Вход

Нравственность и красота в произведении Оскара Уальда "Портрет Дориана Грея"

Рекомендуемая категория для самостоятельной подготовки:
Дипломная работа*
Код 147337
Дата создания 2007
Страниц 62
Источников 39
Мы сможем обработать ваш заказ (!) 29 марта в 12:00 [мск]
Файлы будут доступны для скачивания только после обработки заказа.
4 340руб.
КУПИТЬ

Содержание

Дипломная работа
Тема: «Нравственность и красота в произведении О. Уайльда «Портрет Дориана Грея»»

Содержание:
Введение
Глава I. Проблемы нравственности и красоты в культуре второй половины XIX века
1.1. Красота и нравственность как философские категории
1.2. Модернизм и переоценка всех ценностей
1.3. Движение неоромантизма
1.3.1. «Моралисты». Эстетика Джона Рескина
1.3.2. «Эстеты»
1.3.2.1. «Прерафаэлитское братство»
1.3.2.2. Уолтер Пейтер
Глава II Нравственность и красота в романе О.Уайльда «Портрет Дориана Грея»
2.1. Эстетические взгляды Уайльда
2.2. Красота и эстетика как ключевые категории романа и проблема нравственности в романе
2.3. Идея страдания и искупления в романе
Заключение
Список литературы:

Фрагмент работы для ознакомления

Они вселяют в нас веру в существование настоящей любви, страсти, романтических чувств, над которыми мы привыкли только подсмеиваться.  - Я был страшно жесток с ней. Это вы забываете.  - Пожалуй, жестокость, откровенная жестокость женщинам милее всего: в них удивительно сильны первобытные инстинкты (…) Я уверен, что вы были великолепны. Никогда не видел вас в сильном гневе, но представляю себе, как вы были интересны! И, наконец, позавчера вы мне сказали одну вещь... тогда я подумал, что это просто ваша фантазия, а сейчас вижу, что вы были абсолютно правы, и этим все объясняется.  - Что я сказал, Гарри?  - Что в Сибиле Вэйн вы видите всех романтических героинь. Один вечер она - Дездемона, другой - Офелия, и, умирая Джульеттой, воскресает в образе Имоджены (…) И пусть ее одинокая смерть в жалкой театральной уборной представляется вам как бы необычайным и мрачным отрывком из какой-нибудь трагедии (…) Эта девушка, в сущности, не жила и, значит, не умерла. Для вас, во всяком случае, она была только грезой, видением, промелькнувшим в пьесах Шекспира и сделавшим их еще прекраснее, она была свирелью, придававшей музыке Шекспира еще больше очарования и жизнерадостности. При первом же столкновении с действительной жизнью она была ранена и ушла из мира. Оплакивайте же Офелию, если хотите. Посыпайте голову пеплом, горюя о задушенной Корделии. Кляните небеса за то, что погибла дочь Брабанцио. Но не лейте напрасно слез о Сибиле Вэйн. Она была еще менее реальна, чем они все» (СС-2,114-115).  
Когда Бэзил Холлуорд, узнавший о случившемся, приходит утешить своего друга, то застает его спокойным. Дориан почти дословно пересказывает ему слова лорда Генри – они, как и все другие, стали его собственными словами, вошли в него как новое внутреннее знание. «Вы помогли мне понять себя, Гарри», - закончил он разговор с лордом Генри. Портрет регистрирует начало падения героя появлением в выражении губ складки жестокости. И Дориан понимает, что с этого момента портрет будет меняться, отражая все его пороки. Минутное колебание, мысль о том, чтобы не дать портрету, а, следовательно, и своей душе, стать грязными и уродливыми, побеждена жаждой жизни. «Он говорил себе, что настало время сделать выбор. Или выбор уже сделан? Да, сама жизнь решила за него - жизнь и его безграничный интерес к ней. Вечная молодость, неутолимая страсть, наслаждения утонченные и запретные, безумие счастья и еще более исступленное безумие греха - все будет ему дано, все он должен изведать! А портрет пусть несет бремя его позора - вот и все.  На миг он ощутил боль в сердце при мысли, что прекрасное лицо на портрете будет обезображено (…) И неужели же теперь каждая слабость, которой он, Дориан, поддастся, будет отражаться на этом портрете? Неужели он станет чудовищно безобразным и его придется прятать под замок, вдали от солнца, которое так часто золотило его чудесные кудри? Как жаль! Как жаль! Одну минуту Дориану Грею хотелось помолиться о том, чтобы исчезла эта сверхъестественная связь между ним и портретом. Перемена в портрете возникла потому, что он когда-то пожелал этого, - так, быть может, после новой молитвы портрет перестанет меняться?  Но... Разве человек, хоть немного узнавший жизнь, откажется от возможности остаться вечно молодым, как бы ни была эфемерна эта возможность и какими бы роковыми последствиями она ни грозила? Притом - разве это действительно в его власти? Разве и в самом деле его мольба вызвала такую перемену? Не объясняется ли эта перемена какими-то неведомыми законами науки? Если мысль способна влиять на живой организм, так, быть может, она оказывает действие и на мертвые, неодушевленные предметы? Более того, даже без участия нашей мысли или сознательной воли не может ли то, что вне нас, звучать в унисон с нашими настроениями и чувствами, и атом - стремиться к атому под влиянием какого-то таинственного тяготения или удивительного сродства?.. Впрочем, не все ли равно, какова причина?  Никогда больше он не станет призывать на помощь какие-то страшные, неведомые силы. Если портрету суждено меняться, пусть меняется. Зачем так глубоко в это вдумываться?  Ведь наблюдать этот процесс будет истинным наслаждением! Портрет даст ему возможность изучать самые сокровенные свои помыслы. Портрет станет для него волшебным зеркалом. В этом зеркале он когда-то впервые по-настоящему увидел свое лицо, а теперь увидит свою душу. И когда для его двойника на полотне наступит зима, он, живой Дориан Грей, будет все еще оставаться на волнующе-прекрасной грани весны и лета. Когда с лица на портрете сойдут краски и оно станет мертвенной меловой маской с оловянными глазами, лицо живого Дориана будет по-прежнему сохранять весь блеск юности. Да, цвет его красоты не увянет, пульс жизни никогда не ослабнет. Подобно греческим богам, он будет вечно сильным, быстроногим и жизнерадостным. Не все ли равно, что станется с его портретом? Самому-то ему ничто не угрожает, а только это и важно» (СС-2, 117-118).
