Массовые праздники 30-х годов. Уличные шествия, театрализованные политические митинги. Первые советские карнавалы, праздники на площадях и стадионах

Введение
1.Понятие праздника как феномена культуры
2.Массовые праздники в Советском Союзе в начале XX века
2.1 Описание первых массовых праздников в Советском союзе
2.2 Тенденции праздничной культуры в советской России в 20-30 годы XX века
Заключение
Список источников

Под наблюдением партийных комитетов тайно формируются специальные команды «активизаторов массы», которым предписывается в нужные моменты вскакивать на трибунах и оглашать воздух криками и бурными выражениями эмоций по заранее установленному сценарию.
Проведение массовых торжеств приобретало характер конвейерно-поточного производства. Создаются городские и районные штабы по организации празднеств, строившие свою работу в армейском стиле: приказ, команда, выполнение, доклад. Вообще все праздники, включая спортивные и детские, окрашиваются в милитаристские тона. Подготовка к неизбежной войне (разумеется, оборонительной и победоносной) открыто провозглашается важной государственной задачей. Ей должны служить бесконечные смотры всевобуча, конкурсы строя и песни, соревнования по стрельбе, надеванию противогазов и т. п. Во время Дня книги в Москве (1935 г.) были устроены показательные маневры артиллерийского полка под девизом «Книга — лучшее орудие!»
Поражает, какую большую роль в праздниках предвоенных лет играло насилие: сцены расправ над «империалистами», «социал-предателями», «вредителями», «кулаками». Возможно, все эти действия, носившие игровой характер, воспринимались празднующими не как насилие, но скорее как демонстрация силы, шутка, карнавальное убийство. Однако такой юмор не столь невинен. Можно вспомнить, что в 1929 году во время «процесса Промпартии» рабочие шли по Москве с плакатами, на которых красовалось одно-единственное слово: «Смерть!» То же самое повторилось во время процессов 1937 — 1938 годов.
Преклоняясь на словах перед массовой народной стихией, власти фактически делали все, чтобы приглушить проявления несанкционированной активности «снизу». Еще в «благополучном» 1927 году вышла книга близкого к пролеткультовскому руководству литератора Е. Рюмина, выразившего официальную точку зрения на праздники. «Самодеятельность масс должна быть тщательно подготовлена, организована и по возможности мало заметно (для массы самой) руководима ядром постановки и группами побуждения к сотворчеству, — наставлял автор. — Необходимо в корне пресечь всякие попытки выявления своего индивидуального «я» отдельными личностями за счет остального коллектива и в ущерб его творчеству».
В сущности, это было весьма жестокое указание культпросветам, завуалированное в интеллигентную форму. По отношению к сценарию праздника требовалось, чтобы он:
1) служил выявлению политических идей и лозунгов дня;
2) исключал «тонкости переживаний»;
3) ни в коем случае не портил настроение масс, а напротив, «звал в новое наступление, к новым славным победам».
В качестве примерной развязки первомайского праздника предлагалось сообщить по радио, что последнее оставшееся в мире капиталистическое государство «пало» и образовался Всемирный Союз Советских Социалистических Республик: «На всей земле владыкой стал лишь труд!»
Особое значение придавалось спортивным мероприятиям: «Задача спорторганизации заключается в том, что применяя элементы физкультуры к движению масс во время праздника, организуя четкость темпа исполнения действий, точность и размеренность движении, она из разношерстных, нервно волнующихся, разнородных и пестрых, многотысячных масс должна создать стройно организованные, величественно-монументальные, действенные, творческие коллективы участников». В горячечном воображении «массоводов» рисовался образ живых клумб из человеческих тел, мерно колышущихся под звуки хоровой, симфонической музыки, в апофеозе складывающих начертание сакральных имен.
