концепция искусства в эссеистике Джона Фаулза (по сборнику эссе

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Согласно поставленным во введении задачам, мы проследили развитие основных эстетических тенденций XX века, указав на то, что эстетические направдения в XX веке сменяли друг друга гораздо быстрей, чем в предыдущие эпохи, а также что часть этих тенденций существовала приблизительно в одно время, не вытесня друг друга.
В XX веке большинство эстетических направлений можно было отнести к двум магистральным тенденциям: гуманистической и антигуматистической, которые каждая на свой лад пытались осознать место человека в мире и роль для человека искусства и творчества.
К гуманистическим тенденциям относятся, прежде всего, экзистенциализм и интуитивизм, которые ставят в центр своих эстетических концепций человека, а искусство воспринимают как средство познания и изменения мира, способ ...

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ 3
1 ТВОРЧЕСТВО ДЖ. ФАУЛЗА В ЛИТЕРАТУРЕ XX ВЕКА 8
1.1 Концепция искусства в XX веке 8
1.2 Общая характеристика творчества Дж. Фаулза 16
Выводы по главе 1 25
2 АВТОРСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ИСКУССТВА В СБОРНИКЕ ЭССЕ «КРОТОВЫЕ НОРЫ» 27
2.1 Воззрения Дж. Фаулза на современное и классическое искусство 27
2.2 Роль культурных и литературных аллюзий в «Кротовых норах» для понимания авторской концепции искуссва 43
Выводы по главе 2 51
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 53
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 56

ВВЕДЕНИЕ

Искусство в XX веке получило такой вектор развития и такую скорость развития, каких не было ни в один из предшествующих исторических периодов. В XX веке в связи со многими научными открытиями, а также событиями истории, которые не могли пройти незаметно для художников, проявилось в полной мере как стремление к дегуманизации искусства, отделении его от человека, так и противоположное ему направление — стремление к гуманизации искусства, попыткам осознания человека в том новом мире, каким мир XX века казался писателям и другим художникам. Дегуманизация вытесняет образ человека из искусства, ставит на его место идею, символ, образ вещи, образ неживого, гуманизация — это попытка найти своё место, обрести вновь утерянное понимание роли человека в мироздании.
В нашей работе мы освеща ем эти две тенденции, чему уделено внимание в первой главе, где мы даём краткий обзор и определение таким ключевым понятиям литературы XX века, как экзистенциализм (как тенденции к гуманизации), структурализм, постструктурализм и постмодернизм (как тенденций дегуманизации, где в центре понятийного аппарата, в центре мироздания — текст, вещная действительность, символизм, идея и образ, но не человек). Одним из представителей постмодернизма считается и Джон Фаулз, однако его концепция искусства обладает свой спецификой, которая не исчерпывается постмодернизмом.
Тема нашего исследования — «Концепция искусства в эссеистике Джона Фаулза (по сборнику эссе «Кротовые норы»)».
Степень разработанности темы и история вопроса. Несмотря на то, что первые переводы произведений Джона Фаулза начали появляться в нашей стране стравнительно поздно, творчество Джона Фаулза достаточно хорошо исследовано к настоящему времени, хотя основное внимание учёные уделяют его романам, в то время как в центре нашего внимания — сборник эссе «Кротовые норы». Одной из первых работ по творчеству Д. Фаулза на русском языке является диссертационное исследование И.В. Кабановой «Тема художника и художественного творчества в английском романе 60-х 70-х гг.» (1986). Годом позже вышла работа Н.Ю. Жлуктенко «Проблема гуманизма в прозе Джона Фаулза». В целом, в отечественном литературоведении в поле внимания находились и находятся различные аспекты творчества Д. Фаулза. Работы Е.С. Аминевой касались жанрового своеобразия и проблемы творческого метода писателя (2006, 2010). А.М. Гарфиуллина изучала аллюзивный подтекст произведений писателя (2010), что является чрезвычайно плодотворной темой, поскольку для творчества Д. Фаулза характерна высокая аллюзивность. В части работ Д. Фаулз был сразу отнесён к постмодернистам, в других работах художественный метод рассматривался как основная проблема (как, например, в работах упомянутой выше Е.С. Аминевой). В части исследований поднимается достаточно узкая проблема, как, например, в работах Н.Г. Владимировой Н.Г. «Поэтика игры в романе Д. Фаулза «Коллекционер» (2000), А.А. Акатовой «Ландшафт культуры»: понятийный статус и художественное воплощение» (2007), в других даётся общий обзор творчества писателя (например, Горобченко И.В. «Романы Джона Фаулза. Творческая эволюция» (1996)). Представляется закономерным, что работы, посвящённые более общим темам, создавались значительно раньше, когда как таковых исследований по творчеству Д. Фаулза на русском языке было очень мало.
