Перспективы глобального сотрудничества в космической сфере

Введение
Глава 1. Историография и анализ международного сотрудничества в сфере космического пространства
§ 1 История сотрудничества в космической сфере
§2 Роль международных организаций как арены для сотрудничества
Глава 2. Эффективность международных проектов в освоении космоса в различных областях человеческой деятельности
§1 Достижения в различных областях связанных с космосом: космической безопасности, медицине, экологии и т.д.
§2 Использование космоса на благо человечества
§3 Этические моменты проблемы освоения космоса
Глава 3. Проблематика сотрудничества в космической сфере
§ 1. Влияние использования космического пространства на различные сферы мировой политики
§2 Особенности влияния мирополитической составляющей на международное сотрудничество в космической сфере
Заключение
Список литературы

В соответствии с этим принципом, Соединенные Штаты рассматривают любое целенаправленное вмешательство в работу их космических систем как ущемление своих прав;
 Соединенные Штаты рассматривают космическую инфраструктуру — включая наземные и космические сегменты и связь между ними — как критически важную для своих национальных интересов. В соответствии с этой политикой, Соединенные Штаты будут: охранять свои права, свою инфраструктуру и свободу действий в космосе; убеждать или принуждать другие страны воздерживаться от нарушения этих прав или от создания инфраструктуры, способной воспрепятствовать реализацию этих прав; принимать меры, необходимые для защиты своей космической инфраструктуры; отвечать на вмешательство; и, если понадобится, отказывать противникам в праве на использование космической инфраструктуры в целях, враждебных национальным интересам США; 
 Соединенные Штаты будут препятствовать формированию новых правовых режимов или других ограничений, которые запрещают или ограничивают для США доступ в космос или использование его. Предлагаемые соглашения или ограничения в области разоружения не должны ограничивать права Соединенных Штатов на осуществление исследований, развитие, испытание, осуществление операций и другой деятельности в космосе в национальных интересах США...».
 В качестве первой «фундаментальной цели» космической политики США документ указывает следующее: «Укрепить космическое лидерство нации и гарантировать, что в необходимые сроки космическая инфраструктура может быть использована для продвижения интересов США в сфере национальной безопасности (national security), государственной безопасности (homeland security) и для обеспечения целей внешней политики США» (раздел 3, пункт 1).
 В качестве лиц, непосредственно ответственных за реализацию космической политики США и помогающих в этом Президенту и Вице-Президенту США, в Национальной космической политике 2006 указываются Министр обороны (Secretary of Defense) и Директор ЦРУ (Director of National Intelligence) — руководители военных ведомств.
В этом качестве и в соответствии с Актом о национальной безопасности 1947 г. (с изменениями и дополнениями) и Актом о реформе национальной военной разведки 2004 г., Министр обороны и Директор ЦРУ обязаны: «развивать и размещать элементы космической инфраструктуры, поддерживающие превосходство США в космосе и обеспечивающие трансформацию национальной обороны и разведки; и осуществлять соответствующее планирование, программирование и бюджетную деятельность, издавать организационные распоряжения и стратегии, которые создают структуру операционной мощи и оптимизированную инфраструктуру, обеспечивающую национальную и государственную безопасность».
В частности, Министр обороны США обязан: «Поддерживать космическую инфраструктуру, необходимую для осуществления космического обеспечения, увеличения военной мощи, обеспечения космического контроля и операций по применению силы;... обеспечивать, в качестве пускового агентства для оборонного и разведывательного секторов, надежный, доступный и своевременный доступ в космос в интересах национальной безопасности; использовать космическую инфраструктуру для обеспечения постоянной работы системы глобального стратегического и тактического предупреждения, а также многоуровневой и интегрированной системы противоракетной обороны; создавать планы, возможности и инфраструктуру для обеспечения свободы действий в космосе и, в случае необходимости, ограничения такой свободы действий противника».
Приведенные положения Национальной космической политики 2006, по мнению ряда авторов, противоречат положениям основополагающего для космического права Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела и фактически открывают путь к милитаризации космоса, космической гонке вооружений и распространению суверенитета США на космическое пространство, а значит — и к нарушению основополагающего принципа международного права — принципа суверенного равенства государств.
