ПРОБЛЕМА ПРО В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ .

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. СТРАТЕГИЧЕСКАЯ СТАБИЛЬНОСТЬ В СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ В 1970-Е-1980-Е ГГ.
1.1 Достижение ядерного паритета между СССР и США
1.2.Формирование политико-правовой базы в области ПРО (договоры ОСВ-1, ПРО, ОСВ-2)
1.3. Попытки США преодолеть ограничения по ПРО (программа СОИ «Звездные войны»)
ГЛАВА 2. ПОДХОДЫ РФ И США К ПРОБЛЕМЕ ПРО В 1990-Е ГГ.
21. Представления администрации Б. Клинтона о системе ПРО
2.2. Позиция РФ по вопросу адаптации Договора по ПРО
ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМА ПРО НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
3.1.Выход США из Договора по ПРО: причины и значение
3.2.Курс США на создание глобальной системы ПРО (размещение элементов ПРО в Европе и др. регионах мира; подходы Дж. Буша-мл. и Б. Обамы)
3.3.Угрозы безопасности РФ в контексте создания глобальной ПРО
3.4. Сотрудничество РФ и США по проблеме ПРО
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Для того, чтобы совместные проекты могли быть реализованы, необходимо, чтобы с обеих сторон в них были вовлечены организации и институты, которые совместимы друг с другом по характеру решаемых ими технических и организационных задач. Примеры успешного сотрудничества показывают, что такими институтами могут быть, например, Министерство атомной энергии с российской стороны и Департамент энергетики – с американской, министерства обороны двух стран или их космические агентства. В каждом из этих случаев совместимость институтов играет очень важную роль в успехе осуществляемых ими проектов сотрудничества.
В случае проектов сотрудничества в области противоракетной обороны, таких институтов найти не удалось, что во многом определило сложности в реализацией этих проектов. Так, например, проект РАМОС с американской стороны курирует Агентство по противоракетной обороне, а с российской — государственное предприятие Рособоронэкспорт. Различия в структуре участвующих в проекте организаций, их ответственности и роли в организации работ во многом определяют сложности, с которым сталкивается проект.
Таким образом, распад Советского Союза в 1991 г. подвел черту под советско-американской конфронтацией, которая была определяющей чертой всего послевоенного периода. Как было показано, принцип ядерного сдерживания, который лежал в основе стратегических взаимоотношений Советского Союза и США, приводил к постоянному совершенствованию характеристик систем стратегических вооружений и диктовал количественное наращивание ядерных арсеналов. В то же время, Советскому Союзу и США удалось внести в свои взаимоотношения очень важный элемент стабильности, который сдерживал наращивание наступательных потенциалов сверх того, что было осуществлено. Очень важным элементом стратегической стабильности был режим ограничения систем противоракетной обороны, установленный Договором по ПРО.
Вопросы противоракетной обороны стали очень серьезным фактором в формировании стратегических взаимоотношений России и США. Как можно было видеть, несмотря на осуществление глубоких сокращений ядерных вооружений, Россия и США сохранили значительные стратегические арсеналы, что неизбежно ведет к сохранению опоры на ядерное сдерживание. В этой ситуации можно было ожидать, что стремление сохранить стратегическую стабильность в отношениях между Россией и США обеспечит сохранение режима ограничения систем противоракетной обороны, как это неизменно происходило в прошлом при попытках сторон создать систему ПРО. В действительности этого не произошло и стремление США создать систему противоракетной обороны привело к тому, что США вышли из Договора по ПРО в одностороннем порядке.
Выход США из Договора по ПРО ставит вопрос о том в какой степени к сегодняшним условиям применимы представления о взаимосвязи наступательных и оборонительных вооружений, которые лежали в основе договоренности об ограничении систем противоракетной обороны. Понимание того, как работает эта взаимосвязь в современных условиях очень важно для выработки российской позиции в отношении дальнейших действий США в области противоракетной обороны.
