Конституционные положения, гарантирующие право человека на справедливое судебное разбирательство: содержание, назначение, специфика.

Содержание
Введение
1. Конституция Российской Федерации и её роль в обеспечении гражданину права на справедливое судебное разбирательство
1.1. Конституция – как основа системы соблюдения права человека и гражданина в Российской Федерации на справедливое судебное разбирательство
1.2. Право граждан на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство как одно из важнейших конституционных прав человека, его сущность и характеристика
1.3. Гарантия реализации прав на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство в Российской Федерации
2. Реализация права граждан на справедливое судебное разбирательство в Российской Федерации
2.1. Полномочия и порядок деятельности Уполномоченного по правам человека в РФ в сфере реализации прав граждан на справедливое судебное разбирательство
2.2. Деятельность Конституционного суда РФ в вопросах обеспечения прав граждан на справедливое судебное разбирательство
2.3. Проблемы исполнения решений Конституционного Суда РФ по правам человека на справедливое судебное разбирательство
3. Применение Европейской конвенции по защите прав человека в России и её соответствие Конституции РФ, влияние на положение Российского законодательства содержания Конституции РФ в части, гарантирующей право на справедливое судебное разбирательство
3.1. Конвенция о защите прав человека и основных свобод и её место в российской правовой системе, реализация положений Конвенции в России
3.2. Конституционный Суд РФ и Европейская конвенция о защите прав человека - взаимодействие и разногласия
Заключение
Библиографический список

! Европейский суд – механизм, конечно же, эффективный, особенно в случае существования в государстве структурных, повторяющихся проблем, но очень неповоротливый для решения отдельных ситуаций с нарушением прав человека.
Для последующего возможного обращения в Европейский суд в российском суде не требуется приводить аргументы, основанные на Конвенции. Но это может быть дополнительным средством убеждения российского суда.
К тому же перед обращением в Европейский суд мы обязаны предоставить государству возможность исправить нарушения на национальном уровне, а это часто может требовать разъяснения суду объема закрепленных в Конвенции прав, который отличается от объема гарантий, закрепленных в российском законодательстве.
Пример защиты Конвенцией более широкого объема прав по сравнению с российским законодательством (часть 4 статьи 15 Конвенции «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора»).
Непосредственное применение Конвенции в национальных судах также преследует цель обучения судей и представителей органов государственной власти применению гарантий, содержащихся в Конвенции. И в этом нет ничего странного. До сегодняшнего дня выпускники юридических вузов не изучают обязательного курса, посвященного Конвенции. Поэтому как практикующим в судах юристам, так и судьям приходится изучать предмет на практике.
Применение положений Конвенции внутри страны позволяет взглянуть на каждую правовую ситуацию под несколько другим углом. И дело даже не в закрепленных в Конвенции супердополнительных гарантиях прав по сравнению с российским законодательством. Больший объем прав закреплен в российском законодательстве и Конституции России, которая готовилась, в том числе, на основе текста Конвенции.
Важно уделять внимание тому, как суды толкуют и применяют российские законы и Конституцию. Применение должно соответствовать пониманию прав человека, закрепленному в Конвенции, так как Россия ратифицировала данный международный договор. А это понимание разъясняется в постановлениях Европейского суда.
Основная «ноша» по восстановлению прав граждан лежит на российских судах, которые в том числе обязаны учитывать гарантии, закрепленные в Конвенции, как они понимаются в постановлениях Европейского суда. Нередко быстрее и эффективнее можно отстоять гарантированные Конвенцией права в российских судах, нежели в ЕСПЧ.
Прежде чем направить конверт с жалобой в Европейский суд, нужно серьезно все взвесить, а главное сделать все возможное, чтобы еще на стадии рассмотрения дела в российском суде отстоять свои «европейские» права.
Несмотря на продолжающиеся споры относительно статуса решений Европейского Суда, ссылки на практику Европейского суда все чаще и чаще появляются в постановлениях судов российских. Постановления Европейского суда имеют превентивный характер, нацелены на предотвращение новых нарушений прав человека по одним и тем же основаниям. Поэтому очень часто в постановлениях Европейского суда содержатся не только выводы по конкретному делу, но и обобщения по целому ряду нарушений, анализ пробелов в законодательстве, которые привели к данному нарушению.