И с этого момента падение становится стремительным и неостановимым. 
Дориан ведет страшную жизнь, во всем потакая своим желаниям и все больше погружаясь в пучину страсти. Прекрасное больше не удовлетворяет его, он становится все ненасытимее, ищет утоления своего любопытства к жизни в грязных притонах и опиумных барах на окраинах города, совмещая, однако, эту тайную жизнь с соответствующей всем приличиям явной. Он становится тем идеалом и законодателем мод и образа жизни, который предрекал ему лорд Генри в их первом разговоре. Он делает свою жизнь первым и величайшим из искусств и мечтает создать новую философию жизни сновым обоснованием и новыми последовательными принципами; он видит высший смысл жизни в одухотворении чувств и ощущений, видя в них элементы новой духовной жизни, в которой преобладающей чертой должно быть высокоразвитое стремление к Красоте. Он увлекается католицизмом, мистицизмом, дарвинизмом; изучает действие различных запахов, секреты изготовления ароматических веществ; в другой период отдается музыке, переходя от дивных произведений классики, больше не производящих на него впечатление, к диким народным ритмам с их резкими переходами и пронзительными диссонансами. Он окружает себя разнообразными прекрасными вещами: попеременно собирает редкостные музыкальные инструменты («эти инструменты интересовали его своей оригинальностью, и он испытывал своеобразное удовлетворение при мысли, что Искусство, как и Природа, создает иногда уродов, оскорбляющих глаз и слух человеческий своими формами и голосами»), драгоценные камни и легенды о них, вышивками и гобеленами, ткани и костюмы, - и ничто не может удовлетворить его в его бешеной гонке за ощущениями, и все это лишь на время спасает его от страха, который порой становится почти невыносимым.
«В нежилой, запертой комнате, где он провел когда-то так много дней своего детства, он сам повесил на стену роковой портрет, в чьих изменившихся чертах читал постыдную правду о своей жизни, и закрыл его пурпурно-золотым покрывалом. По нескольку недель Дориан не заглядывал сюда и забывал отвратительное лицо на полотне. В это время к нему возвращалась прежняя беззаботность, светлая веселость, страстное упоение жизнью. Потом он вдруг ночью, тайком ускользнув из дому, отправлялся в какие-то грязные притоны близ Блу Гэйт Филдс и проводил там дни до тех пор, пока его оттуда не выгоняли. А воротясь домой, садился перед портретом и глядел на него, порой ненавидя его и себя, порой же с той гордостью индивидуалиста, которая влечет его навстречу греху, и улыбался с тайным злорадством своему безобразному двойнику, который обречен был нести предназначенное ему, Дориану, бремя» (СС II, С.154). Этот портрет, неизменно регистрирующий все грехи и пороки оригинала, символизирует в романе душу Дориана, которую он приносит в жертву наслаждению, образует яркую и мучительную книгу прошедшего. Портрет становится символом трагедии души, реализует мучительное раздвоение: жизнь-портрет. «Часто, вернувшись домой после одной из тех длительных и загадочных отлучек, которые вызывали подозрения у его друзей или тех, кто считал себя таковыми, Дориан, крадучись, шел наверх, в свою бывшую детскую, и, отперев дверь ключом, с которым никогда не расставался, подолгу стоял с зеркалом в руках перед портретом, глядя то на отталкивающее и все более старевшее лицо на полотне, то на прекрасное юное лицо, улыбавшееся ему в зеркале. Чем разительнее становился контраст между тем и другим, тем острее Дориан наслаждался им. Он все сильнее влюблялся в собственную красоту и все с большим интересом наблюдал разложение своей души. С напряженным вниманием, а порой и с каким-то противоестественным удовольствием разглядывал он уродливые складки, бороздившие морщинистый лоб и ложившиеся вокруг отяжелевшего чувственного рта, и норой задавал себе вопрос, что страшнее и омерзительнее – печать порока или печать возраста? Он приближал свои белые руки к огрубевшим и дряблым рукам на портрете – и, сравнивая их, улыбался. Он издевался над этим обезображенным, изношенным телом.
