Советско-итальянские отношения в 1920-1930 гг.

Экономические связи СССР и Италии в 1920-1930-х гг.
Советско-итальянские дипломатические отношения в 1920-1930 гг.
июнь 2014, г. Саратов, отлично
по данным сайта antiplagiat.ru уникальность 91,14% ...

Становление экономических связей в 1920-1923 гг.
Договор о торговле и мореплавании от 07.02.1924 г.
Развитие торговых отношений в 1924-1939 гг.
Признание Италией СССР де-юре.
Советско-итальянский пакт 02.09.1933 г.
Проблемы двусторонних отношений в 1933-1939 гг.

Следует отметить, что в 1990-е-2000-е гг. появились работы, авторы которых, используя материалы целого ряда фондов Архива внешней политики МИД РФ и Российского государственного архива экономики, рассекреченных после 1991 года, имели возможность по-новому взглянуть на события 1920-1930-х годов, в частности на советско-итальянские отношения, провести критический анализ и переоценку целого ряда фактов отечественной истории и их трактовок, приступить к разработке темы на более широкой документальной базе .

- 3,8% (в импорте 4,8% и в экспорте 2,7%).Начиная с 1932 г., товарооборот между СССР и Италией стал неуклонно сокращаться, причем положительное сальдо в пользу СССР по сравнению с предыдущим периодом также уменьшилось. Такое сокращение советско-итальянской торговли объяснялось рядом причин наиболее существенными из которых являются следующие. Стремясь сократить пассивность торгового баланса страны, итальянское правительство предприняло в начале 30-х годов ряд мер, направленных на уменьшение импорта. В частности, была введена дополнительная пошлина в размере 15% от стоимости ввозимых в Италию товаров, ограничен импорт пшеницы и бензина, повышены пошлины на мясопродукты и т.д. В то же время, уделяя большое внимание развитию торговли со странами Дунайского бассейна, Италия предоставляла им преференции по целому ряду товаров. В результате этого на итальянском рынке сложились более благоприятные условия для румынских нефтепродуктов, австрийского леса и венгерской пшеницы, чем для соответствующих товаров других стран, в том числе и из СССР.После имевших место длительных переговоров 6 мая 1933 г. было заключено Соглашение о товарообороте, которое установило определенный предел превышения советского экспорта в Италию над импортом из Италии (на 1933 г. этот предел был определен в размере 100 млн. лир плюс 50% суммы фрахта сверх 20 млн. лир, уплаченных Советским Союзом в тот же период за фрахтование судов под итальянским флагом). Это соглашение, хотя и ограничивало в известной мере возможности развития советского экспорта в Италию, без существенных изменений было продлено и на 1934 г.6 мая 1933 г. между СССР и Италией была заключена также новая таможенная конвенция. Основное ее отличие от таможенной конвенции 1924 г. состояло в том, что она устанавливала взаимное предоставление сторонами принципа наиболее благоприятствуемой нации в отношении импортных и экспортных пошлин и сборов, и национального режима в вопросах внутреннего налогообложения по всем товарам советско-итальянского товарооборота.В 1934-1935 гг., проводя политику автаркии и дальнейшего сокращения импорта, Италия ввела систему контингентирования и лицензирования импорта, а также ряд валютных ограничений по внешнеторговым операциям. Эти мероприятия итальянского правительства существенно изменили торгово-политическую обстановку в стране.Заключенное в этих условиях 15 июня 1935 г. соглашение о торговом обмене между СССР и Италией предусматривало специальные контингенты на ввоз в Италию таких советских товаров, как лес, уголь, руда, химические товары в период с 1 апреля 1935 г. по 30 июня 1936 г. Допустимая сумма превышения советского экспорта в Италию над импортом из Италии на этот же период была установлена в размере 43,7 млн. лир, т.е. была уменьшена по сравнению с суммой по соглашению 1933 г. более чем в два раза.Структура советского экспорта в Италию в 1930—1939 гг. характеризуется уменьшением удельного веса зерновых, шелковых коконов и прекращением вывоза в Италию, начиная с 1935-1936 гг., таких товаров, как железная руда, пшеница, кукуруза, масличные семена, коровье масло, шелк-сырец и др.