Часто нет необходимости опосредовано («через Страсбург») напоминать государству о том, что уже становилось предметом рассмотрения Европейского Суда. Российские суды начинают использовать (пусть не часто и, как правило, с подачи заявителей) Конвенцию.
Постановления Европейского суда должны стать не только рабочим инструментом российского юриста на национальном уровне, но и могут лечь в основу для собственно обращения в Европейский суд в случае проигрыша в российском суде.
Нарушение будет гораздо более очевидным, а жалоба обоснованнее, если российские суды проигнорируют ссылки на разъяснения Европейского суда в жалобе или иске. Это позволяет лучше исчерпать все средства внутренней правовой защиты и уже к вынесению решения кассационной (апелляционной) инстанции быть готовым к подаче жалобы в Европейский суд.
Статья 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» говорит – юрисдикция Европейского суда признается обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции. Следовательно, практика толкования Европейским судом положений Конвенции имеет существенное значение для понимания норм Конвенции, которая в силу п. 4 статьи 15 Конституции РФ является частью российской правовой системы и обладает приоритетом над российским законами.
Не следует забывать и о статье 3 Федерального Конституционного Закона «О судебной системе»: «российские суды обязаны применять международные договоры России».
Последнее новшество законодательства – Федеральный закон «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок». Закон установил право обратиться в областной (краевой, республиканский) суд с заявлением о взыскании компенсации за длительность рассмотрения судебного дела или за неисполнение судебного решения, размер которой устанавливается исходя в том числе из, критериев, установленных в практике Европейского суда. Согласно части 2 статьи 2 Закона: «Размер компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок определяется судом, арбитражным судом исходя из требований заявителя, обстоятельств дела, по которому было допущено нарушение, продолжительности нарушения и значимости его последствий для заявителя, а также с учетом принципов разумности, справедливости и практики Европейского Суда по правам человека».
Высшие судебные инстанции дают разъяснения в пользу применения Конвенции.
Верховный Суд Российской Федерации в своем Постановлении от 10 октября 2003г. «О применении судами общей юрисдикции общеобязательных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» подчеркнул, что Конвенция должна пониматься с учетом практики Европейского суда во избежание любого нарушения Конвенции.
Конституционный Суд России 2 февраля 2007г. пришел к выводу: «... как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского Суда по правам человека... являются составной частью российской правовой системы, а потому должны учитываться федеральным законодателем при регулировании общественных отношений и правоприменительными органами при применении соответствующих норм права».
Препятствия для применения Конвенции в российских судах.
1. Проблема: на практике сложилось мнение, что применить Конвенцию - это применить статью без учета толкования.
Как преодолевается. Представитель стороны в судебном процессе приобщает к материалам судебного дела процессуальные документы, содержащие соответствующие ссылки на статьи законов Российской Федерации, обязывающие суды учитывать положения Конвенции как они понимаются в постановлениях Европейского суда. Также обязательно ваше обоснование должно содержать подробный анализ позиций Европейского суда, разъясняющие нормы Конвенции, применимые к обстоятельствам вашего дела. Своим примером покажите суду как правильно обращаться с Конвенцией.
2. Проблема: заблуждение правоприменителей, что Конвенция не защищает юридических лиц.
Заблуждение преодолевается очень просто - ссылкой на практику Европейского суда, рассмотревшего какую-либо жалобу юридического лица.
3. Проблема: Конвенция не закрепляет дополнительных гарантий.
Преодолевается тщательным изучением и подбором правовых позиций Европейского суда, подходящих к обстоятельствам вашего дела, представлением письменного анализа к материалам дела, который суд сможет использовать для подготовки мотивировочной части своего решения.
4. Проблема: отсутствие официальных переводов решений.
Судьи отказываются учитывать, ссылаться на постановления Европейского суда, по той причине, что данные постановления не опубликованы в официальной российской прессе на русском языке. Для преодоления данного препятствия есть Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003г. «О применении судами общей юрисдикции общеобязательных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации», в котором разъясняется нижестоящим судам их обязанность учитывать постановления Европейского суда даже в отсутствие официальных переводом. Не уходя в детали, нужно отметить, что единственным официальным переводом может быть перевод с одного официального языка Совета Европы на другой (английский и французский). Официального перевода на русский в принципе не существует.