Правда, иногда по ночам, когда он лежал без сна в своей благоухающей
тонкими духами спальне или в грязной каморке подозрительного притона близ доков, куда он часто ходил переодетый и под вымышленным именем, - Дориан Грей думал о том, что он погубил свою душу, думал с отчаянием, тем более мучительным, что оно было вполне эгоистично. Но такие минуты бывали редко. Любопытство к жизни, которое впервые пробудил в нем лорд Генри в тот день, когда они сидели вдвоем в саду их общего друга Холлуорда, становилось тем острее, чем усерднее Дориан удовлетворял его. Чем больше он узнавал, тем больше жаждал узнать. Этот волчий голод становился тем неутолимее, чем больше он утолял его» (СС-2, 140-141).
Внутреннее противоречие таится внутри неогедонистической философии, и драма постепенно приближается к своей развязке.  
    Развязка происходит во время последней встречи с Бэзилом. На протяжении всего романа художник олицетворяет собой добро. Дважды в романе он высказывает тайну своего отношения к Дориану и его портрету – первый раз лорду Генри, второй – самому Дориану, обманным путем выманившего у него его тайну. В отношении Бэзила к юноше нам открывается мистическое начало платоновской эстетики, что удивительно точно подмечает Л.И. Аксельрод: Дориан будит в душе Бэзила воспоминания. «Душа природы, обитавшая в дремучих лесах, бродившая в чистом поле, дотоле незримая и безгласная, вдруг, как Дриада, явилась художнику без всякого страха, ибо его душе, давно ее искавшей, дана та вдохновенная прозорливость, которой только и открываются дивные тайны; и простые формы, образы вещей обрели высокое совершенство и некий символический смысл, словно являя художнику иную, более совершенную форму, которая из смутной грезы превратилась в реальность» (СС-2, 44).
Попытки борьбы Бэзила с влиянием на Дориана лорда Генри, по преимуществу безуспешные, отражают борьбу в душе Дориана добра и зла.
Пришедший перед планируемым отъездом в Лондон художник произносит обличительную речь, рисуя жизнь Дориана в тех же мрачных трагичных красках, как она изображена на портрете, прося об одном: опровергнуть эти ужасные подозрения. «Мастер и его замечательное произведение – художник и портрет – говорят ужасную, чудовищную правду о его загубленной, искаженной и обезображенной душе». Обуреваемый страшной, почти нечеловеческой злобой Дориан убивает своего друга-Творца. Но и сам он, как свидетельствует портрет, неукоснительно регистрирующий все деяния своего оригинала – мертвец. И когда, отчаявшийся, осознающий невозможность исправить все сотворенное им в мире зло, он захочет совершить убийство Творения, в символике произведения обозначающее убийство собственной души и собственной совести – он на деле убьет себя.
 
2.3. Идея страдания и искупления в романе
Неизбежность страдания и расплаты предрекает друг лорда Генри и Дориана, автор рокового портрета художник Бэзил Холлуорд, уже на первых страницах романа, в разговоре с лордом Генри Уоттоном: «В судьбе людей, физически или духовно совершенных, есть что-то роковое – точно такой же рок на протяжении всей истории как будто направлял неверные шаги королей. Гораздо безопаснее ничем не отличаться от других. В этом мире всегда остаются в барыше глупцы и уроды. Они могут сидеть спокойно и смотреть на борьбу других. Им не дано узнать торжество побед, но зато они избавлены от горечи поражений. Они живут так, как следовало бы жить всем нам, – без всяких треволнений, безмятежно, ко всему равнодушные. Они никого не губят и сами не гибнут от вражеской руки... Ты знатен и богат, Гарри, у меня есть интеллект и талант, как бы он ни был мал, у Дориана Грея – его красота. И за все эти дары богов мы расплатимся когда-нибудь , заплатим тяжкими страданиями (СС-2, 9-10).
В беседе друзей, собравшихся, чтобы посмотреть на игру Сибилы Вэн, Бэзил снова высказывает мысль о наказании – за крайности индивидуализма, за жизнь «слишком для себя»: «Жизнь только для себя покупается слишком дорогой ценой, - заметил художник. - Да, в нынешние времена за все приходится платить слишком дорого. Пожалуй, трагедия бедняков - в том, что только самоотречение им по средствам. Красивые грехи, как и красивые вещи, - привилегия богатых. - За жизнь для себя расплачиваешься не деньгами, а другим. -Чем же еще, Бэзил? - Ну, мне кажется, угрызениями совести, страданиями... сознанием своего морального падения» (СС-2, 88-89).