Проведенное выше рассмотрение событий, определявших формирование отношения к вопросам наступательных и оборонительных вооружений во взаимоотношениях России и США, дает основания утверждать, что прекращение действия Договора по ПРО стало результатом нескольких факторов. Решающую роль сыграло изменение отношений между Россией и США, которое привело к отходу от конфронтации советского периода и дало США возможность переориентировать программу противоракетной обороны на противостояние угрозам, не связанным с отражением удара российских стратегических сил. Вторым существенным фактором, обусловившим возможность выхода из Договора по ПРО, стал гипотетический характер угрозы, для противостояния которой создается система ПРО. И, наконец, России не удалось убедительным образом продемонстрировать возможность принятия ответных мер, которые могли бы нейтрализовать развертывание системы противоракетной обороны. Ниже каждый из этих факторов будет проанализирован отдельно.
Вопрос о действительной ориентации создаваемой в США системы противоракетной обороны в настоящее время нельзя считать решенным окончательно. Несмотря на то, что США настаивают на то, что система не направлена против стратегических сил России, возможности системы могут не исключать такой возможности в будущем. В то же время, можно с уверенностью утверждать, что значительная доля политической поддержки, которой пользовалась программа ПРО на протяжении последнего десятилетия внутри США, была обусловлена тем, что система была представлена как система, способная противостоять угрозе со стороны третьих стран. Более того, как можно было видеть, первоначальное представление о назначении системы ПРО, было ограничено ее использованием для перехвата нестратегических ракет в пределах театра военных действий.
Несмотря на первоначальную «нестратегическую» направленность американской программы, несложно было понять, что объем задач, которые ставились перед системой ПРО, делает неизбежным переход к тому, что перед системой будет поставлена задача противодействия стратегическим ракетам. Действительно, нестратегический характер программы определялся исключительно отсутствием у возможных противников по региональным конфликтам межконтинентальных ракет, способных достигать территории США. По мере пересмотра оценок возможности приобретения третьими странами межконтинентальных ракет в США неизбежно должна была возникнуть необходимость пересмотра программ создания ПРО в сторону придания им возможностей борьбы с этими ракетами.
Ключевым обстоятельством в дискуссии о необходимости расширения программы ПРО с целью создания систем, способных осуществлять перехват стратегических ракет, было признание администрацией США за противоракетными системами принципиальной возможности обеспечения защиты от баллистических ракет. Согласие с такой посылкой неизбежно вело к заключению о том, что системы ПРО должны быть способны обеспечить защиту и от межконтинентальных ракет. С точки зрения задачи, которая ставилась перед противоракетными системами, принципиальной разницы между ракетами не существовало. Более того, в рамках принятой логики, межконтинентальные ракеты потенциально представляли собой гораздо большую опасность. В результате, согласившись с логикой создания систем ПРО в части нестратегических систем, администрация США (равно как и большинство оппонентов создания ПРО) лишила себя возможности возражать против распространения программ ПРО в область обороны от стратегических ракет.
В том виде, который приняла дискуссия о целесообразности сохранения Договора по ПРО, поражение сторонников договора было исключительно вопросом времени. Поскольку сторонники сохранения договора как правило не отрицали того, что системы противоракетной обороны могут играть существенную роль в обеспечении безопасности США, они в основном ссылались либо на то, что в настоящее время отсутствует угроза со стороны межконтинентальных ракет, либо на то, что выход из договора побудит Россию принять меры по наращиванию своего наступательного ядерного арсенала. Но в той ситуации, которая сложилась к концу 90-х годов ни один из этих аргументов мог стать в полной мере убедительным доводом в пользу отказа от создания стратегической системы ПРО.
Тот факт, что аргументом в поддержку идеи создания системы ПРО могло стать отсутствие реальной угрозы территории Соединенных Штатов объясняется тем, что анализ истории развития систем ПРО демонстрирует, что отсутствие конкретной угрозы является одним из факторов, делающих идею ПРО привлекательной. По мере материализации угрозы в ее конкретных проявлениях привлекательность противоракетной обороны как средства борьбы с ней неизменно снижается. Именно такая модель развития была характерна для периода создания первых систем ПРО в 60-х годах и для 80-х годов, в период дискуссии о развертывании системы СОИ.
