Христианство и Иудаизм: межкультурный диалог.

Оглавление
Введение
Глава 1. Культурно-исторические условия развития межкультурного диалога христианства и иудаизма.
1.1. Понятие и особенности межкультурного взаимодействия
1.2. Сравнительный анализ христианства и иудаизма
1.3. Формирование и развитие мировоззрения иудеев и христиан
Глава 2. Влияние феномена холокоста на межкультурный диалог.
2.1. Холокост как современная этнокатастрофа
2.2. Отражение темы холокоста в культуре
2.3. Иудейско-христианский диалог в контексте истории холокоста
Глава 3. Межкультурный диалог христианства и Иудаизма в 21 веке.
3.1 Неорелигиозные процессы в контексте мирового религиозного развития
3.2 Современное понимание основных постулатов иудаизма и христианства
3.3 Религиозный релятивизм и межконфессиональная толерантность в контексте межкультурного диалога
Заключение
Список литературы

С одной стороны, как уже было сказано выше о документе "Дабру Эмет", евреи признают, что Христос открыл дверь спасения для языческих народов. Итак, последние вправе сказать, что с Христом "в [языческий] мир" пришло спасение. Триумфалистский характер этого утверждения, что выработался в прошлом и был призван унизить евреев, - это дань конкурентной истории христианско-иудейских отношений. С другой стороны, христиане также замечают неспасение мира - для этого достаточно прослушать теленовости. Мир не может быть окончательно спасен, потому, ожидая второго пришествия Христа, опять нуждается в спасении. И выход, похоже, следует искать в том направлении мысли, что его очертил Роберт Смит: «Христианство разделило пришествие на две части: пришествие в смирении, что уже произошло, и пришествие во славе, которого мы все еще ожидаем. Иудаизм ассоциирует Мессию исключительно с пришествием во славе, и отрицание им Иисуса в значительной степени связано с тем, что Тот не ответил на связанные с Ним ожидания».
Иными словами, христиане могли бы сказать, что акт Спасения мира, как акт пришествия, разделен на две части. Мы признаем шаг к спасению в первой части, чего иудеи не признают, однако мы разделяем с иудеями веру в то, что пришествие Мессии конце времени будет окончательным спасением для мира.
Однако христиане, в свою очередь, могут также задать иудеям сложные вопросы, наблюдая несоответствие между задекларированным и реальным. Так, они замечают, что реальный Израиль не соответствует тому образу, который вытекает из его божественной миссии. Ведь не кто иной, как иудеи, сформулировали такой важный тезис: «Если Израилю суждено функционировать эффективно как святому народу, вся сфера социо и политических отношений, в не меньшей степени, чем сфера сугубо личного поведения, должна быть подчинена тем божественным нормам, которыми израильское общество признает абсолютную суверенность Бога».
Выйти из тупика, в котором находится сегодня восприятия иудеями христианской доктрины спасения, современные богословы пытаются путем переосмысления того, что означает выражение "спасение придет через Христа".  Эдвард Кесслер утверждает, например, что христианская вера в то, что спасение может прийти только через Христа или через Церковь, "сводит не только иудаизм, но и все другие религии к статусу неполноценности".Однако вера в то, что спасение приходит (окончательно и путем, известным только Богу) как-то через божественный акт Христова воплощения, смерти и воскресения, - это совсем другое дело, чем утверждение, что спасение может прийти только через вхождение "в Церковь". Первое утверждение является не более (и не менее) "экслюзивистским" и "партикуляристским", чем утверждение самого иудаизма, тогда как второе утверждение приводит к (фальшивой с точки зрения католицизма) концепции, ни один, кто не крещен, не сможет спастись. Поэтому первое утверждение является, другими словами, просто логическим следствием доктрины, Иисус действительно является одним и тем же Богом Израиля, вторым в Пресвятой Троице.
