Мы сибирики. (Оценка иерархии идентичности современной молодежи Сибири)

Оглавление
Введение
Глава 1. Понятие идентичности и социализации
1.1.Характеристика концепта «идентичность» в контексте теории социализации (этнизации)
1.2. Аналитические оценки структуры идентичностей современных россиян
Глава 2. Этнические ценности современной молодежи в политико-культурном пространстве г. Новосибирска
2.1. Структура идентичностей современной молодежи Сибири
2.2. Характеристика современной ситуации (движение сибирских регионалистов)
Глава 3. Исследование идентичностей современной молодежи Сибири (по материалам исследования в Новосибирске)
Заключение
Список литературы
Приложения

Он характерен для 20,9 % русских; по 4,3 % набрали представители коренных народов и других этнических групп; в общем, по массиву–11,8 %.
Сегодняшние студенты (в основном — начало и середина 1990-х гг. рождения) — это уже пятое поколение, выросшее при советской власти. Под влиянием модернизации из повседневной жизни северян ушли многие важные элементы культуры и быта, маркирующие их этническую идентичность. Это касается экологически адаптированной пищи в общей структуре питания, традиционной одежды, системы воспитания, способов проведения досуга и пр. Молодое, а во многих случаях и среднее, поколение северян с утерей традиционных форм социальной жизни в значительной степени утратило активное знание родного языка.
Но при нивелировке традиционной культуры. Этническое (иногда двойное) самосознание остается на высоком уровне. Для выявления значимости этнической принадлежности нами использовался ряд утверждений, отношение к которым респондентам предлагалось выразить, выбрав один из вариантов ответа: согласен — не согласен — не знаю.
Выраженность этно-аффилиативных тенденций предполагает склонность действовать в соответствии с принятыми нормами, правилами своей этнической группы. Так с утверждением: «Считаю, что современному человеку его национальность должна быть безразлична» не согласны большинство респондентов — 65,2 %.
С утверждением: «Человеку необходимо ощущать себя частью какого-либо народа» согласилось – 66,1 %. Полученные данные подтверждаются и ответами на полярное высказывание: «Современному человеку его национальность должна быть не важна», где 65,2 % молодых людей не согласились с предложенным вариантом.
При ответе на утверждение: «Я человек, который безразлично относится к своей национальной принадлежности», 39,2 % опрошенных выразили свое несогласие, 30,4 % ответили, что они скорее не согласны и 30,4 % согласились или были «скорее согласны» с данным утверждением. Таким образом, можно заключить, что только для трети респондентов характерно индифферентное отношение к этнической идентичности. В сознании большей части молодого поколения сохраняется отчетливая ориентированность на категорию «Мы».
При анализе ответов на утверждение: «Если бы я имел возможность выбора национальности, то предпочел бы ту, которую имею сейчас» 73,9 % участвующих в опросе молодых людей утвердительно согласились с предложенным суждением, 10,3 % ответили, что скорее согласны. Таким образом, доля респондентов, которые «сомневаются» и готовы изменить свою этническую принадлежность, составляет лишь 15,8 %.
Но при этом, тестирование аудитории на предмет чувств, испытываемых по отношению к собственной этнической группе, показало несколько иной результат. Обработка результатов методики «Этническая аффилиация» и теста Г. У. Солдатовой «Типы этнической идентичности» позволили зафиксировать у 34,4 % опрошенных высокую потребность в этнической принадлежности, у 51,1 % — низкую потребность; 14,5 % составили те, кто затруднился определить, насколько, значима для них идентификация со своей этнической группой. Такое распределение ответов свидетельствует о том, что лишь для третьей части, участвующей в опросе молодежи, был характерен аллоцентрический тип личности, основу которого составляют три критерия: подчинение индивидуальных целей групповым; выраженная идентификация со своей этнической группой; восприятие себя как части группы, а группы как продолжения самого себя. Неустойчивость самооценки в целом характерна для современной молодежи, особенно в полиэтничных группах с высокой долей смешанных браков. Так, для 19,4 % респондентов характерно отсутствие четкой выраженности черт, присущих какому-либо типу этнической идентичности.