Конвенция главным образом существует для защиты прав в национальной правовой системе, а уже потом в Европейском суде. Часто Конвенция как инструмент защиты в национальных судах оперативнее и эффективнее, чем обращение в Европейский суд. Конвенция предоставляет дополнительные гарантии, объем которых можно выяснить только обращаясь к текстам постановлений Европейского суда. При разрешении дел российские суды обязаны учитывать гарантии прав человека, закрепленные в Конвенции и истолкованные в постановлениях Европейского суда. Для этого имеются все основания, закрепленные в российском законодательстве и разъясненные в постановлениях высших судебных инстанций.
3.2. Конституционный Суд РФ и Европейская конвенция о защите прав человека - взаимодействие и разногласия
Несмотря на заверения высших судебных начальников России, в том числе Председателя Конституционного Суда РФ, о приверженности нашей судебной системы европейским стандартам прав и свобод человека и гражданина, о соблюдении и применении судами Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также прецедентного права Европейского Суда по правам человека, следует признать, что действительность резко контрастирует с теорией, взятыми на себя Россией международными обязательствами и указанными заверениями.
Уместно напомнить, что российское и международное право имеют прочную основу для обоснования обязательности применения российским судами, в том числе, высшими (Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший арбитражный Суд РФ) Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ее истолковании Европейским судом по правам человека.
Так, в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции РФ «Общепризнанные принципы и норма международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». В соответствии с частью 1 статьи 17 Конституции РФ «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией».
Согласно последнему параграфу статьи 1 Федерального закона от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней» «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней». Это означает, что в соответствии с пунктом «b» части 3 статьи 31 Венской конвенции о праве международных договоров «при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора». Из этого следует вывод о том, что правильное применение Конвенции о защите прав человека и основных свобод означает применение ее, непосредственно руководствуясь прецедентным правом Европейского суда по правам человека, – единственного международного органа, специально созданного для применения и толкования Конвенции.
Комитет министров Совета Европы в пункте 3 Рекомендаций 5 государствам-членам по вопросу контроля за соответствием проектов законов, действующих законов и практики их применения стандартам, закрепленным в Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (приняты Комитетом министров 12 мая 2004 г. на 114 сессии) также разъяснил порядок применения Конвенции: «Необходимое условие эффективной защиты прав человека в Европе с помощью Конвенции состоит в том, что государства применяют Конвенцию в своих правовых системах так, как она понимается в прецедентной практике Европейского суда. Это предполагает, в особенности, обеспечение государствами соответствия законов и правоприменительной практики Конвенции»).
Таким образом, национальные суды должны не просто применять Европейскую Конвенцию, волюнтаристски ее толкуя, а применять ее так, как она понимается в практике Европейского Суда по правам человека, т.е. фактически речь идет о применении судами прецедентного права этого международного юрисдикционного органа.
Следовательно, отказываясь применять Европейскую Конвенцию и прецеденты Европейского Суда по правам человека, суды не просто не воплощают в жизнь политические декларации судейского начальства о приверженности России ее международным обязательствам в области прав человека, а отказываются применять действующее право, подлежащее применению по конкретным делам; причем это не просто действующее право, а право, обладающее приоритетом, в силу части 4 статьи 15 Конституции РФ.
Нельзя не отдать должное Конституционному Суду РФ – практика применения им как Конвенции, так и прецедентного права Европейского Суда достаточно богата. Однако в то же самое время нельзя не отметить, что в очень многих случаях, когда Конвенция и прецедентное право Европейского Суда подлежат применению, Конституционный Суд отказывается это делать, руководствуясь при этом, видимо, соображениями политического порядка, забывая о том, что статья 29 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» обязывает конституционных судей в решениях выражать «правовую позицию, свободную от политических пристрастий».
Так, в достаточно большом количестве решений Европейский Суд констатировал нарушение государством-ответчиком права на свободу объединения (статья 11 Европейской Конвенции) в связи с отказом в государственной регистрации общественного или религиозного объединения в качестве юридического лица. Например, в пункте 31 решения по существу по делу Sidiropoulos and others v. Greece от 10.07.1998 Европейский суд по правам человека указал следующее: «Суд считает, также, как и заявители, что отказ греческих судов зарегистрировать ассоциацию заявителей является вмешательством властей в право заявителей реализовать свои права на свободу объединения. Отказ лишил заявителей какой-либо возможности совместно или индивидуально достигать целей, которые указаны в Уставе организации и тем самым ограничил само право на объединение».
