Естественнонаучный статус психоанализа

Введение
Глава 1. Психология и естественнонаучная парадигма
Глава 2. Философские и естественнонаучные предпосылки возникновения психоанализа
Глава 3. Споры о естественнонаучном статусе психоанализа
Заключение
Литература

Фрейд предлагает выделять три группы нейронов: нейроны восприятия ф, отвечающие внутренним стимулам; нейроны чр, отвечающие внутренним стимулам и не поддающиеся другим влияниям, способные запоминать информацию и, как следствие, ответственные за память, к которым Фрейд относит серое вещество коры головного мозга; и нейроны ш системы восприятия и сознания, решающая функция которых заключается в обеспечении перехода количества в качество. Внутри нейронной системы Фрейд выделяет особую субстанцию — Я, группу нейронов, характеризующихся постоянной загрузкой, наличием количественных ресурсов и способностью осуществлять, благодаря «латеральному влиянию», воздействие на другие нейроны, вызывая тормозящее действие и препятствуя первичным психическим процессам. Различные пояснения Фрейда, детализирующие структуру Я, получат в дальнейшем существенное развитие; мы увидим указания на то, что существенная часть Я относится, вероятно, к области бессознательного и что «Я не является в основном субъектом» [4].
Несмотря на неотъемлемую медицинскую (биологическую) составляющую теории Фрейда, большинству теоретических представлений психоанализа, даже самых фундаментальных, не только классического фрейдовского, но и современного психоанализа ничего в реальности не соответствует. Нет в природе таких вещей, как, «эдиповский комплекс» или «комплекс кастрации», к которым, как к исходным точкам психогенеза невротического симптома движется, - и приходит неизменно - психоаналитический процесс, - нет фрейдовских «инстанций личности»: «Я», «Оно», «Сверх-я», нет тех стадий развития влечений и их трансформаций, которые описывает психоанализ, нет тех законов построения сновидений, с опорой на которые он строит их интерпретацию и т.п.
А если теоретическим представлениям ничего в реальности не соответствует, то с точки зрения стандартов оценки на истинность собственно научного знания, их надо отбросить и заменить более адекватными. На что самые лояльные критики психоанализа предлагают тут не выплескивать с водой ребенка: теоретические представления психоанализа отбросить и заменить другими, более адекватными, а так называемую психоаналитическую «практику» оставить. Каверза, однако, в том и состоит, что подобное разделение теоретических конструкций и практической работы в случае любой другой психопрактики абсолютно невозможно. И это обстоятельство и конституирует исходную для понимания природы психоанализа ситуацию. Фундаментальная ситуация психоанализа очень проста, и ключ к ее пониманию лежит очень близко, но почему-то до него никто не добирается.
Задача состоит в том, чтобы понять, как же психоаналитик, опираясь в своей работе на такие теоретические представления, которым ничего в реальности не соответствует, тем не менее, добивается таких поразительных и бесспорных эффектов.
И как только мы прямо ставим вопрос, как сразу намечается направление, в котором можно было бы попытаться найти на него ответ.
Во-первых, необходимо отказать от попыток отделить план «практической» психоаналитической работы от плана «теоретических» представлений.
Во-вторых, необходимо понять, что теоретические представления психоанализа нельзя вытравить из психоаналитических феноменов. Весь опыт психоанализа, весь материал, который психоаналитик получает от пациента, насквозь и необратимо, неустранимо пронизан и «пропитан» психоаналитическими интерпретациями, которые в свою очередь ведь и строятся в свете и «под знаком» тех или иных теоретических представлений.
Кроме того, необходимо заметить, что нет никакого другого способа осуществлять аналитическую психотерапевтическую работу как через передачу (прямую или косвенную) пациенту тех интерпретаций, которые выстраивает терапевт.
И получается, что в случае психоанализа, причем даже в большей степени, чем в случае научных психологических исследований, психоаналитик выступает еще и в роли исследователя. И он, и результаты его действий неустранимы из ситуации исследования.
И чтобы попытаться изыскать возможность остаться все же внутри естествознания можно провести параллель с некоторыми неклассическими ситуациями в естествознании, например, в квантовой механике.
Описанная ситуация в психологии напоминает ту, относительно которой в квантовой механике в свое время был введен В. Гейзенбергом знаменитый «принцип неопределенности», из которого проистекала недопустимая для классического естествознания необходимость включать в описание поведения изучаемого объекта (например, элементарной частицы) в ситуации его исследования (например, измерения какого-то параметра частицы - импульса или пространственных координат) и план самих приборов, с помощью которых производится исследование.
«Причем параллель простирается и дальше, и опять же в связи с чрезвычайно важным для психологии обстоятельством: по отношению к психологическим феноменам приходится формулировать и нечто вроде боровского принципа «дополнительных описаний». Подобно тому, как в квантовой механике оказывается невозможным дать единообразное, в терминах одного языка, описание плана изучаемого объекта, - частиц и их взаимодействий (микромир), - и плана приборов (макромир), так и в психологии (в частности, в случае психоанализа, но также и в целом ряде исследований в научной психологии) оказывается невозможным дать единообразное описание плана изучаемых психических феноменов и плана психотехнических действий и средств их осуществления, благодаря которым осуществляются трансформации психики человека и ее изучение» [9].