Структура импорта из Италии за эти годы также изменилась, хотя не менее двух третей всего импорта из этой страны по-прежнему приходилось на долю машин и оборудования. В то же время с 1932 г. резко сократился удельный вес автомашин, с 1934 г. практически прекратился импорт серы, серного цвета, цветных металлов и т. д.В октябре 1935 г. в связи с агрессией Италии против Абиссинии Лига Наций вынесла решение о применении к Италии экономических санкций, к которым присоединился также и Советский Союз. Постановлениями СНК СССР от 17 октября и 14 ноября 1935 г. были приняты финансовые санкции, выразившиеся в запрете предоставлять итальянскому правительству или фирмам какие-либо кредиты, а также были запрещены импорт в СССР итальянских товаров и экспорт в Италию таких товаров, как тягловый скот, каучук, металлы, руды и др.В 1936 г. политические отношения между СССР и Италией еще более ухудшились в связи с германо-итальянской интервенцией в Испании.В августе-сентябре 1937 г. итальянские военные суда потопили советский теплоход «Тимирязев» и судно «Благоев».Итальянские фирмы и учреждения вскоре после этого односторонне приостановили платежи за советские товары. В ответ на это Постановлением СНК СССР от 14 января 1938 г. было установлено, что впредь до нового указания платежи итальянским фирмам и учреждениям подлежат внесению на специальные блокированные счета Госбанка СССР.Под влиянием указанных причин торговля с Италией стала быстро сокращаться, а в 1938 г. итало-советский товарооборот фактически был полностью приостановлен.В начале 1939 г. по инициативе итальянского правительства, советско-итальянские торговые отношения были нормализованы. В частности, были отменены все валютные ограничения в отношении взаимных расчетов, возобновлены поставки советской нефти и т.д.7 февраля 1939 г. между СССР и Италией были заключены Соглашение о товарообороте и Протокол о платежах, которые создали основу для восстановления товарооборота между обеими странами. Особенностью соглашения являлось то, что оно предусматривало равенство поставок товаров каждой стороной (за исключением поставок советской нефти и бункеровки итальянских судов, которые оплачивались в свободной валюте).Одновременно обменом нот было уточнено правовое положение торгового представительства СССР в Италии, более четко указаны пределы ответственности Торгпредства по сделкам советских внешнеторговых организаций.Однако в связи с началом в 1939 г. второй мировой войны товарооборот Советского Союза с Италией фактически не был восстановлен. Вступление Италии в войну на стороне фашистской Германии прервало торговлю между обеими странами.Итальянские деловые круги, учитывая экономические потребности своей страны, проявляли большую заинтересованность в развитии торговли с Советским Союзом.Очевидно, что для успешного развития советско-итальянского товарооборота необходимо было устранить те искусственные препятствия, которые еще существовали в Италии в отношении торговли с Советским Союзом. С экономической точки зрения для дальнейшего значительного увеличения торговли между Советским Союзом и Италией, основанной на взаимной выгоде и равенстве сторон, имелись большие предпосылки.Глава II. Советско-итальянские дипломатические отношения в 1920-1930 гг.2.1. Признание Италией СССР де-юреПосле установления Советской власти Россия оказалась в тяжелом внешнеполитическом положении. Перед ней остро встала задача поиска дипломатических партнеров в условиях противостояния ей всего западного мира. Одновременно существовала потребность и в экономическом сотрудничестве с другими странами.«Полоса признания» СССР, которой был характерен 1924 г. в истории советской внешней политики и дипломатии, означала провал попыток империалистических держав не только уничтожить Советское государство с помощью военной силы, но и изолировать его на мировой арене посредством дипломатической блокады. В то же время нормализация отношений СССР с рядом крупных государств Европы и Азии свидетельствовала о триумфе Советской миролюбивой внешней политики.