В дополнение к этому, в 90-х годах отсутствие непосредственной угрозы со стороны третьих стран не могло являться серьезным аргументом против программы, которую планировали осуществить США. Во-первых, создание системы ПРО по самым оптимистичным оценкам могло занять от 7 до 10 лет, в течение которых могут возникнуть новые угрозы. В связи с этим неудивительно, что выводы комиссии Рамсфелда, в которых говорилось о возможности тайного осуществления ракетной программы, оказали очень сильное влияние на исход дискуссии в отношении ПРО, которая велась в США. Во- вторых, одним из основных принципов, которые были положены в основу новой противоракетной программы, была необходимость предоставить защиту от любых угроз, которые смогут материализоваться в будущем. Идеология системы ПРО намеренно формулировалась как максимально открытая и, тем самым, способная противостоять максимально широкому спектру угроз, независимо от того можно ли сегодня предсказать их появление. Несомненно, при выработке технических требований к системе, США были вынуждены сузить спектр возможных угроз, ограничив его такими странами как Северная Корея, Иран и Ирак, но этот выбор был вынужденным и до определенной степени случайным. Исключение любой страны из этого списка (как это произошло с Ираком), хотя и привело бы к изменению технических требований к системе, не могло сказаться на принципиальной политической поддержке, которой пользовалась программа ПРО в США.
С другой стороны, если бы США пришлось иметь дело с реальной угрозой ракетного нападения, то есть если предположить, что третьи страны, против которых предполагается развернуть систему ПРО, обладали бы возможностью создания межконтинентальных баллистических ракет и рассматривали нанесение удара по территории США с помощью ракет или других средств как часть стратегии сдерживания их от агрессивных действий, то ситуация неизбежно изменилась бы. Нет сомнений в том, что в этом случае анализ возможной эффективности системы ПРО показал бы неэффективность обороны. В случае когда речь идет о принципиальной возможности нанесения ущерба территории США, противоракетная оборона не может полностью лишить противника возможности нанесения такого удара, а следовательно, не может лишить его возможности сдерживания.
Вопрос о влиянии российской позиции на ход программы создания противоракетной обороны США довольно сложен. Это связано прежде всего с тем, что США никогда не признавали того, что создаваемая ими система ПРО может быть направлена против России. Более того, динамика развития программы и изменение целей, которые ставились перед ней, и представлений о ее роли, в целом поддерживают утверждение о том, что противостояние стратегическим силам России не является задачей создаваемой в США системы противоракетной обороны. С другой стороны, не вызывает сомнений то обстоятельство, что эта система, будучи создана, сможет либо представлять непосредственную угрозу для стратегических сил России, либо стать основой для развертывания более масштабной системы, которая сможет оказать существенное влияние на способность российских стратегических сил осуществлять эффективное сдерживание.
Полностью разделить эти аспекты роли системы ПРО США в российско-американских отношения невозможно. В то же время, можно отметить, что предполагаемая ориентация программы ПРО на третьи страны сыграла существенную роль в том, что классические аргументы о взаимосвязи наступательных и оборонительных вооружений в отношениях России и США не смогли существенным образом изменить планы США и сдержать их от выхода из Договора по ПРО. В представлении значительной части сторонников развертывания системы ПРО, эта система в силу своего ограниченного мае- штаба не должна была существенным образом повлиять на баланс сил в отношениях США и России. Более того, даже в случае если Россия имела возможность в ответ на развертывание противоракетной обороны остановить сокращение своих стратегических наступательных вооружений или приступить к наращиванию своего наступательного потенциала, это вряд ли смогло бы стать существенным аргументом в определении будущего программы ПРО. Это связано с тем, что существующие возможности российских стратегических сил по нанесению ущерба США даже в самых неблагоприятных для России условиях будут превышать уровень ущерба, который США могут признать приемлемым.
Точно определить уровень неприемлемого ущерба невозможно, но как можно было видеть из обсуждения характера угрозы со стороны третьих стран, таким уровнем вполне может быть ущерб, нанесенный несколькими боезарядами, доставленными на территорию США. Вероятность того, что стратегические силы России будут в состоянии нанести такой ущерб, даже в условиях значительного сокращения количества носителей и развертывания системы противоракетной обороны, остается очень велика.
В то же время, было бы неверно утверждать, что возможности России по наращиванию своих стратегических сил не играли роли в определении позиции США в отношении Договора по ПРО и перспектив создания противоракетных систем. В случае если бы Россия реально продемонстрировала свою способность обеспечить такое наращивание в ответ на развертывание Соединенными Штатами системы стратегической противоракетной обороны, планы такого развертывания были бы пересмотрены и, вполне вероятно, что России удалось бы удержать США от выхода из Договора по ПРО или добиться компромиссного решения в отношении этого договора, которое учитывало бы интересы России в ограничении масштаба систем ПРО. Основная причина, по которой этого не удалось осуществить, заключается в том, что Россия не смогла убедительно продемонстрировать возможность принятия ответных мер и свою способность их осуществить. Отчасти это было связано с объективными обстоятельствами, но очень существенную роль сыграли и субъективные факторы, такие, например, как непродуманные решения в отношении Ракетных войск стратегического назначения, принятые в 2000 г., как раз в тот момент когда Россия нуждалась в поддержке своей позиции на переговорах с США.