Если это будет доказано, то необходимо будет признать, что Национальная космическая политика 2006 отменяет все международное космическое право и тем самым в значительной мере подрывает существующий международный правопорядок в целом. Однако такие выводы представляются поспешными и сомнительными. Рассмотрим более подробно соотношение приведенных положений Национальной космической политики 2006 и норм международного космического права. В этом плане могут быть выделены следующие ключевые моменты.
Ряд положений Национальной космической доктрины 2006 в определенной степени конфликтуют с принципами, закрепленными в соответствии с п. 4 Декларации правовых принципов, регулирующих деятельность государств по исследованию и использованию космического пространства (далее — Декларация 1963) и ст. III, IV Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела (далее — Договор 1967), ратифицированного США.
 Положение Национальной космической доктрины 2006, которое гласит: «Соединенные Штаты будут препятствовать формированию новых правовых режимов или других ограничений, которые запрещают или ограничивают для США доступ в космос или использование его. Предлагаемые соглашения или ограничения в области разоружения не должны ограничивать права Соединенных Штатов на осуществление исследований, развитие, испытание, осуществление операций и другой деятельности в космосе в национальных интересах США» — в существенной мере противоречит положениям международных документов.
В частности, оно утверждает примат прав Соединенных Штатов на действия в космосе в своих национальных интересах над обязательствами по международному праву, что противоречит положениям ст. III Договора 1967: «Государства — участники Договора осуществляют деятельность по исследованию и использованию космического пространства, в том числе Луны и других небесных тел, в соответствии с международным правом, включая Устав Организации Объединенных Наций, в интересах поддержания международного мира и безопасности и развития международного сотрудничества и взаимопонимания».
Даже если предположить, что США не собираются придавать положениям Национальной космической политики 2006 обратной силы и готовы далее добросовестно выполнять положения Договора 1967 в части ограничений на использование оружия массового уничтожения и мирного использования Луны и небесных тел, следует признать, что приведенное положение Национальной космической политики 2006 утверждает заведомый отказ США подчиняться любым дополнительным ограничениям относительно милитаризации космоса, даже если они будут необходимы для поддержания международного мира и безопасности, развития международного сотрудничества и взаимопонимания. Примером такого поведения может служить выход США из соглашений по противоракетной обороны с Россией, юридически завершенный в 2002 году.
Поскольку можно считать, что такие односторонние действия и последующее развитие систем противоракетной обороны способствуют нарастанию гонки космических вооружений, постольку данный акт может рассматриваться как дестабилизирующий международную обстановку и порождающий угрозу международному миру и безопасности, так как гонка космических вооружений была признана угрозой международному миру и безопасности резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН А/RES/61/58.
В этой резолюции, в частности, утверждается, что «предотвращение гонки вооружений в космическом пространстве устранило бы серьезную угрозу для международного мира и безопасности», а также подчеркивается «первостепенная важность строгого соблюдения существующих соглашений об ограничении вооружений и разоружении, касающихся космического пространства, включая двусторонние соглашения, а также существующего правового режима в отношении использования космического пространства».
Учитывая то, что положения о необходимости предотвращения гонки вооружений в космическом пространстве многократно подтверждались резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН (A/RES/60/54 в 2005 г., A/RES/59/65 в 2004 г., A/RES/58/36 в 2003 г. и т. д.), а государства — участники Договора 1967 неоднократно признавали необходимость дальнейших мер для предотвращения гонки вооружений в космическом пространстве (см. упомянутые резолюции, а также пункт 80 Заключительного документа десятой специальной сессии Генеральной Ассамблеи), следует признать, что запрещение гонки вооружений в космическом пространстве является обычной нормой международного космического права, до настоящего времени соблюдавшейся членами мирового сообщества.
Таким образом, отказываясь в Национальной космической политике 2006 подчиниться новым международным ограничениям в сфере военной деятельности в космосе, США фактически провозглашают свою готовность положить начало гонке вооружений в космическом пространстве, что подтверждается также полномочиями Министра обороны США «использовать космическую инфраструктуру для обеспечения постоянной работы системы глобального стратегического и тактического предупреждения, а также многоуровневой и интегрированной системы противоракетной обороны», «поддерживать космическую инфраструктуру, необходимую для осуществления космического обеспечения, увеличения военной мощи, обеспечения космического контроля и операций по применению силы» и др.