В начале существования Церкви (то есть в основном иудейский период ее существования) проблема веры в Иисуса и принятие Его Евангелия, казалось бы, выглядела довольно просто: «что мне делать, чтобы спастись? …веруй в Господа Иисуса, и спасешься ты и весь дом твой" (Деян 16:30-31). В первые годы существования христианства можно было уверовать во Христа и при этом остаться в иудейской общине: "Видишь, брат, сколько тысяч есть между иудеями, которые уверовали, и все они - ревнители закона" (Деян. 21:20). Как утверждает Юджин П. Гайдман [Eugene P. Heideman], сегодня многие и внутри Церкви, и вне ее рассматривает крещение как обряд, что должно ознаменовать разрыв связей и взаимоотношений: человек покидает одно сообщество, чтобы стать членом другого. Но в Новом Завете крещение имеет совсем другой характер.
Однако признание Христа как Бога иудеи воспринимали как святотатство, и это приводило к спорадическим актам насилия с их стороны и к изгнанию христиан из иудейских общин. Некоторое время продолжалась еще инерция проиудейской ориентации. Однако впоследствии, с увеличением числа христиан из неиудейских народов, каждый, кто признал Христа, становился членом христианской общины - Церкви, которая все больше противопоставляла себя иудейским общинам, что, в конце концов, завершилось окончательным христианским эксклюзивизмом. Здесь речь идет не столько о времени, когда это произошло, сколько о формуле такого эксклюзивизма: "несовместимо говорить об Иисусе Христе и иудействовать".
Исторически для иудеев неприемлемым было не столько уверовать во Христа, сколько отречься Закона Моисея. Реконструкция их опасений могла бы выглядеть так. Иудеи удивлялись, что Бог открыл путь к спасению через Христа и неиудеев, но принять эту мысль еще могли. Утверждение же о том, что христиане из языческих народов при этом могут не выполнять Закон Моисея, их обеспокоило, поскольку противоречило их представлениям о пути к спасению. Однако уже совсем стало для них неприемлемо, когда их самих начали заставлять отрекаться настоящего Закона.
Речь шла не о том, что христианам из иудеев запрещено выполнять Закон Моисея, а о том, что предписаний этого Закона могут не придерживаться христиане из язычников. Зато считалось, что христиане из евреев должны продолжать соблюдать Закон Моисея. Здесь Израиль все еще воспринимается как сердце сообщества спасения, дверь которого теперь открыты и перед язычниками. Это только потом происходит своеобразная конверсия, и уже Израилю (народу Иудейскому) полагается стать частью Церкви. Здесь сердечником сообщества спасение есть христиане-неевреи. И теперь уже "те евреи, которые уверовали в Христа ... могли стать членами их сообщества [Церкви христиан из неиудейских народов], но на их условиях".
Церковь создала ситуацию, когда верующие евреи практически лишились возможности стать христианами. Евреи оказались поставленными перед выбором: верность Богу или Христу Сохраняя верность Богу Израиля, евреи никак не могли последовать за Христом Церкви.
Иудаизм выстоял в тяжелой борьбе с историческим христианством и утвердил свое право на существование. После двух тысячелетий христиане наконец признали: "Живая иудейская традиция - это дар Божий". Иудаизм является самодостаточной религией, способной развиваться самостоятельно. Мало того, было подмечено, что хоть Иудеи могут разделять некоторые ответвления иудаизма, не обращая никакого внимания на христианство, обратное невозможно.
Сегодня в позиции рядового еврея преобладают даже не богословские, а прежде всего психологические причины табу на Евангелие. Христос для евреев - символ их двухтысячелетних преследований. Признание Его равносильно измене своему роду и заповедям Моисея. Преодолеть этот психологический барьер и сделать возможным примирение евреев с Христом могли бы только аргументы чрезвычайной революционной силы.
Задачи доктринального обновления очень непросты в случае каждой веры, однако можно только представить себе, насколько сложным является эта задача в случае иудаизма, который исторически находится в состоянии перманентной осады. Неудивительно, что в условиях постоянных издевательств со стороны иноверцев среди иудеев вырабатывается защитный психологический механизм - убежденность в полной доктринальной самодостаточности своей веры. 
Однако именно способность иудаизма порождать новые доктринальные течения в столкновении с чужими вероисповеданиями и свидетельствовала в истории о живом характере иудаизма: "Иудаизм [после караимов] научился защищать себя не с помощью самоизоляции, а с помощью новых идей". Убежденность же, что он может свободно развиваться только в непроницаемом гетто, свидетельствовала бы не столько о самодостаточности иудаизма, сколько о гордыне его нынешних носителей. Следовательно, иметь способность развиваться самостоятельно - это одно; вместо отстаивать идейную неприкосновенность - это совсем другое.
