Вещно-правовые способы защиты права собственности

СОДЕРЖАНИЕ:
Введение
Глава 1. Общие положения о защите права собственности
1.1. Защита и охрана права собственности
1.2. Особенности защиты вещных прав
1.3. Конкуренция исков
Глава 2. Виндикационный иск
2.1. Понятие и характеристика виндикационного иска
2.2. Критерии применения виндикационного иска: теория и практика
Глава 3. Негаторный иск. Иск о признании права собственности
3.1. Понятие и характеристика негаторного иска
3.2. Некоторые аспекты и практика применения негаторного иска
3.3. Иск о признании права собственности
Заключение
Библиография

Тем самым возникают предпосылки для предъявления иска о признании права собственности на имущество.
В первом из названных случаев намерения истца направлены на подтверждение правовой принадлежности имущества или установление субъективного права на вещь. Действующее законодательство в единичных ситуациях придает решению суда о признании права собственности на имущество правоустанавливающий характер применительно к нормам ст. 8 ГК РФ об основаниях возникновения гражданских прав. Например, признание права на самовольную постройку (ст. 222 ГК РФ), признание права муниципальной собственности на бесхозяйную недвижимую вещь (ст. 225 ГК РФ).
Во всех остальных случаях решение суда о признании права собственности на имущество не может быть квалифицировано в качестве основания возникновения субъективного материального права так, как его понимает законодатель в ст. 8 ГК РФ. Этот вопрос представляется наиболее сложным для субъектов имущественного оборота, когда они становятся участниками соответствующего судебного спора. Причина кроется в том традиционном (для рядового обывателя) представлении о судебном решении как о некой константе, которая окончательно определяет права и обязанности участников спора, в данном случае определяет правовой режим принадлежности спорного имущества, называя истца собственником.
На самом деле при рассмотрении иска о признании права собственности (здесь не говорим о самовольной постройке) суд выясняет правомерность приобретения истцом права собственности на имущество. Правомерным будет приобретение по основаниям, установленным законом (гл. 14 ГК РФ). Очевидно то, что обстоятельства приобретения истцом имущества в собственность имели место до судебного спора. Следовательно, суд только проверит эти обстоятельства на соответствие закону, а также установит необоснованность притязания ответчика на имущество. Таким образом, судебное решение об удовлетворении иска подтвердит правовое положение истца по отношению к имуществу, которое возникло до обращения в суд.
Немалую сложность по делам о признании права собственности на имущество создает сам истец, когда при обосновании правомерности приобретения имущества ссылается на добросовестность. Проблема заключается в том, что в действующем ГК РФ понятие добросовестность используется в значениях, разных по объему и юридической ценности. В п. 2 ст. 6 ГК РФ добросовестность предстает как общее мерило поведения субъектов гражданских правоотношений. В ст. 10 ГК РФ добросовестность определена как один из пределов осуществления гражданских прав, т.е. своеобразная граница для участников гражданского оборота, выход за которую может послужить мотивом к отказу в защите гражданских прав в судебном порядке.
Понятие "добросовестность" законодатель использует в сложном юридическом составе, на основании которого возникает право собственности у лица, владеющего имуществом по давности (ст. 234 ГК РФ). Здесь добросовестность проявляется как известное правило поведения и в период давностного владения по своей юридической квалификации ближе к пониманию, которое заложено в ст. 6 ГК РФ, нежели представление о добросовестности как неосведомленности о каких-либо фактах.
Наконец, добросовестность в правилах о виндикации (ст. 302 ГК РФ) представляет собой неосведомленность приобретателя о неуправомоченности отчуждателя. Здесь добросовестность определена в качестве презумпции, т.е. предположения (допущения), которое при судебном разбирательстве будет подтверждено либо опровергнуто.