Итак, теоретической базой нашей работы послужили как названные исследования следующих учёных, посвящённые проблемам, которые затрагиваются в творчестве Джона Фаулза, так и исследования по эстетике и истории литературы и культуры XX века, в том числе работы о проблемах постмодернизма, экзистенциализма, работы по теории романа, а также исследования по теории литературы в целом.
Мы выбрали в качестве практического материала исследования сборник эссе «Кротовые норы», а не один из романов писателя, так как в этом сборнике, как нигде больше, Д. Фаулз открыто высказывается об искусстве (преимущественно о литературе) — о своих и чужих произведениях, что позволяет наиболее ярко увидеть эстетическую концепцию автора, которая находит своё отражение в романах, однако в более «зашифрованном» виде. Эссе, напротив, очень наглядны, в том числе за счёт многочисленных культурных отсылок, которые Д. Фаулз использует, чтобы ясно обозначить собственные эстетические взгляды.
Итак, в работе мы анализируем произведения Джона Фаулза, в частности, его концепцию искусства, его видение мироздания, тенденций в его творчестве.
Актуальность нашей работы можно определить, как необходимость разобраться в общих тенденциях искусства недавно прошедшей эпохи, последствия которой мы сейчас ощущаем. Общая изломанность в понимании бытия в сложном, метафизически тяжёлом XX веке, тупик дегуманизации сегодняшней цивилизационной структуры диктует, как отмечают многие теоретики как искусства, так и науки, необходимость подобных исследований. Нам нужно разобраться в том, что легло в основу дегуманизации, чтобы найти выход. Осмысление эстетических воззрений писателей XX века является одним из способов осмысления прошедшей эпохи.
Новизна данной работы состоит в том, что Д. Фаулза, не испытывающие недостатка во внимании критиков, всё же не до конца раскрыты с точки зрения их эстетической концепции. Постмодернистские тенденции Фаулза являются не в полной мере таковыми, они находятся на пограничье искусства и науки, поэтому так важно смотреть на их через призму общих тенденций философии и науки XX века. Кроме того, отметим, что сборник эссе «Кротовые норы» пока не является достаточно исследованным как комплексное явление. Среди работ, которые касаются этого сборника, преобладают исследования, где затрагиваются только отдельные эссе либо же достаточно узкие темы, которые не охватывают весь сборник.
Цель данной работы — проследить, как выражается концепция искусства в эссеистике Джона Фаулза.
Задачи нашей работы можно сформулировать следующим образом:
– проследить основные эстетические тенденции XX века, в том числе и процессы гуманизации и дегуманизации в философских концепциях XX века, которые оказали значительное воздействие на творчество писателей, в том числе отчасти и на творчество Д. Фаулза;
– кратко охарактеризовать творческий путь самого Джона Фаулза;
– дать обзор его самым значимым художественным произведениям и отражённым в них идеям, а также охарактеризовать специфику творческого метода Д. Фаулза, которая проявляется в его художественных произведениях;
– проанализировать эссеистику Джона Фаулза с точки зрения репрезентации в ней концепции искусства.
Предметом нашего исследования стала концепция искусства, представленная в эссе Джона Фаулза, собранных в книге «Кротовые норы».
Объектом нашей работы стали особенности его эстетической концепции в сравнении с эстетическими концепциями XX века.
