Особенности самохарактеристики лирического героя К.Бальмонта

Введение
Основная часть
§ К. Бальмонт в воспоминаниях современников
§ Лирический герой поэзии Бальмонта. Образы, коннотации, динамика
Заключение
Список литературы

Я хочу порвать лазурь
Успокоенных мечтаний.
Я хочу горящих зданий,
Я хочу кричащих бурь!
В строках виден бунт против прошлого идеала – Небес, заметна усталость лирического «я» от тщетных поисков истины, от «снов», от «напевов» - то есть оттого, что было определяющим в характеристике лирического героя Константина Бальмонта в более раннем творчестве.
И в то же время в характеристике, которую дает себе лирический герой в стихотворениях этого периода, есть и следующее:
Я хочу быть первым в мире, на земле и на воде,
Я хочу цветов багряных, мною созданных везде.
(стихотворение «Как испанец»)
или
В душах есть все, что есть в небе, и много иного.
В этой душе создалось первозданное Слово!
Осознание лирическим героем того факта, что он в первую очередь творец, уже уникально. Но в то же время этот образ творца лирическим героем переосмысливается, этот образ тоже предстает перед читателем двойственным. Так в стихотворении «Избранный» лирическое «я» характеризует себя и как венец творения, и как наследника темного звериного начала.
О, да, я Избранный, я Мудрый, Посвященный,
Сын Солнца, я - поэт, сын разума, я - царь.
Но предки за спиной, и дух мой искаженный -
Татуированный своим отцом дикарь.
Это темное начало в поэзии, как кажется, вызывает целый ряд особых образов в поэзии Константина Бальмонта. Так в стихотворениях появляются образы вина и пьянства.
Не жизнь, а прозябанье
В позорном полусне:
Я пил без колебанья,
Искал мечты в вине.
И пьянство дикое, чумной порок России,
С непобедимостью властительной стихии,
Меня низринуло с лазурной высоты
В провалы низости, тоски и нищеты.
Первый приведенный пример интересен тем, что образ пьянства связан с двумя более ранними образами – образом сна и мечтаний. Но если в ранней лирике «я» героя оценивает сон как особое мистическое состояние, в котором происходит раскрытие истины, то здесь перед нами предстает «позорный полусон» – состояние, когда истина становится недоступна, вопреки блоковскому «я знаю, истина в вине».
Второе приведенное четверостишье показывает, что лирический герой прекрасно осознает весь кошмар пьянства, понимает, что вино – это путь вниз, отказ от Небес, куда он всеми силами стремился.
В это же самое время в самохарактеристике лирического героя появляются образы вампиров, нечисти, Сатаны. В символистских рядах стихотворений появляются образы красивой женщины, как вместилища всех земных пороков, против прежнего образа Красоты, и образ змея, свой хвост угрызающего. Но эти образы, войдя в поэзию, заставляют самого лирического героя задумываться о том, отчего все это происходит:
Если где-нибудь, за Миром,
Кто-то мудрый Миром правит,
Отчего ж мой дух, вампиром,
Сатану поет и славит?
На фоне всех этих изменений в поэзии Константина Бальмонта добавляется еще тема воспоминаний.
Иди, иди, мой конь. Страшат воспоминанья.
Хочу забыть себя, убить самосознанье.
Эта тема связана со страхом для лирического героя поэзии Константина Бальмонта. Воспоминания выступают как часть осознания своего «я» лирическим героем, и именно поэтому единственный мыслимый путь избавления от страшных воспоминаний принимается как забвение и убийство себя самого.
Но вместе с тем, лирический герой продолжает находить себя в привычных ранних символах. Последний сборник Бальмонта, который считают удачным – «Будем как Солнце» начинается стихотворением:
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
И выси гор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море,
И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре,
Я властелин.
Я победил холодное забвенье,
Создав мечту мою.
Я каждый миг исполнен откровенья,
Всегда пою.
Кто равен мне в моей певучей силе?
Никто, никто.
Мою мечту страданья пробудили,
Но я любим за то.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
А если день погас,
Я буду петь... Я буду петь о Солнце
В предсмертный час!
Тема музыки и песни, как высшего проявления божественного начала, нашла свое отражение в поэзии Константина Бальмонта. Это проявляется не только на уровне лексики, но особо ярко заметно на уровне фонетики – звукового, а значит максимально приближенного к музыке уровню, и ритмической организации, тоже приближающей к музыке как ритму, текстов.
Если пристальней рассмотреть, к примеру, уже упоминавшееся выше стихотворение «Сон» с точки зрения фонетической организации, то мы можем увидеть следующее:
Внемлите, смертные Земли,
Я Тот, Кто был, Кто есть, Кто будет,
Чьи мысли бездну звезд зажгли,
Кто бледной травки не забудет.

Любите, смертные, Меня,
Свою мечту боготворите,
Молитесь Митре в блеске дня,
И ночью пойте гимн Таните.
  