Процесс нормализации отношений Советского Союза с государствами капиталистического мира проходил не гладко. Потребовались шесть лет военной, экономической и дипломатической борьбы, а также широкая поддержка международного рабочего класса, прежде чем международно-правовое признание СССР стало историческим фактом. При этом Советское правительство и советская дипломатия настойчиво добивались утверждения новых принципов международных отношений, проявляя последовательность, гибкость и глубокое понимание политической обстановки в мире. Но одновременно оживились европейские идеи под националистическими лозунгами. Речь шла о старой европейской традиции, когда за проектами европейского объединения лежало стремление тех или иных держав обеспечить себе преобладающие позиции в Европе, потеснив своих соперников и конкурентов. В этом случае национализм расчищал почву для универсалистских планов и амбиций.Наиболее рельефно это проявилось в идеологии и практике итальянского фашизма. Начав с проповеди итальянской исключительности и обращаясь к истокам славной итальянской истории, когда именно Италия «заказывала музыку» для европейского развития, Муссолини и его сторонники постепенно обратились к европейским идеям. Призывы выдающегося итальянского демократа Дж. Мадзини к возрождению Италии и к созданию «Латинской Европы» постепенно трансформировались в сознании и в практике итальянского фашизма в идею сделать Рим центром для нового фашистского движения в Европе.Журнал «Анти-Европа», созданный сподвижником Муссолини Травелли, был призван идеологически и культурно обосновать идею, «дать реальное единство Европе, руководимой Римом». Это уже не была идея старой мадзиниевской Европы, это было новое видение континента, выраженное сторонниками итальянского фашизма.Они попытались и на практике объединить сторонников этой идеи, созвав в 1932 г. в Риме международный конгресс под эгидой итальянских фашистов. Характерно, что и здесь звучали антибольшевистские лозунги, стремление объединить Европу на антисоветской основе.Но итальянские инициативы не встретили поддержки у европейской общественности, а на официальном уровне они лишь вызвали сопротивление Англии и Франции, увидевших в этих планах стремление Италия к усилению ее позиций в Европе. Но идеи итальянских фашистов не получили развитие и потому, что в 30-е годы на авансцене европейской жизни все большую роль начинал играть германский фашизм с его идеей «мирового господства» и подчинения Европы.Добиваясь международно-правового признания Советского государства, Советское правительство исходило не из престижных соображений. «Международный чин нам не нужен, - говорил нарком иностранных дел Г. В. Чичерин. - О ярлыке мы не думаем. Признание де-юре интересует нас только как технический и практический шаг, который дает нам облегчение наших экономических сношений. Но это облегчение нужно не только нам, оно нужно и нашему контрагенту» 16 декабря 1919 г. итальянский парламент поручил правительству добиваться от верховного совета Антанты снятия с России блокады, прекращения интервенции и восстановления отношений со всеми правительствами, существовавшими на территории России.Узнав о решении итальянского парламента, Советское правительство в ответной радиограмме, переданной 31 декабря 1919 г., заявило, что оно приветствует стремление итальянского правительства нормализовать отношения с Советской Россией, что полностью совпадает с подлинными интересами двух народов и отвечает искренним пожеланиям русских трудящихся масс. «Российское Советское правительство, — говорилось в указанной радиограмме, — предлагает итальянскому правительству немедленно восстановить отношения между двумя странами».Но в то же время итальянское правительство продолжало строить свою политику в отношении Советской России в соответствии с антисоветским курсом Антанты. «В общем, можно сказать, - отмечал народный комиссар иностранных дел Г.В. Чичерин, - что все дружелюбные заверения итальянского правительства сводятся на нет, когда заходит речь о превращении их в действительность. Италия стушевывается за единым коллективом Антанты, которая является постоянным и последовательным врагом».