Экспрессивная функция имен и фамилий в художественной литературе.

Содержание
Введение
Глава 1 Общее понятие об имени собственном
1.1. Статус имени собственного в системе имен
1.2. Классификация имен собственных
1.3. Значение имени собственного
1.4. Антропонимика как раздел ономастики
1.4.1. Имя личное
1.4.2. Фамилия
Глава 2 Экспрессивная функция личных имен и фамилия в
2.1. Роль имен и фамилий в художественном произведении
2.2. Функция экспрессивности имен и фамилий в художественном произведении
2.3. Экспрессивность имен и фамилий в творчестве А.П. Чехова
Заключение
Библиография

Причина выбора такой фамилии становится понятна в конце рассказа: «Я не разбирал бы там, кто консерватор, кто либерал... Лупи в харю, всех лупи!».
Предметно-логическое значение фамилии часто зависит от общего колорита рассказа. Например, колорит рассказа «Страшная ночь» объясняет выбор таких фамилий как Панихидин, Трупов, Погостин, Черепов, Челюстов.
Встречаются фамилии, образованные от мелких и неприятных явлений: Клюшкин, Слюнкин, Пустяков, Трухин, Семечкин, Клочков, Перхоткин. Фамилии Битковы, Соусовы, Кофейкины, Леденцовы употребляются в контексте описания сытой и достаточной жизни людей, причем семантика таких фамилий сниженная.
Иногда в своих рассказах Чехов наделяет персонажи такими фамилиями, источник которых не понятен современному читателю. Например, в рассказе «В ландо» упоминается фамилия действительного статского советника - Брындин, однако далеко не каждый читатель поймет, что эта фамилия намекает на такие значения диалектного слова «брындать», как «бить баклуши, шляться, шататься праздно». Фамилия Бурластов («Раз в год») не соответствует званию камергера, поскольку она намекает на такие значения слова «бурлачить», как грубить, буянить, ругаться, драться, своевольничать, или слова «бурлаковатый» - грубый и пошлый в обращении.
Наиболее часто в образовании фамилий выступают названия частей тела (Желваков, Челюстин, Грязноруков), пищи (Соусов, Пивомедов, Лимонадов), животных (Гнилорыбинков, Гускин, Курятин).
Также часто встречаются неэстетичные фамилии (Гундасов, Гнилодушкин, Гнилорыбенков, Глоталов, Укуси-Каланчевский, Недоехов).
Встречаются примеры выбора фамилии по принципу контраста с образом: «Алексей Иванович Романсов. Грязь... Тебе кажется, что я, Романсов, коллежский секретарь... царь природы. Ошибаешься! Я тунеядец, взяточник, лицемер!.. Я гад, Муза! Подлипала, лихоимец, сволочь!» (рассказ «Разговор человека с собакой»).
Ярким выразительным средством характеристики в рассказах А. П. Чехова служат и такие фамилии, которые в своем номинативном значении нейтральны. Так, употребление фамилий известных деятелей искусства служит средством опосредованной характеристики персонажей: их культурного уровня, как правило, низкого. Например, в рассказе «Водевиль»: «...напрасно затеваешь, Осип. Не твое это дело... в Гоголи лезть да в Крыловы. Те, действительно, ученые были, а ты какое образование получил! Червяк, еле видит».
В рассказах А. П. Чехова субъективно-оценочные формы личного имени положительного плана в определенном контексте могут выполнять роль характеристики негативных черт характера, а также характеризовать униженное положение человека, употребляющего эти варианты имени, несмотря на неэтичное поведение обладателя этого имени. Это наблюдается в рассказе «Невидимые миру слезы»: «Маша, знаете ли, погреб и шкафы заперла от прислуги»; «Машенька,- сказал он, осторожно приблизившись к кровати,- проснись, Машуня, на минуточку»; «Марья,- говорят, Петровна - это, говорят, не женщина, а нечто, говорят, неудобопонятное... Светило нашего уезда»; «Не раздражайся, Манечка...»; «...какая ты у меня растрепа, Манюня! Чистая Луиза Мишель».
Для достижения большей выразительности А. П. Чехов применяет иногда прием скрытой метафоры. Так, в рассказе «Дамы» Ползу хин, молодой человек, полный, с бритым жокейским лицом, в новой черной паре претендует на место письмоводителя в приюте, на должность, обещанную потерявшему голос учителю Временскому, имеющему большую семью. Директор народных училищ, считающий себя человеком справедливым и великодушным, поставлен в сложное положение. Ползухин заручился рекомендациями влиятельных дам города: жены городского головы, жены управляющего казенной палаты; не проходило дня, чтобы директор не получал писем, рекомендовавших Ползухина. Директор сдается, но, когда ушел Ползухин, директор весь отдался чувству отвращения: «- Дрянь,- шипел он, шагая из угла в угол.- Добился своего негодный шаркун, бабий угодник! Гадина! Тварь!». Таким образом, формируется следующий ряд ключевых слов: Ползухин - бабий угодник - гадина - тварь. Своеобразный синонимический ряд подтверждает и усиливает эстетически отрицательный смысл, созданный словом ползать - угодничать, добиваться всего нечестными приемами. Приведенный ряд слов иллюстрирует динамическое взаимодействие слов, конструкций во внутреннем композиционно-смысловом единстве художественного произведения и доказывает еще раз, что анализировать имена собственные в художественном произведении необходимо как часть целого текста. По словам В. В. Виноградова, «функции словесного ряда - не только выражение предметных значений, которые в нем потенциально заложены, но и воплощение индивидуальных смыслов, которые к нему приурочены в связи с развитием образа персонажа» [5].