Конечно, эта реакционная эстетическая утопия не могла воплотиться в жизнь безболезненно. Газетные отчеты и рецензии сталинских времен полны жалоб, что праздники не удается проводить так, как хотелось бы. Раздавались призывы покончить с «буржуазными» народными праздниками (в оригинале, разумеется, закавычивалось «народные», а не «буржуазные»), празднества 20-х годов осуждались как слишком пестрые и идеологически невыдержанные. Так, учащиеся одной из ленинградских школ вышли на демонстрацию с большим плакатом, где на голубом фоне была развернута композиция из пионера с трубой, огромной свиньи и надписи: «Из потребляющей в производящую» — слишком двусмысленно! Сотрудники Пулковской обсерватории несли большие воздушные шары, на которые были нанесены надписи о достижениях в области ударничества и выполнения пятилетнего плана. Рецензент укорял организаторов за то, что по цвету шары напоминали мыльные пузыри и, таким образом, наводили на мысль о «дутых достижениях». Завод им. Мюнценберга шествовал с рядом огромных совершенно лысых зеленых голов. По заверению одного из участников, это были очень актуальные политические маски, изображавшие западноевропейских империалистов. Власти превыше всего нужна была стабильность, а карнавал постоянно угрожал поколебать ее или, во всяком случае, путался под ногами.
Конечно, оставалась отдушина, в которую проникали живые, неподдельные чувства. Накануне войны несколько неожиданно для идеологов на праздниках зазвучали лирические песни — сначала о родине, природе, а потом и любовные. Строить патриотическое воспитание на одном «Интернационале» оказалось невозможно. И все же под незаметным, но длительным и настойчивым давлением бюрократов народный праздник стал окончательно задыхаться. Шествие ряженых оборачивалось парадом; товарищеское застолье, пирушка — банкетом; символы — значками. Из повествования о собственной жизни, где ты одновременно и зритель, и рассказчик, праздник превращался в репрезентацию «для других» (членов правительства, мирового пролетариата, внешних и внутренних «врагов») неких абстрактных умозрительных идей.
В конечном итоге единый массовый праздник разложился на две составные части: первая — торжественная, серьезная, даже мрачноватая, с тяжелой поступью колонн, танками впереди и пионерами позади. Все это движется, приветствует Сталина или местного руководителя, а он — единственный неподвижный, словно центр вселенной, — в ответ машет массам рукой или прикладывает ее к фуражке (шляпе). Здесь с большей или меньшей степенью искренности проявляется экзальтация, которую в западной литературе называют любовью к власти. А другая — народное гулянье. Если и оставалось в праздниках что-то неукрощенное, живое и непосредственное, то оно было оттеснено с площадей в клубы и парки культуры, затем еще дальше — в загородные дома отдыха, на турбазы, а потом уже в частные квартиры.
Так всего за пару десятков лет богатый красками, динамичный народный праздник трансформировался сначала в агитплакат, а затем в школу строевых упражнений. Несмотря на многократные попытки, так и не удалось создать гражданских и личных обрядов, которые по силе нравственно-эстетического воздействия были бы как-то сопоставимы с традиционными. Рано или поздно пульсирующее природно-космическое время экзистенциального бытия, которое так умел чувствовать и воплощать традиционный праздник, должно было вступить в конфликт с механическим, линейным временем тоталитарной системы. Это не могло означать уничтожения праздника — он принципиально неустраним из общественной жизни и в масштабах цивилизации вечен. Скорее, это обозначает внутренние антропологические пределы роста любого тоталитарного режима, и в конечном счете говорит о неизбежности его поражения.
Иногда осуществлялась подмена понятий. Революционные праздники выставлялись под видом праздников народных. Особенно это было характерно для событий второй половины 30-х годов. Так, например, С. Глязер издал почти 20 тысячным брошюру под заглавием «народные празднества», которая предназначалась активистам готовившим первомайские праздники. Это было практическое пособие по организации торжества: оформление наглядной агитации, выбор места проведения демонстрации самой маевки, выбор песен, исполняемых во время демонстрации. Были там и свои «изюминки», среди которых – специальный раздел «Карнавальная топография», в котором разъяснялось как рациональней использовать местный ландшафт для проведения праздника. Изначально первомайский праздник был праздником действительно народным, но в условиях советской власти он стал праздником политическим, как и многие другие народные праздники, интернациональным, а в условием СССР официальным государственным праздником. В тех условиях вряд ли было бы справедливо относить его к числу народных.