Несмотря на это, в Определении Конституционного Суда РФ от 15 февраля 2005 г. № 49-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Богданова Андрея Евгеньевича, Мальцева Дмитрия Сергеевича и Сыромолотова Михаила Евгеньевича на нарушение их конституционных прав статьей 23 Федерального закона «Об общественных объединениях» мы читаем следующее: «Как следует из жалобы и приложенных к ней материалов, общественная организация «Гейзер» создана и осуществляет свою деятельность без государственной регистрации и приобретения прав юридического лица. Следовательно, утверждение заявителей о том, что отказом регистрирующего органа в государственной регистрации их общественного объединения нарушается закрепленное статьей 30 (часть 1) Конституции Российской Федерации право на объединение, не соответствует положениям Федерального закона «Об общественных объединениях» (пункт 3 мотивировочной части).
Аналогичные примеры напрашиваются и относительно практики Конституционного Суда РФ в отношении такого вида ассоциации как политическая партия.
Как последовательно указывает Европейский Суд по правам человека «Право на свободу объединений в политические партии является неотъемлемой частью свободы ассоциации, гарантируемой статьей 11 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод». В пункте 25 постановления по существу по делу United Communist Party of Turkey v. Turkey, 1998-I, (1998) 26 EHRR 121, Европейский Суд пришел к выводу, что политические партии являются формой ассоциации, существенно важной для должного функционирования демократии, и что в свете значимости демократии в системе Конвенции политическая партия не может исключаться из защиты Конвенции.
Европейский Суд по правам человека неоднократно высказывался и относительно критериев ограничения права на объединение.
Как особо подчеркнул Европейский Суд в решении по существу по делу Объединенная Коммунистическая партия Турции против Турции «Государства не могут накладывать ограничения, исходя только из своего внутреннего законодательства и игнорируя свои международные обязательства» (пункт 27 постановления по делу United Communist Party of Turkey v. Turkey, 1998-I, (1998) 26 EHRR 121). В пункте 51 решения от 25 мая 1998 года по делу Социалистическая партия и другие против Турции Европейский суд отметил, что «учитывая важную роль политических партий в успешном функционировании демократии (см. вышеупомянутое судебное решение по делу Объединенной коммунистической партии Турции, п. 25), исключения, изложенные в статье 11, в отношении политических партий должны подвергаться узкому толкованию; только убедительные и веские причины могут оправдывать ограничения на свободу ассоциаций. Определяя, существует ли необходимость ограничений по смыслу статьи 11 п. 2, государства-участники обладают лишь ограниченным пределом усмотрения, осуществляемого в условиях строгого контроля со стороны европейских органов, охватывающего как правовые нормы, так и решения по их применению, включая те, которые выносят независимые суды (см. вышеупомянутое решение по делу Объединенной коммунистической партии Турции, п. 46)».
К аналогичным выводам пришел Европейский Суд и в решении по существу по делу Presidential Party of Mordovia v. Russia от 5 октября 2004 г. Он констатировал нарушение Россией статьи 11 Европейской Конвенции, в связи с отказом властей России перерегистрировать по судебному решению Президентскую партию Мордовии в качестве политической партии. В этом же решении Европейский Суд указал следующее: «Более того, нанесенный ущерб не может быть восполнен, принимая во внимание тот факт, что согласно действующему законодательству Российской Федерации партия-заявитель не может быть восстановлена в ее первоначальном виде» (пункт 31). Из контекста решения в целом видно, что в данном случае Европейским Судом имелось в виду принятие государством-ответчиком Федерального закона от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях», которым устанавливается полный запрет на создание общественных объединений в форме политических партий на региональном уровне.
Казалось бы, Конституционному Суду РФ, исходя из обязанности России по соблюдению Европейской Конвенции, остается только признать соответствующее положение Закона неконституционным с целью принятия мер общего характера по исполнению решения Европейского Суда.
Однако не тут то было. Заметим, что у Конституционного Суда РФ была возможность признать положение Закона о создании политических партий исключительно на федеральном уровне, а также другие его дискриминационные положения (в частности, касающиеся численности политических партий) неконституционными. Между тем, он не воспользовался этой возможностью. Более того, фактически свое Постановление от 01 февраля 2005 г. № 1-П по делу о проверке конституционности абзацев второго и третьего пункта 2 статьи 3 и пункта 6 статьи 47 Федерального закона «О политических партиях» в связи с жалобой общественно-политической организации «Балтийская республиканская партия» (принятого, как мы видим, через 3 месяца после решения Европейского суда по делу о Президентской партии Мордовии) он построил как бы на опровержении доводов и выводов Европейского суда по правам человека, сформулированных им применительно к праву на объединение в решении по делу Presidential Party of Mordovia v. Russia, а также в предыдущих решениях по делам, в которых ответчиками были другие государства.
