«Топонимикон русских волшебных сказок».

Изучение топонимикона русских волшебных сказок является источником информации о русской этнокультуре и позволяет более глубоко изучить фольклорно-языковую картину мира наших предков. ...

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3
Глава 1. Теоретические основы этнолингвистики 7
1.1. Топонимическая система как часть энтолингвистики 7
1.2. Топонимическая система в общей языковой системе 14
Вывод по первой главе 21
Глава 2. Фольклорная топонимия как пласт духовной культуры народа 23
2.1. Топонимическая картина фольклорного пространства 23
2.2. Специфика топонимической версии этнокультурной информации 39
2.3. Географический макромир и микромир в русской народной языковой традиции 45
Выводы по второй главе 47
Глава 3. Структурно-семантическое исследование народного топонимикона 49
3.1. Стилистические особенности топонимики 49
3.2 Лексико-семантические разряды топонимов фольклорного пространства 51
3.3. Особенности словоизменения и формообразования топонимов 53
Вывод по третьей главе 54
Заключение55
Список использованных источников и литературы: 60

Топонимы как «собственное имя любого географического объекта» [Подольская, 2012; 135] являются одним из важнейших пластов в системе русской ономастики, изучение которого проводилось, главным образом, с семантической точки зрения. Топонимическая проблематика интересовала таких исследователей, как А.А. Реформаторский, В.А. Никонов, В.Н. Топоров, А.В. Суперанскую, М.В. Горбаневский и др., посвятивших свои трубы самым разным аспектам изучения топонимики. Актуальность топонимических исследований обусловлена также и сознанием специализированных центров (например, Топонимическая комиссия Московского филиала географического общества).
Поиски семантического изучения томонимики привели к выделению этнолингвистического и историко-культурного аспекта исследований. Так, например, немало и исследователе й, посвятивших себя изучению этнотопонимики:
– М.А. Атаманов в своей диссертации «Этномимы удмуртов в топонимии» убедительно доказал, что вопросы этнотопонимики тесно связаны не только с лингвистикой, но и с фольклором, историей, этнографией и подобными смежными науками;
– Ильин Д.Ю. считает, что топонимикон представляет собой источник информации о человеке, этносе, крае [Ильин, 2011]. Также интересна его работа по изучению динамических процессов в региональном топонимиконе [Ильин, 2013], которые характеризуются расширением семантического объема лексических единиц и появление новых значений топонимов [Ильин, 2013];
– Луговой Д.Б. исследует топонимикон в качестве источника культурно-исторической и этнолингвистической информации [Луговой, 2014];
– Санжина Д.Д. в работе «Язык и культура» убедительно обосновывает подход к изучению языка как важного фактора этнического самосознания. Соответственно, можно сделать вывод о том, что при изучении языкового явления или процесса нужно проводить с учетом его неразрывности и единства с национальной культурой. Таким образом, изменения, происходящие в жизни определенного этноса, всегда отразятся в языке.
Данный вывод обосновывает актуальность исследования топонимикона как важнейшей части этнолингвистики русского этноса. Аргументируем, почему в данной работе была выбран именно топонимикон:
а) топонимы представляют собой совокупность ономастических наименований, процесс формирования которых занимал очень значительное по протяженности время [Ильин, 2011; 213];
б) топонимикон как продукт этнического сознания, позволяет изучить многие стороны духовной, социальной и бытовой жизни людей;
в) топонимы, по мнению В.И. Супруна, могут быть не только названиями географических реалий, но и «определенным и существенным признаком конкретного этноса» [Супрун, 2000; 10];
г) топонимы служат для человека еще и источником исторических знаний.

Таким образом, изучение топонимикона русских народных волшебных сказок показало, что роль имен собственных в период становления древнерусского языка играли:
– имена нарицательные (река, море, дорога, полянка);
– определительные словосочетания (такое-то озеро, тот свет, темный лес) – которые с течением определенного времени становились все более устойчивыми (избушка на курьих ножках).
Это дает основание предположить, что русские волшебные сказки возникли в момент начала процесса топонимизации.