Решение США о выходе из Договора по ПРО стало чувствительным внешнеполитическим поражением России. Нельзя не признать, что основная посылка российской позиции в отношении этого договора была полностью справедливой - он действительно являлся очень важной частью системы соглашений о контроле над вооружениями, которая создавалась в послевоенный период.
В настоящее время маловероятно, что прекращение действия Договора по ПРО приведет к полномасштабной гонке вооружений, аналогичной той, которую вели США и Советский Союз. В то же время, отсутствие ограничений на создание систем противоракетной обороны открывает возможность постоянного совершенствования системы ПРО США. Как можно было видеть из проведенного анализа, остановить такое совершенствование и привести к сворачиванию программы ПРО может только перспектива возникновения реальной угрозы США в виде страны, готовой затратить необходимые ресурсы и осуществить меры по противостоянию системе противоракетной обороны США. Перспектива возникновения такого противостояния не может не восприниматься в России с обеспокоенностью, так как оно будет означать возникновение государства, возможности стратегических сил которого могут быть сравнимы с возможностями стратегических сил России.
С точки зрения России, после окончания действия Договора по ПРО основной стратегией, способной предотвратить получение США одностороннего преимущества, подрывающего стратегический баланс, является демонстрация убедительной способности принять меры, нейтрализующие противоракетную оборону. Создание такой способности потребует усилий, направленных на обеспечение боеспособности стратегических сил, и, что гораздо более важно, поддержания экономической и технологической способности обеспечить осуществление необходимых ответных мер. Как можно было видеть из истории создания противоракетных программ, такая способность является наиболее серьезным фактором, сдерживающим попытки нарушить стратегическую стабильность в одностороннем порядке, будь то за счет наращивания наступательных вооружений или создания противоракетных систем. В свою очередь, в современных условиях усилия по поддержанию стратегической стабильности не могут быть успешными без создания эффективно действующих государственных и общественных институтов, обеспечивающих выработку решений в области стратегических вооружений и военной политики в целом.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, вопросы противоракетной обороны были исключительно важной частью стратегических взаимоотношений Советского Союза и США и остаются одним из существенных факторов российско-американского стратегического взаимодействия. В представлениях о роли противоракетной обороны находят свое отражение фундаментальные представления ведущих государств о подходах к обеспечению собственной безопасности, построению военно-политических отношений со своими партнерами и потенциальными противниками.
Сложность проблем, связанных с определением возможностей и потребностей в сфере ПРО, предъявляет исключительно высокие требования к институтам, участвующим в выработке решений в этой области в контексте общего курса в сфере стратегических вооружений.
Анализ программ создания противоракетной обороны и стратегических наступательных вооружений убедительно демонстрирует невозможность коренного изменения ситуации взаимного гарантированного уничтожения в одностороннем порядке и бесперспективность попыток устранить существующую ракетную угрозу или предотвратить возникновение новой такой угрозы путем создания системы ПРО. Как было показано, поскольку речь идет о двусторонних отношениях, состояние взаимного гарантированного уничтожения обеспечивается обеими сторонами, и попытка одной из них избежать взаимности гарантированного уничтожения неизбежно вызывает усилия второй стороны по восстановлению этой взаимности.
История создания систем противоракетной обороны в Советском Союзе и в США убедительно свидетельствует о том, что основную роль в решении о прекращении проектов в области противоракетной обороны или жестком ограничении их масштаба неизменно играла техническая сложность создания систем ПРО и понимание принципиальной невозможности этих систем обеспечить стратегическое преимущество в противостоянии с противником, который имеет возможность и намерение не допустить приобретения такого преимущества путем создания ПРО. И наоборот, создание систем противоракетной обороны неизменно получает политическую поддержку в условиях, когда происходит недооценка возможностей противника по восстановлению стратегического баланса, когда реальный противник отсутствует и подменяется гипотетическим или когда он оказывается не в состоянии продемонстрировать свои возможности с достаточной степенью убедительности.