Какой смысл вкладывает истец по иску о признании права собственности, заявляя о добросовестности приобретения имущества? Если имущество приобретено от лица, которому отчуждаемое имущество принадлежало на праве собственности, на основании соответствующей закону гражданско-правовой сделки, полностью исполненной контрагентами, то ссылка на добросовестность теряет юридическую ценность, так как приобретение в собственность имущества от собственника является элементарным соблюдением общих положений о праве собственности (ст. 209 ГК РФ) и оснований приобретения права собственности (ст. 218 ГК РФ).
Вряд ли в подобной ситуации истец будет определять свою добросовестность в качестве предела осуществления гражданских прав, рискуя получить отказ в иске по данному мотиву. Тем более что не так уж часто законодатель напрямую обусловливает защиту гражданских прав с добросовестностью участников оборота при реализации ими своих гражданских прав. Некоторые из этих случаев детально исследованы К.И. Скловским.
Если истец ссылается на добросовестность, вкладывая в нее смысл, заложенный в ст. 302 ГК РФ, то именно в этом состоит его ошибка. Правила п. 1 ст. 302 ГК РФ не регулируют отношения приобретения имущества в собственность. Здесь добросовестность служит ограничителем виндикации, т.е. законодатель придает ей свойства юридического средства защиты участника оборота, получившего имущество по сделке с неуправомоченным отчуждателем, от виндикационных притязаний собственника. В виндикационном процессе традиционно положение истца как собственника спорного имущества, а ответчика - как лица, не имеющего субъективного права на вещь.
Поэтому, когда истец по иску о признании права собственности на имущество при обосновании иска ссылается на добросовестность, это будет свидетельствовать либо о его юридической неграмотности, либо означать юридическую порочность приобретения имущества, поскольку в имущественном обороте добросовестность предстает не только как общее мерило поведения, но и как неосведомленность о фактах.
Фактическое нахождение имущества у истца или ответчика по иску о признании права собственности не препятствует применению данного способа защиты права собственности. Здесь необходимо ясное понимание той юридической цели, на которую направлен этот способ защиты, поскольку "...иск о признании права собственности - это внедоговорное требование собственника имущества о констатации перед третьими лицами факта принадлежности истцу права собственности на спорное имущество, не соединенное с конкретными требованиями о возврате имущества или устранении иных препятствий, не связанных с лишением владения...". Как видим, цель иска о признании права собственности отличается от юридических результатов, к которым устремлены виндикационный и негаторный иски.
Закрепление в российском гражданском законодательстве системы регистрации недвижимости не привело к умалению значимости традиционных способов защиты права собственности. Тем более не возникло оснований к отождествлению этих способов или подмены одного другим. Однако в юридической литературе встречаются подобные примеры. Так, Ф.О. Богатырев полагает, что "...виндикация недвижимости вообще невозможна". В обоснование этого вывода автор опирается на посылку, согласно которой при предъявлении виндикационного требования "...в случае с недвижимостью истца больше всего интересует уничтожение записи на имя ответчика и учинение записи на свое имя". Видимо, причиной подобной переоценки целей виндиканта послужило то обстоятельство, что участвовать в имущественном обороте вправе только обладатель зарегистрированного права на объект недвижимости. Однако данные законоположения не могут служить основанием к исключению виндикационного иска из способов защиты права собственности на объекты недвижимого имущества.
Для защиты собственника Ф.О. Богатырев предлагает задействовать требование о признании права собственности. Общеизвестно, что данное требование имеет иные цели, чем виндикация. Ни фактических, ни правовых оснований для такой подмены не имеется. Эти иски отличаются по многим критериям. При подаче иска о признании права собственности спорное имущество может находиться у истца, тогда как при виндикационном иске спорная вещь должна находиться у ответчика, и т.д.
В последнее время обострились проблемы, связанные с общей оценкой исков о признании права собственности. Есть серьезные основания для пересмотра давно сложившейся традиции считать такие иски самым обычным делом. В литературе как само собой разумеющееся приводится аргумент, что иск о признании права собственности необходим для "внесения ясности в отношения собственности". Практика, однако, говорит о другом.