Осенью 1922 г. сложилась выгодная ситуация для переговоров о признании де-юре СССР Италией. Значительное укрепление международного положения Советской республики, ее внутренняя консолидация оказали позитивное влияние на советско-итальянские отношения. В этот период правительство Италии могло бы заключить с Советским правительством окончательный договор о признании его де-юре при предоставлении Италии «солидных льгот и привилегий». Вместе с тем, бурное наступление реакции в Италии и приход к власти фашизма осенью 1922 г. не могли не отразиться на советско-итальянских отношениях. Неустойчивость внешнеполитического курса итальянского правительства в отношении СССР усиливалась его опасениями оторваться от общего курса блока союзников.16 июля 1923 г. вместо убитого в Лозанне В.В. Воровского был назначен новый представитель СССР в Италии - Н. И. Иорданский.14 августа он вручил свои верительные грамоты Б. Муссолини. Во время беседы с полпредом Б. Муссолини трижды повторил, что итальянское правительство согласно включить в договор пункт о признании СССР де-юре, и предложил немедленно возобновить переговоры. В отличие от других держав Антанты, которые до 1924 г. продолжали выдвигать вопрос о долгах в качестве предварительного условия дипломатического признания СССР, Италия еще до начала переговоров заявила о своей готовности одновременно с подписанием договора о торговле и мореплавании установить и дипломатические отношения, не обусловливая это какими-либо дополнительными требованиями.1 февраля Англия объявила о признании СССР де-юре. Муссолини, поняв свой просчет, дал указание немедленно подписать торговый договор и ускорить дипломатическое признание СССР. 7 февраля в Риме состоялось оформление договора о торговле и мореплавании между СССР и Италией. В тот же день нарком Г. В. Чичерин получил ноту итальянского правительства за подписью Муссолини о признании де-юре правительства СССР: «Мне приятно сообщить Вам, что в соответствии с заявлениями, содержащимися в моей речи от 30 ноября 1923 г. в Палате депутатов, я заявил на последнем заседании конференции по заключению упомянутого договора 31 января 1924г., что в связи с достижением соглашения я рассматриваю вопрос о признании де-юре Правительства Союза Советских Социалистических Республик со стороны Италии решенным». Итальянское правительство примет меры к незамедлительному назначению Королевского посла при Правительстве Союза и считает, что, начиная с сегодняшнего дня, 7 февраля 1924 г., политические отношения между двумя странами окончательно установлены и определены».Важное место в отношениях между двумя государствами занимал вопрос о заключении соглашения о ненападении и нейтралитете. Инициатива начала переговоров, проявленная итальянской стороной, была благожелательно встречена Советским правительством. Заместитель народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинов сообщил об этом полномочному представителю СССР в Италии 24 декабря 1924 г. Послу предписывалось сообщить эти мысли Б. Муссолини «в менее определенной форме». Москва также не скрывала, что она считается с возможностью отсутствия у Б.Муссолини серьезных намерений и его стремлением предупредить возможное соглашение СССР с Францией. 19 января 1925 г. полномочный представитель СССР в Италии К.К. Юренев сообщал о том, как «примерно вырисовывается проект договора в результате проведенных им бесед с Муссолини и Контарини:1. Обе стороны устанавливают между собой постоянное дружественное дипломатическое сотрудничество по всем вопросам, касающимся поддержания мира.2. Обязуются блюсти в отношении друг друга доброжелательный нейтралитет в случае, если одна из них без вызова с ее стороны будет вовлечена в какой-либо вооруженный конфликт.3. Обе стороны взаимно обязуются, не вступать в какие бы то ни было комбинации, дипломатические или иные, острие которых могло бы быть направлено против одной из них.4. Обе стороны устанавливают между собой предварительно согласованный обмен мнениями при возникновении каких-либо международных конфликтов и осложнений, могущих служить угрозой общему миру».Советский посол добавил, что Контарини очень интересовался вопросом, когда может прийти ответ из Москвы.