В результате, несмотря на улучшение отношений между двумя группами, остаются невыясненными многие проблемы. Почти все их можно сгруппировать в ряд очевидно конфликтных позиций. Вот несколько иллюстративных примеров:
- (A) Иудеи избраны Богом как Его народ с тем благословением, которое никогда не пройдет, и (б) Христос инициировал новый собор и образование нового народа Божия;
- (A) как иудеи, так и христиане знают Бога и могут спастись своим собственным путем, и (б) христиане верят, что спасение всего человечества придет через Христа в одной общине спасения;
- (A) христиане не только отвергают «Подневольное обращение» иудеев, как это имело место в прошлом, но и ставят под сомнение саму необходимость обращать их, поскольку те знают истинного Бога, и (б) христиане уполномоченны Христом евангелизировать все народы;
- (A) мир спасет Мессия в конце времен, и (б) мир спасет Христос Спаситель.
Исследование многих нитей в древнем иудео-христианском «гобелене» дает возможность сделать определенные выводы:
- Когда чисто доктринальные линии обоих традиций заводят диалог в тупик, то перспективнее переосмысливать сложные места из-за углубления в духовные корни этих традиций, в их духовные коды.
- Антисемитизм, усиленный секулярным восприятием мира, приводит к полному искажению евангельского духа. Однако христианам мало только преодолевать такое искривление. Им следовало бы исследовать библейскую перспективу, согласно которой евреи станут благословением для мира.
- Вполне возможно, что существует определенная разница между понятиями «евангелизация» и «обращение в христианство».
- В заявленных выше поисках решения основополагающую роль может сыграть тот факт, что в историческом христианстве чисто иудейское послание было инкультуровано в греко-римскую цивилизацию бывших язычников. Это вносит в миссионерскую деятельность Церкви принципиально важные особенности и ограничения.
- В прошлом ни христианская, ни иудейская истории не были свободными от ошибок. Нынешняя субъективная убежденность носителей обоих традиций в собственной правоте детерминирована историей и личной верой, однако не гарантирует абсолютной истинности позиций. Такое признание со стороны христиан и иудеев открыло бы в обоих традициях новые трансформационные возможности.
- Целесообразно исследовать концептуальную связь между понятиями мистического Тела Христа (понятием Церкви) и родового Тела Христа (евреев). Похоже, что различение этих понятий может пролить новый свет на структуру сообщества спасения.
3.3 Религиозный релятивизм и межконфессиональная толерантность в контексте межкультурного диалога
Современная методология академического религиоведения основывается на принципах историзма, научной объективности, внеконфесиональности, плюрализма и толерантности в отношении к разным религиям. По сути, это отражается концептуально в характеристике межконфессионального многообразия в формуле: все религии разные - все религии равны.
Однако для верующего человека все еще существует дилемма: религия - истина - спасение. Следовательно, возникает вопрос: как человеку спастись, как достичь праведности? В прежние времена в связи с этими вопросами говорилось преимущественно о кончине человека, что его ожидает после смерти. В современную эпоху, когда существование потустороннего мира больше не представляется безусловным и даже «изгоняется из числа тем, которые дискутируются», преимущественно ищется ответ на вопрос о праведном бытии в земной жизни, хотя вопрос о том, как относиться к смерти все еще не снимается с экзистенциального счета.
Сегодня повсеместно утвердилась тезис: любая религия - это путь к спасению. И даже если не все религии ведут к нему по магистральному направлению, но, так или иначе, с помощью любой религии спасения доступно каждому. Кардинал Ратцингер характеризовал эту идею «повседневной точкой зрения, соголосна толерантности и уважения к другому человеку, что является распространенным в наше время». «Универсальная теория искупления», что соответствует представлению о Боге, не может отказать в спасении человека, который ничего не знает о христианстве и о «Учителе человечества» - Иисусе Христе, поскольку прожил свой век в любой другой религии. Бог в такой же степени оценивает его благочестие, как ревнивого христианина, - такой подход начинает доминировать в различных проявлениях современной теологии в западном мире.
