Терроризм как социальное явление.

Терроризм как социальное явление.
Введение
Глава 1. Теоретический аспект понятия «терроризм»
1.1 Идеология терроризма
1.2 Классификация терроризма
1.3 Терроризм как социальное явление
Глава 2. Анализ причин молодежного терроризма как социального явления
2.1 Кризис современного подростка
2.2 Виктимность современной молодежи
Заключение
Список литературы

Люди оказались вытолкнуты из круга ранее существовавших социальных стереотипов, привычных норм, представлений и встраиваются в новые, неустоявшиеся. Все это вместе взятое означает маргинализацию, хотя и временную, но огромных масс населения.
Таким образом, существование многообразных социальных различий в современном развитии структурных отношений порождает различные виды социальной дифференциации. Все больше проявляют себя в качестве структурообразующих признаков феномены группового и индивидуального сознания, в которых отражаются занимаемые социальными общностями позиции в структурных отношениях. Эти позиции резко поляризуются, социальная конфликтность связана и с появлением маргинализированных слоев.
Многочисленные социологические опросы [7] последних лет выявляют общий ценностный и нормативный кризис у молодежи [11]. За прошедшее десятилетие в молодежной среде произошли сложные процессы, свидетельствующие о переоценке культурных ценностей предыдущих поколений, нарушении преемственности в передаче социокультурного опыта.
В окружающей жизни молодых людей больше всего беспокоят: нестабильность; материальные проблемы, личные проблемы; экология; преступность; равнодушие и жестокость.
Кризис идентичности связан с изменением в подростковом возрасте отношения к протеканию времени, сменой характера и качества памяти . Самоидентичность личности невозможна без равноправного существования ее во всех трех временных измерениях — прошлом, настоящем, будущем. Детский возраст имеет особое отношение ко времени, которое для него всегда актуально и существует как бы только в настоящем. События не располагаются на шкале времени. Они существуют всегда сейчас, именно тогда, когда они происходят или когда о них думают. Дети долгое время не умеют соотносить событие с временным измерением. Идентичность предполагает не только наличие способности соотносить событие со временем, а также обладает определенным отношением к генетическим, культурным, нравственным основам существования. Именно в подростковом возрасте возникает отношение к прошлому как к исторической памяти, формируется индивидуальная биография индивида и собственное отношение к прошлому и к будущему как к ценности. Идет как бы растекание самого времени, его становится все больше, поэтому возникает проблема его структурировать и освоить. Вырабатываются и рефлексируются биографически значимые порождающие принципы, имеющие решающее значение для последующей судьбы человека . Кризис идентичности обнаруживается в переходе от «до-исторического» периода существования личности к «историческому», к существованию во времени. Обретается ориентация во времени в контексте собственной биографии, что неизбежно ведет к решительному выбору жизненных целей и путей их достижения [13].
Источником кризиса идентичности оказывается осознание временной природы человека, его смертности. Процесс самоопределения по отношению к собственной смерти имеет результатом выработку жизненной стратегии. Как преодолеть или как жить с такой тяжелой ношей — знанием о неизбежности собственной смерти? Можно отрицать смерть через отрицание жизни, и тогда биографический проект рассматривается как путь к самоубийству. Можно полюбить жизнь и искать наслаждение в каждый момент своего временного существования. Еще один возможный вариант развития — религия, которая помогает выработать отношение к смерти, определить жизнь через смерть или смерть через жизнь. Во всех случаях выбор способа включения знания о смерти в жизнедеятельность личности сопровождается глубокими внутренними переживаниями и экзистенциальными состояниями [26].
Кризис идентичности в среде молодежи обнаруживается в осознании несоответствия собственного поведения с принятыми в обществе поведенческими нормами и стандартами. «Я не вписываюсь в норму» — тема размышлений, весьма актуальная для молодых людей. Следующий шаг в углублении кризиса идентичности связан с рефлексией о правомерности и законности преобладающих в обществе норм и ценностей. Каждый осуществляет переоценку имеющегося культурного, нравственного общественного потенциала, с точки зрения применимости его к самому себе. В ситуации, когда индивидуальная, личностная переоценка совпадает с переоценкой ценностей и норм со стороны самого общества, то может сформироваться убеждение, что вообще не существует никаких ценностей и норм, поведенческих предписаний. Такое положение непосредственно ведет к аномии.
Кризис идентичности порождается дисгармонией между собственным представлением о целостности «Я» и растасканным по различным социальным ролям, разорванным социальным «Я». В этот период характерно обостренное ощущение отчужденности от мира, разорванности, забытости, заброшенности.