Специфика американской позиции относительно военной деятельности в космосе выражена также и другим принципом американской космической политики: «Соединенные Штаты не признают претензий любого государства на распространение его суверенитета на космическое пространство, небесные тела или их часть, и не признают любые ограничения фундаментального права Соединенных Штатов осуществлять деятельность и получать информацию в космосе» — который, исходя из указанного выше, следует трактовать расширительно (то есть, включая в объем термина «деятельность» также и военную деятельность).
 Следует также отметить, что несмотря на неучастие США в Соглашении о деятельности государств на Луне и других небесных телах 1979 года (далее — Соглашение 1979), положения этого Соглашения имеют существенное значение для определения сферы применения Договора 1967. Так, в преамбуле к Соглашению говорится о необходимости «конкретизации и развития применительно к Луне и другим небесным телам положений этих международных документов с учетом дальнейшего прогресса в исследовании и использовании космического пространства», где под «этими международными документами» понимаются: Договор 1967, Соглашение о спасении космонавтов, возвращении космонавтов и возвращении объектов, запущенных в космическое пространство 1968 г., Конвенция о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами 1972 г., Конвенция о регистрации объектов, запускаемых в космическое пространство 1975 г. Наиболее важная связь между Соглашением 1979 и Договором 1967 устанавливается в п. 2 ст. 1 Соглашения, где говорится: «Для целей настоящего Соглашения ссылки на Луну включают орбиту вокруг Луны или другие траектории полета к Луне или вокруг нее».
Это положение существенно расширяет сферу действия правового режима Луны и небесных тел, установленного в Договоре 1967. Однако в силу того, что США, как и другие крупнейшие космические державы, не являются стороной Соглашения 1979, для них это положение не имеет юридической силы. Более того, заведомо отвергая все возможные «дополнительные ограничения», которые могут быть возложены на их космическую деятельность, США сохраняют, таким образом, за собой право осуществлять военные действия на орбите вокруг Луны или других траекториях полета к Луне или вокруг нее. Это, по сути, создает юридическую основу для недобросовестного исполнения обязательств по международному праву, когда милитаризация Луны или ограничение для ряда государств доступа к ней может осуществлять без формального нарушения международного права.
Другим противоречивым моментом в соотношении положений Национальной космической политики 2006 и норм международного космического права является вопрос о праве США ограничивать космическую деятельность и доступ других к космосу других государств. В частности, Национальная космическая политика 2006 устанавливает, что «Соединенные Штаты рассматривают космическую инфраструктуру — включая наземные и космические сегменты и связь между ними — как критически важную для своих национальных интересов. В соответствии с этой политикой, Соединенные Штаты будут: охранять свои права, свою инфраструктуру и свободу действий в космосе; убеждать или принуждать другие страны воздерживаться от нарушения этих прав или от создания инфраструктуры, способной воспрепятствовать реализации этих прав; принимать меры, необходимые для защиты своей космической инфраструктуры; отвечать на вмешательство; и, если понадобится, отказывать противникам в праве на использование космической инфраструктуры в целях, враждебных национальным интересам США».
Приведенный принцип американской космической политики, по меньшей мере, не вполне соответствует положениям международного космического права.
Во-первых, он нарушает принцип суверенного равенства и принцип равенства прав на осуществление космической деятельности, установленный пунктом 2 статьи I Договора 1967: «космическое пространство, включая Луну и другие небесные тела, открыто для исследования и использования всеми государствами без какой бы то ни было дискриминации на основе равенства и в соответствии с международным правом, при свободном доступе во все районы небесных тел». Примечательно, что правом на принятие решений, ограничивающих права других государств на космическую деятельность, обладает не только Президент США, но и Министр обороны.
В частности, он уполномочен «создавать планы, возможности и инфраструктуру для обеспечения свободы действий в космосе и, в случае необходимости, для ограничения такой свободы действий противника».