Анализ топонимов русской волшебной сказки в количестве 311 единиц употребления позволил представить результаты исследования в табличном виде (табл. 2.1):
таблица 2.1
Типы топонимов, встречающихся в волшебных сказках
Группы
Пример
К-во
хоронимы (собственное имя территории, имеющие определенные границы)
– хоронимы географические
тридесятое царство,
чисто поле
58
– хоронимы внутригородской
мост хрустальный
8
– микрохоронимы
широкий двор,
задний двор
14
оронимы (собственное название любого объекта рельефа земной поверхности: как вогнутой, так и выпуклой поверхности)
– оронимы, обозначающие вогнутую поверхность
ход в подземное царство
11
– оронимы, обозначающие выпуклую поверхность
Хрустальная гора
16
– спелеонимы
прощелина,
пропасть
19
ойконимы (имя собственное любого поселения)
царство, королевство
13
ойкодононимы (наименования, закрепленные за определенными зданиями)
дворец Кощея Бессмертного
32
урбанонимы (имя собственное любого внутригородского топографического объекта)
каменный столб,
белокаменный дворец
23
гидронимы (названия водных объектов)
озеро Ростовское
такое-то озеро
15
– потамонимы
молочная река
4
– пелагонимы (вид гидронима, включающий название морей, озер)
Синее море,
5
дромоним (имя собственное любого пути сообщения)
по морю,
налево пойдешь
23
агроороним (вид топонима для обозначения названий земельных возделанных участков)
зеленые луга
паханное поле
9
дримоним (имя собственное любого лесного участка)
полянка,
медвежья берлога,
темный дремучий лес
22
макротопоним
белый свет,
Русь (здесь Русью несет)
21
микротопоним
избушка Бабы Яги
18
Итого
311
Таким образом, результаты количественного подсчета по группам топонимов показали следующие результаты:
Рисунок 2.1. Результаты исследования частотности употребления топонимов
Итак, анализ полученных результатов по изучению степени частотности проявления топонимов в русских волшебных сказках позволяет сделать следующие выводы:
1) наиболее часто в исследуемом материале встречаются хоронимы (70 единиц, или 23%);
2) на втором месте по частоте – оронимы (46 единиц, или 15%) и ойкодононимы (32 единицы или 10%);
3) реже всего было выявлено употребление:
– гидронимы – 24 единицы или 8 %;
– убранонимы – 23 единицы или 7 %;
– дромонимы – 23 единицы или 7 %;
– дримонимы – 22 единицы или 7 %;
– макротопонимы – 21 единица или 7 %;
– микротопонимы – 18 единиц или 6 %;
– ойконимы – 13 единиц или 4%;
– агрооронимы – 9 единиц или 3%.
Применение к полученным результатам структурного подхода (в частности – полевого подхода) позволяет выявить внутреннюю организацию топонимикона волшебных сказок, который тем самым принимает контуры упорядоченного целого, системы и структуры.
Согласно утверждениям В.И. Супруна, в ономастическом поле русского языка выделяется ядро, околоядерное пространство и периферийное пространство. К ядру ономастического пространства В.И. Супрун относит только антропонимы, топонимы могут быть компонентами как ядра, так и периферийного пространства, все остальные онимы относятся к околоядерному пространству [Супрун, 2000: 17].
Опираясь на точку зрения исследователя, составим свою модель топонимического пространства русских волшебных сказок:
Рисунок 2.2. Топонимикон русских народных волшебных сказок
Из представленной модели видно, что:
– ядро топонимистического пространства сказок составляют хоронимы;
– околоядерное пространство занимают оронимы и ойкодононимы;
– на периферии – ойконимы, урбанонимы, гидронимы, дромонимы, агрооронимы, дримонимы, макротопонимы, микротопонимы.
Таким образом, топонимикон русских народных волшебных сказок представляет собой ядерную структуру поля, в центре которого находятся хоронимы.
2.2. Специфика топонимической версии этнокультурной информации
В настоящее время исследования, направленные на реконструкцию народной картины мира, уже перестали удивлять своей новизной. Особенности народного менталитета эксплицируются по данным различных знаковых систем, различных «кодов», каждый из которых сам по себе чрезвычайно сложно организован. Усилиями многих ученых, в первую очередь представителей школы Н.И. Толстого – авторов этнолингвистического словаря «Славянские древности», предпринимаются попытки синтезировать информацию, полученную по различным каналам. Однако встает вопрос: можно ли получить в результате такого синтеза некий инвариант, прототипический этнокультурный текст – или же воссоздание инварианта невозможно, так как он не обладает ни онтологической, ни психологической реальностью?
Концептуальное ядро этнокультурной информации составляют концепты, обусловленные ее денотативной спецификой. В частности, для топонимии базовыми оказываются концепты, связанные с восприятием пространства. Естественно, содержание той или иной версии картины мира не исчерпывается базовыми концептами: топонимия, например, может эксплицировать информацию, связанную с социальной структурой общества, межличностными отношениями, выражающую представления о сверхъестественном и т. п. Однако, воплощая представления о нечистой силе, топонимия не может претендовать на ту степень полноты, с которой соответствующие воззрения отражены, допустим, в быличках и преданиях.