Можно было бы показать, что не только в ситуациях, возникающих в психоаналитической или других формах психотехнической работы, не только в таких квазиэкспериментах, как исследования Левина или Дункера, но даже в собственно психофизических ситуациях, где психология, казалось бы, в наибольшей степени приближается к строгому и точному естествознанию, где открывается возможность в наибольшей степени реализовать естественнонаучную методологию, даже и там момент «переваривания» психики, момент психотехнического изменения изучаемой психики самими процедурами исследования, неустраним, и это обстоятельство не позволяет даже тут реализовать естественнонаучный метод во всей его строгости и чистоте. Больше того, нетрудно показать такую интересную для историка психологии вещь, как саму логику развития экспериментирования в психологии.
Ее можно понять по-настоящему если рассматривать развитие планов экспериментов (от самых простых ко все более сложным) в контексте возобновляющихся попыток преодоления снова и снова вылезающих контрпримеров реализации естественнонаучной парадигмы исследования. Попыток вложить в прокрустово ложе естественнонаучного мышления неукладывающиеся в него все более и более сложные неклассические ситуации. До конца эти попытки не удаются даже внутри психофизики» [9].
Не просто аналогия, а очень глубокое и существенное сходство неклассических ситуаций в физике и в психологии налицо и бесспорно. Однако означает ли это, что для психологии открывается возможность по образу и подобию физики удержать себя в рамках естествознания, в границах естественнонаучного метода?
По мнению Пузырея А.А. неклассичность ситуаций исследования в целом ряде областей психологии гораздо более радикального толка и уже не оставляют никаких надежд на ассимиляцию этих ситуаций в рамках естествознания, во всяком случае естествознания традиционного типа.
Суммируя вышесказанное, с большой долей вероятности можно утверждать, что естественнонаучная система построения и верификации научного знания наиболее строга, стройна и проста в освоении и применении к обретению новых знаний. При этом мы вовсе не считаем, что прочие парадигмы ошибочны или неприменимы к науке «психоанализ». Но на наш взгляд, именно естественнонаучная парадигма в применении к нему еще не принесла тех результатов, что могла бы. И зачем придумывать что-то новое, если есть хорошо работающее старое, только надо научиться им пользоваться.
Заключение
Невозможно переоценить вклад Фрейда в науку о природе человека. Ему удалось впервые объяснить человеческое поведение в психологических понятиях и категориях, и продемонстрировать, что поведение это, при определенных обстоятельствах можно изменить. Он на практике сблизил понятия лечения и исследования. Его выводы и принципы вызвали к жизни первую всеобъемлющую теорию личности, основанную на наблюдении, а не на умозрительных предположениях.
Но то, что психоанализ не является ни естественной, ни социальной наукой, еще не означает, что он лишен всякого содержания и может быть просто отброшен как некая мифология. Психоанализ напоминает те древние учения, которые соединяли философскую спекуляцию с той или иной практикой психической саморегуляции. От того, что йога или дзен-буддизм по своему идейному содержанию очень далеки от бихевиоризма, они ничуть не утрачивают своей привлекательности, причем не только для индийцев или японцев. Йог обнаруживает у себя в практике медитации связанные друг с другом чакры, психоаналитик или его пациент во время лечения находит у себя стадии развития либидо. В ином опыте, чем этот опыт общения аналитика и анализируемого, ничего подобного не явлено. Опыт не сводится ни к эксперименту, ни к технически контролируемому интерсубъективному опыту науки. В психологии область квантифицируемого и строго-научно объяснимого вообще крайне незначительна. Пусть психоанализ дает лишь видимость объяснения происходящих в нашей душе процессов, но если б он не был эффективной формой психотерапии (хотя бы при лечении некоторых неврозов), то его бы уже давно не существовало.
Вероятно, сохраняющаяся популярность психоанализа связана с тем, что он представляет собой своего рода мифологию, но эта мифология по необходимости приобретает наукообразную форму и она вполне устраивает человека большого города.
Психоанализ не как нечто принципиально иное и несоизмеримо более сложное, вообще - большее, чем собственно наука, пусть даже самая строгая и развитая, но только еще как пред- или недо-науку, как то, что наукой только еще должно стать. К счастью для психоанализа, превращение его в науку до сих пор не удалось и, надо полагать, никогда не удастся, ибо это невозможно.
Литература
Барт Р. От науки к литературе. // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994.
Бранский В.П. Философия физики ХХ века. Итоги и перспективы – СПб.: Политехника, 2002. С. 14-15.
В. А. Рыбаков, А. Л. Покрышкин. Совместима ли психология и естественнонаучная парадигма? – Томск, 2005.
Дадун Р. Фрейд. – М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1994. С. 70-80. (www.myword.ru)
З. Фрейд. Лекции по введению в психоанализ. - М., 1997
Захарян И.С. Психотерапия. Между наукой и искусством. (www.gestalt-therapy.ru)
Калинина Н.Ф. Основы психоанализа. – М.: «Рефл-бук», 2001, С.72-80.
Кун Т. Логика и методология науки. Структура научных революций. (http://www.philosophy.ru/library/kuhn/01/00.html).
Пузырей А.А. Психология и новые идеалы научности (материалы «круглого стола») Вопросы философии, 1993, №5, С. 3 – 43.
Руткевич А. М. Научный статус психоанализа // Вопросы философии. - 2000. - № 10. - С. 9-14.
Сага о психике, философии и здоровье человека. Сравнительный ассоциативный глоссарий. (http://www.saga.km.ru/gl/p/p14.htm).
3