И исполнивший все до последнего заветы лорда Генри, Дориан в этом последнем все же придет к неизбежности страдания, осознав всю бездну собственного морального падения. «Неужели правда, что человек при всем желании не может измениться? Дориан испытывал в эти минуты страстную тоску по незапятнанной чистоте своей юности, "белорозовой юности", как назвал ее однажды лорд Генри. Он сознавал, что загрязнил ее, растлил свою душу, дал отвратительную пищу воображению, что его влияние было гибельно для других, и это доставляло ему жестокое удовольствие. Из всех жизней, скрестившихся с его собственной, его жизнь была самая чистая и так много обещала -_ а он запятнал ее. Но неужели все это непоправимо? Неужели для него нет надежды? О, зачем в роковую минуту гордыни и возмущения он молил небеса, чтобы портрет нес бремя его дней, а сам он сохранил неприкосновенным весь блеск вечной молодости! В ту минуту он погубил свою жизнь. Лучше было бы, если бы всякое прегрешение влекло за собой верное и скорое наказание. В каре - очищение. Не "Прости нам грехи наши", а "Покарай нас за беззакония наши" вот какой должна быть молитва человека справедливейшему богу» (СС-2, 237).
Логика работы здесь подводит нас вплотную к категории возмездия. Возмездие здесь можно понимать как некую априорную архетипическую форму, изначально заложенную в человеческом бессознательном и реализующуюся в культурных мифах и художественных образах. Идея возмездия для Уайльда и его героя все же существует. Существует. Здесь отсутствует представление о каре, то есть о внешней карающей руке: возмездие осуществляется изнутри, поднимается из глубин сознания самого героя: это осознание им собственного морального падения. При этом страдание и расплата становятся искуплением, как следует из логики финала. Вошедшие слуги обнаруживают своего хозяина мертвым, и его безобразное лицо не сразу дает им понять, кто перед ними. А на стене сияет великолепный портрет, изображающий Дориана Грея во всем блеске его красоты и молодости. Выше мы говорили, что портрет символизирует душу Дориана. Пройдя через искупление, она снова стала чистой, и следы порока уходят с нее.
Так, вступая в сложное взаимодействие с эстетическим началом, заявленным как единственно возможная авторская позиция в предисловии, обнаруживает себя в романе моральный аспект.
Заключение
Творчество Оскара Уайльда, величайшего эстета, может быть, всех времен, удивительным образом вписывается в контекст эпохи. Глубоко принимая в себя предшествующие пласты литературной традиции, из которых особенно значимой для него становятся античность и эллинизм и романтическая традиция, разделяя борьбу и эстетические чаяния эпохи вместе с неоромантиками, воспринимая импульсы к новому, идущие от великих писателей XIX века - Густава Флобера и Шарля Бодлера, он становится сыном своего времени в полном смысле словосочетания. Он высказывает назревшие внутренние противоречия и пытается разрешить их. Эстетизм для него – попытки выйти из кризиса эпохи, резким рывком обозначив разрыв между собой и мучительной ему обстановкой викторианской Англии. Вместе с тем это и внутренняя потребность, род религии, самоотречения. Эстетика здесь становится этикой, и вместе они так неразрывны, что вычленить одно из них – значит разрушить гармонию целого.
На протяжении большей части своей жизни он декларировал себя как эстет, выражая полное презрение к морали как комплексу общепринятых правил. Подобно Ницше, он отстаивает полную свободу личности, яростно протестуя против всякой попытки ее порабощения, коей становятся в равной мере религия и социальные нормы. Человек прежде всего должен выразить себя – в этом его цель и смысл, и в этот его главный долг – долг перед самим собой. Выразить себя человек может только в Красоте, осуществлением которой является искусство. При этом важно не столько создавать, сколько воспринимать. Дар восприятия красоты – высший дар человеку, и критик несравнимо выше художника уже потому, что художник – деятель, критик же – созерцатель. Эти мысли в разных вариациях выражены им, кроме публичных выступлений, в ряде его произведений, главным образом в эссеистике, составившей книгу «Замыслы». Это такие эссе, как «Упадок лжи», «Кисть, перо и отрава», «Критик как художник» и др. Эти же идеи находим мы уже на первых страницах романа «Портрет Дориана Грея». Однако сам текст романа не так однозначно отстаивает эстетские позиции автора. Проведенный нами в данной работе пристальный анализ текста дает возможность утверждать, что начала эстетическое и нравственное в романе находятся в сложном взаимодействии, Красота и Нравственность ведут борьбу, персонифицированным воплощением философии неогедонизма становится лорд Генри Уоттон, морально-этическое начало в романе воплощает художник Бэзил Холлуорд. Поле битвы - душа главного героя, Дориана Грея.
Неогедонизм в романе терпит поражение. С этим связан мотив огрубения эстетического чувства. Ненасытимый Дориан, не находя больше удовольствия в прекрасных и изысканных вещах, в блеске высшего общества, ищет удовольствий в грязных притонах городских трущоб. При этом, подвергая решительному осуждению неогедонизм, Уайльд в то же время остается решительным противником аскетического жизнепонимания. К этому выводит нас чаемая Дорианом новая философская система: он «мечтал выработать новую схему жизни, философски обоснованную и урегулированную системой принципов, - схему, высшая реализация которой заключалась бы в одухотворении своих чувств». Но и на этом пути его ждет разочарование и крушение.
Неоднократно в романе звучит мотив расплаты, страдания и искупления, получивший полное свое выражение в последнем произведении Оскара Уайльда – «De Profundis». О связи этих двух произведений говорил и сам Уайльд. В начале романа о необходимости и неизбежности расплаты говорит Бэзил Холлуорд. На последних страницах мы видим, как приходит к этой мысли Дориан. Овладевшее им отчаяние и ужас от осознания содеянного приводят его к мучительному вопросу об искуплении, и он находит для себя ответ: «В каре - очищение. Не "Прости нам грехи наши", а "Покарай нас за беззакония наши" - вот какой должна быть молитва человека справедливейшему богу» (СС-2, 237).