Во-вторых, даже если узко трактовать приведенное положение Национальной космической политики 2006 и предполагать, что она утверждает возможность применения силовых мер со стороны США лишь в ответ на препятствование осуществлению космической деятельности со стороны какого-либо другого государства, следует отметить, что оно нарушает рекомендованный Договором 1967 порядок разрешения подобных ситуаций: «Государство — участник Договора, имеющее основание полагать, что деятельность или эксперимент, запланированные другим государством — участником Договора в космическом пространстве, включая Луну и другие небесные тела, создадут потенциально вредные помехи деятельности в деле мирного исследования и использования космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, может запросить проведения консультаций относительно такой, деятельности или эксперимента», а также порядок, предусмотренный Конвенцией о международной ответственности за ущерб, причиненный космическими объектами 1972 г. (ст. ст. VIII—XXI), ратифицированной США.
В-третьих, и это главное, ограничение доступа других государств к космической деятельности обосновывается в тексте Национальной космической политики 2006 отсылкой к национальным интересам: «если понадобится, отказывать противникам в праве на использование космической инфраструктуры в целях, враждебных национальным интересам США», «обеспечить беспрепятственное проведение операций США в космосе и через космос и защищать наши интересы там» и т. д. 
Отсылка к такой предельно широкой и четко не определенной категории, как национальные интересы, создает основу для безграничного расширения оснований применения со стороны США подобных мер и может трактоваться как форма национального присвоения космоса или его части. Более того, даже использование более узкой категории — национальная безопасность — создает мало чем ограниченный круг оснований для дискриминации государств в отношении обеспечения допуска их к космосу со стороны США, поскольку под «национальной безопасностью» в американском законодательстве понимается весьма широкий круг вопросов внутренней и внешней политики, а для обозначения вопросов, традиционного входящих в понятие национальной безопасности в законодательстве других государств, используется термин «государственная безопасность» (homeland security, дословно «безопасность родины»).
Рассмотрим практический пример проблемы милитаризации космоса.
20 февраля 2008 года американской противоракетой «Стандарт-3М» был уничтожен аварийный спутник США US-193. Анализ этого события имеет важное значение для понимания направлений дальнейшего развития космической деятельности и перспектив сохранения космоса мирным.
Факт перехвата был далеко не однозначно воспринят мировым сообществом. К перечню наиболее очевидных озабоченностей, связанных с существенным увеличением космического мусора за счет фрагментации аппарата, неопределенностью влияния образовавшихся в результате его уничтожения продуктов распада на околоземную среду и т.д., добавился не менее значимый аспект – США провели испытание нового вида оружия, способного уничтожать космические спутники.
Несмотря на заявления Вашингтона о том, что операция по ликвидации спутника имела вынужденный и разовый характер и была обусловлена лишь стремлением снизить риски для жизни и здоровья людей, многие аналитики не без оснований полагают:
– США удалось наглядно продемонстрировать эффективность морской компоненты противоракетной системы, ее адаптивность к «незапланированным» сценариям, что, в свою очередь, направлено на повышение «проходимости» финансовых запросов Пентагона на развитие программ ПРО;
– такая демонстрация была направлена на то, чтобы усилить воздействие на своих союзников по НАТО и в АТР в плане продвижения идей ПРО и «навязывания» закупок американских систем;
– с технической точки зрения операция может рассматриваться как проведение удачного испытания противоспутниковых возможностей системы ПРО США, позволяющего на практике оценить уже существующие наработки в этой области.
В связи с указанным событием представители авторитетной американской неправительственной организации «РЭНД», например, отмечали, что системе ПРО «по определению» присущи противоспутниковые возможности, а перехват космического аппарата стал практическим шагом по их реализации. Столь откровенные действия могут спровоцировать другие государства на проработку адекватных мер. Какими бы благими целями США ни прикрывались, по существу, они «дают отмашку на запуск гонки вооружений в космосе».
Высказывались и другие суждения. Например, что демонстрируемая Вашингтоном транспарентность в отношении перехвата спутника – это своего рода «оружие сильного».
Можно дискутировать относительно «за» и «против» приводимой аргументации, однако фактом остается то, что операция по уничтожению космического аппарата подтверждает – создаваемая США система противоракетной обороны обладает серьезным потенциалом противоспутниковой борьбы. С учетом мобильного характера морских систем ПРО этот эшелон уничтожения космических аппаратов будет иметь глобальный охват, что позволит осуществлять перехват низкоорбитальных космических аппаратов во всем диапазоне наклонений орбит. Перспектива модернизации ракет «Стандарт-3М» с доведением высот перехвата до 500 км дает все основания для переосмысления существующего уровня безопасности фактически для всей низкоорбитальной космической инфраструктуры.
