Тема №4 (стр 11 му)

Введение
Глава I Научная полемика по вопросу социологической значимости теории общественного развития К. Маркса
Глава II Методология общественной теории К. Маркса и ее суть
Глава III Проблема принадлежности социальной теории Маркса к социологии и ее значение для развития научных представлений об обществе
Заключение
Список использованной литературы:

В этих рассуждениях содержится по меньшей мере три допущения: во-первых, все, что не соответствует ценностно-нормативному, «смысловому» подходу, относится к социальной философии (а именно, к истмату); во-вторых, ценностно-нормативная методология рассматривается как синоним методологии социологической; в-третьих, лишь ценностно-нормативная методология может обеспечить эмпирическое социологическое изучение общественных явлений. По мнению Комарова, категория «социальные отношения» является социально-философской, а «на языке социологического анализа система социальных отношений адекватно описывается посредством понятий социальной роли и социального статуса, так как конкретными носителями общественных отношений выступают прежде всего люди, выполняющие определенные типы деятельности и соответственно имеющие определенный статус в социальной иерархии» [10].
Но почему, собственно говоря, «социальные отношения» не социологическая категория? И потом, разве неизвестно социологам, что реально-практические отношения могут в большей или меньшей степени соответствовать нормативным «ролевым» предписаниям, а то и не соответствовать им вовсе? Что касается того, что социолог при эмпирическом изучении человеческого взаимодействия имеет дело непременно со смыслами и значениями, то необходима и адекватная интерпретация данной информации, учет «парадоксов самосознания», обусловливающих содержание первичной социологической информации, получаемой от респондентов.
По мнению Комарова, «язык описания и объяснения общественных явлений, свойственный современной мировой социологии, отличается от принятых в нашей теоретической социологии концептуальных средств, имеющих по большей части социально-философское происхождение» [10, с. 36]. Но социологический язык неоднозначен. Категории социологии вводились и получали распространение по мере ее оформления и развития. «К 1920 году, — пишет Босков, — имелся довольно полный концептуальный набор: общество, социальная группа, социальный институт, социальные отношения, социальное взаимодействие, социальные мотивы, общественное разделение труда, социальная стратификация, социальный контроль и социальное изменение» [3, с. 45]. Однако содержание упомянутых категорий может быть различным. Это зависит от того, в рамках какой методологической стратегии используется категория, какой «социологической парадигмой» определяется ее содержание. Фактически речь идет лишь об одинаковых терминах, которым придаются совершенно разные смыслы.
Сказанное прежде всего относится к такой основополагающей категории социологии, как «социальность». «Рассматривает ли социолог общество как реальность особого рода или пытается вычленить простейшую единицу социальной связи (либо социальной деятельности), чтобы сделать ее точкой отсчета, — во всех случаях «предельным понятием», определяющим его исследовательский горизонт, остается категория социальности. Вот «материя», из которой соткана та реальность, какую исследует социолог. И стоит ему только «оторваться» от этой реальности, как он перестает быть социологом» [6, с. 5,6]. Ответ на вопрос, «как поживает идея материализма в социологии», может иметь, собственно говоря, лишь иносказательное значение, ибо в социологии проблема «первичности-вторичности» снимается. Здесь, однако, важно, чтобы категории трактовались в соответствии с задаваемыми парадигмами, содержали тот смысл, который им может быть приписан в определенной системе понятий.
Как уже отмечалось, социальность индивидуального действия у Вебера, Знанецкого и Парсонса состоит во взаимодействии смыслов и значений. В марксовой «социологической парадигме» — это практическая интеракция людей, в ходе которой присваиваются условия жизнедеятельности, необходимые для осуществления производства (включая воспроизводство человека как общественного существа). Различия в возможностях присвоения, имеющиеся у разных общественных групп, обусловливают и место последних в целостной системе социальных отношений, их «социальное положение». Соответственно Маркс и Вебер по-разному понимали «социальную структуру». Если для первого ее существенным параметром является взаимоотношение различных групп в процессе общественного производства (независимо от того, каким образом система объективно-предметной деятельности и позиции в ней различных групп выражаются в сознании общества, в его ценностно-нормативных предписаниях), то для второго таковым выступает престиж — ранг группы, предписываемый системой ценностей.