В тюремном послании «De profundis», созданном в результате долгого и мучительного осмысления обрушившихся на него несчастий, Уайльд развивает идею о необходимости страдания. «Временами мне кажется, что страдание – единственная истина. Все другие ощущения могут быть обманом зрения или обманом желаний, они созданы, чтобы делать слепыми глаза и гасить желания. Только из страданий созидаются миры, и где рождается ребенок или звезда – там и боль (…) Тайна жизни – страдание. Оно скрывается за всем» (СС-3, 339).
Почему происходит этот столь необыкновенный и неожиданный для Уайльда переход? Можно ли объяснить это только тяжелыми жизненными обстоятельствами, как привыкли это делать в отношении Уайльда? Сам он видел причину не в этом. «Я не жалею ни минуты, что жил наслаждением», - пишет он в «De Profundis», - «Я дошел в этом до предела, как надо доходить до предела во всем. Не было наслаждения, которого бы я не испытал. Жемчуг души своей я бросил в кубок вина. Под звуки флейт я шел вниз дорогой, усыпанной первоцветами. Я питался медом. Но было бы ложно продолжать эту жизнь, потому что она была ограниченной. Мне нужно было шагнуть за грань. Идругая половина сада имела для меня свои тайны» (СС-3, 342). «Тень и прообраз». По собственному выражению Уайльда, этого нового открытия был уже в его книгах: в сказках, эссе, и, конечно, в романе. Внутреннее движение художника и его героя от чистого эстетизма к проблеме нравственности мы и попытались проследить в нашей работе.
Воплотивший в себе в столь полной мере свою эпоху, Уайльд вместе с тем становится одним из людей, чье влияние на последующую новую литературу было решающим. Творчество Оскара Уайльда, наряду с творчеством Артура Шопенгауэра, Шарля Бодлера, Фридриха Ницше, Ф.М. Достоевского и других художников и мыслителей XIX века стало определяющим для литературы модернизма и, в частности, для русской литературы Серебряного века. Значение творчества Оскара Уайльда для русской литературы Серебряного века может быть прослежено в двух основных аспектах. Прежде всего, это проблема соотношения нравственности и красоты, волновавшая русских символистов, таких как Ал. Блок, К. Бальмонт, Ин. Анненский и др. и ставшей ключевой для всех представителей модернизма. Переоценить влияние О.Уайльда на русский модернизм на самом деле сложно. В конечном итоге, каждый художник Серебряного века русской литературы вынужден был приходить к собственному решению проблемы соотношения красоты и нравственности. Конечно, произведения Уайльда оказались своеобразной «путеводной звездой», «маяком», но проблема эта не решается так просто, как это может показаться на первый взгляд. Дар поэтического таланта был очень важной категорией мышления многих художников слова рубежа веков. Художники подходили к нему по-разному, но практически все приходили в итоге к тому, что поэтическое творчество, изливающееся из человека, есть проклятие.
Вторым не менее важным аспектом этой проблемы является проблема рецепции Уайльда в русской литературе. Исследование рецепции важно, во-первых, для изучения собственно русской литературы, которая оказалась под значительным влиянием от творчества великого английского поэта и писателя. Во-вторых, изучение рецепции имеет значение для исследования творчества самого Уайльда. Это оказывается интересным в русле литературоведческих исследований второй половины XX века, в частности, рецептивной эстетики – направления в критике и литературоведении, исходящего из идеи, что произведение реализуется только в процессе «встречи», контакта литературного текста с читателем, а тот в свою очередь воздействует на произведение. По сути дела, эта идея была высказана задолго до создания отдельной литературоведческой школы, например, в трудах по теории искусства В.В.Кандинского. Русско-немецкий художник был убежден, что художественное произведение само по себе не имеет никакого значения, а значим только процесс коммуникации между произведением и реципиентом, произведение оказывается в этом случае лишь материальным посредником между духом художника и духом реципиента. Ещё раньше об этом писал Уайльд. Он во многом предвосхитил это направление: ведь для него роль критика (то есть реципиента, воспринимающего субъекта) нисколько не меньше роли автора, и только критик способен заставить произведение заговорить по-настоящему, только через него оно выражает себя во всей полноте. Поэтому изучение рецепции Уайльда, в частности, в русской литературе может оказаться очень плодотворным для изучения творчества самого Уайльда: мы может рассмотреть, таким образом, различные и многообразные варианты сотворчества. Тема влияния Уайльда на литературу начала XX века – это тема отдельного серьезного, и, как нам представляется, очень интересного исследования.
Список литературы:
Уайльд О. Портрет Дориана Грея/ Пер. с англ. А.Абкиной/. – СПб.: Азбука-классика, 1999. – 296 с.
Уайльд О. Собрание сочинений в 3-х тт. – М., 2000.
Уайльд О. Письма. – М.: Аграф, 1997. – 416 с.
Wilde Oscar. Interviews and recollections. Vol. 1, 2. London, 1979.
