Проблема восприятия современным человеком Пушкинского наследия ( по произведению С. Довлатова "Заповедник")

ВВЕДЕНИЕ: ПРИЧИНЫ ОБРАЩЕНИЯ С. ДОВЛАТОВА К ПУШКИНУ
ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ ГЕРОЯМИ «ЗАПОВЕДНИКА» ПУШКИНА И ПУШКИНСКИХ ГОР
Пространство повести
Герои повести
Временное и вечное
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОНИМАНИЯ ПУШКИНА
ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

). Между тем, автор считал, что основные проблемы неразрешимы вне зависимости от возраста – конфликт отцов и детей, противоречия между чувством и долгом и т.д. И эти проблемы тем более актуальны для гения в силу его стремления к утерянной гармонии. Основным источником творчества Алиханов считает родной язык, и это – главная причина его отказа от эмиграции. Да, рассказы могут быть никому не нужны («официантке, которая даже меню не читает?), но «на чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать». И те же рассказа в родной стране оказываются нужны всем, только они пока этого не осознают. Целью же автора является призвание людей к осознанию этого.
Алиханов избегает всякого решительного шага: «Всю жизнь я ненавидел активные действия любого рода. Слово «активист» для меня звучит как оскорбление. Я жил как бы в страдательном залоге. Пассивно следовал за обстоятельствами. Это помогало мне для всего находить оправдания. Любой решительный шаг налагает ответственность… Бездеятельность – единственное нравственное состояние…». Значит ли это, что гений всегда безответственен? Вероятно, нет, но ответственность, налагаемая словом, достаточно велика, чтобы избегать ответственности действия.
Алиханов задается вопросом: откуда вырастает настоящая любовь? «Из какого сора?! Из каких глубин убогой, хамской жизни?! На какой истощенной, скудной почве вырастают эти тропические цветы?! Под лучами какого солнца?!». Каковы критерии любви (если, конечно, эта любовь не несчастная)? Интересны замечания Алиханова о морали: мораль не терпит давления и потому брак аморален, заключая ее в рамки. Природа же единственная над-моральна и вне-моральна. В результате именно любовь оказывается мерилом жизни, нравственности и истины: если мы увидимся, тогда я поверю, что Бог есть.
Автор пессимистически толкует пушкинские строки «К нему не зарастет народная тропа» - эта тропа действительно не зарастет, поскольку ее вытоптали туристы. Являются ли народной тропой туристские маршруты? О Пушкине можно говорить высокопарными фразами, проводить исторические и литературные параллели типа: «Пушкин – наш запоздалый Ренессанс… Пушкин нашел выражение социальных мотивов в характерной для Ренессанса форме трагедии… «Маленькие трагедии» естественно продолжают один из жанров Ренессанса…». А можно Пушкина просто любить, причем автор считает, что «любить публично – скотство», атмосфера Заповедника наводит его на мысль о сексуальных патологиях. Свободные часы автор использует для чтения редких книг о поэте, его беллетристики и статей. Причем проникновение в творчество гения и уважение к профессии экскурсовода оказываются вещами обратно пропорциональными: «Чем лучше я узнавал Пушкина, тем меньше хотелось рассуждать о нем. Да еще на таком постыдном уровне. Я механически исполнял свою роль, получая за это неплохое вознаграждение». Но в присутствии приехавшей жены автор мысленно обращает свою экскурсия к ней: «Я… рассказывал ей о маленьком гениальном человеке, в котором так легко уживались Бог и дьявол. Который высоко парил, но стал жертвой обыкновенного земного чувства. Который создавал шедевры, а погиб героем второстепенной беллетристики». Однако, истинной дорогой автор считает путь ошибок, падений, разочарований и надежд: «Жизнь – есть выявление собственным опытом границ добра и зла… Других путей не существует…». В том числе, и для гения.
Довлатов поднимает вопрос, что такое собственно гениальное произведение. На замечание жены, что написать великую книгу удается одному из сотни миллионов, Алиханов отвечает, что «в духовном отношении такая неудавшаяся попытка равна самой великой книге… нравственно она даже выше. Поскольку исключает вознаграждение…». Примечательна мысль Алиханова о том, что «петербургская литературная традиция… вся эта хваленая «школа» есть сплошное описание дурной погоды. Весь «матовый блеск ее стиля» - асфальт после дождя…». Истинная ценность творчества – в возможности прояснения, выхода из кризиса.
Во время пребывания в Заповеднике автор начинает писать что-то вроде странных «конспектов с неясно очерченными фигурами и мотивами» - наброски, диалоги, поиски тона. Основанием для литературы становится несчастная любовь, долги, женитьба, творчество, конфликт с государством и, по Достоевскому, «оттенок высшего значения». Этот процесс автор характеризует как сублимацию: «Когда пытаешься возложить на литературу ответственность за свои грехи». Жизнь уравновешивается, но проблемы никуда не уходят: «Нельзя уйти от жизненных проблем… Слабые люди преодолевают жизнь, мужественные – осваивают…».