Одной из самых широко применяемых схем стала, как всем известно, следующая. Два лица, не имеющих никакой юридически уважительной связи с вещью (обычно объектом недвижимости), затевают между собой спор о праве собственности на эту вещь, никак не привлекая в спор ни ее формального собственника, ни владельца - неважно, совпадает ли собственник с владельцем или нет. Суд выносит решение в пользу одной из сторон, которая лишь после этого объявляет о возникновении нового собственника, приводя в крайнее изумление собственника прежнего (такие споры можно назвать спорами о праве на Эйфелеву башню). В этот момент тезис о "внесении ясности" в отношения собственности может восприниматься лишь как курьез или издевательство.
Особенно безвыходной представляется возникающая вследствие "внесения ясности" юридическая путаница, когда первый спор рассмотрен третейским судом. В этом случае отпадает возможность пересмотра решения. Известно, что на этой почве возникла идея запрета на третейские споры о недвижимости, что само по себе говорит о глубоком кризисе теории "внесения ясности". Очевидно, что проблема не в третейской процедуре, а в самом иске о признании права собственности.
Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что иск о признании права собственности не указан в главе 20 ГК, которая содержит нормы специального регулирования и потому имеет преимущество перед общей ст. 12 ГК. В то же время предусмотренный ст. 12 ГК иск о признании права едва ли может применяться и для защиты прав обязательственных: ведь если срок исполнения обязательства еще не наступил, то признание права лишено интереса, так как право не нарушено, а если наступил, то следует предъявлять иск об исполнении. Например, анализ практики предъявления дольщиками исков о признании права из договора долевого участия (обязательственного) показывает трудности при обосновании права на иск. Тем не менее тот факт, что иск о признании права едва ли предназначен для защиты прав обязательственных, сам по себе не свидетельствует еще, что он создан для вещных прав. Скорее, верна другая гипотеза: этот иск имеет большое значение для защиты прав неимущественных, например для признания прав автора и т.п.
Впрочем, утверждение истца о том, что он - собственник, входит в основание как виндикационного, так и негаторного иска и всегда является предметом доказывания. Это утверждение может быть представлено и как требование о признании права собственности и тем самым - переместиться в предмет иска. Стало быть, вопрос о соотношении норм ст. 12 и главы 20 ГК состоит в том, допустимо ли спорить о принадлежности вещи иначе как в формах, указанных в главе 20 ГК. Иными словами, допустимо ли разъединение требований о признании права собственности и требований о защите права собственности виндикационным или негаторным иском?
М. Ерохова высказывает предположение, что иск о признании права собственности является негаторным, поскольку в одном из дел Президиум ВАС РФ указал, что иск о признании права собственности не ограничен исковой давностью, сославшись на ст. 208 ГК. Разделяя сомнения автора в существовании отдельного иска о признании права собственности, думается, что исключить этот иск из повседневной практики, пожалуй, невозможно. Вывод этот носит прежде всего эмпирический характер.
Возможны случаи, когда он оказывается единственным средством защиты. Приводимый М. Ероховой пример, когда владелец объекта недвижимости оспаривает зарегистрированное право собственности иного лица, не владеющего объектом, видимо, относится к таким случаям, поскольку виндикации здесь нет, в чем следует согласиться с автором. Однако, наличие права у другого лица само по себе не является помехой в пользовании объектом и не является действием или бездействием другого лица (заметим, что для негаторного иска характерна физическая связь сторон, соседство, владение смежной вещью). Помехи, от которых защищает негаторный иск, имеют все же физическую природу. Даже если они имеют некоторые юридические основания, речь идет все же о действиях (бездействии) соседей и иных прикосновенных к пользованию недвижимостью лиц.
Вполне возможно, что право зарегистрировано за лицом, физически или даже юридически не существующим. Говорить в таком случае, что это лицо мешает владельцу пользоваться объектом, едва ли правильно. Остается, как уже говорилось, предъявление иска о признании права собственности.
В иске о признании исключительного права, вообще говоря, можно найти два требования: в первом отрицается право ответчика, а во втором - утверждается, что это право принадлежит истцу.