В этой связи возникает правомерный вопрос, а каковы же правовые аспекты применения такого оружия? Как международное космическое право должно реагировать на подобного рода события?
В рамках сложившейся в конце 1990-х годов фактического моратория между США и СССР/Россией на испытания противоспутниковых средств собственно единой национальной программы или официально провозглашенной в прямой постановке задачи создания противоспутникового оружия у Америки нет.
Вместе с тем такой официальный компонент контроля, как воспрещение функционирования чужих космических средств, отраженный в новой Национальной космической политике США, подписанной президентом Бушем-младшим 31 августа 2008 года, предполагает непосредственное силовое воздействие как на наземные элементы космических систем других государств, так и на космические аппараты на орбитах. Другими словами – на ведение противоспутниковой борьбы.
Широкое использование и возрастание значимости космических систем для жизнедеятельности и обороноспособности государств делает их весьма привлекательными целями, уничтожение которых становится решающим фактором успеха в случае вооруженного конфликта. В этом отношении противоспутниковые средства можно рассматривать как специально создаваемые для поражения космических объектов информационно-разведывательной инфраструктуры другого государства, имеющей одно из ключевых значений в обеспечении его централизованной системы боевого управления.
По мнению многих специалистов, в современных условиях создание чисто противоспутникового оружия представляется малооправданным. Схожесть технологий, в том числе космических, многофункциональность современных систем и компонентов обеспечения обусловливают их многоцелевое использование. А это значит, что, например, средства противоракетной обороны принципиально способны решать задачи противоспутниковой борьбы (противокосмической обороны), и наоборот. Собственно, в рамках небезызвестной программы США «Стратегическая оборонная инициатива» (СОИ) разработка противоракетных и противоспутниковых средств велась параллельно.
Приоритетными задачами космической и связанной с космосом деятельности США является обеспечение статуса свободы космоса и защита в нем интересов национальной безопасности страны. Положения новой космической политики декларируют право свободного пролета и беспрепятственного функционирования в космическом пространстве американских космических систем как национальной собственности США.
В документе провозглашается мирная направленность космической деятельности США. Вместе с тем подчеркивается, что американцы будут решительным образом пресекать любые угрозы своим космическим средствам, а также враждебные им действия в космосе со стороны других стран. В новой доктрине этим действиям придан значительно более жесткий и односторонний характер.
Российскими военными экспертами в данном документе усматривается завуалированное стремление США не столько к милитаризации, сколько к вепонизании космического пространства.
Здесь следует пояснить принципиальное различие этих понятий, поскольку даже среди экспертов, занимающихся проблематикой космоса, нередко встречается их подмена друг другом, что, по нашему мнению, недопустимо.
Под милитаризацией космоса прежде всего следует понимать использование космического пространства для военных целей, но при полном отсутствии в нем каких-либо средств поражения. По сути, это то, что есть в космосе на сегодняшний день, – средства, предназначенные для выполнения задач по обеспечению обороноспособности и безопасности, но, повторюсь, – имеющие исключительно обеспечивающий характер.
Что касается вепонизации космоса, то под ней понимают размещение оружия в космическом пространстве, а также создание угрозы силой или применение силы в отношении космических объектов, или из космоса в отношении объектов, находящихся на Земле или в атмосфере.
Согласно новой космической доктрине США заранее оговаривают возможность воспрепятствовать космическим планам других стран. Директива Джорджа Буша-младшего практически отвергла возможность заключения новых соглашений по контролю над вооружениями, которые могли бы ограничить деятельность США в космосе и помешать им создавать, испытывать и разворачивать, при необходимости, космические вооружения. Это – путь к вепонизации.
Такое мнение во многом подкрепляется реализацией в США ряда программ по созданию перспективных космических систем оружия (НИОКР) и разработкой доктринальных документов по их применению.
К сожалению, если обратиться к нормам существующего международного космического права, можно обнаружить значительное число накопившихся проблем, которые мировое сообщество пока еще не готово разрешить. В частности, это проблемы делимитации космического пространства, определения геостационарной орбиты и использования ее ресурса и др. Однако, как представляется, наиболее критичной сегодня является именно проблема милитаризации космоса.