Абрамович Н.Я. Религия красоты и страдания: О. Уайльд и Достоевский. – СПб., 1909. – 87 с.
Аверинцев С.С. Бог//Аверинцев С.С. Собрание сочинений. София-Логос. Словарь. – Киев, 2006. С. 109-116.
Айхенвальд Ю. Оскар Уайльд. Опыт литературной характеристики//Уайльд О. Портрет Дориана Грея. – М.: Заря, 1909. С. 3-35.
Акройд П. Завещание Оскара Уайльда//Иностранная литература. 1993, № 11. С. 3-77.
Аксельрод Л.И. Мораль и красота в произведениях Оскара Уайльда. – Иваново-Вознесенск, 1923. – 54 с.
Боборыкина Т.А. Драматургия Оскара Уайльда (К проблеме идейно-художественного своеобразия эстетизма Уайльда). А.к.ф.н. – Л.,1981.
Богданович Л.А. Джон Рескин апостол религии красоты. – М.,1900.
Бодлер Ш. Об искусстве. – М., 1986.
Бодлер Ш. Цветы зла. – М.: Издательство «Наука», 1970. – 480 с.
Гайденко П.П. Трагедия эстетизма. – М.: Искусство, 1970.
Гильберт К.. Кун Г. История эстетики. – М., 1960.
Ковалева О.В. О.Уайльд и стиль модерн. – М.: Едиториал УРСС., 2002. – 168 с.
Колесник С.А. Проза Оскара Уайльда. Дис. на соискание уч. степ. КФН. – М.,1972.
Косиков Г.К. Шарль Бодлер между «восторгом жизни» и «ужасом жизни»//Сартр Ж.-П. Бодлер. – М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 139-174.
Ланглад Ж. де Оскар Уайльд, или правда масок. – М.: Молодая гвардия; Палимпсест, 1999. – 325 с. (Жизнь Замечательных Людей).
Манн Т. Философия Ницше в свете нашего опыта//Манн Т. Художник и общество: Статьи и письма. – М., 1986. С. 163-196.
Набоков о Набокове и прочем: Интервью, рецензии, эссе/Сост., Н.Г.Мельникова. – М.: Издательство Независимая Газета, 2002. – 704 с. – (Серия «Эссеистика»).
Ницше Ф. Собрание сочинений в 2-х тт. – М.: издательство «Мысль», 1990.
Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. – 316 с.
Образцова А.Г. Волшебник или шут? Театр Оскара Уайльда. – СПб.: Дмитрий Буланин. – 358 с.
Пруст М. Памяти убитых церквей. – М.: «Согласие», 1999. – 164 с.
Реизов Б.Г. Творчество Флобера. – М.: Художественная литература, 1955. – 524 с.
Рескин Дж. Искусство и действительность. – М.,1900.
Рескин Дж. Лекции об искусстве. – СПб., 1907.
Сарабьянов Д.В. Модерн. История стиля. – М.: Галарт, 2001. – 344 с.
Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания//Ницше Ф. Собрание сочинений в 2-х тт. - М.: издательство Мысль, 1990.
Севостьянова Н.Г. Этика// Новейший философский словарь/ сост. А.А. Грицанов. – Мн.: Издательство В.М. Скакун, 1998. С. 853-854.
Сизеран Р. Рескин и религия красоты. М..1900.
Сильвин Б. Утопия эстета//Уайльд О. Портрет Дориана Грея. Пг.: Изд. Космос, 1926.
Соколянский М.Г. Оскар Уайльд. – Киев; Одесса, 1990.
Философский словарь. Основан Генрихом Шмидтом. 22-е изд. перераб. под ред. проф. доктора Г. Шишкоффа./Пер с нем./Общ. ред. В.А. Малинина. – М.: Республика, 2003.
Чуковский К.И. Оскар Уайльд. – Пг., 1922. – 80 с.
Яковлев Д.Е. Моралисты и эстеты (Английская неоромантическая эстетика и современность). – М.: Знание, 1988. – 64 с.
Яковлев Д.Е. Философия эстетизма. М.: ООО «Издательский центр научных и учебных программ». 1999. – 188с.
Эллман Р. Оскар Уайльд. Биография. – М.: Издательство Независимая Газета. 2000. – 688 с.
Чуковский К.И. Оскар Уайльд. Петербург, 1922.- 80 с.
Айхенвальд Ю. Оскар Уайльд (Опыт литературной характеристики) // О. Уайльд. Портрет Дориана Грея. М.: Заря, 1909. С.8.
Подробнее об этом см. Ковалева О.В. О.Уайльд и стиль модерн. М.2002. С.15-17.
Томас Манн. Собр. соч. в 10-ти т. М.,1961. Т.10.С. 356.
Уайльд О. собрание сочинений в 3-х т. Т.2. Портрет Дориана Грея/ Пер. с англ. А.Абкиной/. – СПб.: Бионт, Лисс, 1994. – 296 с. Далее указание на это издание будет идти в тексте с указанием СС, номером тома и страницы. Например: СС-3, 21.
Критик как художник // Оскар Уайльд. Избранные произведения. 1993. Т.1. С.310.
Там же. С.321.
Бодлер Ш. Об искусстве. М., 1986. С.8.