Между тем в негаторном иске содержится только одно требование об устранении нарушений, обращенное к ответчику. Постольку, поскольку истец доказывает в начале негаторного иска свое право, он лишь легитимирует себя, но не спорит с ответчиком о праве ответчика на его имущество, да и в целом права ответчика на его имущество (если они у него вообще имеются) на судьбу негаторного иска не влияют и предметом спора быть не могут. Наряду с этим легитимация лица в качестве истца по негаторному иску как собственника (законного владельца) предваряет спор, но не может его исчерпывать. Следовательно, предметом негаторного иска не может быть спор о праве на имущество истца и тем более - спор о праве на имущество ответчика. Второе, скорее, характерно для виндикационного иска, поэтому практически актуальным является разграничение иска о признании права собственности и иска виндикационного.
В рассматриваемом М. Ероховой деле спор о праве ведет владеющий истец с невладеющим лицом, зарегистрированным в качестве собственника. Именно такой иск следует признать допустимым: во-первых, здесь не может быть уклонения от виндикации, так как истец уже владеет, а во-вторых, у истца нет иных средств защиты.
Весьма часто, как известно, иски о признании права собственности заявляются злонамеренно, с целью лишить ответчика возражения о доброй совести или пропуске срока исковой давности. Предполагаемая цель таких исков - "воздействие на восприятие права истца нарушителем и окружающими" - кажется довольно невнятной, а если учесть еще, что "негаторный иск можно заявить при владении вещью истцом", тогда как "иск о признании может быть заявлен независимо от нахождения спорной вещи у истца, ответчика или третьих лиц", то сфера действия этого средства оказывается весьма широкой и неопределенной.
Кроме того, иски о признании права - не только права собственности - не ограничены возражением об исковой давности, причем не в силу ч. 4 ст. 208 ГК. Ведь это возражение может быть выдвинуто ответчиком не раньше, чем обосновано нарушенное право истца. Но если весь спор сводится только к выяснению вопроса о наличии у истца самого права, то ответчик просто не имеет ни фактической возможности, ни формального основания заявить о пропуске срока давности.
Понимая эту связь, истец намеренно пытается сначала заявить иск о признании за ним материального права, а затем иными средствами, в том числе самоуправно, получить имущество (иногда имущество уже захвачено силой к моменту обращения в суд). Точно так же злоупотребление иском о признании права собственности может состоять в намерении лишить ответчика возражения о доброй совести.
Поэтому на самом деле защита против подобных исков должна состоять в указании на отсутствие у истца права на иск о признании за ним права собственности (как, впрочем, и иного права), поскольку его действительный интерес состоит, скажем, в получении владения вещью.
Показательно такое дело. АО "Джонбер" являлось инвестором при строительстве дома по Нащокинскому переулку в г. Москве. По результатам инвестиционного контракта АО "Джонбер" получило право на получение от застройщика четырех квартир в строящемся доме. Однако на стадии исполнения договора АО "Джонбер" подверглось преобразованию, и выстроенные квартиры были переданы его правопреемнику - АО "Акционерный рай". АО "Акционерный рай", получив квартиры, продало их третьим лицам, в дальнейшем часть квартир была перепродана различным физическим лицам. После этого АО "Джонбер" добилось исключения АО "Акционерный рай" из числа инвесторов и восстановления самого АО "Джонбер" как юридического лица и как инвестора, ссылаясь на то, что реорганизация была произведена по поддельным документам. Затем был предъявлен иск о признании права собственности на те четыре квартиры, которые были ранее проданы третьим лицам - Ч., Ш., А. и П. Однако иск предъявлялся не покупателям - Ч., Ш., А. и П., а застройщику - СП "Реформа" и Правительству Москвы.
Суд первой инстанции в иске отказал, суд второй и третьей инстанций иск удовлетворил, указав, что АО "Джонбер" являлось инвестором и внесло средства на строительство спорных квартир. Президиум ВАС РФ, отменяя апелляционное и кассационное Постановления, указал, что вывод этих судов о том, что признание права собственности на квартиры за истцом не нарушает прав покупателей, является несостоятельным. При наличии зарегистрированных прав собственности за третьими лицами суды не вправе были признавать право собственности на те же квартиры за истцом.