Существующими нормами международного права достаточно жестко регламентируются вывод и размещение в космическом пространстве оружия массового уничтожения. В статье IV «Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела» 1967 года (кратко – Договор по космосу) прямо говорится о том, что «государства – участники Договора обязуются не выводить на орбиту оружие массового уничтожения, не устанавливать такое оружие на небесных телах и не размещать такое оружие в космическом пространстве каким-либо иным образом». Ряд специальных запретов и ограничений, отраженных в международном космическом праве, относится как к исключению определенных районов космического пространства из сферы военной деятельности, так и к запрещению и ограничению отдельных видов оружия в космосе.
Наиболее четко сформулированы запреты в отношении деятельности на Луне и других небесных телах, которые в соответствии с Договором по космосу должны использоваться «исключительно в мирных целях». Примерный перечень видов деятельности, запрещенных на Луне и других небесных телах, включает установку ядерного оружия или любых других видов оружия массового уничтожения, создание военных баз, сооружений и укреплений, испытание любых видов оружия и проведение военных маневров. При этом допускается использование военного персонала для научных исследований или каких-либо иных мирных целей, а также эксплуатация любого оборудования или средств, необходимых для мирного исследования Луны и других небесных тел.
Примерный перечень запрещенных способов использования Луны и других небесных тел был дополнен и расширен в статье 3 Соглашения о деятельности государств на Луне и других небесных телах 1979 года, где помимо уже перечисленных видов запрещенной деятельности упоминаются вывод на орбиту вокруг Луны или на другую траекторию полета к Луне или вокруг нее объектов с оружием массового уничтожения, использование такого оружия на поверхности Луны или в ее недрах.
Вместе с тем в части, касающейся космического пространства в целом, в том числе ближайшего окружения Земли, в международном космическом праве до сих пор сохраняются «ниши», и надо сказать, достаточно обширные, позволяющие не только выводить и размещать в космосе другие (неядерные) виды вооружений, но и применять, используя их, силу «в космосе» и «из космоса».
В феврале 2008 года Россия совместно с КНР внесла на рассмотрение Конференции по разоружению в Женеве совместный проект Договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве, применения силы или угрозы силой в отношении космических объектов (сокращенно – ДПРОК). Этому предшествовала большая работа по разъяснению сути российско-китайского предложения, в том числе в части, касающейся сферы охвата будущего соглашения, определения космических систем, действий в космосе и из космоса, которые предлагается запретить, предложений по механизму верификации и т.д.
Одним из ключевых в проекте является положение о том, что «государства-участники обязуются не выводить на орбиту вокруг Земли любые объекты с любыми видами оружия, не устанавливать такое оружие на небесных телах и не размещать такое оружие в космическом пространстве каким-либо иным образом; не прибегать к применению силы или угрозе силой в отношении космических объектов; не оказывать содействия и не побуждать другие государства, группы государств или международные организации к участию в деятельности, запрещаемой Договором».
По мнению российской стороны, такой юридически обязывающий международный документ мог бы стать надежной гарантией того, что космос никогда не будет превращен в сферу военного противостояния. Появилась бы прочная основа для обеспечения безопасности космических средств и орбитальной собственности государств.
Идея совместной подготовки договора по ПРОК нашла широкую поддержку в международном сообществе.
Важно отметить, что проект Договора внесен на рассмотрение Конференции по разоружению с так называемым исследовательским мандатом. То есть, по сути, это живой документ, который будет учитывать результаты широкой международной дискуссии по каждому из внесенных в него положений.
К настоящему времени многие страны уже дали свою позитивную реакцию на российско-китайскую инициативу, многие из них вносят конкретные предложения по уточнению, детализации или даже по корректировке положений проекта.
Вместе с тем против заключения такого соглашения выступают США. Их аргументация выстраивается на том, что существующих договоренностей в области международного космического права достаточно, что внесенный проект договора не охватывает всех требуемых для ограничения аспектов и «едва ли может быть приемлем» в силу несовершенства понятийного аппарата, верификационного механизма и т.д. Однако все эти вопросы, по нашим оценкам, вполне разрешимы. Что же касается заявлений о самодостаточности существующей правовой базы в этой области, то оно, как нам представляется, слишком субъективно. Мы усматриваем в таком подходе нежелание ограничивать собственную свободу действий и политику, ориентированную скорее на одностороннее доминирование США в космосе, в том числе и за счет возможного развертывания в нем отдельных видов вооружений. Но это опасный путь.