Встречается и косвенное указание на негативное отношение автора. Например, в рассказе «Попрыгунья» главный герой наделен безликой фамилией Дымов. На фоне людей, окружавших Ольгу Ивановну («Каждый уже имел имя и считался знаменитостью или, хотя и не был еще знаменитостью, но зато подавал блестящие надежды»), Дымов казался чужим и незаметным, хотя он был высок ростом и широк в плечах». На переднем плане выступают Ольга Ивановна и Рябовский, Дымов всегда оказывается в тени, о нем мало говорится. Но он был талантливым ученым, добросердечным и нравственным человеком. Наделяя своего героя семантически внешне невыразительной фамилией, А. П. Чехов показывает свое отношение к нему через реплики и действия других персонажей: в устах недалекой Ольги Ивановны, не способной понять внутреннее богатство мужа, эта фамилия звучит как имя, и фамилия приобретает обобщенный характер (улавливается оттенок пренебрежения, поверхностного отношения не близкого человека, а просто живущего рядом), оттенок заурядности (Дымов - человек, как все), нарицательности. Остроту художественной выразительности приобретает не свойственная форма функционирования: употребление фамилии вместо имени. Так, А. П. Чехов подчеркивает духовную убогость, эстетическое несовершенство Ольги Ивановны, и он протестует против всепрощения, смирения, которое проявляет такой талантливый человек, как Дымов, перед духовным ничтожеством, каким является Ольга Ивановна. В этом рассказе А. П. Чехов использует прием контраста, который в полной мере проявляется в конце: человек, не имеющий для жены даже имени, а только фамилию как олицетворение тривиальности (мотивирующим для фамилии Дымов является слово дым - нечто неосязаемое), оказывается истинно прекрасным человеком.
Большую роль для понимания семантики антропонимов играет макроконтекст и микроконтекст, непосредственно окружающий антропоним. Иногда он равен лексеме, указывающей на профессию, чин. Вместе с фамилией они составляют единое целое как два компонента в наименовании - родовой и видовой. А. П. Чехов мастерски использует выразительные возможности этого единства: довольно часто и родовой, и видовой компоненты являются единицами одной или близких тематических групп. Так, в рассказе «Роман с контрабасом» одним из персонажей является музыкант Смычков. И нарицательное, и собственное имя непосредственно или опосредованно относятся к тематической группе имен существительных «музыка». Автор окружает фамилию Смычков текстом, включающим другие слова из этой же тематической группы. Это как бы внешнее оформление, оболочка образа персонажа, имеющего тонкую музыкальную душу; «поэтическая душа Смычкова» стала настраиваться соответственно гармонии окружающего. А. П. Чехов использует в качестве средства художественной выразительности сочетаемость слов: «поэтическая душа»; «имеющего возвышенный характер» с фамилией Смычков, мотивированной термином смычок (орудие труда), порождает легкую иронию: от возвышенного к обычному, бытовому. Этот прием используется в рассказе неоднократно: «Поэтическая душа Смычкова при виде красивой девушки на берегу пруда наполнилась необыкновенным чувством. Он притаил дыхание и замер от наплыва разнородных чувств: воспоминания детства, тоска о минувшем, проснувшаяся любовь. Боже, а ведь он думал, что уже потерял веру в человечество (его горячо любимая жена бежала с его другом фаготом Собакиным).
Кроме того, микроконтекст фамилии Собакин – слово фагот – указывает на родственную для Смычкова тему – музыка. Оба они являются музыкантами. Но смысловое значение фамилии Собакин выражает отношение к нему Смычкова, отношение резко негативное. Так, через фамилию читателю становятся ясны взаимоотношения двух героев рассказа.
В рассказе «Лишние люди» главным героем является Павел Матвеевич Зайкин. Имя и отчество придают ему статусность, читателю сразу становится ясно, речь идет о человеке взрослом. Называние по имени-отчеству говорит об уважительном отношении. На контрасте дана фамилия персонажа – Зайкин. Животное, название которого легло в основу фамилии, вызывает позитивные чувства, представляется добродушный образ, но никак не вызывающий уважение. Так, имя и фамилия одного персонажа даны на контрасте. Его собеседник вводится в рассказ посредством метафоры: «рыжие панталоны». Это говорит о второстепенности персонажа, не несущего никакой значимой роли в жизни Павла Матвеевича.