Методы, использованные в нашем исследовании, это описание, анализ литературы по теме, методы литературоведческого анализа.
Структура нашего исследования предполагает введение, две главы (одна теоретическая, другая — практическая), заключение и список литературы. В теоретической части мы проанализируем основные эстетические тенденции XX века, проявление которых так или иначе может найти своё отражение в творчестве Д. Фаулза. Во второй главе, которая является теоретической, мы дадим обзор основным эстетическим воззрениям писателя, которые нашли своё отражение в сборнике эссе «Кротовые норы». Список литературы включает 51 пункт.
Теоретическая и практическая значимость нашего исследования состоит в том, что его результаты могут применяться на лекциях и семинарах по истории зарубежной литературы и публицистики, а также в различных спецкурсах по современной зарубежной литературе и лингвистике.

Этот роман наглядно показывает, что в своих идеях Д. Фаулз далеко не во всём совпадает с постмодернистами, так как он использует типично постмодернистскую форму (как в «Волхве») для репрезентации собственных идей, но не только об искусстве, а о человеке и свободе.В целом, творчество Джона Фаулза отразило многие настроения XX века и его философию. Фаулз писал об искусстве и его роли в жизни, но в отличие от многих своих предшественников он не верил в силу искуссва менять человека. Тема искусства поднимается во многих произведениях Д. Фаулза, однако о том некой единой концепции искусства можно говорить, опираясь на сборник эссе «Кротовые норы», в котором писатель высказывался более прямо, так как форма эссе не подразумевает передачи мысли через образы, но более непосредственное их выражение.Выводы по главе 1В XX веке концепция искусства, как никогда раньше, стала предметом самых острых обсуждений. XX век породил в эстетике сразу несколько часто взаимоисключающих представлений о том, что такое искусство и что оно способно дать человеку.В развитии взглядов на искусство в XX веке можно проследить два основных направления, которые, отметим, внутренне не цельны. Первое ставит в центр концепций искусства человека (сюда относятся, например, экзистенциализм, интуитивизм). Возможности и функции искусства здесь оцениваются с точки зрения, как оно взаимодействует с человеком, зачем оно вообще было создано человеком. Структуралисты подошли к искусству с другой стороны: устранив из него человека, они стремились познать внутренние закономерности искусства. Для них характерен рационализм, а не интуитивизм. Однако в конце концов такой подход привёл не к окончательному познанию искусства, а к разочарованию в методе и зарождению постструктурализма, который выступает апологетом свободной игры интерпретаций, не сдерживаемой формальными аспектами познания.Творчество Джона Фаулза пришлось на вторую половину XX века, когда поструктурализм и постмодернизм, как его литературное воплощение, получил своё активное развитие. В творчестве Фаулза сильны постмодернистские мотивы: игра с аллюзиями, многослойность и многосмысленность повествования, отсутствие точных ответов на поставленные проблемы, отсутствие ясных этических оценок. Тема искусства занимает в творчестве писателя важное место, потому она нашла своё отражение не только в эссеистике, но и в романах. 2 Авторская концепция искусства в сборнике эссе «Кротовые норы»2.1 Воззрения Дж. Фаулза на современное и классическое искусствоСборник эссе «Кротовые норы» был опубликован в 1998 году. Он включает в себя различные эссе, написанные Джоном Фаулзом с 1963 года. Эти эссе отчасти касаются творчества самого Д. Фаулза, отчасти посвящены творчеству других писателей, а также общекультурным вопросам. Как заметила Джэн Релф во введении к сборнику, работы Д. Фаулза, вошедшие в сборник «Кротовые норы», «гораздо менее известны, отчасти потому, что разбросаны по эфемерным периодическим изданиям, научным журналам и … по книгам других авторов, издававшимся менее значительными тиражами и не столь популярным, как его собственные произведения». Однако автор не преминул обозначить обстоятельства первой публикации каждой работы. Так, «Мои воспоминания о Кафке» (1970), «Харди и старая ведьма» (1977) и «Голдинг и “Голдинг”« (1986) — это статьи, написанные для специальных изданий, посвященных творчеству этих писателей. Эссе «“Дон Жуан” Мольера» (1981) написано для постановки пьесы Мольера «Дон Жуан» в переводе Фаулза в Национальном театре. «“Элидюк” и “Лэ” Марии Французской» — результат соединения двух более ранних статей: «Личное впечатление об “Элидюк”, появившейся в качестве предисловия к рассказу «Элидюк» в сборнике «Башня из черного дерева», и «Мария Французская», опубликованной во введении к книге «Лэ Марии Французской». Остальные эссе сборника — «Конан Дойл» (1974), «Эбенизер Ле Паж» (1981), «Джон Обри и генезис “Monumenta Britannica” (1982), “Потерянный рай” Ален-Фурнье» (1986), «“Человек, который умер”: комментарий» (1992) являются предисловиями к книгам соответствующих авторов. Эссе «Англия Томаса Харди» (1984) — предисловие к альбому фотографий с видами сельской Англии XIX в., точнее, ее юго-западного графства Дорсет, где родился великий английский писатель. Это перечисление дает представление о широте интересов Фаулза–читателя и критика: в центре стоят две литературы, английская и французская, на всем протяжении их развития. Очевидно, что его выбор писателей и текстов диктуется глубоко личными предпочтениями, а литературно-критические эссе всегда содержат блестящие наблюдения над текстом, ставят произведения в неожиданный историко-культурный контекст и следуют максиме писателя: «…чтобы тебя услышали, надо быть уникальным…». Критические статьи и эссе Фаулза — истинно писательские, субъективные и на научность не претендуют. В. Тимофеев пишет: «Джон Фаулз посчитал бы “научность” сомнительным комплиментом. Задачи науки, задачи искусства и задачи философии, по Фаулзу, не только не совпадают, но и направлены порой в противоположные стороны». Он не оценивает, не вешает ярлыков, не анализирует все до мелочей. Для Фаулза важно показать самую суть предмета, и использует он при этом методы художественной литературыЭссе, посвящённые творчеству самого Д. Фаулза, собраны в первой части книги «Авторбиографическое писательство и я». В этих эссе, однако, встречаются замечания о чужих произведениях и общеэстетические заметки.Эссе, посвящённые творчеству других авторов, собраны в третьей части книги. Вторая и четвёртая части посвящены вопросам, которые только косвенно связаны с литературой: они касаются проблем культуры и общества (вторая часть) и околонаучных вопросов (четвёртая).Выше мы уже указывали на интерес Джона Фаулза к науке, который оказывает влияние на его творчество и на его представление об искусстве. На интерес к науке указывает даже название сборника эссе. «Кротовая нора» (в английском wormhole) — это научный термин из области физики и космологии, означающий гипотетический «туннель» в пространстве. Это своего рода «коридоры», которые соединят отдалённые точки в пространстве. Образ «кротовой норы» используется многими писателя-фантастами, но Д. Фаулз в своёс сборнике эссе уподобляет кротовой норе искусство. Интерес автора к науке видем и во многих метафорах, которые он использует в своих эссе. Например, в эссе «Мои воспоминания о Кафке» писатель говорит, что литературе необходим «свой Линней», который сумел бы верно определить место Франца Кафки в литературном процессе (потому что, по мнению Д. Фаулза, это место сейчас определно неверно). Карл Линней — учёный, заложивший основы современной классификации животных и растений. Метафора, которая связывает систематику и литературу представляется, с одной стороны, достаточно ожидаемой для писателя XX века, а с другой — очень смелой, потому что к моменту написания этого эссе структуралистские построения уже большинством были признаны малосостоятельными, потому уравнивание литературы и науки могло бы показаться наивностью, но Д. Фаулз затем доказывает право своей точки зрения на существование, поскольку поясняет собственную метафору, делая её менее броской при помощи пояснения.В своих эссе Д. Фаулз рассуждает преимущественно не об искусстве в целом, но об искусстве литературном и, прежде всего, о романе как литературном жанре, о кризисе которого говорили в XX веке многие писатели и литературоведа. Это объясняется как личной заинтересованностью писателя в словесном творчестве, так и полученным им филологическим образованием.