Такая личностная ситуация, которая может быть понята как этап кризиса самоидентичности в период ее становления, в масштабе социальной группы приводит к существованию устойчивого социокультурного поля — маргинальной молодежной культуры, которая оказывается постоянным вызовом доминирующей культуре (культуре отцов). Опыт нашего столетия достаточно и однозначно продемонстрировал, что основные «напряжения», направленные на изменение социальных норм, исходят от многочисленных форм молодежной субкультуры. Именно в молодежной среде границы дозволенного и недозволенного пробуются на прочность и «непрозрачность».
Итак, кризис становящейся самоидентичности порождает и воспроизводит особое социокультурное пространство — маргинальную культуру — которое, если рассматривать его статически, обеспечивает идентичность и целостность доминирующей культуре, постоянно поставляя себя ей в качестве противоположности. А если на эту же ситуацию посмотреть как на динамический процесс, то комплекс маргинальности обнаруживает интенциональность в сторону обретения и жесткого закрепления традиционных для доминирующей культуры идентификаций, в рамках которых затем преодолевается маргинальность и еще одно поколение перестает быть «поколением бунтарей» [26].
2.2 Виктимность современной молодежи
Наличие повышенного уровня виктимности, то есть высокой вероятности стать жертвой насилия, шантажа, обмана, жестокости, подтверждается данными по исследованию личностной структуры, характерологических и патохарактерологических свойств.
Исследования проводились по тестовой батарее ММРI (Миннесотская многофакторная личностная анкета) в адаптированном варианте.
Типичным является следующий профиль, полученный при обследовании выпускницы К., обратившейся в суд по поводу признания недействительной сделки по жилью (обращение было сделано по настоянию юриста и социального педагога):
шкала EU (эмоциональная нестабильность) – "зашкаливание" до уровня патологии;
шкала L (лживость) – показатель ниже среднего уровня нормы (т.е. перед нами "неадекватно честный человек", практически не умеющий врать, даже когда это необходимо);
шкала D (демонстративность поведения, манипулятивность) – показатель значительно ниже границы нормы (близкое по значению подтверждение результата по предыдущей шкале и свидетельство отсутствия некоторых важнейших социальных навыков);
шкала R (ригидность – инертность, негибкость психики) – показатель существенно выше нормы (признак, у молодых лиц обычно сопутствующий последствиям раннего психоневрологического заболевания);
шкала Рсr (психопатичность асоциального, криминогенного плана) – показатель по нижней границе нормы;
шкала V (социальная виктимность, склонность оказываться жертвой насилия, агрессии и обмана – мультифакторная объединенная супершкала) – "зашкаливающий" показатель четвертой степени, т.е. максимальный.
Таким образом, можно выделить следующие характерные особенности индивидуального психологического развития молодежи [26] :
интеллектуальная недостаточность, выраженная в умеренной степени, при значительной дисгармоничности умственного развития;
стойкий компонент инфантилизма – личностной незрелости, недоразвитости, главным образом, в плане общения, понимания себя и других людей, их и своих собственных интересов; из этого вытекает, что при формальной вменяемости обследуемой свойственна практическая неспособность целенаправленно строить свою жизнь и последовательно отстаивать свои интересы и права;
эмоциональная неустойчивость: снижение способности противостоять стрессовым нагрузкам, склонность действовать под влиянием аффекта, импульсивно, без учета реальности;
повышенная внушаемость – некритическая доверчивость и подверженость манипулятивным психологическим воздействиям;
Это связано, как правило, с аномией. Как считал Дюркгейм, любое общество в зависимости от состояния функционирования свои структур может находиться в нормальном или патологическом состоянии. Основная причина патологии – анормальное разделение труда, которая, в свою очередь, ведет к аномии [26].
Аномия – рассогласованность ценностного мира, расшатывание базовых ценностей, нравственных норм и идеалов, смешению законного и незаконного. Аномия проявляет себя в функциональной рассогласованности элементов социальной структуры, в конфликтах между поколениями и социальными группами, в девиантном поведении, утрате воли к жизни, стремлении убежать от реальности. В политике аномия проявляет себя в смуте, политиканстве, диффузии власти, появлении множества “спасителей” Отечества. Дюркгейм прямо указывает на прямую связь аномии и анархии.
Вместе с тем, рассматривая аномию как патологию, вызванную, прежде всего, анормальным разделением труда, Дюркгейм полагал, что она в принципе поддается лечению. Очевидно, что в обществе с органической солидарностью уже нельзя восстановить единую мораль, религию, общие коллективные представления. Но их функциональной альтернативой может стать углубляющееся структурное разделение труда.
Сейчас Россия находится в состоянии аномии. Растет смертность и снижается рождаемость, стремительно увеличивается алкоголизм и наркомания. Социальные и экономические коллизии не получают правового разрешения.