Неоднозначно трактуются в социологии и категории «социальный статус», «социализация», «социальный институт». Под социальным статусом, например, понимают «положение», «позицию», подразумевая объективную принадлежность к группе, выделенной по тому или иному признаку. Но так же называют и место в системе прав и обязанностей, в предписаниях общества, обусловленных системой ценностей. Так, в частности, понимал социальный статус Вебер, отождествляя его с престижем позиции. Именно это толкование наиболее распространено в западной социологии, отдающей приоритет, как правило, субъективно-ценностной методологии. Для обозначения динамической стороны статуса используется категория «социальная роль», которой практически всегда придается ценностно-нормативная окраска.
Употребление категории «социальная роль» — несомненный признак субъективно-ценностного подхода, тогда как «статус», «социальная структура», «социальное взаимодействие» и т.п. используются и в объективно-предметной методологии. То же относится к термину «социальный институт», который не характеризует однозначно ту или иную методологическую позицию. По тому, насколько велика роль данной категории в концептуальной схеме, в теоретических построениях, можно судить о принадлежности теории к макро- или микроуровню. Что касается критерия «субъективно-объективное», то относить термин «социальный институт» к какой-то одной оппозиционной стратегии неправомерно.
В западной социологии «социальный институт» — это «устойчивый комплекс формальных и неформальных правил, принципов, норм, установок, регулирующих различные сферы человеческой деятельности и организующих их в систему ролей и статусов, образующих социальную систему» [21]. Сама же «социальная система», как и место в ней того или иного института, определяется ценностями общества. Иную трактовку дают социологи, придерживающиеся марксистской методологии (хотя сам Маркс этот термин не использовал): «исторически сложившиеся, устойчивые формы организации совместной деятельности людей» [12]. При этом перечисляются те же институты, которые традиционно выделяются сторонниками ценностно-нормативного подхода: семья, образование, наука и т.д.
Когда в СССР начала возрождаться социология и проявился активный интерес к различным, ранее неизвестным и даже запретным социологическим концепциям, хождение получили многие прежде неиспользуемые термины. Принимая их на вооружение, советские социологи наделяли эти термины совсем иным смыслом, в соответствии с привычными представлениями. Так, были переиначены «социальная стратификация», «социальный статус», «социальный институт», «социализация» и др.
В рамках различных методологических стратегий по-разному трактуются «конфликт», «социальное равновесие», «изменение», «социальное развитие» и т.д. В целом же необходимо иметь в виду следующее:
методологические стратегии могут оперировать своими собственными понятиями и соответствующими им терминами, которые не употребляются в других методологиях;
в разных методологиях могут использоваться одни и те же термины, в которые вкладывается различный смысл;
смысл терминов, используемых в одной и той же методологии, может изменяться, конкретизироваться и уточняться в зависимости от новых результатов, получаемых в процессе исследований.
Итак, нельзя догматически относиться к категориям, их определению и применению. Смысл категорий устанавливается во взаимодействии друг с другом, в тесной связи с тем, в рамках какой теории и методологии они оформлялись, что с их помощью хотели зафиксировать и выразить. Целесообразность использования той или иной категории и соответствующих терминов определяется избираемой методологической стратегией. Выбор же стратегии (и теории) должен основываться не на идеологических соображениях, а на конкретно-научных задачах. (Например, не выходя за рамки ценностно-нормативной методологии нельзя не только решать, но даже ставить проблему взаимоотношения сознания и деятельности, «слова и дела»).
В связи с этим возникает вопрос: как совместить подобное «разномыслие» с «однозначностью понятийного фонда», что, как известно, является признаком научности? Допустима ли такая «нестрогость», не выводит ли она социологию за пределы науки? Не видеть в этом проблемы, которая порождает серьезные трудности в осуществлении социологической деятельности, нельзя. И все же социолог должен стремиться к научной строгости, а социология лишь в идеале «имеет» однозначный понятийный фонд.