Выход США из Договора по ПРО (после нескольких неудачных попыток в начале 80-х и конце 90-х годов) и переход к созданию такой системы для защиты национальной территории служит ярким тому свидетельством. Хотя планируемая в обозримый период противоракетная система не предназначается непосредственно для отражения российских ракет, весьма показательно, что официальным негативным мнением Москвы по этому поводу и ее предупреждением о дестабилизирующих последствиях такого шага сочли возможным в Вашингтоне пренебречь – и все это ради защиты от гипотетической ракетной угрозы «стран-изгоев». При этом, перспективы материализации такой угрозы остаются весьма неясными и еще важнее - очевидно, что в случае ее возникновения были бы открыты другие, гораздо более эффективные пути ее нейтрализации на основе взаимодействия США и РФ, если бы оно не подрывалось дестабилизацией их стратегических взаимоотношений. Это тем более справедливо, что военно-техническая динамика развития системы ПРО США и эволюция баланса наступательных стратегических вооружений не в пользу РФ могут, в принципе, в более отдаленном будущем придать противоракетной системе потенциал парирования российских ракет, особенно в сценарии их ответного удара.
Для того, чтобы исключить возможность использования создаваемой в настоящее время системы противоракетной обороны США для противодействия российским стратегическим силам, Россия должна убедительно продемонстрировать возможность восстановления стратегического баланса с США. Такая возможность не обязательно предполагает реального наращивания наступательного потенциала по примеру того, которое было осуществлено в 60-х годах или отказа от сокращений наступательных вооружений как в начале 80-х годов. В современных условиях подобная возможность наиболее эффективно и убедительно может быть продемонстрирована ведением рациональной программы развития наступательных средств, способных при необходимости быстро, гибко и относительно экономично отреагировать на угрозу ПРО путем наращивания боеголовок и (или) носителей и (или) средств преодоления ПРО — но без ущерба для их живучести, боеготовности, сохранности и надежности систем боевого управления.
Также, возможность восстановления стратегического баланса обеспечивается созданием научно-технических заделов и резервирования ресурса оборонно-промышленного комплекса, для реализации, в случае необходимости, качественно новых сложных проектов в области стратегических систем вооружений, а также создания профессиональных Вооруженных сил, способных осуществлять эффективную эксплуатацию самой совершенной военной техники.
Неспособность России убедительно продемонстрировать возможность принятия мер в ответ на односторонние действия США сыграла значительную роль в отказе США от Договора по ПРО и в потере ими заинтересованности в соглашениях о дальнейших сокращениях наступательных стратегических вооружений. Такая заинтересованность ранее всегда была сдерживающим моментом для стремления США к развертыванию систем противоракетной обороны (в начале 70-х, начале 80-х и конце 90-х годов).
Здесь речь ни в коем случае не идет о преднамеренном увековечивании отношений ядерного сдерживания и взаимного гарантированного уничтожения между США и Россией. Окончание холодной войны предоставило шанс на радикальную трансформацию этих отношений, но само по себе еще не гарантировало этого в «автоматическом порядке». При наличии многих тысяч ядерных боеголовок на носителях, достигающих территории друг друга, державам не достаточно перестать быть врагами, чтобы упразднить отношения взаимного ядерного сдерживания. Для этого им надо либо стать союзниками против конкретного общего врага (в том числе и как объекта нацеливания ядерных сил) - либо сократить свои ресурсы до предельно низких уровней (несколько сотен боеголовок) и согласовать проверяемые меры ненацеливания их друг на друга и (или) контролируемого глубокого понижения степени их боеготовности. Только в таких условиях широкое развертывание систем ПРО не повлечет дестабилизацию стратегических и ухудшение политических отношений государств, да и то - при условии или согласованного их развертывания или реализации совместных программ в этой области. В ином случае программы ПРО неизбежно подрывают стратегическую стабильность, даже если непосредственно направлены против третьих стран.