Подтверждением довольно низкой заинтересованности в поддержании связи со своей этнической группой являются данные, полученные с помощью модифицированного варианта методики Е. Б. Фанталовой, позволяющего изучить ценностные ориентации населения и содержащего 14 позиций-ценностей. Считается, что один из аспектов социализации молодежи в современном полиэтничном мире, в том числе и в России, связан с выбором и освоением ценностей того или иного этнического сообщества, ведь предпочтения молодежи демонстрируют перспективное направление эволюции социальных норм. Так, в рейтинг высокозначимых для молодежи ценностей вошли следующие позиции в порядке убывания: «счастливая семейная жизнь», «любовь», «наличие хороших и верных друзей», «здоровье», «материально-обеспеченная жизнь». Менее значимыми стали: «познание», «уверенность в себе», «интересная работа», «творчество», «активная деятельная жизнь». Такие ценности, как «религиозная жизнь» и «связь со своим народом» заняли последние места. Можно предположить, что идентичность индивидуальная, основывающаяся на интересах и обязательствах личности, стала играть большую, нежели коллективная идентичность, роль.
Согласно опросу, этноцентризм как проявление идентичности, присущ 27,4 % молодежи всего массива. Этнофанатизм, представляющий крайнюю форму этноцентризма, отмечен лишь у 5,4 % респондентов. У подавляющего большинства наших респондентов наблюдается проявление этнонигилизма — 49,5 %, причем эта тенденция характерна для представителей практически всех опрошенных этнических групп.
Утрата или вытеснение такого важного для личности аспекта психосоциальной идентичности, как этническая идентичность, является показателем трансформации «Я — концепции». Связь с этнической группой — древней и устойчивой формой общественной самоорганизации молодым поколением не рассматривается более как условие успешной социальной адаптации.
Анализ полученных в ходе опросов результатов свидетельствует о невозможности обеспечения в современном мире приемлемых условий социального существования только на базе традиционной модели. И хотя мнение В. А. Тишкова, который считает, что «успешное сохранение языка и культуры частью населения из числа этнических меньшинств может мешать социальным переменам через отстранение представителей этих групп от обретения умений и навыков, необходимых для эффективной конкуренции в условиях происходящей промышленной и технологической революций» [4] представляется радикальным, следует признать необходимость овладения аборигенным населением модернизационными жизненными стратегиями.
Важным для понимания перспектив модернизации являются сведения о стремлении этносов к самоизоляции. Анализ полученных в ходе опроса результатов показывает, что данная установка присуща лишь 11 % русских; общий показатель достигает — 13,4 % от числа опрошенных.
Для определения групповых ценностных ориентаций и автостереотипов, в том числе, в области коммуникаций был использован опросник И. М. Кузнецова и С. В. Рыжовой. В данном случае нам были интересны универсалии, определяющие ориентации респондентов в диапазоне «направленность на взаимодействие — отвержение взаимодействия» по параметрам толерантности — интолерантности.
Анализ результатов показал, что в сознании опрошенных наблюдается превалирование позитивных стереотипов. Это продемонстрировали ответы респондентов о наличии миролюбия как характерной черты своего народа: ни один человек не указал, отсутствие у его народа данного качества. Значительное преобладание позитивных установок при практическом полном отсутствии негативных в ответах представителей всех этнических групп определяет перспективы в формировании актуальных практик межэтнического взаимодействия. Хотя относительно высокими среди опрошенной молодежи оказываются и показатели агрессии: у русских — 45,1 %, у представителей иных этнических групп — 36,8 %.
Конфликтогенный потенциал имеет, прежде всего, социальную обусловленность. «Пришлое население, занятое добычей нефти, прокладкой дорог, трубопроводов и т.п. без учета расположения родовых угодий, священных мест, воспринимаются коренными жителями как чужаки, вторгшиеся на их территорию» [4].
Однако расширяющиеся в ходе социализации молодежи контакты и опыт обоюдной адаптации являются реальными факторами преодоления этносоциальных рисков.
Опрос показал, что признавая значение этнических и религиозных различий, молодые жители Новосибирска не считают их фатальными. Лишь треть (31,2 %) респондентов считает, что этническая принадлежность всегда будет разъединять людей.
С утверждением: «народам, исповедующим одну и ту же религию, легче понять друг друга» — согласилось 63,1 % респондентов, а с утверждением «взаимопонимание между народами не зависит от того, какую религию они исповедуют» — 43,8 %. С утверждением: «лучше вступать в брак с представителем своего народа» согласились 54,8 %; считаю, что «межнациональные браки разрушают народ»–45,9 % .