Принимая указанное Постановление, Конституционный Суд РФ, проигнорировав положения части 3 статьи 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ» («Конституционный Суд Российской Федерации решает исключительно вопросы права»), а также частей 1 и 3 статьи 29 указанного Закона («Судьи Конституционного Суда Российской Федерации независимы и руководствуются при осуществлении своих полномочий только Конституцией Российской Федерации и настоящим Федеральным конституционным законом»; «Решения и другие акты Конституционного Суда Российской Федерации выражают соответствующую Конституции Российской Федерации правовую позицию судей, свободную от политических пристрастий»), руководствовался не Конституцией РФ, а фактически сложившейся политической ситуацией в области функционирования политических партий, а также политической целесообразностью. В частности, этот вывод непосредственно вытекает из следующих положений рассматриваемого Постановления:
«В соответствии с Конституцией Российской Федерации( федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации (статья 5, часть 3).
Между тем в современных условиях, когда российское общество еще не приобрело прочный опыт демократического существования, при том что имеют место серьезные вызовы со стороны сепаратистских, националистических, террористических сил, создание региональных политических партий - поскольку они стремились бы к отстаиванию преимущественно своих, сугубо региональных и местных, интересов - могло бы привести к нарушению государственной целостности и единства системы государственной власти как основ федеративного устройства России» (пункт 3.2. мотивировочной части);
«Таким образом, осуществленное в Федеральном законе «О политических партиях» регулирование, по которому статус политической партии могут получить только общенациональные (общероссийские) политические общественные объединения, не только направлено на достижение такой конституционно значимой цели, как формирование в стране реальной многопартийности, на правовую институционализацию партий в качестве важного фактора становления гражданского общества и стимулирование образования крупных общенациональных партий, но и необходимо в целях защиты конституционных ценностей, прежде всего - обеспечения единства страны, в современных конкретно-исторических условиях становления демократии и правового государства в Российской Федерации. Указанное ограничение носит временный характер и с отпадением породивших его обстоятельств должно быть снято» (пункт 3.2. мотивировочной части);
«Признавая многопартийность и гарантируя право на свободу( объединения в политические партии и свободу их деятельности, Конституция Российской Федерации не предопределяет ни количество партий, ни их численный состав, как не предполагает она и невозможность установления требования о минимальной численности членов партии. Во всяком случае, федеральный законодатель призван урегулировать эти вопросы таким образом, чтобы, с одной стороны, численный состав и территориальный масштаб деятельности политических партий не были чрезмерными и не посягали на само существо (основное содержание) права граждан на объединение, а с другой - чтобы они были способны выполнять свои уставные задачи и функции именно в качестве общенациональных (общероссийских) политических партий, т.е. в конечном счете должен руководствоваться критерием разумной достаточности, вытекающим из принципа соразмерности.
При решении вопроса о численном составе политических партий и территориальном масштабе их деятельности законодатель обладает достаточной степенью дискреции, учитывая, что данный вопрос в значительной степени связан с политической целесообразностью» (пункт 4 мотивировочной части).
Стоит отметить, что современная практика Конституционного Суда РФ также имеет тенденцию расхождения с заложенным в Конституции РФ требованием о приоритете международного права над национальным законодательством.
Такой вывод делается в связи с принятием Конституционным Судом Постановления от 5 февраля 2007 г. о проверке конституционности положений Гражданского процессуального кодекса РФ, связанных с пересмотром судебных решений, вступивших в законную силу, в порядке надзорного производства.
Здесь необходимо заметить, что существующие полномочия судов по отмене вступивших в законную силу и окончательных судебных решений в порядке надзора давно уже были признаны нарушающим Европейскую Конвенцию Европейским судом по правам человека, который неоднократно указывал на нарушение Российской Федерацией статьи 6 Европейской Конвенции, гарантирующей право на справедливое судебное разбирательство, а также других ее статей.