В настоящее время существует возможность для минимизации негативных последствий прекращения действия режима ограничения противоракетной обороны, как следствия выхода США из Договора по ПРО. Последовательное и целенаправленное использование потенциала существующих политических механизмов и институтов, как национальных (как в России, так и в США), так и международных, может позволить не допустить развертывания гонки оборонительных и наступательных вооружений между США и другими странами. При правильном использовании потенциала существующих институтов и осуществлении мер по поддержанию и совершенствованию стратегического арсенала, Россия может ставить цель сворачивания тех аспектов программы ПРО США, которые потенциально могут угрожать ее безопасности. В принципе, представляется вполне решаемой задача достижения нового договорно-правового ограничения элементов систем ПРО, дестабилизирующих отношения США и РФ, – но при этом сохранения возможности создания обороны против третьих стран, единичных, провокационных или случайных пусков ракет.
Заключительный вывод из проведенного анализа состоит в необходимости глубокой проработки внешней и военной политики, созданию институтов и групп интересов, способных обеспечить переход к неконфронтационному характеру стратегических взаимоотношений России и США. Как можно было видеть, совместная работа в области создания систем противоракетной обороны является одним из наиболее перспективных направлений сотрудничества между Россией, США и их союзниками. В то же время, реализация потенциала сотрудничества в области противоракетной обороны требует целенаправленной работы по формированию соответствующей внешней и военной политики как России, так и США и их союзников, обоюдного курса на последовательную интеграцию РФ с Западными структурами безопасности, по ее включению в качестве равноправного партнера в механизмы принятия решений по применению и развитию вооруженных сил и систем оружия. Кроме того, нужны усилия по созданию механизмов, обеспечивающих взаимодействие организаций и групп интересов, заинтересованных в совместной работе. В настоящее время такие механизмы и проекты существуют только в немногих областях российско-американского сотрудничества, да и то в отрыве от общего контекста внешней и военной политики держав. Использование этого опыта и перенос его на совместную работу в области противоракетной обороны позволит России обеспечить дополнительную возможность для укрепления собственной безопасности и упрочения партнерских отношений с США и Западом в целом.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Kupchan Ch. NATO's final frontier: Why Russia should join the Atlantic Aliance // Foreign affairs. – N.Y., 2010. – Vol. 89. – №3. – P. 100-112.
Trenin D. NATO and Russia: partnership or peril? // Current history. – Philadelphia, 2009. – Vol. 108. – №720. – P. 299-303.
Авдои Д. Россия и НАТО: завершение «холодной войны» и становление новой системы международных отношений в 1990-е годы // Вестник Российского нового университета. – 2008. – №2. – С. 179-186.
Азимов М. Перспективы создания ПРО США и Россия // Мировая экономика и междунарожные отношения. – 1999. – № 5. – С. 58-65.
Андреев М. Проблемы развития межгосударственного сотрудничества России и НАТО // Государственная служба. – 2008. – №1. – С. 71-76.
Арбатов А. Неядерные факторы ядерного разоружения: (противоракетная оборона, высокоточные обычные вооружения, космическое оружие). – М.: ИМЭМО РАН, 2010. – 73 с.
Арбатов А. США и проблемы сокращения вооружений: ядерно-космический аспект. – М.: Наука, 1988. – 188 с.
Бартош А. Геополитические аспекты трансформации НАТО и национальная безопасность России. Отношения Россия-НАТО // Вестник академии военных наук. – 2008. – №1. – С. 86-94.
Бартош А. Структура сил НАТО как показатель направленности эволюции альянса // Вестник академии военных наук. – 2011. – №2. – С. 43-52.
Беблер А. Как далеко зайдет расширение НАТО? // Европа. – 2009. – T.9. – №1. – С. 59-78.
Бланк С. Система противоракетной обороны в Восточной Европе: кто кому угрожает и почему? // Европа. – 2008. – T.8. – № 4. – С. 7-27.
Быков О. Национальная безопасность России (геополитические аспекты). – М.: ИМЭМО, 1997. – 284 с.
Волков Е. Ракетное противостояние. – М.: СИП РИА, 2002. – 167 с.
Временное соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений от 26 мая 1972 г. // http://armscontrol.ru/start/rus/docs/osv-1.txt
Геополитика, геоэкономика, международные отношения, государственная безопасность: сборник трудов Международной научно-практической конференции "Проблемы геополитики, геоэкономики и международных отношений. Продвижение НАТО и Евросоюза на Восток - проблемы безопасности России, стран СНГ, Европы и Азии", 20-21.11.07. – СПб.: Изд-во Политехнического ун-та 2008. – 170 с.