В ходе заседания Президиума ВАС РФ представитель истца между прочим заметил, что истец уже поменял замки в спорных квартирах, прекратив доступ туда покупателям. Этот небольшой штрих позволяет понять, каково в нашем правопорядке практическое значение решения о признании права собственности даже при том, что суд не выдает по такому решению исполнительного листа о выселении.
Вполне понятна после этого тактика истца, стремившегося именно таким иском не только лишить покупателей защиты в виде возражения о доброй совести, но и вообще обойтись без трудностей виндикационного иска. Позиция Президиума ВАС РФ заслуживает поддержки в том смысле, что здесь определенно признается недопустимым спорить о праве собственности с кем-либо, кроме собственника.
Однако здесь возникает вопрос, который как раз и состоит в выяснении права истца требовать за ним признания права собственности, не прибегая к тем средствам защиты, которые указаны в главе 20 ГК. В данном случае спорный объект находится во владении ответчика. Возникает вопрос: вправе ли истец спорить только о праве собственности, не затрагивая владения, т.е. не истребуя имущество виндикационным иском, подчиняясь тем самым правилам ст. 302 ГК? Истец не может обосновать свой интерес, а значит, и право на иск, если он не может убедительно объяснить, по какой причине он не требует передачи ему имущества, одновременно добиваясь признания права собственности на него. Неизбежно предположение, что истец намерен завладеть имуществом в обход законных процедур, самоуправно. Поэтому любое решение суда об удовлетворении иска собственника о признании за ним права собственности без обсуждения интереса собственника во владении становится в условиях нашего правопорядка поощрением самоуправства.
Если суду не представлено убедительного обоснования того, что истец в данном случае вполне удовлетворяется одним только правом собственности (например, спор идет о принадлежности залога, причем залогодержатель намерен продать залог как собственную вещь или вещь третьего лица - в этом случае достаточно признания права собственности залогодателя, без истребования вещи), то в иске следует отказывать в связи с отсутствием права на иск.
Впрочем, в настоящее время возникло иное, более формальное обоснование. Если в силу п. 2 ст. 223 ГК ответчик признается собственником с момента регистрации за ним права собственности и лишается этого права лишь в том случае, когда объект недвижимости может быть истребован у него в порядке ст. 302 ГК, то, стало быть, остается только один иск для лица, утратившего объект недвижимости, право на который зарегистрировано за ответчиком: это иск об истребовании этого объекта в порядке ст. 301 - 302 ГК. Заявлять один только иск о признании права собственности в этом случае теперь недопустимо, так как неизвестно, может ли объект быть истребован из владения ответчика. Но если он не может быть истребован или неизвестно, может ли он быть истребован, суд не вправе лишить ответчика зарегистрированного за ним права собственности.
В то же время в рамках спора о признании права собственности суд лишен права квалифицировать владение объектом с точки зрения добросовестности. Дело в том, что суд может давать юридическую оценку только тем обстоятельствам, которые являются предметом спора, а предмет спора, в свою очередь, предопределен основанием иска. Для спора о признании права собственности качество владения не имеет значения, закон на него не указывает; следовательно, (не)добросовестность владения спором о признании права собственности не охватывается и не может стать предметом квалификации.
Отсюда следует, что, пока не заявлен виндикационный иск, стороны не могут сделать добросовестность приобретения предметом спора. Еще точнее: добросовестность владельца становится предметом спора лишь после того, как ответчик по виндикационному иску сделал возражение о добросовестности приобретения. До того любые суждения по этому поводу не имеют юридического значения.
Итак, после принятия поправки в п. 2 ст. 223 ГК формально невозможно оспаривать право собственности на объект недвижимости, зарегистрированный за ответчиком иначе как посредством виндикационного иска.