Страны Европейского союза прорабатывают сегодня вопрос о внесении на обсуждение на одном из международных форумов разработанного ими проекта Кодекса поведения в космосе.
Идея, прямо скажем, интересная. При соответствующей проработке содержания такого документа он мог бы способствовать расширению и укреплению транспарентности и доверия в космосе. Опять-таки, хочу обратить внимание, – при соответствующей глубокой и всесторонней проработке.
К сожалению, отдельные политики пытаются использовать данную идею в качестве альтернативного предложения ДПРОК, забывая при этом, что предложения европейцев не направлены на решение вопросов, связанных с предотвращением вывода и размещения оружия в космическом пространстве, а главное – на достижение каких-либо юридических обязательств со стороны будущих стран-участниц.
Вывод
Россия всегда считала и продолжает рассматривать космическое пространство как сферу для развития и углубления международного сотрудничества по его изучению и освоению. Вместе с тем крен в сторону милитаризации космоса должен быть устранен или, по крайней мере, существенно ограничен. Это сбережет так необходимые сегодня ресурсы для развития мирных космических программ, в том числе на основе международной кооперации.
Заключение
Результаты проведенного исследования позволяют сделать следующие выводы:
Первые годы развития космонавтики характеризовались не сотрудничеством, а острой конкуренцией между государствами (так называемая Космическая гонка). Международное сотрудничество стало интенсивно развиваться только в последние десятилетия, в первую очередь, благодаря совместному строительству Международной космической станции и исследованиям, проводимым на её борту.
Фундаментальные космические исследования становятся все более сложными и дорогими, их цена велика даже для развитых стран. Однако, поскольку результаты поиска в фундаментальной науке почти всегда интернациональны, то проблема дефицита национальных средств преодолевается с помощью международного сотрудничества. Именно по этому пути идет развитие космических технологий:
В начале космической эры что ни запуск аппарата с научными приборами, то было открытие. Сейчас это уже не так. Сегодня приборы или аппараты должны быть более совершенными, чтобы они мерили с большей точностью новые параметры, работали на новых технологиях. Тогда будут открытия. А такие приборы и научные аппараты стоят недешево. При этом сама по себе фундаментальная наука интернациональна, и эти исследования принадлежат всему человечеству. Поэтому необходимо развивать международную кооперацию.
Международная кооперация в космических исследованиях существует, но этот процесс надо углублять, за счет лучшего координирования деятельности, более активных консультаций. Как пример можно привести 20-летний опыт сотрудничества НАСА, ЕКА, Японии и Советского Союза. В то время четырехсторонняя рабочая группа успешно координировала национальные и международные космические программы. В результате постоянно шел обмен данными, например, о траекториях и физических характеристиках пылевой и газовой составляющих вблизи ядра кометы Галлея, полученных российским аппаратом «Вега». Это позволило европейскому зонду «Джотто» пройти на минимальном расстоянии от кометы. Совместно были также обработаны данные исследования явлений в земной магнитосфере. Они были получены с одновременно работающих в космосе аппаратов — российского «Интербол», американских — «Винд» и «Полар» и европейского спутника «Геотейл». Такое сотрудничество, по мнению специалистов, дает значительно больше научных результатов, чем разрозненная работа научных коллективов, и кардинально обновило представления о магнитосфере как системе связанных между собой физических явлений.
Вот почему, международную кооперацию следует расширять. При этом, следует опираться на сильные стороны каждой из стран-участниц кооперации. Скажем, во Франции лучше делают магнитометры, в России – счетчики элементарных частиц, а в Германии сильная сторона — спектрометры. Поэтому ученые, космические агентства, научные институты каждой из стран могут создавать для общего дела именно то, что лучше всего умеют делать. Таким образом, они кооперируются при выпуске какого-то общего аппарата.
Мировой «космический клуб» постоянно пополняется новыми странами, чьи амбиции простираются от создания низкоорбитальных искусственных спутников Земли — для решения прикладных задач, до запусков аппаратов — исследователей Луны и Марса. Однако все эти чисто национальные пр