Такие рассуждения, вытекающие из универсальной теории искупления и спасения, распространены в разных направлениях современного западного богословия, угрожая христианству релятивизмом - «величайшим грехом и ересью», как считал не только папа Бенедикт XVI, но и православное богословие.
Религиозный релятивизм для Ратцингера - главная опасность, «центральная проблема для веры в наше время». Сегодня - это господствующий тип мироощущения, который своим основанием имеет религиозную толерантность. Религиозный релятивизм уравнивает все религии и веры всего лишь как частичные, что «в определенной степени излучают отображение недоступной и непознанной Божественной реальности». Другой опасностью считается сциентизм, который отрицает религиозные представления о мире и весь религиозный дискурс как вненаучные формы выражения, не допускающие проверки.
Полемизируя с различными современными проявлениями религиозного релятивизма, кардинал Ратцингер критикует практику межрелигиозных молений, отрицает идею отказа от христианского миссионерства как средства религиозного «империализма» и «колониализма», защищает «необходимость и ценность обращения как духовного акта ввода в христианство».
Для современного западного богословия характерны три основных направления, которые одновременно признаются как единственно возможные, а именно: эксклюзивность, инклюзивность и плюрализм.
Эксклюзивная точка зрения представлена в ряде теологических исследований, в частности Карла Барта, который считал, что ресурсом спасения обладает лишь христианская вера, а все остальные религии не ведут к спасению. Барт не только противопоставляет христианство как абсолютную религию относительно всех других религий, но одновременно проводит различие между верой, с одной стороны, и религией, - с другой. Религию он считает антиподом веры, поскольку для него религия - это «поле приложения человеческих сил», благодаря которым «человек пытается подняться к Богу», вера это - «дар Бога, который подает руку человеку». Д. Бонхьоффер на этой основе предложил программу «безрелигиозного христианства», которая нашла живой отклик в 1950-е и 1960-е годы.
Если Барт считается основным представителем эксклюзивной точки зрения, то Карл Ранер позиционируется как классический репрезентант инклюзивности. Он считает, что «христианство присутствует во всех религиях, все религии, не подозревая об этом, движутся к христианству». Следовательно, религии по своей внутренней ориентацией на Абсолют черпают для себя спасительную силу. Все религии ведут человека к спасению, поскольку «несут в себе таинство Христа». По сути, так была основана концепция «анонимного христианства в других религиях».
Сотериологическая ценность нехристианских религий (индуизма, буддизма, ислама) выдвигается и достаточно успешно обосновывается ученым-иезуитом Дж. Дупуисом. Он отстаивает точку зрения, что в нехристианских религиях тайна Боговоплощения Христа до определенного времени является «анонимной», а верующие нехристианских религий также участвуют в таинстве Боговоплощения, поскольку его присутствие и действие не ограничиваются христианским сообществом. Дж. Дупуис отвергает ортодоксальную доктрину, согласно которой нехристианские религии не могут быть путем спасения. Понятно, что такая сотериологическая точка зрения ставит перед христианским богословием проблему признания равенства всех религий. Кроме того, она открывает широкие возможности не только для христиан, но и нехристианского, межрелигиозного диалога и, наконец, экуменизма.
Плюралистическая точка зрения в современном западном христианстве явно расходится с верой в то, что спасение получается единственно от Христа и Христу принадлежит его Церковь. Согласно плюралистической позиции, вера одному Богу есть желаемый плюрализм религий, поскольку они спасены или, наконец, могут быть такими, но при этом за Христом может быть признано особое, хотя не исключительное, место в современной сотериологии. Следовательно, как и в инклюзивной теории, вариантов плюралистического богословия много. Следовательно, плюрализм и инклюзивизм иногда переходят друг в друга. Плюралистическая позиция имеет своих апологетов в лице живущего в Америке англиканского богослова Дж. Хика, католического богослова П. Книттера и самого активного его защитника в немецкоязычном ареале П. Шмидт-Лейкеля.
Сегрдня хватает других представителей плюралистической точки зрения в современном католицизме. К этому направлению в роли посредника причисляют Б. Штубенрауха, автора книги «Диалогическая догма». Выдающимся представителем посредничества - как более эластичного (гибкого) направления плюрализма - считают также уже упоминавшегося ученого-иезуита Дж. Дупуиса, хотя плюралисты причисляют его к «явным инклюзивистам». Его труды исследовала Ватиканская конгрегация вероучения, признав имеющуйся в них - несмотря на внешнюю верность тезису единства Иисуса Христа - склонность к плюралистической позиции, которую мог бы проявить читатель его трудов.