Одним из важных аспектов словесного искусства, которые так или иначе затрагивает Д. Фаулз в целом ряде ссвоих эссе, является так называемый «кризис романа», размышления о котором были актуальны в течение всего XX века. В отношении кризиса романа у Д. Фаулза есть своя точка зрения, а также своего рода практический приём преодоления этого кризиса. Так, в эссе, посвящённом заметкам к роману «Женщина французского лейтенанта», Д. Фаулз указывает, что слово роман (novel по-английски) подразумевает сообщение чего-либо нового, а не повторение уже известного. С одной стороны, это замечание можно отнести к самому описываемому роману, так как события в нём развиваются в XIX веке. Для многих читателей и критиков это преполагает подражание стилю и приёмам писателей XIX века (Д. Фаулз активно ссылается на Т. Харди), однако, по мнению самого Д. Фаулза, в этом нет смысла. Подражание не позволит сообщить ничего нового, а роман самим своим названием требует сообщения нового, потому даже если в произведении действие разворачивается в иную историческую эпоху, читатель должен понимать, что роман создан современным писателем: «Роман должен как-то соотноситься с «сейчас» писателя, так что не пытайся притворяться, что живешь в 1867 году. Или сделай так, чтобы читатель точно знал, что это притворство». Это важное требование можно назвать также и принципом, которым руководствуется Д. Фаулз в собственном искусстве. Роман не может не быть актуальным, во всяком случае, для писателя, который создаёт этот роман. В связи с эти писатель может допускать даже своего рода «анахронизмы», вводя в сюжет идеи и впечателния, которые не соответствуют эпохе: «Два моих предыдущих романа были основаны на более или менее завуалированных экзистенциальных предпосылках. Мне хочется, чтобы и этот был построен так же, поэтому я пытаюсь показать экзистенциалистский тип сознания прежде, чем он стал возможным хронологически», — пишет Д. Фаулз в эссе «Заметки о ненаписанном романе». В предисловии к сборнику стихов, написанном на четыре года позже, Д. Фаулз развивает мысль о природе романа и по-своему выявляет причины его кризиса: форма романа «являет собою гипотезу, представленную более или менее изобретательно, более или менее оригинально и убедительно — то бишь он есть ближайший родственник лжи». Именно поэтому современные Д. Фаулзу писатели стремятся с такой точностью воспроизмодить окружающую действительность или действительность прошлых эпох. Это своеобразные «правила игры»: нужно создать впечатление максималньой достоверности при рассказе о том, чего никогда не существовало». В этом предисловии Д. Фаулз противопоставляет стихи прозе. Несмотря на то, что по своей форме поэзия максимально искусственна, стихи всё же являются более честной формой по сравнению с прозой, так как в стихах автор не должен придумывать, напротив, он может открыто говорить о себе и своих чувствах, ведь именно для этого поэзия предназначена. Роман и стихотворение не полностью противопоставлены: «Конечно, некоторые поэты скрывают лицо под маской (хотя более всего из чистой риторики, а не с целью и вправду обмануть читателя), и конечно же, в каждом романе есть автобиографические элементы», однако в своей основе эти формы различны: «У романиста главная аудитория — другие люди. У поэта — его собственное «я». Потому в конце предисловия Д. Фаулз и указывает, что у стихов перед прозой есть несомненное преимущество: они позволяют узнать лучше их автора, в то время как делать выводы о личности автора по его романам крайне сложно. Здесь мы видим следующий важный аспект эстетической концепции Д. Фаулза: роман как вид искусства призван скрывать автора. Отметим, что идея о том, что в романе нельзя искать автора, что герои книги, в том числе и положительные, не равны её автору, очевидна для большинства, кажется, что заблуждаться на этот счёт способны только наиболее неподготовленные читатели. Однако XX век, создавший новый тип антигероя, не вызывающего симпатии у читателя, словно возвращает читателей в те времена, когда от автора романа ожидали, что он будет соответствовать