Менее ясен другой вопрос: как влияли массовые праздники, со всеми их особенностями, на мировоззрение человека, на его восприятие окружающей действительности. Удавалось ли власти создать «субъективную реальность», именуемую «тоталитарным сознанием». С одной стороны, — и это видно даже на материале — существовала искренняя привязанность к системе, выражавшаяся, прежде всего на уровне массового общественного поведения. С другой — всегда оставалась некоторая дистанцированность от нее и ее торжеств, определяемая конкретными условиями времени и ситуации, субкультурой, индивидуальными психологическими особенностями.
здесь весьма подходит понятие Маски — особого типа выразительного, карнавально-двусмысленного поведения. Американский психолог Э. Берн определяет маску как установку, которая соответствует сознательным намерениям человека и в то же время отвечает требованиям и представлениям социальной среды. Благодаря ей человек «может обманывать других, но очень часто и самого себя относительно своего подлинного характера».
Маскированное поведение открывает широкий простор для различных манипуляций. В связи с этим особенно интересна старинная и весьма распространенная маска Шута (клоуна, комедианта, скомороха, лицедея) — человека, изобретающего новые игры и двусмыслицы, творящего праздник для всех. Фигура Шута выходит на передний план в переломные, критические эпохи как антитеза унылым педантам — школьным учителям, проповедникам, идеологам. Он ведет рискованную игру с властью, руководствуясь правилом: сила побивается силой, разум — разумом, глупость — глупостью, то есть дурачеством, возведенным в принцип «двойного отрицания».
Сталинизм последовательно реализовал один из возможных путей развития праздничной культуры — тупиковый, ведущий к формированию мощной системы подавления личности, эксплуатирующий ее подсознательные инстинкты и влечения.
Организация народных праздников (по сути государственных) была трудным делом, она практически ничем не отличалась от кампании по популяризации продналога. Народные праздники превратились в праздники для народа.
Важно отметить также, что борьба за утверждение новых праздников была делом политическим. Параллельно проводилось развенчивание моральной сущности религиозных православных праздников.
Подводя итог можно отметить, что изначальное предназначение праздника было подвергнуто изменению в советские годы. Праздники встали на вооружение идеологии. Превратились в чисто государственные мероприятия, призванные служить идеологии, режиму и его важнейшей опоры – армии. Запрограмированность начисто уничтожила последние остатки былой культуры празднеств. Если в программу празднеств и включались развлекательные или увеселительные элементы, то их постановка осуществлялась силами спортивных обществ. Заключение
Массовый праздник в советской истории играл огромную роль. Он являлся одним из основных каналов коммуникации в 30 годы. Этим каналом и пользовались пропагандисты для манипулирования общественным сознанием. При этом праздник также был призван демонстрировать всю мощь и силу Советского Союза.
Новая праздничная культура создаваемая советской властью носила принудительный характер, если по началу народ добровольно шел на такие массовые праздники как демонстрации, шествия и др., то позднее, а именно в 30 началось постепенное закрепощение праздника, превращение его в методу агитации, инструмент идеологической борьбы. Вместе с тем праздник стал обязательным. В этот момент он начинает терять свое значение в глазах народа, в нем не остается места импровизации. Все это приводит фактически к гибели праздничной культуры в России.
Нужно отметить, что на сегодняшний день государственные праздники не имеют популярности среди российских граждан, и причина заключается отчасти в том, что в советское время был создан стереотип государственного праздника как «скучного, обязательного и не нужного». Тенденция эта скорее отрицательная, нежели положительная, так как государственные праздники являются важными для суверенитета страны и ее имиджа на международной арене. Именно они часто являются показателем уровня патриотизма граждан.
Список источников
Берн Э., Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Москва: Попурри, 2005 – 505 с.
Булатова А.Г., Ритуалы в XIX начале XX веков. Москва, 2003 – 280 с.