Поэтому все перечисленные направления - эксклюзивность, инклюзивность, плюрализм - существенно поколебали приоритетность христианства среди других мировых религий и даже политеистических верований, поскольку вызвали сомнение в универсальности христианской веры. Всемирная христианская деятельность для многих «уже не является историей распространения истины и любви, освобождающей, а историей отчуждения и насилия». Это «новое сознание» сильнее выражение в лоне Католической Церкви присутствует в декларации «Европейская покаянная хода - 92», которая была приурочена к 500-летию Америки. В этой декларации, в частности, читаем: «1492-1992 годы - это рубеж, который, с точки зрения аборигенов и черных латиноамериканцев, означает «Крестный ход» с множеством страстных остановок и» Страстной пятницей «, которая не заканчивается вот уже 500 лет. Европейские христиане ... мечом покорили себе тела местных жителей и крестом овладели их душами ... Христианство представлялось аборигенам и порабощенным африканцам религией врагов, покоряли их и убивали. Евангелие не могло для них быть благовестием радости - оно было злой вестью, которая несла горе.1992 год мог бы стать годом возвращения к местным религиям, правомерных и достаточных, поскольку через них Бог шел навстречу своим народам и через них народы находили свой путь к Богу «.
Папа Бенедикт XVI (тогда еще кардинал Ратцингер) высказал свою точку зрения относительно цитируемых положений декларации «Европейская покаянная хода - 92», заявив, что «новое сознание», выраженная в этом протесте, требует, «чтобы христиане радикально переосмыслили, что они собой представляют или чем они не являются, во что верят или не верят, что они должны давать или чего давать не должны» . Ратцингер, обнародовав свою позицию, отказался все же оценивать исторические события, которые произошли после встречи Европы и Америки в 1492 г.
Путешествие Колумба, состоявшейся 500 лет назад, изменило не только карту планеты Земля, но и начало первы тесный контакт между христианством и местными религиями американского континента. Почти в это же время состоялась встреча христианства с Черной Африкой. И тогда же началась деятельность португальских миссионеров в Индии. Следовательно, Америка, Африка, Азия - три крупных культурных пространства, на которых христианство осуществляло миссионерскую деятельность с целью «обращения язычников».
Оценивая с сегодняшней высоты эти события, Бенедикт XVI рассуждает о «право и реальная способность христианской веры передавать себя другим культурам, воспринимать эти культуры в себе и прививать себя этим культурам», отмечая, что «принципиально в этом сосредоточены все основные проблемы христианского бытия». Следовательно, речь идет о том, что предыдущий папа Иоанн Павел II обозначил как «инкультурация». Однако папой Бенедиктом XVI вопрос ставится довольно противоречивый: «Как одна определенная культура способна вести себя в ситуации многообразия культур и как в этом многообразии возможен настоящий универсализм, когда ни одна из культур не выдает себя за единственно значимую и не душит другую?» . Следовательно, речь идет о том, что новое осознание ущербности предыдущих попыток христианского универсализма сегодня приобрел особую остроту.
Поскольку во всех известных истории культурах религия была существенным элементом культуры, даже ее сердцевиной, то слишком сложно представить безболезненную и даже логично допустимую инкультурацию христианства в другие культуры. Невозможно представить, как культура, переплетенная с конкретной религией, была жизненной и деятельной в ней, может быть, так сказать, трансплантирована в другую культуру, так чтобы при этом обе не погибли. «Если из одной культуры изъять, присущую ей, породивших ее религию, то из нее вырывается сердце, а когда в нее пересаживается новое - христианское - сердце, то произойдет неизбежное: организм, для него не предназначенный, отторгнет чужой для него орган». Таким образом, образно, применяя особенности медицинской ситуации пересадки органов, сделан вывод, что инкультурация (т.е. евангелизация другой культуры) только тогда будет иметь смысл, если христианская вера и другая религия, вместе с порожденной ею культурой, не находятся друг с другом в отношениях явно выраженного отличия, если в ней заложена внутренняя открытость одной до другой, если в самой сущности той и другой уже присутствует тенденция на встречу и объединения.