своим героям. Д. Фаулз напоминает о том, что это неверный подход к оценке романа и его автора. Интересную позицию в отношении искусства (в частности, литературы) мы находим в эссе «О мемуарах и сороках» (1994). Здесь Д. Фаулз пишет о том, каким принципом руководствуется он, выбиря книги для чтения: «Когда мое унижение становится невыносимым, я порой притворяюсь, что — за исключением одного-двух любимых авторов, таких, как Дефо, Остен и Пикок, — предпочитаю плохие романы хорошим». Однако далее автор поясняет, что его привлекают книги, которые отражают те эпохи, в которые они были созданы, потому что в этих книгах наиболее точно отражается и время создания, и дух эпохи, потому мемуары для романиста оказываются привлекательнее, чем художественные произведения об эпохе.В этом эссе Д. Фаулз с иронией описывает и собственный подход к выбору книг, и сами эти книги. Завершает эссе Д. Фаулз очень любопытным высказыванием (процитируем этот большой фрагмент целиком, чтобы затем его прокомментировать с точки зрения нашего исследования): «Боюсь, все это может показаться несерьезным; и все же это более серьезно, чем вы можете подумать. Я уверен, что писатель должен распространить принцип «humani nihil alienum» также и на книги. Совершенно реальная пара сорок живет и каждый год плодится у меня в саду. Безнравственные создания, но я оставляю их в покое. Не следует причинять зло своим близким». Здесь Д. Фаулз метафорически описывает собственный подход к творчеству. Сороки известны тем, что их привлекает всё блестящее, неважно, будет это золотое кольцо или кусочек фольги, сорока постарается его забрать себе. Д. Фаулз, описывая собственную коллекцию книг, подчёркивает её непоследовательность и во многом случайность. Среди книг, которые он читает и ценит, есть и самые лучшие произведения мировой литературы, и роман, «в настоящее время номинированный мною на первое место среди самых плохих романов на английском языке». Но всё это в равной степени служит тому, что ищет писатель в книгах: «Я очень напряженно проживаю непосредственный «сейчасный» опыт, но когда это заканчивается, все очень быстро исчезает из виду». Итак, следующий аспект взгляда Д. Фаулза на искусство: литературы позволяет прожить тут или иную ситуацию, получить тот или иной опыт. В искусстве XX века появляется новый вид — кинематограф, который, благодаря своей массовости, начинает активно влиять на остальные виды искусства. Д. Фаулз, многие романы которого были экранизированы («Коллекционер», «Женщина французского лейтенанта», «Волхв»), не может пройти мимо влияния кинематографа на другие виды искусства. Сравнивая кино и литературу, Д. Фаулз указывает, что, несмотря на определённое сходство, у обоих видов искусства есть области, которые присущи только им. Если текст не способен передать всей полноты эмоций, которые может выразить человек (актёр), то кино, напротив, неспособно включить в себя все «абзацы с описаниями, историческими отступлениями, характеристиками персонажей и всем прочим, для чего и был специально подобран огромный сундук романной формы». Основным сходством этих видом искусства Д. Фаулз называет повествовательность: и кино, и роман рассказывают определённую историю, хотя и используют для рассказа свои средства: «Два способа рассказывать истории похожи более всего на сестер, чем на что-либо иное».Д. Фаулз также подчёркивает, что работа сценариста в значительной мере отличается от работы писателя, а потому далеко не каждый писатель может работать также и сценаристом. Важнейшим качеством сценариста и драматурга Д. Фаулз называет свособность «сократить длинное и сложное так, чтобы не исказить его сути». Разница между этими видами искусства заключается также и в том, что кино создаётся не одним человеком, а сразу целой группой, романисты же, пло словам Д. Фаулза, «обречены на одну из самых одиноких профессий в мире». Книга создаётся одним человеком, который волен делать с персонажами и сюжетом то, что считает нужным, в то время как при создании фильма необходимо учитывать мнения сразу многих людей.