Литература Северо - запада 18 века

ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. ЛИТЕРАТУРА XVIII ВЕКА
1.1 Классицизм как основное направление в литературе XVIII века
1.2 А.П.Сумароков И В.К.Тредиаковский – одни из основателей русского классицизма
ГЛАВА 2. РУССКИЕ ПИСАТЕЛИ-ПРОСВЕТИТЕЛИ
2.1 Михаил Васильевич Ломоносов – великий русский ученый, просветитель и поэт
2.2 Д.И. Фонвизин – первый русский писатель-сатирик
2.3 А.Н. Радищев – один из главных представителей «просветительной» философии
2.3 Г.Р.Державин – поэт и драматург
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

В 1783 г. Радищев закончил оду «Вольность». Вольность — «бесценный дар» человека, «источник всех великих дел».
«Радищев создает новое, отличное от классицизма понятие высокого: не тема Бога и монарха, не воинский героизм полководцев, но стремление человека к свободе, но борьба за свободу — вот что есть истинно прекрасное и величественное в жизни человека».
С середины 1780-х годов Радищев приступил к написанию «Путешествия из Петербурга в Москву». Книга эта запечатлела единство художественного и публицистического начала в исследовании жизни. Отсюда то своеобразие писательской манеры, которое позволило Радищеву жанр «путешествия» использовать для свободного введения в книгу любого материала — описания самых различных сторон жизни и проблем политики, социологии, философии, права, религии, положения женщины, воспитания детей и т.д. Публицистичность Радищева — это сплав художественного и научного метода писателя в исследовании человека и общества. Она формировала новые принципы сюжетосложения, построения характеров, и в частности построения автобиографического образа рассказчика. Герой Радищева — не эмпирический, не «жанровый» человек, умеющий радоваться жизни и находить наслаждение в самом человеческом бытии, занятый собой, своими чувствами, своими страстями. Путешественник Радищева — общественный человек. Его нравственный кодекс сформулирован с поразительной четкостью: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвленна стала». Способность уязвляться страданиями других и определяет всю духовную жизнь личности. Распахнув свое сердце для страданий человечества, герой не просто стал жить интенсивной нравственной жизнью — изменилось качество его эмоций, они приобрели общественный характер. Герцен сразу почувствовал эту особую природу радищевского путешественника, заявив, что «он едет по большой дороге, он сочувствует страданиям масс, он говорит с ямщиками, дворовыми, рекрутами, и во всяком слове его мы находим с ненавистью к насилию громкий протест против крепостного состояния».
Просветительский рационализм, естественно, сказался на построении многих образов Радищева, и образа путешественника в том числе. Духовная эволюция его раскрыта не психологически, а логически. Вводимые в книгу факты, описания тех или иных явлений, которые определяют опыт путешественника, и следующие за ними рассуждения, обобщения опыта заранее обусловлены характером эволюции, которую должен пройти герой. Отсюда некоторая схематичность образа, строго обозначенная последовательность духовных испытаний путешественника. Его путь — от заблуждения к истине — прочерчен с такой же ясностью, как и тракт от Петербурга до Москвы, по которому он едет.
2.3 Г.Р.Державин – поэт и драматург
Настоящий бунт в царстве жанров совершил Г.Р. Державин (1743—1816). Молодой поэт учился у своих именитых предшественников: правилам версификации — у Тредиаковского, поэтической практике — у Ломоносова и Сумарокова. Но так уж сложилась биография Гаврилы Романовича Державина, что с самых первых его шагов в поэзии наставницей ему была сама жизнь. Подтверждение этому — творчество поэта и его собственное признание (1805):
Кто вел его на Геликон
И управлял его шаги?
Не школ витийственных содом, —
Природа, нужда и враги!
К этому четверостишию Державин добавил, что «объяснение четырех сих строк составит историю моего стихотворства, причины оного и необходимость». Действительно, поэт увидел истинную природу, мир многозвучный и многоцветный, в его вечном движении и изменениях, безгранично раздвинул рамки поэтического.