Понтификат Бенедикта XVI начал критическое отношение к христианской инкультурации: «Сегодня, - считает папа, - нужно обратить внимание на особое самосознание христианской веры. Судя о себе трезво и неподкупно, христиане вполне осознают, что в отдельных культурных формах их веры есть много наносного, много такого, что требует очистки и нового раскрытия. Но христиане также знают, что их вера, по сути, является самооткровения истины и потому ведет к спасению. Неспособность видеть истину под наслоением - настоящая беда современного человека «.
Задавая вопрос, можно ли избежать альтернативы между догматическим ригоризмом и «дружелюбным» к людям разных религий релятивизмом, который утверждает «конечную эквивалентность всех религий», руководитель магистратуры (учебной власти) Католической Церкви все же применяет гибкую интерпретацию, признавая наличие «дегенеративных и болезненных религиозных форм, которые ведут человека не до совершенства, а к отчуждению «, и одновременно не отрицает того, что даже» марксистская критика религии была целиком и полностью взята из воздуха». В индуизме, например, который, собственно, является собирательным именем ряда религий, течений, школ, имеются как положительные элементы, так и отрицательные стороны. Речь идет о привязке индуизма к кастовой системе, самосожжении вдов, а также «искривлению шактизма». «Ислам, который достиг больших высот, - как считает этот иерарх Католической Церкви, - постоянно находится в опасности потерять равновесие, прибегнуть к насилию и превратиться во внешнюю ритуальную религию». Вместе с тем папа не щадит христианства, не избегает критики «нездоровых форм и в христианстве», признавая при этом и такой трагический факт, как захват крестоносцами священного города Иерусалима и совершения ими кровавой резни мусульман и иудеев».
Однако в интерпретации Бенедикта XVI настойчиво выдвигается требование различения религий: различия между формами религий и различия внутренней сущности религий, чтобы выявить, находится та или иная религия на должной высоте. Следовательно, считать все религии одинаковыми, придерживаться идеи, что религии хотя и разные, но в сущности представляют собой отдельные пути, которые все ведут к спасению, считается «опасным релятивизмом» как для индивидуального человеческого бытия, так и для общества в целом.
Гибкость рефлексий папы проявляется в том, что он постановку вопроса об искуплении и спасении выводит за пределы самих религий, поскольку все решают «мерила праведной жизни, праведности самого человека». Следовательно, это означает, что «спасение не заложено в религиях как таковых, но связанное с ними при условии, если (и в какой мере) они приводят человека к добру, к поиску Бога, истины и любви. Вот почему вопрос о спасении всегда несет в себе религиозно-критический элемент и одновременно может быть связан с религиями и положительно» . Это очевидная иллюстрация гибкости современной сотериологических доктрин католицизма, которая достаточно эластично маневрирует между Сциллой эксклюзивности католической сотериологии и Харибдой таких проявлений в христианском богословии, как рассмотренные ранее направления инклюзивности и толерантности.
Ватиканская Конгрегация вероучения не может не признавать, что такие страны, как Китай, Индия (почти половина человечества) и многие другие регионы планеты не теряют своей самобытности. Понимая это, Святой Престол последнее время пересмотрел концепцию межкультурного и межрелигиозного диалога. Новая формула разграничения этих двух диалогов основывается на том, что межрелигиозный диалог не возможен без того, чтобы во время его проведения, не отступиться в чем-то от своей веры, пойти на неразрешенный компромисс. Исходя из этой предпосылки, богословский диалог между христианами и адептами других нехристианских религий считается непродуктивным, поскольку существует непреодолимая разница между богословской верой («принятие истины о Триедином Боге») и верованиями, которые есть в других религиях.
Президент Папского совета по межрелигиозному диалогу кардинал Жан-Луи Торан объяснил, что христиане и последователи других нехристианских религий, даже если речь идет о монотеистических религиях (ислам, иудаизм, сикхизм), имеют разные отношения с Богом и в еще большей степени это касается священных книг этих религий . «Христиане не являются верными» религии Книги «(ислама), христиане поклоняются Слову, которая является ничем иным, Иисусом, который никогда ничего не писал и не диктовал». Следовательно, предоставляется приоритет межкультурному диалогу, призывается в общении с нехристианскими религиями обсуждать только «культурные последствия глубинных религиозных различий».