Так, в решении по делу Brumarescu v. Romania Европейский Суд по правам человека впервые сформулировал правовую позицию, согласно которой «право на справедливое судебное разбирательство соблюдено в том случае, если лицо имеет возможность получить стабильное судебное решение о своих правах и обязанностях и быть уверенным в том, что через какой-то промежуток времени оно не будет отменено».
Исходя из этого, Европейский Суд заключил, что право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное частью 1 статьи 6 Конвенции, «должно толковаться в свете преамбулы Конвенции, которая гласит, что частью общего наследия договаривающихся сторон является верховенство права, одной из составных частей которого выступает принцип правовой стабильности». В этом деле надзорный порядок пересмотра дел без ограничения срока, в течение которого должностное лицо может принести протест в порядке надзора, был признан нарушающим требования части 1 статьи 6 Конвенции.
В последствии аналогичные решения Европейским судом были вынесены по делам, в которых в качестве государства-ответчика выступала Российская Федерация.
Последнее из «антинадзорных» решений Европейского Суда, принятых в отношении России – решение по существу по делу Petrov v. Russia от 21 декабря 2006 г., в котором констатировалось нарушение права на справедливое судебное разбирательство (статья 6 Европейской Конвенции), в связи с отменой вступившего в силу и окончательного судебного решения по надзорному представлению прокурора.
В указанном решении Суд напомнил, «что в соответствии с его практикой отмена в надзорном порядке судебного постановления, вступившего в законную силу и обязательного для исполнения, может сделать право на суд иллюзорным и нарушить принцип правовой определенности». Вместе с тем, он не исключил, что «в определенных обстоятельствах вступившее в законную силу и обязательное для исполнения постановление может быть пересмотрено», но при этом «сила пересмотра не должна быть использована в произвольной форме».
Обосновывая нарушение части 1 статьи 6 Европейской Конвенции по делу Petrov v. Russia, Европейский Суд отметил, что «… во-первых, надзорное представление было подано прокурором, который не являлся стороной по делу, и чьи полномочия по возобновлению дела не имеют временных ограничений. Настоящее дело было пересмотрено через 15 месяцев после того, как решение вступило в законную силу. Во-вторых, решение по существу не было обжаловано в кассационном порядке. Правительство не указало каких-либо исключительных обстоятельств, которые бы помешали администрации обратиться в кассационном порядке вовремя. В-третьих, решение было исполнено».
Казалось бы, Конституционному Суду РФ давно уже пора было отменить соответствующие положения российского судебно-процессуального законодательства. Однако многие конституционные жалобы на эти положения были признаны недопустимыми и «канули в лету».
Заключение
Сегодня интерес к человеку, проблеме достоинства личности становится одним из основных проявлений подлинного демократизма в жизни современного общества. Вступление России в Совет Европы обусловило необходимость приведения российского законодательства в соответствие с международными и европейскими стандартами в области защиты прав и свобод человека.
В последнее время в России довольно много судебных процессов, которые привлекают большое внимание – как внутри страны, так и в международном правозащитном сообществе, а также в политических кругах. Главная причина повышенного внимания к российским судебным разбирательствам – несоблюдение норм справедливого судопроизводства.
Говоря о концепции справедливого судебного разбирательства, необходимо отметить, что в ее становлении решающую роль сыграла Всеобщая декларация прав человека, где было закреплено положение о том, что каждый человек для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения имеет право на основе полного равенства на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом.
Данное положение в дальнейшем получило свое детальное развитие в статье 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1948 г., которая закрепляла в качестве отдельного элемента право на справедливое судебное разбирательство, введенное в юридический оборот согласно протоколу № 11 от 11. 05 1994 г., что отражало как существующую практику стран-участниц Конвенции, так и практику Европейского суда по правам человека по толкованию указанных положений Конвенции.
Автор пришел к выводу, что исходя из текстуального содержания данной статьи, которое представляет собой комплекс отдельных правомочий субъекта, выражающих определенный уровень международных стандартов личности в процессе судебного разбирательства, в понятие права на справедливое судебное разбирательство необходимо включать следующие положения, изложенные в конвенции:
- публичное разбирательство дела в разумный срок на основе принципа гласности;
- независимость и беспристрастность суда, созданного на основании закона;
- презумпция невиновности лица, обвиняемого в совершении преступления;
- соблюдение в процессе минимального перечня прав обвиняемого лица.