Образцова А.Г. Волшебник или шут? Театр Оскара Уайльда. – СПб.: Дмитрий Буланин. – С.119.
Бодлер Ш. Об искусстве. С.305.
Редько. Драма мысли и драма жизни Оскара Уайльда. // Русское богатство, 1913, II.
Аксельрод Л.И. Мораль и красота в произведениях Оскара Уайльда. Иваново-Вознесенск: Основа, 1923. – С.18.
О разнице понятий пишет, например, Б. Сильвин – см. Сильвин Б. Утопия эстета//Уайльд О. Портрет Дориана Грея. Пг.: Изд. Космос, 1926 – С.3.
Колесник С.А. Проза Оскара Уайльда. Автореф. дис. на соиск. уч. степ. КФН. М.,1972.
Боборыкина Т.А. Драматургия Оскара Уайльда (К проблеме идейно-художественного своеобразия эстетизма О. Уайльда). Автореф. дис. на соиск. уч. степ. КФН. Л.,1981.
Яковлев Д.Е. Философия эстетизма. М.: ООО «Центр научных и учебных рпограмм», 1999. – 188с.
Аверинцев С.С. Бог//Аверинцев С.С. Собрание сочинений. София-Логос. Словарь. – Киев, 2006. С. 109.
Севостьянова Н.Г. Этика// Новейший философский словарь/ сост. А.А. Грицанов. – Мн.: Издательство В.М. Скакун, 1998. С. 853.
Философский словарь. Основан Генрихом Шмидтом. 22-е изд. перераб. под ред. проф. доктора Г. Шишкоффа./Пер с нем./Общ. ред. В.А. Малинина. – М.: Республика, 2003. С. 538.
Там же. С. 537.
Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 88.
Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 90
Цитирую по кн.: Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 91.
Цитирую по кн.: Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 106.
Цитирую по кн.: Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 106-107.
Цитирую по кн.: Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 107.
Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 107-108.
Бодлер Ш. Цветы зла. – М.: Издательство «Наука», 1970. С. 40-41.
Косиков Г.К. Шарль Бодлер между «восторгом жизни» и «ужасом жизни»//Сартр Ж.-П. Бодлер. – М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 145
Бодлер Ш. Цветы зла. – М.: Издательство «Наука», 1970. С. 13.
Бодлер Ш. Цветы зла. – М.: Издательство «Наука», 1970. С. 51.
Цитирую по кн.: Косиков Г.К. Шарль Бодлер между «восторгом жизни» и «ужасом жизни»//Сартр Ж.-П. Бодлер. – М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 157-158.
Косиков Г.К. Шарль Бодлер между «восторгом жизни» и «ужасом жизни»//Сартр Ж.-П. Бодлер. – М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 162
Цитирую по кн.: Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 119.
Цитирую по кн.: Реизов Б.Г. Творчество Флобера. – М.: Художественная литература, 1955. С. 228.
Цитирую по кн.: Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. С. 103.
Яковлев Д.Е. Моралисты и эстеты (английская неоромантическая эстетика и современность). М, Знание, 1988.
Яковлев Д.Е. Философия эстетизма. М, 1999. С.10.
Пруст М. Памяти убитых церквей. – М.: «Согласие», 1999. С. 91.
Цит.по Яковлев. Философия эстетизма. С.14.
Пруст М. Памяти убитых церквей. – М.: «Согласие», 1999. С. 92.
Там же. С.15.
Рескин Дж. Лекции об искусстве. СПб, 1907. С.51.
Там же. С.52.
Там же. С.71.
Уже в начале XX века художники модерна воплотят в жизнь эстетические прозрения викторианцев.
Сарабьянов Д.В. Модерн. История стиля. – М.: Галарт, 2001. С. 47.
Рескин Дж. Искусство и действительность. М.,1900. С.48.
Пруст М. Памяти убитых церквей. – М.: «Согласие», 1999. С. 85.
Там же. С.84.
Гайденко П.П. Трагедия эстетизма. М.: Искусство, 1970. С. 142.
Уолтер Пейтер. Ренессанс // Цит.по Яковлев. Моралисты и эстеты. С.30-31.
Айхенвальд Ю. Оскар Уайльд (Опыт литературной характеристики) // О. Уайльд. Портрет Дориана Грея. М.: Заря, 1909. С.8.
Там же. С.9-10.
См. об этом главу I настоящей работы.
Айхенвальд Ю. Указ.соч. С.16.
Абрамович Н.Я. Религия красоты и страдания: О. Уайльд и Достоевский. – СПб., 1909. – С.22.
Там же. С. 23-24.
Там же. С.23.
Аксельрод. Указ. соч. С.27.
6

Список литературы [ всего 39]

Список литературы:
1.Уайльд О. Портрет Дориана Грея/ Пер. с англ. А.Абкиной/. – СПб.: Азбука-классика, 1999. – 296 с.
2.Уайльд О. Собрание сочинений в 3-х тт. – М., 2000.
3.Уайльд О. Письма. – М.: Аграф, 1997. – 416 с.
4.Wilde Oscar. Interviews and recollections. Vol. 1, 2. London, 1979.
5.Абрамович Н.Я. Религия красоты и страдания: О. Уайльд и Достоевский. – СПб., 1909. – 87 с.