Разграничение межрелигиозного диалога с христианскими религиями в «широком смысле» и нехристианскими религиями в «узком смысле» вызвало недоразумения, потому что это очевидный отход от того понимания межрелигиозного диалога, который «запатентованный» в декларации II Ватиканского собора (1962-1965 гг) Nostra aetate, и которого придерживались предыдущие понтифики, в частности Павел VI и Иоанн Павел II.
Существенная корреляция во времена понтификата Бенедикта XVI состоялась в отношении мультирелигиозной и межрелигиозной молитвы, которые были введены во время понтификата Иоанна Павла II. Модели мультирелигиозной молитвы были два «Всемирные дни молитвы за мир», которые состоялись в 1986 и 2002 годах в Ассизе (Италия). Тогда собрались члены различных религиозных общин - христианских и нехристианских, их объединила тревога по причине мировых бед и отсутствия мира в мире, а также желание «получить помощь свыше против сил зла», чтобы мир и справедливость воцарились на земле. Однако собранные не смогли молиться, поскольку понимание каждым «Божественного» и соответственно способ обращения к нему настолько были разными, что совместная молитва, как считал папа Бенедикт XVI, «стала бы фикцией и не соответствовала бы истине». Поэтому люди молились по-разному и в разных местах, хотя в одно и то же время. Бенедикт XVI убежден в том, что «продолжение начинания в Ассизе нет смысла», поскольку в подобных собраниях лишь имитируется желательна для большинства общность, которой в реальности не существует. Понтифика всего беспокоит то, что такие молитвы служат поддержке релятивизма - точки зрения, что разделение между религиями не существенны и нет фундаментальных причин.
Подвергая критическому анализу антихристианские взгляды таких представителей философской мысли прошлых веков как Ф. Бэкон, И. Кант, К. Маркс, которые стали предтечами современного секуляризма, релятивизма и атеизма, Бенедикт XVI вместе с тем не щадит от критики и христианство, «слишком большой степени сконцентрировалось на личном спасении верующих в потустороннем мире». Христианская идея индивидуального спасения души, подчеркнул папа, «ответственна за бегство от того, что есть общее для человечества», поскольку «христианское учение стало искаженным, а эгоистический поиск индивидуального спасения вызвал игнорирование служения другим». Акцентируя внимание на «современной антропологической проблеме», «кризисе истины, которая коренится в кризисе веры», папа сам впадает в «грех релятивизма» предоставляя христианству новое содержание в современную эпоху, а именно: «Христианство не является идеей, философией или теологией, но образом жизни, любовью». Именно так он озаглавил свое выступление, открывая в Ватикане в октябре 2009 г. «Второй специальный Синод епископов», посвященный проблемам Африки.
В энциклике «Caritas in veritate» («Любовь в истине»), опубликованной 29 июня 2009 г., подчеркивается, что «плодотворное развитие веры и разума увеличивает результативность дел милосердия (caritas) на общественной почве и создает благоприятные предпосылки для развития сотрудничества верующих и неверующих. Бенедикт XVI стоит на том, что «верующие обязаны объединять усилия со всеми людьми, чтобы этот мир действительно соответствовал Божьему плану: жить как одна семья под глазом Создателя».
Критерием «братского сотрудничества верующих и неверующих» выдвигается принцип субсидиарности - как наиболее действенное средство преодоления или, по крайней мере, минимизации современного финансово-экономического кризиса. Следовательно, христианская религия, а также другие религии призываются внести вклад в интегральное развитие человечества с конкретным отношением к культурному, общественному, особенно экономическому и политическому измерениям развития. Это в какой-то мере смягчает тот негативизм, который был обнаружен в виде различных предостережений относительно опасности для христианства религиозного релятивизма при мультирелигиозной и межрелигиозной молитвы и фактически исключило толерантность как весомую ценность в межконфессиональных отношениях. Папа, очевидно, понимает, что людей нужно объединить, если не общей молитвой, то привлечением их к решению проблем интегрального развития человечества.