В то же время не стоит думать, что такого рода «небазовая» информация, стоящая в «слабой позиции», маргинальна и несущественна и что следует работать только с базовыми для данного типа информации версиями. Необходимость изучения этой «маргиальной» информации диктуется тем, что сам факт рассеивания последней по различным сферам свидетельствует о ее концептуальной значимости.
Топонимы нередко передают информацию, не совпадающую по когнитивному генезису, т. е. связанную с деятельностью различных уровней и типов сознания. Можно говорить об антиномичности информации, полученной на базе рационального и чувственно-эмпирического, «опытного» и априорного знания: разнообразие версий картины мира в значительной степени зависит от когнитивного генезиса передаваемой информации.
Наконец, специфика той или иной версии этнокультурной информации, как представляется, в какой-то мере должна определяться особенностями самого канала трансляции концептуально значимой информации, формы воплощения последней. Так, связный текст, в отличие от набора «рассыпанных» номинаций:
– субъективирован;
– личностно окрашен (даже если он представляет собой «коллективное» произведение устного народного творчества).
Кроме того, эффект связности текста состоит в том, что концепция последнего срастается с формой, нюансировка и акцентирование тех или иных содержательных моментов нередко продиктованы требованиями поэтики, корректирующими исходный замысел.
Попытаемся проиллюстрировать сказанное. Анализируя специфику топонимической версии картины мира с фольклорной, необходимо отметить, что фольклорная топонимика имеет реальные прототипы. Так, например, суждение Н. М. Теребихина о том, что один из славянских основных мифов о борьбе Громовержца со Змеем [Теребихин, 2011: 21] в волшебных сказках отражается:
1) в борьбе богатыря со змеем: «Илья Муромец и змей», «Хрустальная гора» (три змея: о трех головах, о шести головах и о двенадцати головах), «Солдат и змей»;
2) в борьбе против славянских мифических существ – лесных духов. Так, например, лесной дух Аука живет, согласно славянской мифологии, в чаще леса в избушке. В волшебных сказках в чаще леса в избе всегда живет или баба Яга или ее сестры. Следовательно, изба на курьих ножках также можно отнести к топонимам волшебной сказки. Этот топоним встречается в таких русских волшебных сказках, как «Василиса Прекрасная»: «Василиса Прекрасная прошла всю ночь и весь день, только к следующему вечеру вышла на полянку, где стояла избушка яги-бабы; забор вокруг избы из человечьих костей, на заборе торчат черепа людские с глазами; вместо дверей у ворот — ноги человечьи, вместо запоров — руки, вместо замка — рот с острыми зубами»;
«Гуси-лебеди»: «Долго она бегала по полям, по лесам. День клонится к вечеру, делать нечего — надо идти домой. Вдруг видит — стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке, кругом себя поворачивается»; сказка «Баба-яга» и т.д.
Противостояние героев сказок с чудью всегда сопровождается, по словам Н.М. Теребихина, изменением ландшафта: «происходит преобразование ландшафта: появляются холмы, пещеры, курганы, ямы, речные пороги, строятся «города и веси», устанавливается социальный порядок. Освоение Земли сопровождается ее номинацией – раздачей имен, возводимых к сюжету мифа о космическом поединке» [Теребихин, 2011: 22] .
Приведем несколько отрывков из волшебных сказок, наглядно иллюстрирующие слова Н.М. Теребихина:
«Старик дал ему каточек: «Куда этот каточек покатится, туда и ступай за ним!» Каточек покатился, а царевич за ним; прикатился каточек к высокой горе и пропал; царевич пошел в гору, дошел до половины горы, да вдруг и пропал». («Птица-говорун»);
«Вдруг поднялся сильный вихрь, какого не видано, не слыхано, людьми старыми не запомнено; закрутило, завертело, глядь – подхватил вихорь царевну, понеслась она по воздуху! Мамки вскрикнули, ахнули, бегут, оступаются, во все стороны мечутся; но только и увидели, как помчал ее вихорь! И унесло Василису золотую косу через многие земли великие, реки глубокие, через три царства в четвертое – в область змея лютого» («Сказка о Василисе золотой косе, неприкрытой красе»). 
Топонимы, встречающиеся в сказках (высокая гора, земли многие великие, реки глубокие, царство змея лютого) не имеют определенных названия предположительно в силу того, что несут информацию очень далекого прошлого, по времена освоения людьми земли.