Из этого обмена письмами видно, что большого расхождения по содержанию предполагаемого договора между сторонами не было. Заключение подобного договора способствовало бы разрядке напряженности в международных отношениях и нормализации положения в Европе. В письме МИД СССР о том, что стремление к договору является «частью нашей обшей политики», подчеркивалось, что Советское правительство продолжает линию на расширение двусторонних соглашений с государствами независимо от их внутреннего режима. Быстрая реакция с обеих сторон, казалось, говорила о взаимной заинтересованности обеих сторон в достижении широкого соглашения.Уже 27 января 1925 г. полномочный представитель СССР в Италии получил краткую телеграмму следующего содержания: «Вопрос о соглашении решен положительно. Можете информировать Б. Муссолини о том, что со следующим курьером получите конкретные предложения». Но 9 февраля, когда советский представитель представил главе итальянского правительства проект договора, мало чем отличавшийся от предварительных наметок, он натолкнулся на плохо замаскированный отказ вести беседу, по существу. «Только что вернулся от Б. Муссолини, - сообщил К. К. Юренев в Москву, беседа была весьма непродолжительной. Принял меня Б. Муссолини очень сдержанно и не менее сдержанно проводил... Он с первых слов начал вилять, заявил мне, что, конечно, заключение итало-советского пакта имело бы самые благие последствия для всего мира, но что у него возникают сомнения, вправе ли Италия, как член Лиги Наций, заключить политический договор с державой, не входящей в вышеуказанную организацию... Я, не проявляя изумления по поводу столь неуместного аргумента, корректно, но вполне ясно, показал ему, что в своей практике Италия вовсе не оглядывалась на Лигу Наций». Другие аргументы, выдвинутые Б. Муссолини, выглядели также неубедительно. В конце беседы глава итальянского правительства попросил прислать ему советский проект в письменном виде «для изучения». «Вы помните, — сообщал советский представитель в Москву, - что у меня не было ни малейшего желания удовлетворять его просьбу, но так как я не имел формально никаких оснований отказать ему в исполнении таковой, то ответил согласием, сказав, что мы можем обменяться нотами: он пришлет мне свой проект, а я ему наш. После этого Б. Муссолини завял. Он явно хотел получить у меня «клочок бумажки». Мое предложение, в случае если бы он его принял, несомненно, обязало бы его к взаимности, каковая его, несомненно, не привлекает».25 июня 1925 г. народный комиссар иностранных дел СССР в письме к полномочному представителю СССР в Италии П.М. Керженцеву, сменившему на этом посту К.К. Юренева, подробно излагал предысторию вопроса и говорил, что «мы не должны напрашиваться и вызывать представление, что якобы мы так ужасно нуждаемся в этом договоре, хотя, с другой стороны, мы не должны излишней холодностью замораживать итальянское правительство и тем самым с другого конца вредить переговорам о договоре… не надо напрашиваться, но и не надо оставлять Б. Муссолини в покое, а при личных свиданиях с ним не мешает обронить вопрос, успел ли он изучить наши материалы».Однако советские представители, возвращаясь к вопросу о пакте, получали уклончивые ответы. В январе 1926 г. П. М. Керженцев после очередной беседы с Б. Муссолини сообщил в Москву, что глава итальянского правительства высказывался в том духе, что вскоре можно будет «вплотную» заняться вопросом о советско-итальянском договоре. Но он добавил, что, по его личному мнению, Б. Муссолини намерен с этим вопросом тянуть до какого-либо специального удобного для него момента, но больше шансов на то, что такого момента не будет.В более развернутом виде П. М. Керженцев вернулся к вопросу о пакте в письме в МИД СССР 27 сентября 1926 г. Он начал с того, что в общей обстановке наметился ряд моментов, благоприятствующих заключению пакта: это и обострение отношений Италии с Францией, и угроза франко-германского сближения, и слухи о тройственном союзе между СССР, Германией и Францией. Затем он перечислил серьезные моменты, мешающие заключению пакта, поставив на первое место английское влияние, которое усиливается осложнениями с Францией. В связи с этим советский представитель не исключал, что новые разговоры о пакте имеют характер некоторого шантажа по отношению к Англии. «Когда Муссолини хочет чего-то добиться от Англии, - писал П. М. Керженцев, - он всегда любит афишировать дружбу с нами и намекать на всякие готовящиеся пакты и соглашения.