Интересно, что сопоставление кино и литературы возникает также в эссе, которое посвящено творчеству Марии Французской — «Элидюк» и «Ле» Марии Французской». Более подробно это эссе мы рассмотрим во втором параграфе работы, здесь же отметим только, что сама ассоциация с кино здесь несколько неожиданна, так как речь идёт о писательнице XII-XIII веков. Однако Д. Фаулз легко использует даже самые неожиданные метафоры и сравнения. Так, здесь, он сравнивает кино и текст, характеризуя кажущуюся простоту произведений Марии Французской: «У пера есть одно великое преимущество перед кинокамерой. Оно может многое опускать, оставлять за текстом <…> гораздо легче, и такие пропуски — ключевой прием всей хорошей художественной прозы. Кинокамера не может заснять только голос: она должна показать еще и лицо. А писателей можно отличить по тому, чего они не описывают, точно так же, как и по тому, что описывают, то есть по тому, насколько умело они используют исключительную возможность их искусства — оставлять за текстом». Простоту повествования Марии Французской Д. Фаулз объясняет отчасти именно таким умолчанием. Вместе с тем отметим, что в своих Д. Фаулз не отрицает ценности кино как вида искусства, хотя эта позиция характерна для многих писателей XX века. Однако если кино воспринимается его создателями как художественное творчество, по мнению Д. Фаулза, таковым и является.В отношении кино нельзя не отметить ещё один аспект, интересующий Д. Фаулза. С того момента, как кино прочно вошло в жизнь людей и в искусство, не раз поднимался вопрос о том, что литература делается «киноматографичной», что живое повествование заменяется в ней отчётом о происходящих событиях, который затем легко превратить в киносценарий. Д. Фаулз остроумно опровергает эту теорию, цитируя фрагмент из романа Г. Флобера, переведённый в настоящее время, которое и придаёт ему эту кинематографичность. Гораздо более резкое неприятие у писателя вызывают многие современные ему концепции искусства и отдельные концепции видом искусства и жанров, среди которых, например, французский новый роман. В теоретической части исследования мы писали об основных эстетических идеях XX века, давая самую общую их картину. Среди многих эстетических идей XX века своё место занимает и французский новый роман, называемый также «антироманом», суть которого сводится к мысли, что произведения с разветвлённым сюжетом, многочисленными героями и остальным, что свойственно классическому роману, к XX веку устарели. В серии своих эссе теоретик французского нового романа Ален Роб-Грийе предлагал перенаправить фокус внимания с сюжета, героев и идей на неодушевлённые объекты. Собственную характеристику новому роману Д. Фаулз даёт в эссе «Мои воспоминания о Кафке»: по мнению новороманистов, «гораздо большая «правда» может быть достигнута, если выбросить за борт все прежние методы создания персонажей и повествования. Реально удалось доказать лишь то, что и правда можно добраться из Виннипега в Монреаль, следуя в западном направлении, но выбор направления более очевидного все же сделает путешествие гораздо более приятным для ваших попутчиков — то бишь ваших читателей». Трудно подобрать более выразительную метафору для того, чтобы описать восприятие нового романа Д. Фаулзом, чем движение в противоположном направлении, чтобы попасть в нужное место. Очевидно, что для самого Д. Фаулза такой подход совершенно недопустим: персонажи и сюжет обязательны для романа, как обязательно для него наличие читателей.Итак, идеальный новый роман представляется его теоретику индивидуальным видением предметов, подчиняющим сюжет и характеры деталям мира, а не так, как это происходит в классическом романе, где окружающий мир подчинён сюжету и характерам. Подобный подход во многом противоположен подходу Д. Фаулза, для которого персонажи и сюжет чрезвычайно важны, что можно увидеть во многих его эссе, в особенности тех, которые посвящены его собственному творчеству. Несколько раз Д. Фаулз резко отрицательно высказывается о новом романе пусть не как об одной из причин кризиса этого жанра, но, во всяком случае, как о том, что этот кризис усугубляет: «Конечно, эти писатели чувствуют, как чувствуем все мы, что роман оказался в опаснейшем положении. Но чтобы найти выход из тупика, не следует сидеть и описывать стену в его конце».