Очевидно, что спор о праве собственности всегда направлен против того, кто ведет себя как собственник той вещи, на которую претендует истец. Но как собственник себя ведет прежде всего незаконный владелец. Поэтому невозможно защищать право собственности, не обращаясь со своими требованиями к владельцу.
Ограничение и вытеснение из практики исков о признании права собственности могли бы состоять в установлении такого правила, согласно которому в каждом споре о признании права собственности обязательно должен участвовать в качестве стороны фактический владелец спорного имущества. Думаю, что при таком, совершенно естественном, подходе число таких исков значительно сократилось бы как раз за счет тех, которые сегодня предъявляются злонамеренно.
Понимая, что иск о признании права собственности должен вызывать особую осторожность суда, можно заметить, что в ряде случаев необходимость оспорить право другой стороны вытекает из сущности спора. Если, например, ответчик по виндикационному иску видит, что право истца на спорное имущество получено с пороками, ответчик не имеет другой возможности сформулировать свои возражения против иска, как в форме встречного иска, если речь идет о праве, которое зарегистрировано на имя истца. Ведь суд даже при самых убедительных доказательствах, представленных ответчиком, не сможет отрицать в решении право собственности истца, пока оно зарегистрировано. Не станет суд и аннулировать регистрацию по собственной инициативе при обнаружении ничтожности сделки, так как такое последствие недействительности сделки не указано в законе и суд не может применить его по своей инициативе, пользуясь нормой ст. 166 ГК, даже в публичном интересе.
Здесь, однако, возникает следующее осложнение. Оспаривание права другого лица по ст. 12 ГК возможно только в одной форме - посредством иска о признании этого права за собой. Но есть немало случаев, когда сторона спора видит, что у противника права не имеется, но сама этого права тоже иметь не может. Например, государственное учреждение требовало выселения общественной организации из занимаемого помещения виндикационным иском. Истец ссылался на свое право оперативного управления, зарегистрированное в ЕГРП. Между тем по обстоятельствам дела было видно, что спорное помещение занималось ответчиком последние 15 лет. Поэтому оно никак не могло быть передано в порядке ст. 299 ГК истцу, созданному позже того срока, когда ответчик занял помещение. Кроме того, истец представил акт получения здания от прежнего федерального собственника, датированный днем, когда в районе здания были волнения с участием военных соединений, и никакой передачи здания по акту приема-передачи просто не могло быть (владение может быть только мирным, спокойным - таким оно должно и передаваться).
Учитывая порочность получения истцом права оперативного управления, ответчик заявил иск об отсутствии у него права. Понятно, что здесь невозможен иск о признании права оперативного управления за ответчиком - ни формально, ни по обстоятельствам дела он никак не мог бы претендовать на это право. В то же время простое указание на порочность права в рамках защиты против виндикационного иска не давало никакого эффекта - суд был не вправе отказать истцу в виндикационном иске по мотиву отсутствия у него права на помещение, пока имеется регистрация этого права в ЕГРП.
Очевидно, что иск об отсутствии права не предусмотрен ст. 12 ГК. В то же время практика заявления исков о "признании права недействительным", получившая в последнее время распространение, имеет куда меньше оснований. Во-первых, такой иск не назван в ст. 12 ГК. Во-вторых, право вообще не может быть действительным или недействительным. Это только юридические факты могут утрачивать действие (в случаях, указанных в законе). Но право, однажды возникнув, никак не может утратить действия.
Тем не менее, поскольку количество исков "о недействительности права" нарастает и никакого намерения судов отказаться от рассмотрения таких исков не заметно, предпочтительнее признать возможность предъявления иска об отсутствии права вместо совершенно неприемлемого спора о "недействительности права". Условием предъявления такого иска должна быть необходимость защиты прав истца. Учитывая те опасности, которые вообще сопряжены с исками о признании вещного права, не следует допускать предъявление таких исков только в качестве встречных. Во всяком случае, иском об отсутствии права истец должен защищаться от наличных, уже совершенных или совершающихся действий ответчика, основанных на спорном праве. Ни в коем случае право на иск об отсутствии права у другого лица не может обосновываться возможными в будущем или предполагаемыми нарушениями.