В энциклике «Caritas in veritate» акцентируется внимание на проблемных аспектах современного развития человечества и вызовах и опасностях, связанных с религией. Речь идет о религиозном фундаментализме, религиозном фанатизме, религиозном индифферентизме и практическом атеизме. Последний фактически угрожает самим верующим, которые, по сути, часто являются лишь формальным прихожанами различных церквей, «а живут так, вроде Бога нет» Все же такой подход к религиозным проблемам в современном мире приводит толерантность к ценности в межконфессиональных отношениях. Что имеет особое значение в контексте современных общественных трансформаций.
Заключение
В ХХ веке иудео-христианский диалог поистине преобразил отношения между обеими религиозными группами. Скорость этой трансформации с обеих сторон поражала. Казалось, после двух тысячелетий вражды христиане и иудеи начали стремительно приближаться друг к другу. Однако очень скоро стало ясно, что передовые отряды богословов и исследователей, приверженных идее понимания, вырвались вперед так далеко, что рискуют оторваться от своих «армий». Декларируемые позиции обеих групп подверглись серьезной критике и в иудейском, и в христианском лагерях, и именно этот факт, кажется, в конце концов побудил обе стороны замедлить темп, оглянуться на свои доктринальные константы, которые выполняют функции фундамента, а потому не могут быть приподняты без риска для всего здания.
Предприняв анализ результатов проведения и воплощения в жизнь целого ряда других масштабных научно-исследовательских проектов смежной или сходной направленности, мы нашли обоснованным выделить ряд положений, способных служить в будущем в качестве фокальных точек. Прежде всего: факт наличия общего происхождения, являющийся отправным при анализе всех авраамических религий, может служить как источником динамичного продвижения в их диалоге, так и затруднить проведение такового с самого начала. Несмотря на это, общая перспектива серьезного и ответственного диалога между иудаизмом и христианством в условиях современного, глобализованного и более чем нестабильного мира, должна быть оценена как многообещающая и плодотворная. Разработка фундаментальных принципов этого диалога предполагает параллельную выработку его технологий и тактик — начиная от аккумуляции и обобщения «лучших практик» и вплоть до модерирования веб-форумов, посвященных открытому обсуждению его проблематики и определению инновационных форм его построения.
В деле практической организации ответственного и эффективного меж- религиозного диалога вполне уже можно выделить определенные типовые стадии, содержание которых способно в свою очередь послужить в качестве самого общего концептуального каркаса при дальнейшей разработке теории межрелигиозного диалога. Говоря в самом общем виде, к числу таковых следует отнести:
участие в проведении пред- или постконфликтного модерирования и/или миротворчества;
обобщение знаний, умений и навыков, применимых в ходе коммуникативной деятельности этого рода, с переходом на этой основе к построению или восстановлению элементов «культуры мира»;
дальнейшую разработку составляющих этой культуры, по линии прежде всего:
пересмотра региональных историй и/или историй сообществ, которые составляют неотъемлемую часть недвижимого культурного наследия, проявляющую черты особой важности при осознании себя обществом как полиэтничного и мультирелигиозного;
переработки образовательных программ на всех уровнях, с основной целью донести до учащихся идею значения плодотворного межрелигиозного диалога для поддержания и упрочения сотрудничества и взаимодействия между различными общественными слоями и группами;
поддержки и продвижения в процессе преподавания изящных искусств импульсов и интуиций, способствующих развитию «культуры мира», — а также нахождения способов конструктивного совмещения поддержки креативности, с одной стороны, и ведения межкультурного, межрелигиозного диалога, с другой, в рамках более общей размерности духовного роста.
Межрелигиозный диалог, весьма динамично ведшийся в течение многих веков, безусловно, прибавил динамики в последнее время. Говоря о Российской Федерации, следует упомянуть об образовании летом 2009 года международной Группы религиозных лидеров высокого уровня. Следует также напомнить о недавно предложенной вниманию участников Генеральной Ассамблеи ООН стратегической инициативе РФ, состоящей в образовании Консультативного совета при ООН по делам религий.
Список литературы
Алексеев А. С. Всемирные хроники. От Платона до святого Августина — М.: Вузовская книга, 2009 – 568 с.
Арад И. Холокост