Представления об опасности того или иного пространственного объекта или его чудесном происхождении мотивируют фольклорные тексты. Эта информация может кодироваться в топонимии, т. е. существует значительный пласт топонимов, воплощающий в своей внутренней форме представления о сверхъестественном:
«Иван-царевич ударился о сырую землю, сделался ясным соколом, взвился и полетел в тридесятое государство; а того государства больше чем наполовину втянуло в хрустальную гору» («Хрустальная гора»). 
Таким образом, можно сказать, что эта информация отработана топонимической номинацией, она является номинативно базовой для топонимии.
Рассматривая этот вопрос, можно выделить следующие фольклорно-топонимические особенности.
1. Обнаруживается прямая связь между преданием и внутренней формой топонима: название мотивировано представлениями о сверхъестественных свойствах номинанта:
«Баба-яга наутек бросилась, а Иван-царевич за ней вдогонку. Совсем было нагонять стал - как вдруг прибежала она к глубокой пропасти, подняла чугунную доску и скрылась под землею» («Иван царевич и Белый Полянин»).
Топонимы, напрямую реализующие представления о сверхъестественном, не являются редкими в топонимической фольклорной системе. Тополексема такого типа является популярной и входит в набор топонимических клише – наряду с ближний, верхний, долгий, черный и т. п., Легендарные мотивировки зачастую «выпрямляются», приобретая свойственный топосистеме хозяйственный или ориентационный пафос. Неприятие топонимическим континуумом таких мотивов проявляется и в том, что соответствующие названия становятся функционально вторичными в системе обозначений одного объекта или же маргинальными по отношению к топонимической системе в целом.
2. Концептуальное ядро семантики топонима волшебных сказок содержит характеристику положения в пространстве:
а) относительно земной коры: за лесом, за морем, за островом, в тридевятом царстве, за тридевять земель, за полем;
б) относительно перемещения вверх / вниз: на гору, в пропасть, (гулял) на небе, (был) в водном царстве;
в) относительно реальности: на белом свете, в подземелье, пропасть, пещера, овраг (как обозначения подземного мира).
Таким образом, представления о сверхъестественном переходят в зону коннотации, а сам факт коннотативности доказывается регулярностью обнаружения соответствующих представлений в связи с рассматриваемым названием.
3. Топоним первоначально не связан с представлениями о сверхъестественном, однако переосмысление его внутренней формы приводит к появлению фольклорного текста (топонимического предания или былички); при этом соответствующая тополексема, инициировавшая фольклорное произведение, становится его структурным элементом. Такое переосмысление не всегда является в строгом смысле слова народноэтимологическим; внутренняя форма топонима может быть восстановлена верно, но она оказывается не столько мотивировкой данного конкретного топонима, сколько одним из мотивов предания. Это явление можно было бы назвать «фольклорной ремотивацией».
Так, хороним Русь в сказках может выступать символом «этого» света, противостоящего «тому» свету, потустороннему миру:
«Парень закрыл глаза, и нечистый вихрем вынес его на святую Русь: очутился добрый молодец опять на калиновом мосту, а подле него кулек с золотом»
Чтобы попасть из Руси на тот свет и обратно, герой должен спуститься в провал или подняться на гору, то есть преодолеть препятствие – символический рубеж двух миров. Подтверждается мысль А.А. Потебни, что образность в слове первична, а безобразное состояние вторично [Потебня 2017: 311]. Образный компонент лексического значения является основным источником сведений о доисторической эпохе, о дописьменном периоде развития славянского этноса.
Обобщая сказанное, можно сделать вывод о том, что топонимы волшебных сказок в общей массе включают в себя аппелятивную (обобщенную) лексику (гора, чистое поле, изба, поляна). Аппелятивный характер топонимов волшебной сказки дает основание предположить о том, что волшебные сказки являются источником сведений о доисторической эпохе, о дописьменном периоде развития славянских племен.
2.3. Географический макромир и микромир в русской народной языковой традиции
Исходя из величины объектов, устанавливают два главных яруса топонимии:
1) макротопонимия – названия крупных природных или созданных человеком объектов и объединений;
2) микротопонимия – индивидуализированные названия малых географических объектов, особенностей местного ландшафта (лесов, полей, урочищ и т. п.).
Макротопонимия, объединяя названия крупных географических объектов, систем, единиц, и имеет широкую сферу функционирования; составляющие её макротопонимы обладают устойчивостью, стандартизованностью, оформляются в соответствии с правилами литературного языка.
Микротопонимы, создающиеся на основе местной географической терминологии, отличаются неустойчивостью и подвижностью, образуя промежуточный лексический слой, переходный между лексикой нарицательной (апеллятивами) и ономастической (топонимами). В образовании микротопонимии наглядно прослеживаются процессы онимизации апеллятивной лексики; в отличие от макротопонимии, микротопонимия возникает на базе диалектных форм языка и имеет сферу функционирования, ограниченную территорией распространения данного говора или диалекта.