Заключение
Терроризм, религиозный фундаментализм, беспросветная бедность оказались сплетены в один клубок. Сегодня - главный социальный конфликт - это конфликт между богатыми и бедными странами. В докладе ООН «О социальном положении в мире в 2005 г.» приведены данные, что «за последние 20 лет значительно возросло неравенство как между странами, так и внутри самих государств: богатые стали еще богаче, а бедные еще беднее, а в странах с переходной экономикой экономический рост не привел к улучшению уровня жизни людей, ликвидации нищеты, а также решению социальных проблем». Глобализация способствовала формированию огромной прослойки молодых мигрантов, восприимчивой к призывам популистов и демагогов. Лишения и безысходность, с одной стороны, и слабость социальной политики правительств многих государств - с другой, мостят дорогу экстремистским настроениям в сознании обнищавших людей. Гражданское население, в том числе женщины, подростки и дети, легко рекрутируются современными экстремистами. Терроризм стал вариантом трудоустройства, и нормой является выплата семье «погибшего за веру» значительной финансовой компенсации, что является средством существования в условиях кризисной экономики значительной части исламского мира.
По уровню социально-психологической мотивации террористов можно разделить на непосредственных исполнителей-камикадзе, исполнителей более высокой квалификации, идейных руководителей и людей, поддерживающих терроризм финансами. Подготовленные террористы-исполнители годами живут частной жизнью, не поддерживая контактов ни с кем из бывшего окружения.
Список литературы
Crenshow M. Terrorism, Leqitimacy, and Power - Middletowen, Ct.: Weslleyan. University Press, 1983. P. 107
Jenkins B. The whe, What, Where, Now and Why of Terrorism // Paper presented at the Detroit Polise. Departament Conference on «Urban Terrorism. Planning or Chaos?» 1984
Lagueter W. The Age of Terrorism Boston: Little. Brown. 1987. P. 97.
Politischer Extremismus in demokratischen Verfassungsstaaten. 1989. P. 385
Schmid A.P. Terrorism: A. Research Cuide to Concepts. Theories, Data Bases and Literature. New Brunswick. Ct.: Transaction, 1983. P. 124.
The Age of Terror: America and the Word after September 11 / S. Talbot, N. Chanda (eds). Yale, 2001 – р.21
Афанасьев Н.Н. Идеология терроризма.// Социально-гуманитарные знания. - 2001. -№ 6
Большой энциклопедический словарь. – М., 2001. С. 1197.
Грачев С.А. Политический экстремизм. – М., 1986. С. 43.
Жалинский А. Терроризм: психологические корни и правовые оценки // Государство и право. - 1995. - № 12
Карпухин О.И. Молодежь России: особенности социализации и самоопределения. 2003 //WWW.I-U.RU/ режим свободного доступа
Ковалева Т.В. Селезнев И.А. Этнополитическое сознание студенчества в первой половине 90-х годов // Социол. исслед. 2000. №4
Кожушко Е.П. Современный терроризм: основные направления. – Минск, 2000. С. 10
Кожушко Е.П. Современный терроризм: основные направления. – Минск, 2000. С. 10.
Конов Д.В. Современный терроризм: определение, формы, модели // Объединенный научный журнал. – 2006, №22
Конов Д.В. Современный терроризм: определение, формы, модели // Объединенный научный журнал. – 2006, №22
Костюк В.Н. Потенциальная реальность//Системные исследования: Методологические проблемы. Ежегодник 1992- 1994. М ., 1996. –С.15-25
Куршев М. Суицидный терроризм // Уголовное право. - 2002. -№ 3
Мюнклер Г. Асимметричные угрозы. Военно-политическая стратегия терроризма // Меркур. 2002. № 633. январь
Попов В.А. Кондратьева О.Ю. Изменение мотивационно-ценностных ориентаций учащейся молодежи // Социол.исслед. 1999. №6
Пригожин И. Перспективы исследования сложности// Системные исследования: Методологические проблемы. Ежегодник 1986. М: Наука, 1987 – 11с
Принс Г. Военный постмодерн // Независимое военное обозрение. 2003. № 13. 27 января
Прокопов Ф. Главная альтернатива безработице//Государственная и корпоративная политика занятости/ Под ред. Т.Малевой; Моск. Центр Карнеги. М., 1998. С.171
Сатановский Е. Глобализация террора и его последствия // Международная жизнь. 2001. № 9-10. С. 19-20
Современный словарь иностранных слов. – М., 2001. С. 605.
Хрусталев М. Диверсионно-террористическая война как военно-политический феномен // Международные процессы. 2003. № 2.
Щенникова Л.С. Духовные ориентиры псковских студентов // Социол.исслед. 1999. №8
Эфендиев А.Г. Дудина О.М. Московское студенчество в период реформирования российского общества // Социол.исслед. 1997. №9
Яковенко И. Время изживать терроризм//журнал: «Дружба Народов» 2004, №1
3