6.Аверинцев С.С. Бог//Аверинцев С.С. Собрание сочинений. София-Логос. Словарь. – Киев, 2006. С. 109-116.
7.Айхенвальд Ю. Оскар Уайльд. Опыт литературной характеристики//Уайльд О. Портрет Дориана Грея. – М.: Заря, 1909. С. 3-35.
8.Акройд П. Завещание Оскара Уайльда//Иностранная литература. 1993, № 11. С. 3-77.
9.Аксельрод Л.И. Мораль и красота в произведениях Оскара Уайльда. – Иваново-Вознесенск, 1923. – 54 с.
10.Боборыкина Т.А. Драматургия Оскара Уайльда (К проблеме идейно-художественного своеобразия эстетизма Уайльда). А.к.ф.н. – Л.,1981.
11.Богданович Л.А. Джон Рескин апостол религии красоты. – М.,1900.
12.Бодлер Ш. Об искусстве. – М., 1986.
13.Бодлер Ш. Цветы зла. – М.: Издательство «Наука», 1970. – 480 с.
14.Гайденко П.П. Трагедия эстетизма. – М.: Искусство, 1970.
15.Гильберт К.. Кун Г. История эстетики. – М., 1960.
16.Ковалева О.В. О.Уайльд и стиль модерн. – М.: Едиториал УРСС., 2002. – 168 с.
17.Колесник С.А. Проза Оскара Уайльда. Дис. на соискание уч. степ. КФН. – М.,1972.
18.Косиков Г.К. Шарль Бодлер между «восторгом жизни» и «ужасом жизни»//Сартр Ж.-П. Бодлер. – М.: Едиториал УРСС, 2004. С. 139-174.
19.Ланглад Ж. де Оскар Уайльд, или правда масок. – М.: Молодая гвардия; Палимпсест, 1999. – 325 с. (Жизнь Замечательных Людей).
20.Манн Т. Философия Ницше в свете нашего опыта//Манн Т. Художник и общество: Статьи и письма. – М., 1986. С. 163-196.
21.Набоков о Набокове и прочем: Интервью, рецензии, эссе/Сост., Н.Г.Мельникова. – М.: Издательство Независимая Газета, 2002. – 704 с. – (Серия «Эссеистика»).
22.Ницше Ф. Собрание сочинений в 2-х тт. – М.: издательство «Мысль», 1990.
23.Нольман М. Шарль Бодлер. Судьба. Эстетика. Стиль. – М.: Художественная литература, 1979. – 316 с.
24.Образцова А.Г. Волшебник или шут? Театр Оскара Уайльда. – СПб.: Дмитрий Буланин. – 358 с.
25.Пруст М. Памяти убитых церквей. – М.: «Согласие», 1999. – 164 с.
26.Реизов Б.Г. Творчество Флобера. – М.: Художественная литература, 1955. – 524 с.
27.Рескин Дж. Искусство и действительность. – М.,1900.
28.Рескин Дж. Лекции об искусстве. – СПб., 1907.
29.Сарабьянов Д.В. Модерн. История стиля. – М.: Галарт, 2001. – 344 с.
30.Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания//Ницше Ф. Собрание сочинений в 2-х тт. - М.: издательство Мысль, 1990.
31.Севостьянова Н.Г. Этика// Новейший философский словарь/ сост. А.А. Грицанов. – Мн.: Издательство В.М. Скакун, 1998. С. 853-854.
32.Сизеран Р. Рескин и религия красоты. М..1900.
33.Сильвин Б. Утопия эстета//Уайльд О. Портрет Дориана Грея. Пг.: Изд. Космос, 1926.
34.Соколянский М.Г. Оскар Уайльд. – Киев; Одесса, 1990.
35.Философский словарь. Основан Генрихом Шмидтом. 22-е изд. перераб. под ред. проф. доктора Г. Шишкоффа./Пер с нем./Общ. ред. В.А. Малинина. – М.: Республика, 2003.
36.Чуковский К.И. Оскар Уайльд. – Пг., 1922. – 80 с.
37.Яковлев Д.Е. Моралисты и эстеты (Английская неоромантическая эстетика и современность). – М.: Знание, 1988. – 64 с.
38.Яковлев Д.Е. Философия эстетизма. М.: ООО «Издательский центр научных и учебных программ». 1999. – 188с.
39.Эллман Р. Оскар Уайльд. Биография. – М.: Издательство Независимая Газета. 2000. – 688 с.
Очень похожие работы
Пожалуйста, внимательно изучайте содержание и фрагменты работы. Деньги за приобретённые готовые работы по причине несоответствия данной работы вашим требованиям или её уникальности не возвращаются.
* Категория работы носит оценочный характер в соответствии с качественными и количественными параметрами предоставляемого материала. Данный материал ни целиком, ни любая из его частей не является готовым научным трудом, выпускной квалификационной работой, научным докладом или иной работой, предусмотренной государственной системой научной аттестации или необходимой для прохождения промежуточной или итоговой аттестации. Данный материал представляет собой субъективный результат обработки, структурирования и форматирования собранной его автором информации и предназначен, прежде всего, для использования в качестве источника для самостоятельной подготовки работы указанной тематики.
bmt: 0.00477
© Рефератбанк, 2002 - 2024