Значительное расширение объекта поэзии требовало новых форм выражения. Этот поиск Державин начал с трансформации установившейся жанровой системы классицизма. В 1779 году, когда, по словам самого поэта, «избрал он совсем другой путь», были опубликованы два его произведения: «На смерть князя Мещерского» и « На рождение в Севере порфирородного отрока». Оба они приближаются к жанру оды: первое — по серьезности темы, второе — по адресату (порфирородный отрок — будущий император Александр I). Но между этими произведениями Державина и канонической торжественной одой обнаруживается значительно больше различия, чем сходства. Это различие подчеркивается в том числе «графически». Поэт отказался от ставшей традиционной для оды десятистишной строфы (строфа «На смерть князя Мещерского» состоит из восьми строк, а стихи «На рождение...» астрофичны). «На смерть князя Мещерского» — это элегические размышлениях) неизбежности смерти, равняющей перед собой «монарха и узника», глотающей целые «царства», сокрушающей «звезды», гасящей «солнца» и грозящей «мирам». Все житейские радости, любовь, пиршества обрываются смертью: «Где стол был яств, там гроб стоит». Но заключительная строфа резко меняет тон всего произведения. Дается совет в духе гедонизма («Жизнь есть небес мгновенный дар; Устрой ее себе к покою»). По этой же строфе можно предположить, что перед нами элегия-послание (автор обращается к другу Мещерского: «Сей день, иль завтра умереть, Перфильев! Должно нам конечно...»).
В стихах «На рождение в Севере...» обнаруживается прямая полемика с Ломоносовым. Они написаны хореем (вместо четырехстопного ямба). Чтобы у читателя не было сомнения, с кем из поэтов ведет здесь спор Державин, он начинает свои стихи строкой (с небольшим изменением) из известной оды 1747 года Ломоносова («С белыми Борей власами» — у Державина; «Где с белыми Борей власами» — у Ломоносова). Державин вводит новый мотив в свои наставления царям, причем пожелание, которое отсутствовало у Ломоносова, у него становится главным:
Непосредственное «разрушение» жанра торжественной оды Державин начал своей «Фелицей» (1783), соединив в ней похвалу с сатирой. Ее подлинно новаторский характер был отмечен по живым следам современниками. Так, поэт Е.И. Костров, приветствуя «творца оды, сочиненной в похвалу Фелице, царице Киргиз-кайсацкой», отметил, что «парящая» («высокопарная») ода уже перестала удовлетворять изменившийся вкус публики, а в особую заслугу Державину поставил «простоту» его стиля:
Наш слух оглох от громких лирных тонов...
Признаться, видно, что из моды
Уж вывелись парящи оды.
Ты простотой умел себя средь нас вознесть!
Сам Державин в полной мере осознавал новизну «Фелицы», отнеся ее к «такого рода сочинению, какого на нашем языке еще не бывало». Соединяя похвалу императрице с сатирой на ее приближенных, поэт резко нарушает чистоту жанра, требуемую классицистами. В ней появляется новый принцип типизации: собирательный образ мурзы не является механической суммой отвлеченных «портретов». Державинский мурза — это сам поэт с присущей ему откровенностью, а порой и лукавством. И вместе с тем в нем нашли свое отражение многие характерные черты известных екатерининских вельмож. Вот поэт роскошествует, как Г.А. Потемкин, исчезает со службы на охоту, как П.И. Панин, не дает спать по ночам соседям, тешась роговой музыкой, как С.К. Нарышкин, веселит свой дух кулачными боями, как А.Г. Орлов, «просвещает» свой ум чтением «Полкана» и «Бовы», как А.А. Вяземский. Сейчас, чтобы установить «прототипы» мурзы, нужны комментарии. Современники же узнавали их без труда. Типичность образа мурзы была ясна и самому поэту — он закончил рассказ о нем многозначительными словами: «Таков, Фелица, я развратен! Но на меня весь свет похож». В эту хвалебную оду органично вписаны бытовые картины, описания домашних забав (игра поэта с женой «в дурака», «жмурки»; «То в свайку с нею ве-селюся, То ею в голове ищуся».
Особой заслугой Державина следует признать художественное исследование им диалектики бытия макро- и микрокосма. Отсюда излюбленный поэтический прием поэта — противопоставление. Ему порой удается выявить диалектическую связь противоречий в их единстве. В оде «Бог» (1780—1784) он создает потрясающе грандиозную антитезу:
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — я червь — я бог!
Обновлению поэзии способствовал «забавный русский слог» Державина. Соединяя слова «высокие» и «низкие» не только в пределах одного произведения, но и ставя их часто рядом, — что было строго запрещено теорией «трех стилей», — Державин добивался большой выразительности. Он освобождал отечественную поэзию от сковывающих тут этой теории, которая уже изжила себя, и открывал дорогу развитию реалистического языка.
«Расширяя объект поэзии (от пивной кружки до космических явлений), воспроизводя мир многоцветный (в некоторых стихах поэта мы сталкиваемся с настоящим пиршеством красок, например, в стихотворении «Павлин») и мир многозвучный (поэт слышал и грохот пушек, и журчание струй жемчужных, и шелест сухих листьев), Державин прокладывал новые пути ее развития». Место поэта в отечественной литературе точно определил Белинский: «С Державина начинается новый период русской поэзии, и как Ломоносов был первым ее именем, так Державин был вторым. В лице Державина поэзия русская сделала великий шаг вперед».