В отличие от топонимикона таких фольклорных форм, как былички, былины, предания, песни, который включает в себя очевидный географический слой (Смоленск, Муром; ты какой орды, ты какой Литвы?) и библейский слой (Фавор-гора, земля Задонская), топонимикон волшебных русских сказок отличает в основном только пространственный слой. Данный слой топонимов явно не бросается в глаза, но характеризуется топонимистическим пространством своя сторона-чужая сторона.
В русских сказках встречаются и реальные топонимы (например, Белое море, Черное море и др.). Они функционируют как локусы «этого» мира, но в некоторых случаях в контексте сказки получают новое смысловое наполнение.
Волынь и Подолье рисуются в эпосе каким-то тридевятым царством с явными чертами иного мира. Рядом с Подольем или вместо него иногда возникает «царство Бухарское», которое М.М. Плисецкий считал славянским краем к западу от Карпат, упоминаемым в венгерских документах XI в. [Цит. по: Прозорову, 2017:  221].
Географическая номенклатура в фольклоре передает вполне конкретные представления, возникшие в народной памяти в результате не единичного знакомства, а постоянного соприкосновения в течении длительного времени. Исследуя топонимологическую терминологию фольклора, следует вспомнить и то, что топонимы являются наиболее устойчивой частью любого языка. «Исчезают племена и народы, а память о них продолжает жить в многочисленных географических наименованиях». [Попов, 2017: 16]. Полагаем, что это положение в полной мере применимо им к фольклору, в частности – к русским народным волшебным сказкам, где прочно, хотя и в измененном виде, сохранились древние пространственные, отложившееся в народной памяти.
Таким образом, топонимикон русского фольклора на примере русских народных волшебных сказок, определяет закономерности освоения древними славянами пространства в доисторические времена.
Выводы по второй главе
Итак, во второй главе были рассмотрены своеобразные черты топонимических единиц фольклорных памятников на примере русских волшебных сказок. Наиболее общие закономерности, прослеживаемые в структуре фольклорной топонимики, можно сформулировать следующим образом:
Топонимический лексикон свидетельствует о том, что фольклорные памятники русской культуры содержат большой объем информации разного плана, в том числе и лингвистического. Ценность такого этнолингвистического материала заключается в его древности, в котором зафиксирована не только особенности развития языка, но и история русского народа – славянское происхождение. В русских волшебных сказках данные явления – законсервированы.
Фольклорное топонимистическое пространство русских волшебных сказок членится на две зоны – макромир и микромир, образы которых предстают как менее иконичные в семиотическом плане и более субъективированные, причем эта субъективность усиливается за счет срабатывания фактора языковой относительности, который фактически не вмешивается в создание образов объектов микромира.
Проведенное исследование показало наличие типологии номинационных процессов у фольклорных произведений. Специфика же топонимикона обусловлена, прежде всего, географическими особенностями территорий, на которых проживали древние славяне. Основная функция топонимов в текстах пространственно-ориентировочная и информативная. Данным обстоятельством обусловлена низкая частотность употребления топонимов, а также их аппелятивный характер.
Сегодня гуманитарная наука приобрела антропоцентристский характер, где в качестве отправной точки исследования берется человек – носитель языкового и культурного знания. Наше исследование, направленное на рассмотрение специфичных свойств фольклорного топонимикона, выявляет истоки словообразования, принципы номинации, особенности функционирования языка.
Язык и мышление тесным образом связаны, при этом они сопрягаются и с культурой. Так, картина мира русского народа (воплощение мышления и культуры) проявляется в средствах языка. В нашем исследовании из всего объема информации, содержащейся в топонимах русских волшебных сказок, стало возможным внести небольшой вклад в восстановление языковой картины мира древних славян.
Глава 3. Структурно-семантическое исследование народного топонимикона
3.1. Стилистические особенности топонимики
Модель мира, лежащая в основе ментальности русского человека, связана с пространственно-временными, количественными, этническими и прочими характеристиками окружающей среды.
Анализ русских народных волшебных сказок позволил выявить целую систему оппозиций:
1) пространственные оппозиции:
а) верх – низ: этот мир, белый свет, чистое поле и подземный мир, подводное царство, пропасть;
б) ближний – дальний: город, дом, свое царство и тридевять земель, за темным лесом, за глубокой рекою;
2) цветовые оппозиции в обозначении топонимов: темный лес, черная гора, белое море, белый свет;