Голубева Ю. Эволюция стратегических концепций Североатлантического союза в постсоветский период в контексте его отношений с Россией // Власть. – 2011. – №3. – С. 127-130.
Гомар Т. НАТО и "русский вопрос": Как изменить ментальность холодной войны // Россия в глобальной политике. – 2010. – Т.8. – №2. – С. 17-30.
Горбачев М. Итоги и уроки Рейкьявика: Встреча на высш. уровне в столице Исландии, 11-12 окт. 1986 г.: [Сборник: Переводы]. – М.: Изд-во агентства печати "Новости", 1986. – 44 с.
Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-2) от 31 июля 1991 года // http://armscontrol.ru/start/rus/docs/dogovor.htm
Договор между РФ и США о сокращении стратегических наступательных потенциалов от 24 мая 2002 г. // http://www.businesspravo.ru/Docum/DocumShow_DocumID_29832.html
Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении систем противоракетной обороны 26 мая 1972 г. // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. – Вып.28. – М., 1974. – С. 31-35.
Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении стратегических наступательных вооружений от 18 июня 1979 г. // http://armscontrol.ru/start/rus/docs/osv-2.txt
Егоров И. Россия и НАТО: проблемы военно-политического взаимодействия и противодействия // Социально-политические, историко-правовые и экономические проблемы России в условиях современной глобализации. – 2011. – Кн. 1. – С. 103-111.
Ермаков С. Политика США и НАТО на постсоветском пространстве // Проблемы национальной стратегии. – 2010. – №1. – С. 79-91.
Загладин Н., Мунтян М. Теоретические подходы к внешнеполитической концепции РФ // Проблемы реформирования России и современный мир: Сб. ст. – М.: Изд-во РАГС, 1996. – С. 12-30.
Калинина Н. Сотрудничество России и НАТО: проблемы и перспективы // Мировая экономика и международные отношения. – 2010. – №11. – С. 59-74.
Кириллов В. Россия и НАТО: геостратегические реалии // Военная мысль. – 2007. – №9. – С. 2-12.
Кириллов В. Россия и НАТО: кого надо опасаться? // Социологические исследования. – 2008. – №12. – С. 112-116.
Кисунько Г. Секретная зона: Исповедь генерал-конструктора. – М.: Современник, 1996. – 511 с.
Клёнов А. Совет Россия - НАТО: новая институционализация или использование потенциала // Безопасность Евразии. – 2010. – №2. – С. 342-350.
Кокошин А., Коновалов А. Военно-техническая политика США в 80- е годы. – М.: Наука, 1989. – 207 с.
Корниенко Г. ”Холодная война”: свидетельство ее участника. – М.: Межд. отношения, 1994. – 288 с.
Кортунов С. Новая архитектура евробезопасности // Вестник аналитики. –2009. – №4. – С. 34-45.
Кортунов С. Становление политики безопасности. – М.: Наука, 2003. – 612 с.
Лавриненко Н. Расширение НАТО на восток Европы и позиция России // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки. – 2011. – №2. – С. 91-95.
Лата В., Мальцев В. ПРО: искусственный тупик или окно возможностей во взаимоотношениях НАТО-Россия // Индекс безопасности. – 2011. – Т.17. – №1. – С. 113-122.
Макарычев А., Сергунин А. Расмуссен: НАТО и Россия больше не представляют угрозу друг для друга: (Европейская безопасность и ее новая архитектура) // Современная Европа. – 2011. – №1. – С. 5-21.
Максимычев И. Неприкаянный альянс. Россия и НАТО на стыке тысячелетий // Мир и политика. – 2009. – №8. – С. 5-17.
Малафеев В. Противоракетная оборона. События и участники. – Рыбинск: Принтер-99, 2008. – 380 с.
Ознобищев С. Новый мир и отношения Россия – НАТО // Полис (Политические исследования). – 2011. – №3. – С. 50-57.
Орлов А. Отношения России с НАТО в контексте стратегической концепции-2010 североатлантического альянса // Международная жизнь. – 2011. – №3. – С. 85-93.
Пархалина Т. Россия-НАТО: десять лет спустя // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. – 2007. – №24. – С. 11-13.
Первов М. Системы ракетно-космической обороны России создавались так. – М.: Авиарус-XXI, 2004. – 544 c.