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Развитие русской литературы XVIII века (в отличие от древнерусской письменности) протекало в русле определенных литературных направлений. В течение XVIII столетия наиболее полно выявили себя классицизм и сентиментализм. Эти направления-антиподы не только противостояли друг другу, как бы поделив между собой разные стороны людской деятельности, «разум» и «чувство» человека. Они в конечном итоге дали возможность полнее раскрыться основному объекту художественного исследования — человеческой натуре, человеческому характеру.
Конечно, в высоких жанрах классицизма характер подвергался героизации-идеализации и абстрагированию. Героем трагедии и оды был человек, героически отказавшийся от самого себя во имя идеала государства.
Создавался образ государственного деятеля или человека активной общественной позиции, смирявшего свои страсти. Он, конечно, заслуживал подражания. Но вот к его эмоциональной сфере писатели-классицисты особого внимания не проявляли, ограничиваясь обычно лишь констатацией психологического состояния. В лучших же произведениях сентиментальной литературы их авторы сумели раскрыть психологию человека как динамический процесс и вместе с Карамзиным с полной убежденностью воскликнуть: «Человек велик духом своим! Божество обитает в его сердце!» Следовательно, человеческая личность независимо от ее сословной принадлежности, раскрытие ее духовного мира и переживаний имеют все права стать основным структурообразующим компонентом художественного произведения.
В последней трети XVIII века наряду с зарождением романтического направления резко усилился рост реалистических тенденций.
Творчество ряда писателей конца века (Фонвизина, Радищева, Державина, Карамзина) органически влилось в развитие живого литературного процесса начала следующего столетия. С Фонвизиным связано становление в русской драматургии жанра общественной комедии: от «Недоросля» прямая дорога к «Горю от ума» Грибоедова и «Ревизору» Гоголя.
В круг литературы начала XIX века уже непосредственно войдут сочинения Державина. Их первая часть вышла из I печати в 1808 году, и вскоре творчество поэта предстало перед читателем с недоступной ранее полнотой.
Особое воздействие на дальнейшее развитие литературы и общественной мысли окажут не прекращавшие свое «потаенное» распространение «Путешествие из Петербурга в Москву», ода «Вольность» и прибавившееся к ним Собрание сочинений А.Н. Радищева, изданное его I сыновьями в 1806—1811 годах.
В XVIII веке намечаются некоторые пути решения таких существенных проблем развития литературы, как вопросы народности и историзма. В последних десятилетиях XVIII века в связи с окончанием монополии античной литературы как единственного образца для подражания и признанием за искусством «гиперборейцев» (северных народов) большой ценности наблюдается повышение интереса к фольклору (у Н. Львова, А. Радищева, Г. Державина, Н. Карамзина и др.).
Русские писатели творили в эпоху социальных сдвигов и потрясений, а литературное наследие, оставленное ими потомкам, имеет огромнейшее значение для мировой культуры и сегодня.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Белова Н.И. Русская литература XVIII века. М.:Просвещение, 1987.
Буранок О.М. Русская литература XVIII века: Петровская эпоха. М., 2005
Ванюшева Н.Р. Русская литература XVIII века. Ижевск, 1997
Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1998
Русская литература XVIII века: хрестоматия мемуаров, эпистолярных материалов и литературно-критических статей. Сост. Алпатова Т.А. и др. М., 2007
Сергушева С.В. Русская литература XVIII века. С-Пб., 2006
Федоров В.И. Русская литература XVIII века. М., 1990
Белова Н.И. Русская литература XVIII века. М.:Просвещение, 1987. С.69
Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1998. С. 257
См. Сергушева С.В. Русская литература XVIII века. С-Пб., 2006. С.189
Буранок О.М. Русская литература XVIII века: Петровская эпоха. М., 2005. С. 68
Сергушева С.В. Русская литература XVIII века. С-Пб., 2006. С. 91
Сергушева С.В. Русская литература XVIII века. С-Пб., 2006. С. 143
Федоров В.И. Русская литература XVIII века. М., 1990. С. 127
Федоров В.И. Русская литература XVIII века. М., 1990. С.197
Буранок О.М. Русская литература XVIII века: Петровская эпоха. М., 2005. С. 87
Буранок О.М. Русская литература XVIII века: Петровская эпоха. М., 2005. С. 112
2