Кроме того, иск об отсутствии вещного права у другого лица должен заявляться владельцем, причем получившим вещь законным способом, без насилия или самоуправства.
Заключение
Таким образом, закон позволяет собственнику имущества, равно как и обладателю иного вещного права, истребовать имущество из чужого незаконного владения посредством предъявления виндикационного иска.
Виндикационный иск - это иск собственника или обладателя иного вещного права на вещь об истребовании этой вещи из чужого незаконного владения или, иными словами, это иск невладеющего собственника к владеющему несобственнику о возврате имущества. При истребовании имущества из чужого незаконного владения собственник или обладатель иного вещного права не только вправе потребовать возврата имущества, но также вправе потребовать от лица, которое знало или должно было знать, что его владение незаконно (недобросовестный владелец), возврата или возмещения всех доходов, которые это лицо извлекло или должно было извлечь за все время владения; а от добросовестного владельца - возврата или возмещения всех доходов, которые он извлек или должен был извлечь со времени, когда он узнал или должен был узнать о неправомерности владения или получил повестку по иску собственника о возврате имущества.
Владелец, как добросовестный, так и недобросовестный, в свою очередь, вправе требовать от собственника возмещения произведенных им необходимых затрат на имущество с того времени, с которого собственнику причитаются доходы от имущества. Добросовестный владелец вправе оставить за собой произведенные им улучшения, если они могут быть отделены без повреждения имущества. Если такое отделение улучшений невозможно, добросовестный владелец имеет право требовать возмещения произведенных на улучшение затрат, но не свыше размера увеличения стоимости имущества.
В том случае, когда нарушение права собственности или ограниченного вещного права не связано с лишением владения, используется такой способ вещно-правовой защиты, как негаторный иск.
Негаторный иск представляет собой иск собственника или обладателя иного вещного права, направленный на защиту его права от таких нарушений, которые не соединены с лишением истца владения вещью. Этот иск направлен на устранение помех, которые препятствуют собственнику или обладателю ограниченного вещного права пользоваться его имуществом. При этом собственник имущества или обладатель ограниченного вещного права может требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы эти нарушения и не были соединены с лишением владения.
Субъектом права на негаторный иск является собственник имущества или иной титульный владелец. Иск же предъявляется к нарушителю вещного права (в основном правомочия пользования).
Целью владельческой защиты является защита права владения как абсолютного по своей юридической природе правомочия (входящего в состав как вещных, так и обязательственных прав). Поэтому она всегда имеет своим объектом индивидуально-определенные вещи и носит абсолютный характер. В силу этого она не может использоваться для защиты обязательственных (относительных) прав, особенно прав требования (например, для приобретения права на банковский вклад или на "бездокументарные ценные бумаги"), а также прав пользования, реализация которых не требует владения конкретными вещами. Поэтому владельческая защита, даже касаясь прав владения, приобретенных по договору, тем не менее является институтом вещного, а не обязательственного права, а составляющие ее иски относятся к числу вещно-правовых.
Владельческий (петиторный) иск является самостоятельной разновидностью вещных исков, хотя и имеет ряд черт, общих с виндикационным иском. Как и виндикационный иск, владельческий иск, во-первых, направлен на возвращение вещи во владение истца из незаконного владения ответчика, во-вторых, призван обеспечить охрану права на владение собственника или иного законного владельца.
Поскольку вещные права могут быть нарушены и иным образом, существуют и другие способы их защиты. Так, способом защиты имущественных прав является иск о признании права собственности или иного вещного права, который заявляется в целях устранения правовой неопределенности относительно соответствующего вещного права.
Признание права - это способ защиты гражданских прав, реализуемый в юрисдикционной судебной форме защиты, поскольку применение этого способа защиты подразумевает наличие спора между заинтересованными лицами относительно наличия (отсутствия) субъективного права, для разрешения которого необходимо наличие специальной властной (судебной) компетенции.