По мнению автора справедливое судебное разбирательство должно иметь следующие отличительные черты:
- каждый обвиняемый в совершении преступления имеет право на справедливое судебное разбирательство независимым беспристрастным судом, созданным на основании закона.
- право на справедливое судебное разбирательство включает в себя соблюдение принципов презумпции невиновности,
- также право обвиняемого знать, в чем он обвиняется и быть подробнейшим образом уведомленным о том, в чем он обвиняется,
- иметь достаточное время и возможности для своей защиты,
- право допрашивать свидетелей и выбирать себе защитника или защищать себя лично.
- соблюдение во время судебного разбирательства принципа равенства сторон в процессе, сторон, имеется в виду, обвинения и защиты.
Известно, что для того, чтобы определить, соответствует ли процесс принципам справедливого судебного разбирательства, судебная практика в своем толковании использует метод так называемой глобальной оценки, основанный на том, что разнообразные гарантии, предусмотренные в ст. 6 Конвенции, такие, как презумпция невиновности, основополагающие права обвиняемого, являются лишь гарантиями основополагающей гарантии справедливого судебного разбирательства.
Европейское право толкует эту статью Конвенции в широком смысле, поскольку содержащаяся в ней норма имеет принципиальное значение для утверждения и становления правового общества. Основой справедливого судебного разбирательства служит доступ к процедуре со всеми атрибутами судебного контроля, причем такой доступ должен быть реальным, а не формальным.
Кроме того, в практике Европейского суда был выработан принцип о том, что положения о справедливости распространяются не только на стадию судебного разбирательства, но и на досудебное производство («требование справедливости относится к процессу в целом и не ограничивается состязательными слушаниями»), ввиду того, что нарушение прав заинтересованных лиц на данном этапе серьезно влияет на возможность осуществления справедливой процедуры в дальнейшем. На основании этого можно говорить о том, что в широком понимании термин «право на справедливое судебное разбирательство» охватывает весь спектр процессуальных правоотношений, включая и реализацию права на неприкосновенность личности.
Так, по компетентному мнению Хартмута Хорсткотта, определенные недостатки процесса могут быть компенсированы для обвиняемого предоставлением ему всех возможностей на более поздних его стадиях, что позволяет в целом считать процесс справедливым. С другой стороны, концентрация проблемных элементов в конкретном деле может вести к заключению, что в целом процесс был несправедливым, даже если каждый из этих элементов, взятый в отдельности, не считался бы нарушением статьи 6 Конвенции.
Автор считает, что учитывая данные основания, представляется необходимым первоначально акцентировать внимание на выполнении положений в рамках требований критерия справедливости по соблюдению установленной процедуры, признанной необходимой в демократическом обществе, по ограничению неприкосновенности личности в связи с возникновением уголовно-процессуальных отношений.
4 февраля 2010 Президент РФ на Совещании по вопросам совершенствования судебной системы в своем вступительном слове выразил очень важные идеи о совершенствовании системы защиты прав и свобод человека: «… мы заинтересованы в том, чтобы таким образом усовершенствовать наше правосудие, чтобы оно было эффективным, и создать условия, когда у наших граждан не было бы необходимости прибегать к услугам международных судов или, во всяком случае, количество таких случаев было бы существенно меньше. Потому что наша задача – создать именно качественное правосудие, которое помогает нашим гражданам непосредственно в стране».
Конечно же, крайне важна работа законодателя в направлении, заданном Президентом РФ Д.А.Медведевым, в обеспечении реализации европейских стандартов в РФ в российским правосудием, за счет повышения его качества. В тоже время, в становлении подлинно правового государства, в котором права человека являются реальностью, а не мечтой идеалистов, важен вклад каждого.
Что же касается восстановления нарушенных прав и свобод, защищаемых Конвенцией и Конституцией, то оно не может быть нарушением принципа правовой определенности, а наоборот является реализацией принципа верховенства права.
Библиографический список
1. Нормативные акты
1. Конституция Российской Федерации с комментариями / М.Б. Смоленский. - Изд.5-е, испр. – Ростов н/Д: Феникс,2009. – 316 с.
2. Федеральный конституционный закон от 26 февраля 1997 г. N 1-ФКЗ «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» ( с изм. и доп. от 28 декабря 2010 г. N 8-ФКЗ) // Собрание законодательства Российской Федерации от 3 марта 1997 г. N 9 ст. 1011
3. Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (с измен