Итак, что же такое гений? «Больше всего меня заинтересовало олимпийское равнодушие Пушкина. Его готовность принять и выразить любую точку зрения. Его неизменное стремление к последней высшей объективности. Подобно луне, которая освещает дорогу и хищнику и жертве. Не монархист, не заговорщик, не христианин – он был только поэтом, гением и сочувствовал движению жизни в целом. Его литература выше нравственности. Она побеждает нравственность и даже заменяет ее. Его литература сродни молитве, природе…».
Между тем, у Пушкина также были долги, плохие отношения с государством, проблемы с женой и тяжелый характер. А теперь «открыли заповедник. Экскурсоводов – сорок человек. И все безумно любят Пушкина…». Гармония же нередко таится лишь на дне бутылки. И уделом писателя все равно оказывается хвататься за авторучку.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОНИМАНИЯ ПУШКИНА
В контексте обсуждения проблемы современного понимания Пушкина важным оказывается вопрос о преемственности. Во время своего пребывания в Заповеднике автор перечитывает Лихоносова и его раздражают его причитания: «Где ты, Русь?», «Кто тебя обезобразил?» и т.д. Здесь также отражается конфликт автора (и самого Довлатова) с властями: известно, кто обезобразил. Современная ситуация осложняется тем, что традиция восприятия утеряна, мы можем гадать, что думали о той или иной вещи Пушкин, Достоевский, Толстой, и делать предположения, исходя из собственного опыта, самомнения, одаренности. Но при этом автор отмечает, что гениальность Пушкина также не находила отклика в обществе начала XIX века, поскольку во все времена трудно увидеть за невзрачным человеком с дурными привычками, тяжелым характером и повседневными проблемами гения, чье творчество послужит путеводной звездой для многих поколений потомков. Итак, абсурдность мира всегда присутствует вместе с гениальностью. И в связи с этим утверждением назревает вопрос: не обусловливает ли нелепость окружающей среды творческий процесс? Не связаны ли они неразрывной нитью?
Кроме того, проблема восприятия гения в современном мире также заключается в некоей «канонизации» гения: о пороках великих поэтов, художников, музыкантов принято упоминать или небрежно, как о чем-либо незначительном и не заслуживающем упоминания, или же, напротив, фиксируя на них внимания, находя в них оправдание своей незначительности. Между тем, хотя недопустимо замыкаться на отрицательных чертах биографии гения, нельзя забывать, что гений был не «знаменем своей эпохи», не выразителем социальных противоречий, но живым человеком, произведения которого невозможно использовать для собственных целей – для подтверждения своей идеологии, для самооправдания и самолюбования.
Итак, каковы выводы Довлатова? Они отсутствуют, что в целом соответствует духу произведения. Задача автора – не отвечать на вопросы (ответы ценны тогда, когда они найдены самостоятельно), но ставить их или, по крайней мере, призывать читателя к их постановке для себя, к осознанию своей роли в этом мире, к избеганию трескучих фраз и искусственных образов. И. Бродский подчеркивает в произведениях Довлатова отсутствие претензий, трезвость взгляда на вещи, негромкую музыку здравого смысла. И в этом – возможность шагнуть за пределы абсурдного мира, посмотреть со стороны на собственную нелепость, сделать шаг к возвращению той гармонии, стремление к которой оказывается уделом гения.
ИСПОЛЬЗУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
Довлатов С. Заповедник. СПб.: Азбука, 2001. – 528 с.
Довлатов С. Заповедник. СПб., 2001. С. 180
См.: Там же. С. 194.
См.: Там же. С. 246.
См.: Там же. С. 196.
Там же. С. 180
Там же. С. 200.
Там же. С. 183.
Там же. С. 183.
Там же. С. 199.
Там же. С. 181.
См.: Там же. С. 191.
Там же. С. 273.
Там же. С. 212.
Там же. С. 187.
Там же. С. 234.
Там же. С. 223.
Там же. С. 230.
Там же. С. 222.
Там же. С. 193.
Там же. С. 199.
Там же. С. 194.
Там же. С. 195.
Там же. С. 202.
Там же. С. 218.
Там же. С. 246.
Там же. С. 250.
Там же. С. 201.
Там же. С. 216-217.
Там же. С. 268.
Там же. С. 207.
Там же. С. 178.
Там же. С. 222.
Там же. С. 222.
Там же. С. 241.
Там же. С. 228.
Там же. С. 191.
Там же. С. 192.
Там же. С. 216.
Там же. С. 236.
Там же. С. 245.
Там же. С. 179.
Там же. С. 226.
Там же. С. 220.
Там же. С. 221.
Там же. С. 216.
Там же. С. 256.
2