Однако придавать универсальное значение таким социологическим категориям, как «ценность», «социальная роль», «ценностные ориентации» и др., считать именно их признаком «универсального социологического языка» вряд ли правомерно. Сказанное справедливо и применительно к категориям, типичным для марксистской социологической методологии. Но, осваивая богатый и плодотворный опыт западной социологии, интенсивно включаясь «в процесс развития мировой социологии», необходимо отдавать должное и марксистской социологической методологии, использовать содержащиеся в ней возможности для описания и анализа общественных явлений. «Приобретая — не потеряй» — этому девизу желательно следовать, усваивая и приумножая уже достаточно богатый опыт социологического наследия.
Заключение
Реконструкция марксистской теории классовой структуры, отраженной в различных дискуссиях, представленных в настоящей работе, все еще находится на своих относительно ранних стадиях. Многие авторы соглашаются с тем, что для постижения особенностей социальных противоречий и возможностей классовой борьбы позднего капитализма необходимо развить марксистскую концепцию классов, выходящую за простую поляризованную схему классовой структуры. Однако согласия среди марксистов становится меньше, когда встает вопрос о постижении сложностей этой классовой структуры. В конце концов, соперничество всех этих концепций будет снято на основе их способности дать системные объяснения социального конфликта и социальных изменений и, значит, на основе их возможности содействовать формированию политических стратегий, направленных на социальные изменения.
Данная работа имеет как теоретическую, так и практическую значимость. Теоретическая значимость заключается в систематизации и обобщении существующих на данный этап развития социологической мысли теоретических положений по изучаемой тематике. Практическая значимость заключается в возможности использования результатов исследования как в процессе преподавания при изучении соответствующих вопросов, так и в использовании при проведении научных исследований подобной тематики.
Список использованной литературы:
Аутвейт У. Реализм и социальная наука // Социологос: Социология, антропология, метафизика. Вып. 1. Общество и сферы смысла. - М.: Прогресс, 1991. С.152.
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности // Современная зарубежная социология (70-80-е годы). - М.: 1993. С. 141.
Босков А. От общественной мысли к социологической теории // Современная социологическая теория. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1961.
Бхаскар Р. Общества // Социологос. М.: Прогресс, 1991.
Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. - М.: Прогресс, 1990. С. 626.
Давыдов Ю.Н. Введение. Теоретическая социология и ее история // Очерки по истории теоретической социологии XIX — нач. XX вв. - М.: Наука, 1994.
Ионин Л.Г. Понимающая социология: историко-критический анализ. - М.: Наука, 1979.
Казакевич X. Реализм и социология: вышла ли социология из кризиса // Социологос. - М.: Прогресс, 1991. С. 170.
Кайе А. Интересна ли социология интереса? (К вопросу об использовании экономической парадигмы в социологии) // Современная зарубежная социология (70-80-е годы). - М: 1993.
Комаров M.C. Размышления о предмете и перспективах социологии// Социол. исслед. 1990. N11.
Кочанов Ю.Л. Резервы и тупики марксистской социологии: целостность и тоталицизм // Социологос. - М.: Прогресс, 1991.
Краткий словарь по социологии. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1989. С. 88.
Мамардашвили М. Как я понимаю философию. - М.: Прогресс, 1990. С. 297.
Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.13. С.7.
Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. Соч. 2-е изд. Т. З. С. 18.
Новые направления в социологической теории. - М.: Прогресс, 1978. С.138.
Попова И.М. Системный анализ в социологии и проблема ценностей. (О ценностно-нормативной модели общества) //Вопросы философии. 1968. N5.
Попова И.М. Ценностные представления и «парадоксы» самосознания // Социол. исслед. 1984. N5.
Скиннер Б. Технология поведения // Американская социологическая мысль. - М.: Изд-во МГУ, 1994. С39.
Смелзер Н. Социология. - М.: Феникс, 1994. С. 21.
Современная западная социология. Словарь. - М.: Изд-во полит, лит-ры, 1990. С. 116
Социологический реализм и проблема онтологического обоснования социальной науки («круглый» стол редакции) // Социол. исслед. 1990. N 9. С.51.
35