Зовите тысячью имен
Того, Кто сердце вам пробудит,
Боготворите светлый Сон,
Который был, и есть, и будет.
В первом четверостишье наблюдается чередование сонорных [л] и [м] в сочетании с [‘э], кроме строки, где происходит определение лирического «я». В строках, определяющих лирического героя, преобладают фонетические сочетания со звуками [о] и [у]. Это автоматически на уровне фонетики выделяет определение лирического героя стихотворения.
Если обратится к значениям звуков, которым символисты придавали большое значение, то можно увидеть, что сонорные звуки в сочетании с [е] и [и] дают, по мнению исследователей, ощущение нежности, мягкости, тогда как [о] и [у] дают ощущение силы и грозности.
Ритмический ряд своих стихотворений Константин Бальмонт выстраивает максимально правильным. Стоит отметить, что огромная часть его стихотворений имеет форму сонета, который изначально складывался для исполнения под музыку. В тех же произведениях, где форма не является сонетной, все равно наблюдается очень пристальное внимание поэта к рифме и стихотворному размеру.
Рифма Бальмонтом соблюдается неукоснительно. Но со стихотворными размерами все намного интереснее. В поэзии Бальмонта очень сложно определить, какой-то один доминирующий размер, сложно даже для одного конкретного стихотворения сказать, что оно написано вот таким-то размером. Стихотворные размеры изменяются Константином Бальмонтом, и этим достигается расстановка логических акцентов, ударений и особая напевность, музыкальность текстов.

Заключение
Итак, по проделанной работе можно сделать следующие выводы. Лирический герой Константина Бальмонта является зеркальным отражением всей внутренний жизни поэта, его духовным двойником. Соответственно, его самохарактеристика – это отражение внутреннего чувствование мира и своего места в этом мире Константина Бальмонта.
В списке черт лирического героя стихотворений Бальмонта оказываются следующие:
- стремление к идеальной красоте и истине, соотносимых с образом божественного, солнечного, небесного;
- противопоставление себя всему земному, в частности обществу, людям, как существам бездуховным;
- родственность таким природным явлениям, как буря и море;
- двойственность мира
- двоякое осознание себя в более поздних стихотворениях: положительные и отрицательные коннотации часто меняются местами, уравнивая такие позиции, как жизнь и смерть, бог и дьявол, добро и зло;
- осознание героем своей дороги, как дороги вверх, через дополнительные образы гор;
- уравнивание себя в правах с богом, творцом, осознание себя творцом миров.
На уровне лексики герой осознает себя через специальные слова-символы, значение которых в конечном итоге способно поменять полностью значение стихотворения в целом, раскрыть перед читателем дополнительные смыслы. Фактически, через эти образы-символы происходит трансформация привычного для читателя мира в мир иной, сознанный лирическим «я» стихотворения.
На уровне фонетики и ритмики стихотворения Бальмонта приближаются к музыке. Это еще больше позволяет читателю погрузится в мир, целью существования которого является лирический герой, где раскрываются его основные черты.
Сам лирический герой отражает динамику развития мировоззрения и миропереживания самого Константина Бальмонта. Происходить проекционный перенос мыслей и чувствований поэта на лирического героя. Следствием этого становится то, что лирический герой способен динамично развиваться, его самохарактеристики меняются, его образ бывает связан то с одними символами, то с другими – кардинально противоположными по значению.
Эта двойственность самосознания и самохарактеристики лирического «я» в поэзии Константина Бальмонта наполняет его стихотворения какой-то особенной магической притягательностью и энергией. Именно эта черта заставляет вчитываться и вдумываться в каждое сказанное поэтом слово.
Список литературы
Бальмонт К., Собр. соч. в двух томах, Т.1, "Можайск-Терра", М., 1994.
Бальмонт К. Д. Солнечная пряжа: Стихи, очерки / Сост., предисл. и примеч. Н. В. Банникова М., Детская литература, 1989.
Белый А. Бальмонт// Белый А. Символизм как миропонимание. М, 1994.
Серия "Литературные памятники" Иннокентий Ф.Анненский, М., "Наука", 1979
Станицкий [С. В. фон Штейн] О Бальмонте // Последние известия. 1921. 13 июля. № 169. С. 4. Русская литература, № 3, 2004
Топоров В.Н. Об «эктропическом» пространстве поэзии (поэт и текст в их единстве) // От мифа к литературе. М., 1993.
http://slovari.funplanet.ru
http://www.erudition.ru
Бальмонт К.Д. Солнечная пряжа. Стихи, очерки./ Сост., предисл. и примеч. Н.В.Банникова. М., Детская литература, 1989. с. 8
Бальмонт К.Д. Солнечная пряжа. Стихи, очерки./ Сост., предисл. и примеч. Н.В.Банникова. М., Детская литература, 1989. с. 16
Бальмонт К.Д. Солнечная пряжа. Стихи, очерки./ Сост., предисл. и примеч. Н.В.Банникова. М., Детская литература, 1989. с. 21
Серия «Литературные памятники» Иннокентий Ф. Анненский. М., «Наука», 1979, с 56
Там же. с. 58
Серия «Литературные памятники» Иннокентий Ф. Анненский. М., «Наука», 1979, с 71
http://slovari.funplanet.ru
2