Журналистская деятельность А П Чехова

Первые опыты литературного творчества Чехова в юмористическом духе относятся к гимназическим годам. Создание юмористического журнала «Заика», где он помещал первые придуманные им анекдотические сценки, открыли ему путь в большую литературу.
«Устраивал лекции и сценки, – писал А.П. Чехов в воспоминаниях, – кому-нибудь, подражая или кого-нибудь представляя». Так он изображал старика профессора, читавшего свои лекции, почти слово в слово составившие потом содержание его самого первого рассказа «Письмо к учёному соседу».
...

Первые опыты литературного творчества Чехова в юмористическом духе относятся к гимназическим годам. Создание юмористического журнала «Заика», где он помещал первые придуманные им анекдотические сценки, открыли ему путь в большую литературу.
«Устраивал лекции и сценки, – писал А.П. Чехов в воспоминаниях, – кому-нибудь, подражая или кого-нибудь представляя». Так он изображал старика профессора, читавшего свои лекции, почти слово в слово составившие потом содержание его самого первого рассказа «Письмо к учёному соседу».

Первые опыты литературного творчества Чехова в юмористическом духе относятся к гимназическим годам. Создание юмористического журнала «Заика», где он помещал первые придуманные им анекдотические сценки, открыли ему путь в большую литературу.
«Устраивал лекции и сценки, – писал А.П. Чехов в воспоминаниях, – кому-нибудь, подражая или кого-нибудь представляя». Так он изображал старика профессора, читавшего свои лекции, почти слово в слово составившие потом содержание его самого первого рассказа «Письмо к учёному соседу».