Глязер С., народные празднества. Москва: крестьянская газета, 1938
Ерасов Б.С., Социальная культурология. Москва: Аспект-Пресс, 2000 – 591 с.
Захаров А.В., статья «Карнавал в две шеренги»// Человек, 1990, № 1.
Канетти Э. Человек нашего столетия. Художественная публицистика. М.: Прогресс, 1990.
Кравченко А.И. Культурология: Учебное пособие для вузов. - 3-е изд.- М.: Академический проект, 2001 – 496 с.
Культурология ХХ век: Словарь./ ред. Скворцов Л.В., Зверева Г.И. Ионин Л.Г. и др. СПб: Университетская книга, 1997 – 640 с.
Луначарский А.В., О народных празднествах // Вестник театра, 1926, № 62 
Луначарский об искусстве. Петроград: Издание Отдела изобразительных искусств Наркомпроса, 1918.
Массовое действие. Сценические игры. М., 1929.
Орлов О.Л., Праздничная культура России./ Орлов О.Л.; Санкт-Петербургский гос. ун-т культуры и искусств. СПБ,2001 – 160 с.
Пиотровский А.И., За советский театр. Л., 1925
Плаггенборг Ш., Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб: Журнал «Нева», 2000 – 416 с.
Руднев В.П. Словарь культуры ХХ века. - М.: Аграф, 1999 – 384 с.
Рюмин Е. Массовые празднества. Л., 1927.
Интернет-источники:
http://www.countries.ru/library.htm - Долгов В.В., статья «Культурное развитие СССР в 30-е годы», 2000.
http://www.v-mayakovsky.narod.ru/mystery_buff.html
Культурология ХХ век: Словарь./ ред. Скворцов Л.В., Зверева Г.И. Ионин Л.Г. и др. СПб: Университетская книга, 1997 – с. 355
http://www.v-mayakovsky.narod.ru/mystery_buff.html
Цит. По Луначарский об искусстве. Петроград: Издание Отдела изобразительных искусств Наркомпроса, 1918 – с. 26.
Цит. По Толстой, В.П., Агитационно-массовое искусство, с.25.
http://www.countries.ru/library.htm - Долгов В.В., статья «Культурное развитие СССР в 30-е годы», 2000
Плаггенборг Ш., Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб: Журнал «Нева», 2000 – с. 291-292.
Плаггенборг Ш., Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб: Журнал «Нева», 2000 – с. 316.
Захаров А.В. Карнавал в две шеренги // Человек, 1990, № 1 – с. 56
Цит. По Канетти Э. Человек нашего столетия. Художественная публицистика.  М.: Прогресс, 1990 – с. 392-394
Цит. По Пиотровский А.И. За советский театр.  Л., 1925 - с. 25.
Захаров А.В., статья «Карнавал в две шеренги»// Человек, 1990, № 1 – с. 54.
Захаров А.В., статья «Карнавал в две шеренги»// Человек, 1990, № 1 – с. 55
Плаггенборг Ш., Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб: Журнал «Нева», 2000 – с. 289.
Цит. По Луначарский А.В., О народных празднествах // Вестник театра, 1926, № 62 – с. 4.
Плаггенборг Ш., Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб: Журнал «Нева», 2000 – с. 289.
Плаггенборг Ш., Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб: Журнал «Нева», 2000 – с. 290
Цит. По Массовое действие. Сценические игры.  М., 1929 - с. 9.
Цит. По Массовое действие. Сценические игры.  М., 1929 – с. 9 -11.
Плаггенборг Ш., Революция и культура: Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб: Журнал «Нева», 2000 – с. 287
Цит. по Рюмин Е., Массовые празднества.  Л., 1927 - с. 46.
Цит . по Рюмин Е. Массовые празднества. Л., 1927 – с. 44-45.
Захаров А.В., статья «Карнавал в две шеренги»// Человек, 1990, № 1 – с.56
Цит. По Глязер С., народные празднества. Москва: крестьянская газета, 1938 – с. 20.
Берн Э., Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры.  Москва: Попурри, 2005 - с . 259.
2