Далее в тексте Павел Матвеевич называется только по фамилии – Зайкин. Сопоставив эту фамилию со смыслом повествования, можно заключить, что характер героя мягкий, добродушный, неконфликтный, что подтверждает его фамилия. Его сын Петя – шестилетний мальчик. В тексте он называется по имени. Когда же отец на него накричал, срывая на нем свое раздражение и недовольство жизнью, а потом понял, что был несправедлив, то стал называть мальчика уже Петюхой – более ласково. Так, через имя читатель понимает смену настроения героя, смену отношения отца к сыну в конкретной ситуации, признанием им своей неправоты.
Далее в тексте персонаж именуется по-разному: Зайкин – Павел Матвеевич – Павел – попочка, в зависимости от родства говорящих. В этом тоже прослеживается экспрессивная функция имени и фамилии: чем ближе родственные связи, тем меньше официальности в обращении.
Упоминаются в рассказе актеры Коромыслов и Смеркалов. Действие происходит на даче, и их фамилии обусловлены дачной тематикой, создавая определенный колорит.
Прочитав рассказ до конца, можно сделать вывод, что Зайкин оправдывает свою фамилию, так как является человеком беззащитным, покорным, не борется с опостылевшими ему обстоятельствами. Зато для всех остальных героев он предстает хорошим человеком.
Зачастую в создании экспрессивности важна сама словоформа имени или фамилии. Например, в рассказе «Художество» читатель знакомится с персонажами Матвеем и Сережкой. Суффикс придает имени Сережка пренебрежительный характер, что подтверждают эпитеты «куцый, оборванный, облезлый». Человек, носящий имя Матвей, представляется благородным. Чехов дает ему характеристику «благообразный, глядит кроткими голубыми глазами…».
Рассказ А.П. Чехова «Лошадиная фамилия» является ярким примером литературного квазиантропонимического текста. Длинный список русских фамильных имен, основы которых в смысловом отношении прямо или косвенно связаны с лошадьми, упряжью, фуражом и прочими понятиями, входящими в предметно-логическое поле «лошадь», составляет сюжетную и структурную основу рассказа. Название «Лошадиная фамилия» знаменует его тематический ряд и варьируется в длинной цепи из 40 конкретных фамилий. Кроме чисто литературного экспрессивного эффекта авторская группировка фамилий здесь несет некоторую лингво-психологическую информацию, может рассматриваться как этюд по антропонимической психологии, ибо здесь пером гениального реалиста и превосходного знатока русского языка очерчен круг ассоциаций, возникающих в русском языковом антропонимическом сознании вокруг ключевого понятия «лошадь».
Заключение
Таким образом, имя и фамилия персонажа в художественном произведении заключает в себе некое сообщение автора читателю. Они разнообразны и многофункциональны. По ним мы можем узнать социальные, возрастные, внешние, психологические характеристики героев. Следовательно, использование автором того или иного антропонима является намеренным. Кроме того, присвоение имени и фамилии персонажу требует творческого подхода.
Подбор антропонимов А.П. Чеховым в рассказах обусловлен жанром произведения, его содержанием и идейно-тематическим своеобразием. Индивидуальные качества также играют главную роль в выборе фамилии для них.
Экспрессивность антропонимов помогает раскрыть образ литературного героя, несет оценку его другими персонажами и оценку автора.
Антропонимы выступают связующими элементами содержательно-смыслового пространства и структуры рассказов, тем самым придавая им целостность и гармоничность. Экспрессивная функция имен и фамилий направлена на целостное восприятие художественного произведения читателем.
Библиография
Андреева Л. Н. Лингвистическая природа и стилистические функции «значащих» имен (антономасия). М., 1965.
Багухатый С. Д. Ранний Чехов (о фамилиях-масках и фамилиях-стилизациях)//Анализ языка и стиля художественных произведений. Киев, 1959.
Большой психологический словарь / Под ред. Б.Г. Мещерякова, акад. В.П. Зинченко. М., 2003.
Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М., 1987.
Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики. М., 1981.
Григорьев В. П. Поэтика слова. М., 1979.
Ковалевская Е. Г. Слово в тексте художественного нроизведения // Аспекты и приемы анализа текста художественного произведения. Л., 1983.
Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи. СПб., 1999.
Краткий понятийно-терминологический справочник по этимологии и исторической лексикологии / Под ред. Ж. Ж. Варбот, А. Ф. Журавлева. М., 1998.
Магазанник Э.Б. Роль антропонима в построении художественного образа // Ономастика. М., 1969.
Михайлов В. Н. Собственные имена как стилистическая категория в русской литературе. Луцк, 1965.
Михайлов В. Н. Собственные имена персонажей русской художественной литературы XVIII и первой половины XIX в. М., 1956.
Никольская Т.Е. Синонимия личных имён в современном русском языке. Автореферат диссертации………канд. филол. наук. – Н. Новгород, 1996.
Полоцкая Э. А. П. Чехов. Движение художественной мысли. М., 1979.
Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. М., 1973.
Чудаков А. П. Поэтика и прототипы//В творческой лаборатории Чехова. М., 1979.
Щетинин Л. М. Русские имена. Изд. 3-е. Ростов, 1978.
2