Петровский П., Дедушкин В. Куда идет НАТО? Взгляд из Лиссабона // Международная жизнь. – 2010. – №12. – С. 46-57.
Приходько О. Дискуссии по ПРО: Россия - США – НАТО // США и Канада: экономика, политика, культура. – 2011. – №10. – С. 43-59.
Савенко О. Новые подходы к системе европейской безопасности (РОССИЯ - НАТО) // Труды Оренбургского института (филиала) Московской государственной юридической академии. – 2011. – №13. – С. 199-204.
Сейранян Ф. Россия и НАТО / Ф. Г. Сейранян, А. И. Панов, Д.Н. Калачев. – М.: Эйдос, 2010. – 280 с.
Селихова И. Россия и НАТО: политические взаимоотношения // Мир и политика. – 2010. – №45. – С. 118-123.
Смирнов П. Новый старт в российско-американских отношениях и сотрудничество между Россией и НАТО // США и Канада: экономика, политика, культура. – 2010. – №11. – С. 19-37.
Совет Россия-НАТО 2002-2007. – М.: Ин-т толерантности, 2007. – 115 с.
Стародубов В. США: курс на отказ от договора по ПРО. – М.: Изд-во Агентства печати "Новости", 1987. – 47 с.
Стратегическое ядерное вооружение России / Под ред. П. Л. Подвига. – М.: ИздАТ, 1998. – 478 с.
Стратегическое ядерное вооружение России / под редакцией П. Л. Подвига. – М.: ИздАТ, 1998. – 492 с.
Трофименко Г. Советско-американские отношения на пороге 80-х годов. – М.: Знание, 1980. – 64 с.
Трубников В. Сотрудничество России и НАТО в области ПРО - ключ к безопасности евроатлантического сообщества // Международная жизнь. 2011. – №7. – С. 20-23.
Червов Н. Ядерный круговорот. Что было, что будет. Досье. – М.: Олма-Пресс, 2001. – 417 с.
Шляхтунов А. К вопросу о политике НАТО на ближайшую перспективу // Вестник Военного университета. – 2011. – Т.25. – №1. – С. 90-93.
Шляхтунов А. Россия и НАТО: правовые и военно-политические отношения // Вестник Академии права и управления. – 2011. – №22. – С. 46-55.
Штоль В. НАТО: вымыслы и реальность // Научно-аналитический журнал Обозреватель - Observer. – 2011. – Т.261. – №10. – С. 73-78.
Шуленина Н., Янковой Н. НАТО и Россия: возможно ли антитеррористическое сотрудничество? // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. – 2011. – №2. – С. 38-41.
Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки об ограничении стратегических наступательных вооружений от 18 июня 1979 г. // http://armscontrol.ru/start/rus/docs/osv-2.txt; Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-2) от 31 июля 1991 года // http://armscontrol.ru/start/rus/docs/dogovor.htm; Временное соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений от 26 мая 1972 г. // http://armscontrol.ru/start/rus/docs/osv-1.txt; Договор между РФ и США о сокращении стратегических наступательных потенциалов от 24 мая 2002 г. // http://www.businesspravo.ru/Docum/DocumShow_DocumID_29832.html
Кисунько Г. Секретная зона: Исповедь генерал. конструктора. – М.: Современник, 1996. – 511 с.; Корниенко Г. ”Холодная война”: свидетельство ее участника. – М.: Межд. отношения, 1994. – 288 с.
Арбатов А. Неядерные факторы ядерного разоружения: (противоракетная оборона, высокоточные обычные вооружения, космическое оружие). – М.: ИМЭМО РАН, 2010. – 73 с.; Арбатов А. США и проблемы сокращения вооружений: ядерно-космический аспект. – М.: Наука, 1988. – 188 с.; Быков О. Национальная безопасность России (геополитические аспекты). – М.: ИМЭМО, 1997. – 284 с. Волков Е. Ракетное противостояние. – М.: СИП РИА, 2002. – 167 с. Загладин Н., Мунтян М. Теоретические подходы к внешнеполитической концепции РФ // Проблемы реформирования России и современный мир: Сб. ст. – М.: Изд-во РАГС, 1996. – С. 12-30. Кортунов С. Новая архитектура евробезопасности // Вестник аналитики. –2009. – №4. – С. 34-45.; Кортунов С. Стан