Представители всех этнических групп признают дифференцирующую роль этничности и религии. Вместе с тем, в ответах, связанных с межкультурным и межэтническим взаимодействием, наблюдаются довольно противоречивые тенденции. С одной стороны, молодые люди позиционируют себя как сторонники культурного многообразия; с другой, наблюдается довольно значительная социальная дистанция между представителями групп. Именно в этом, по мнению Н. М. Лебедевой и А. Н. Татарко, заключается одна из основных проблем современной молодежи — неприятие дискриминации на когнитивном (познавательном) уровне в сочетании с интолерантностью к «чужакам» эмоциональном уровне [4].
В отношении к утверждению: «Если в семье появляется человек другой национальности, то это, скорее всего, осложнит взаимопонимание» свое согласие выразили лишь 18,4 % молодежи. Межэтнические браки являются реальностью этно-демографической ситуации Новороссийска, как и всей России.
Данные, полученные с помощью шкалы социальной дистанции Э. Богардуса, показали, что наименьшая социальная дистанция у опрошенных жителей г. Новороссийска с бурятами и представителями славянских народов, а также татарами; наибольшая — с «лицами кавказской национальности», дагестанцами, таджиками, азербайджанцами, чеченами, цыганами. В этой диспозиции нашли отражение как близость — отдаленность культур, так и иерархия статусов. Можно заметить, что негативное отношение проявляется, прежде всего, к народам, которые связаны для опрошенных со сферами рыночной торговли, а также с представителям из регионов этнических конфликтов.
Использование теста «Этнические установки» позволило констатировать, что лишь 11,8 % опрошенным была присуща высокая степень этноцентризма; у 74,2 % зафиксировано противоречивое этническое самосознание.
Заключение
Совокупный анализ базы данных опроса студентов Новосибирского государственного университета позволяет говорить о том, что идентичность современной молодежи имеет незавершенный и соответственно неустойчивый, отчасти противоречивый, характер. Во всех обследованных группах этническая идентичность выражена незначительно и не имеет кризисных показателей, в том числе, в сфере межэтнических отношениях. При этом вытеснения этнической (этноконфессиональной) идентичности из иерархии самоидентификационных категорий молодежи не происходит. Но, сознавая значимость этнических границ, современная молодежь ищет другие критерии самоопределения.
Интервью с северянами показывает рост интереса к социально-экономической стратификации (средний класс), обращение к космополитической и гражданской идентичности.
Если в антропологии первой половины ХХ в. разрыв с этничностью рассматривался как основа маргинального конфликта личности; то к концу ХХ в., наряду с негативной маргинальностью, возникла категория маргинальности конструктивной, опирающейся на поликультурные практики, толерантную идеологию и надэтническую идентичность. Развитие этносоциальной ситуации в полиэтничных регионах современной России, включая Сибирский федеральный округ, создает реальные условия для формирования общегражданской идентичности «мы — россияне» при сохранении поликультурного многообразия сообщества. Это определяет административные и академические практики, от которых зависит выработка оптимальных стратегий, направленных на формирование принципов толерантности и гражданского согласия.
Список литературы
Капицын, В. М. Национальная идентификация и политико-правовые стратегии государства // Национальный вопрос и государственное строительство. М., 2001.- 26 с.
Михайлов В. Все мы немножко сибиряки… [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://expert.ru/siberia/2011/50/vse-myi-nemnogo-sibiryaki/
Настоящие сибиряки. Блог. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://real-siberian.livejournal.com/744942.html
Попова, Н. Г. Этнический аспект социализации современной молодежи (по материалам исследования в Новосибирске) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. 10, ч. 2. Мат. Годовой сессии ИАЭТ СО РАН. – Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2004 . – С. 244-251.
Рыжова, С. В. Установки этнического самосознания русских // Конфликтная этничность и этнические конфликты. М., 1994.- 290 с.
Сибирский федеральный округ. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.sibfo.ru/passport/sfo.php
Тишков, В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии / Валерий Александрович Тишков. - М.: Наука, 2003. - 544 c.
Харитонова, Н. Русская идентичность. Этническая или гражданская? [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // www.rosnation.ru/index.php?D=37&goto=71
Шкаровский, Д. Н. Межэтническая напряженность: реальность и мифы. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // eawarn.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=255&Itemid=40
Приложения
Приложение 1
Ответы на вопрос «Как часто Вы ощущаете близость с разными группами людей, с теми, о ком Вы могли бы сказать «Это мы»?»
Приложение 2
Ответы на вопрос «Как часто Вы ощущаете близость с такой группой людей, как сибиряки?»
4