способностью к развитию. В человеке она обретает волю и сознание. Философия становится самопознанием абсолютной идеи в человеке.
4. Критика платонизма и объективно-идеалистических учений
Общность философских позиций не может, однако, заслонить общих недостатков. Платоновская теория идей подверглась критике еще в работах Аристотеля, отвергшего представление о двух мирах и отстаивавшего мысль о тождестве мира идей и мира чувственного. Его аргументация сохраняет свое значение и поныне. Аристотель начинает с того, что платоновские идеи, или эйдосы, ничего не дают ни для существования вещей, ни для их познания. В самом деле, говорит он, что может означать утверждение, согласно которому все происходит из эйдосов как из вечных образцов? Рассмотрев предварительно основные значения предлога «из» (греч. ek), Аристотель делает вывод: утверждать относительно эйдосов, «что они образцы и что все остальное им причастно – значит пустословить и говорить поэтическими иносказаниями». Так, вещи могут обнаруживать сходные черты, не подражая туманным «образцам»: если бы появился человек, во всем похожий на Сократа, то это бы было то же самое, как если бы он был похож на «вечного» Сократа, хотя реальный-то Сократ – отнюдь не «эйдос». Точно так же раб не потому есть раб, что существует идея раба, а потому, что у раба есть господин. Если убрать эту связку, то исчезнет и раб с его «эйдосом». Или возьмем такой факт. Каждая вещь, имея множество сторон и свойств, необходимо требовала бы для себя столько же «образцов» – эйдосов. Например, человек есть живое существо и двуногое существо. Но тогда получается, что эйдосов намного больше, чем отдельных чувственно воспринимаемых вещей, в которых они воплощаются. Далее Аристотель обращает внимание на то, что эйдосы бывают разной степени общности, находясь друг к другу в отношении рода и вида (как это мы наблюдаем при соотнесении понятий «овчарка – собака – млекопитающее – животное»). И тогда возникает новое противоречие: «одно и то же было бы и образцом, и уподоблением». Наконец, Аристотель выдвигает последний аргумент: если идеи как сущности вещей отделены от самих вещей, то они не могут быть причиной их бытия, возникновения и изменения. Аргумент этот имеет решающее значение для критики «линии Платона» как таковой.
Нельзя сказать, что критика Аристотеля является исчерпывающей: в платонизме, как и во всякой идеалистической системе, многие суждения «не поддаются» ни на достаточную аргументацию, ни на опровержение. Потому для философствования открываются самые широкие возможности, даже если оно становится на путь фантазий и домыслов. Здесь кроется одна из причин того, что философы нередко противоречат не только друг другу, но и самим себе. И не случайно в неоплатонизме, который существенно усилил и усовершенствовал систему Платона, такая фундаментальная проблема, как соотношение Единого и Блага, остается весьма туманной. Например, Плотин, чаще всего их отождествляющий, вместе с тем утверждает, что Единое предшествует Благу. Его последователь Прокл, обосновав довольно спорным образом свой тезис о том, что все сущее эманирует из первой и единой причины, и выдвинув новый – «начало и первейшая причина всего сущего есть благо», так начинает свое доказательство: «В самом деле, если все эманирует из одной причины, то эту причину необходимо называть благом, или превосходящим благо». Абстрактное и бездоказательное отождествление первоединой причины и блага – довольно очевидная натяжка. Их у Прокла немало, и его откровенно пристрастную аргументацию иногда называют «насильственной диалектикой».
Но самым уязвимым местом «линии Платона» считается объяснение того, каким образом дух из себя самого порождает чувственно воспринимаемый мир. К сожалению, и здесь мы не встречаем ничего, кроме произвольно-декларативных и туманных описаний, касается ли вопрос неоплатонической эманации или полагания природы гегелевской абсолютной идеей. Вот как описывает Плотин первую ступень эманации: Единое, которое есть все и ничто, родитель всего сущего, ничего не имеет и ни в чем не нуждается; будучи совершенным, «оно как бы перелилось через край и, наполненное самим собою, создало другое». Этим другим является «нус», который, в свою очередь, изливается в душу, наделенную жаждой творчества. И хотя душа творит «первичное зло» – материю, сотворенный ею мир – лучший из миров, ибо он есть образ интеллектуального божества, его копия, его подлинная природа. Всякая же попытка углубиться в детали «творения» есть, по Плотину, «богохульство в отношении величественных сил». Весьма характерно, что в этом отношении с Плотином сходятся и современные христианские богословы. Так, С. Н. Булгаков, сделав акцент на том, что основой, «материей» мироздания является чистое, пустое небытие – ничто, или тьма, которая «есть просто не-свет, а потому даже и не-тьма», далее пишет: «Как в этой тьме «кромешной» и бессветной воссиял свет, как в абсолютное ничто всеменено бытие, это есть непостижимое дело всемудрости и всемогущества Божия, творческого «да будет». Поэтому «безбожные» философии, не признающие божественной тайны, обрекают себя на бесплодные потуги.
Приоткрыть эту тайну в меру своих возможностей попытался Гегель, хотя его философия и не была «безбожной». Согласно его учению, в своем развитии абсолютная идея достигает ступени доказательства, в русле которого рождается необходимость. «Но сфера необходимости есть высший пункт для бытия и рефлексии», и она переходит в свободу понятия. Тем самым свобода приобретает значение абсолютной идеи, «которая хочет через самое себя сообщить себе объективность в объективном мире и осуществить себя». Абсолютная цель выступает как знакомая нам идея блага, идея добра и воли, именуемая здесь практической идеей. В силу своей абсолютной свободы идея «решается из самое себя свободно отпустить себя в качестве природы». Как видим, прояснить ситуацию Гегелю также не удалось, в связи с чем исследователь его творчества К. Фишер вынужден признать, что переход от логической идеи к природе считается одним из самых трудных мест в гегелевской системе. Пытаясь поддержать ее престиж, К. Фишер пишет, что «не сама идея, а скорее наука о ней, т. е. логика, переходит, но и то не к природе, а к философии природы». Такая интерпретация резко меняет суть дела, но зато оставляет открытой вековечную проблему сотворения мира Высшим Духом, над которой бьются идеализм и религия.
Несмотря на очевидные узкие места, платонизм оказал огромное воздействие на христианство, а через него – на многие философские концепции, особенно в Европе. Это исторически наиболее ранняя форма идеализма, выросшая из попыток понять природу мыслительной деятельности, духовной жизни. Но уже античная мысль доросла до понимания того, что отношение человеческих представлений к окружающему миру – в значительной степени проблема самостоятельная, не укладывающаяся в платоновскую связку «вещь – идея вещи».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, Платон противопоставляет умозрительный мир идей как истинное бытие чувственному миру, миру мнений и становления. Категория бытия в платонизме обретает окончательное для античного мировоззрения отождествление с категориями истины, добра и красоты.