С другой стороны, Чехов, очень болезненно воспринял закрытие «Осколков» и, отвечая Лейкину, писал: «Погром на «Осколки» подействовал на меня, как удар обухом.… С одной стороны, трудов своих жалею, с другой – как-то душно, жутко.… Да, непрочный кусок хлеба даёт литература, и умно вы сделали, что родились раньше меня, когда легче и дышалось и писалось…».
Как же действовала литературная среда на молодого Чехова в моральном и идейном отношениях?
Попытки «приручить» Чехова, подчинить его идейному руководству, были, особенно со стороны А.С. Суворина, редактора «Нового времени», но Антон Чехов был достаточно самобытен и сумел найти свою дорогу.
Н.К. Михайловский, редактор журнала «Русское богатство» писал: «Я был поражён вашей неиспорченностью, потому что не знал школы хуже, которую вы проходили в «Новом времени», «Осколках» и пр. Потом понял, что иначе и не могло быть, – эта грязь не могла к вам пристать».
В области художественного мастерства, как видно из писем писателя, наиболее глубокое воздействие на него оказали классики: Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Л. Толстой. Гоголя и Салтыкова-Щедрина он особенно ценил, как юмористов и сатириков.
В плане наиболее экономной передачи характерного, сам Чехов ставил вопрос о художественной детали, которая была одним из главных средств стимулирования творческого воображения читателя – это была одна из тех «тайн» творчества, которой учились у него другие писатели.
Если Чехов сумел не поддаться идейному воздействию лейкинской и суворинской школы, то, с другой стороны, он взял от своего участия в юмористических журналах то полезное, что они могли дать. Это, прежде всего, относится к технике сжатого, короткого рассказа.
Своеобразие и вместе с тем заслуга Чехова состоит в том, что он, как никто, понял сущность рассказа как малой эпической формы. Довёл этот жанр до совершенства, добиваясь, что рассказ при возможно меньшем объёме отражал с максимальной правдивостью и с наибольшей глубиной и силой существенные стороны жизни. Понял то, что это требование, хотя и стесняет размах писателя, имеет свою положительную сторону: «оно приучает к устранению из рассказа всего ненужного, излишнего; к наибольшей компактности материала, содействующей его силе и выразительности.
«Краткость – сестра таланта», – говорил Чехов.
«Я думаю, что если бы мне прожить ещё 40 лет и во все эти сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, т.е. коротко, то через 40 лет я выпалил бы из такой большой пушки, что задрожали бы небеса».
Так Чехов призывает брата к максимальной сжатости, прочитав его рассказ: «…Сократи, брате, сократи! Начни прямо со второй страницы.… Сократи больше, чем наполовину. Вообще, извини, пожалуйста, я не хочу признавать рассказов без помарок. Надо люто марать».
Точнее всего художественное значение сжатости рассказа Чехов определил в письме к писательнице Е.М. Шавровой: «…Ваши вещи местами кажутся растянутыми, загромождёнными. В них нет той компактности, которая делает живыми короткие вещи…. Вы правильно лепите фигуру, но не пластично. Вы не хотите или ленитесь удалить резцом всё лишнее. Ведь сделать из мрамора лицо, это, значит, удалить из этого куска то, что не есть лицо».
Л.Н. Толстой, говоря о новаторстве Чехова, записал в своём дневнике: « Разговаривая о Чехове с Лазаревским, уяснил то, что он, как Пушкин, двинул вперёд форму. И это большая заслуга».
Чехов не открыл заново жанра короткого сжатого рассказа, но развил, уточнил и придал своеобразную форму тому, что существовало в русской литературе и раньше.
Юмористические рассказы Чехова были не одинаковы по форме. Некоторые из них, например, как «Шведская спичка», «Без заглавия», «Из записок вспыльчивого человека» представляют собой небольшие повествовательные произведения с фабулой и сменой событий, но таких немного.
Другие рассказы – юмористические миниатюры, стилизирующие форму письма, официальных донесений, дневников, отчётов. Они также не занимают в творчестве Чехова много места.
Подавляющая часть юмористических рассказов – короткие бытовые сцены с одним Эпизодом, двумя-тремя действующими лицами и развёрнутым диалогом: «Неудача», «Радость», «Клевета», «Канитель», «Симулянты». На этих рассказах Чехов и оттачивал своё мастерство писателя-юмориста.
В рассказах А.П. Чехова отчетливо видим характеры и их соотношения, сюжет и развитие действия, диалоги, монологическую и эпистолярную речь, портреты и пейзажи, эпитеты и метафоры, – все те композиционные и языковые средства, которые присущи и роману, и повести, и другим литературным произведениям.
Постановка жизненно важных проблем, идейная направленность – вот что, по мнению Чехова, лежит в основе творческого процесса.
Он создал своего рода поэтику короткого рассказа, по-особому, заново решая вопросы о композиции образа, о состоянии действующих лиц, о сюжете рассказа, о языке автора и действующих лиц. Проблема композиции короткого рассказа, умение вложить в малую форму большое содержание, занимали в поэтике чрезвычайно большое место.
Сюжеты в рассказах Чехова строятся на одном эпизоде, увлекательном и остром. Развертывание сюжета, в связи с коротким расстоянием от завязки до развязки невелико, и, поэтому – стремительное, динамичное и энергичное.
С целью усиления активного восприятия Чехов сразу вводит читателя в развитие сюжета. «Если искусство писать состоит собственно не в искусстве писать, а в искусстве вычёркивать плохо написанное», то это относится, прежде всего, к вводной части рассказа.
Каковы же приёмы юмористического изображения жизни в юмористических рассказах Чехова? Обычно различают комизм характеров, комизм сюжета и в связи с сюжетом – положений, в какие попадают герои произведения, комизм портретов, комизм речи, имён, фамилий, комизм в описании окружающей обстановки.
Чехов пользовался всеми этими компонентами: в его рассказах вызывают смех и сюжет, и характеры героев, и их портреты и речь. Но, необходимо отметить, что комизм Чехова не был гневным смехом, суровым приговором над современной общественной жизнью: скорее это была добродушная, снисходительная усмешка над маленькими, заурядными людьми, которые казались писателю не только смешными, но одновременно слабыми и жалкими.
В отличие от рядовых авторов Чехов поднял жанр юмористического рассказа на большую идейную и художественную высоту. У него всегда центральное место принадлежит комизму характеров и быта, всё остальное играет подчинительную роль и служит задаче раскрытия психологии действующих лиц и общего смысла рассказа. «Он был великий юморист, но обратите внимание на его юмористические произведения, даже на те из них, над которыми можно хохотать до слёз: ни одного каламбура, ни одного красного словечка, ни одного жеста в сторону читателя».
Сюжеты юмористических рассказов Чехова всегда служили цели осмеяния в человеческих характерах того, что действительно заслуживает осмеяния. В основу сюжета брался случай, нарушающий обычное течение обывательской жизни, случай чаще всего исключительный, даже анекдотический, но правдоподобный. Чехов брал такие сюжеты потому, что исключительность положения, в котором оказывался его герой, являлась наилучшим способом для показа типически-смешного в его характере и быте.
В языке, как считал Чехов, необходимо соблюдать «строжайшую экономию», поэтому язык должен быть прост, понятен и доходчив.
«Беллетристика, – писал Чехов А.М. Горькому, – должна укладываться сразу, в секунду». Особенно он советовал избегать в речи всяких излишеств, шаблонных речевых оборотов, рутинных приёмов, «которыми бесталанные писатели любили уснащать».
В отношении языка действующих лиц писатель заботился о максимальной типизации языка, о соответствии его характера героям. Он считал, что для короткого рассказа важно, чтобы каждое слово было «характерно», видя в этом наиболее короткий путь к реалистическим художественным обобщениям. Наряду с сюжетом, имеющим целью вывести героя из рамок привычной для него жизни и поставить его в комическое положение, другим очень существенным средством юмора Чехова являлся диалог, по-особому организованная речь действующих лиц.
Уже в первые годы писательства, он очень много работал над усвоением своеобразия речевых стилей, писал рассказы в манере Жюля Верна, В. Гюго, Мавра Иокая, немало написал сезонных рассказов: рождественских, новогодних, пасхальных, писал шуточные пародии.
Чехов прекрасно знал бытовой язык и был непревзойдённым мастером речевой характеристики. Он умел говорить языком помещика, крестьянина, музыканта, судебного следователя, извозчика, учителя, актёра, студента-медика, станового пристава, профессора, деревенского дьячка. Прекрасно понимал особенности речи ребёнка, юноши, старика.