Признанием права снимается сомнение в принадлежности права (в частности, права собственности или ограниченного вещного права) тому или иному лицу. Например, путем признания гражданина собственником определенной вещи суд устраняет возможность присвоения этой вещи другим лицом. Решение суда о признании права собственности на имущество за определенным юридическим лицом исключает дальнейшее судебное оспаривание права на это имущество какими-либо иными участниками имущественного оборота.
Применение такого способа защиты, как признание права, носит правоподтверждающий, а не правонаделяющий характер, он предлагает предусмотреть в ГК РФ отдельную статью "Признание вещных прав". Признание права как способ защиты может применяться в сочетании с другими способами, например такими, как признание права и восстановление положения, существовавшего до нарушения права, а также пресечение действий, нарушающих это право. К примеру, одно лицо незаконно занимает помещение, принадлежащее другому лицу, и препятствует его владельцу пользоваться этим помещением. Суд, признав право истца на это помещение, обязывает незаконно занявшего помещение освободить его и устранить все препятствия, мешающие законному владельцу пользоваться данным помещением.
При рассмотрении иска о признании права собственности и негаторного иска были отмечены аспекты соотношения этих способов защиты права собственности с иском об освобождении имущества от ареста (исключении из описи) и обозначены отдельные особенности последнего.
Несмотря на то что последний иск помещен законодателем в процессуальный закон, не вызывает сомнений его материально-правовая подоплека. Именно наличие права собственности на имущество и непризнание (отрицание) этого факта другими лицами (должником, взыскателем, государственным органом, осуществляющим принудительное исполнение судебного решения) служат предпосылкой заинтересованному лицу для предъявления такого иска. Видимо, названные мотивы послужили основанием для вывода, сделанного Е.А. Сухановым, о том, что иск об освобождении имущества от ареста "...сводится к требованию о признании права собственности на незаконно включенное в опись и арестованное имущество... Поэтому его следует рассматривать в качестве разновидности иска о признании права (ст. 12 ГК РФ) - самостоятельного способа защиты гражданских, в том числе вещных прав...".
В нашей стране практика применения данного иска начала формироваться еще в советский период в тех практических ситуациях, когда имущество собственника необоснованно включалось в опись и подвергалось аресту в ходе принудительного исполнения судебного акта, принятого в отношении другого лица. Иск об освобождении имущества от ареста (исключении из описи) появился как ответная реакция на такое специфическое нарушение права собственности на имущество, для защиты от которого использование напрямую давно известных юридических средств оказывается неэффективным.
Например, когда арестованное имущество передано на хранение другому лицу (не должнику и не взыскателю), предъявленный к хранителю виндикационный иск не может быть удовлетворен, поскольку нет оснований квалифицировать владение хранителя как незаконное (не по воле собственника), так как он получил имущество от государственного органа при осуществлении последним исполнительных действий по принудительному исполнению судебного акта.
Если на момент наложения ареста имущество не находилось во владении собственника, то не имелось предпосылок для предъявления негаторного иска.
На современном этапе развития имущественного оборота в нашей стране востребованность иска об освобождении имущества от ареста (исключении из описи) нисколько не снизилась, а напротив, возрастает.
Конечно же, судебно-арбитражная практика применения этого иска выявила ряд вопросов, для разрешения которых одних только практических навыков явно недостаточно, необходимо привлечение теоретических обоснований.
Библиография
Конституция РФ (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ).
Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ. Российская газета, N 238-239, 08.12.1994.
Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 № 138-ФЗ. Российская газета, N 220, 20.11.2002.
Земельный кодекс Российской Федерации от 25.10.2001 N 136-ФЗ. Российская газета, N 211-212, 30.10.2001.
Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 № 95-ФЗ. Российская газета, N 137, 27.07.2002.
Федеральный закон от 21.07.1997 N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним". Российская газета, N 145, 30.07.1997.
Федеральный закон от 02.10.2007 N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве". Российская газета, N 223, 06.10.2007,
Федеральный закон от 21.07.1997 N 118-ФЗ "О судебных приставах". Росси