Психоанализ: плюсы и минусы.

Оглавление.
Введение.
Глава I. Основные гипотезы психоанализа.
1.1 Психоанализ как общепсихологическая теория.
1.2 Психический аппарат и способ его действия
1.3 Структура личности.
Глава II. Плюсы и минусы психоанализа.
2.1 Многозначность понятия психоанализа.
2.2 Критика психоанализа К.Г. Юнгом.
Заключение.
Список литературы.

Но в данном случае я хочу просто подчеркнуть принципиальную разницу между вышеназванными методами и психоанализом.[14; 175]
Наперекор всем прежним методам лечения, психоанализ пытается преодолеть невротическое расстройство психики не с помощью сознания, а через бессознательное. Это, естественно, требует сознательного содействия больного, ибо до бессознательного можно добраться лишь путем сознания. Данные анамнеза служат исходным пунктом. Подробное его изложение обычно дает ценные указания, благодаря которым психогенное происхождение симптомов становится ясным больному. Подобное разъяснение, разумеется, необходимо лишь если он приписывает неврозу органическое происхождение. Но и в тех случаях, когда больной с самого начала сознает психическую причину своего состояния, критический разбор истории болезни весьма полезен, ибо указывает больному на психологическое сцепление идей, которое он обычно не замечает. Таким способом нередко выявляются проблемы, особенно нуждающиеся в обсуждении. На подобную работу иногда уходит несколько сеансов. Но в конце концов разъяснение сознательных материалов завершается — ни больной, ни врач уже не могут привнести ничего решающего. При самых благоприятных обстоятельствах это совпадает с формулированием какой-либо проблемы, оказывающейся неразрешимой.
Бессознательные психические содержания классифицируются совершенно так же, как и все другие сравниваемые материалы, из которых надо вывести какие-либо заключения. Нередко делается следующее возражение: по какой причине сновидению приписывается бессознательное содержание? Возражение это я считаю ненаучным. Всякая психологическая данность имеет вполне определенную историю. Всякая произносимая мной фраза, кроме сознательно выражаемого ею смысла, обладает и историческим смыслом, который может совершенно расходиться с первым. Тут Юнг намеренно выражается несколько парадоксально, ибо, конечно, не возьмется объяснить всякую фразу согласно ее индивидуально-историческому смыслу. Это легче сделать для образований более обширных и сложных. Всякий, разумеется признает, что поэма, например, помимо своего явного содержания всегда особенно характерна для автора по своей форме, по выбору сюжета и по истории своего возникновения. Поэт искусно выражает в ней свое мимолетное настроение, историк же литературы открывает в ней и благодаря ей то, о чем сам автор и не подозревает. Анализ данного поэтом сюжета, выполненный каким-либо литературным критиком, можно по методу сравнить с психоанализом даже до самых заблуждений, в которые нередко впадают: психоаналитический метод успешно приравнивается к историческому анализу и синтезу.
То, что сексуальность сновидения есть лишь аналогия или символ, остается, разумеется, в силе и для сновидений, имеющих место в начале анализа. Практические же причины, заставляющие нас не придавать символического значения подобным сексуальным фантазиям, таковы: неподдельную реальную ценность следует признавать за ненормальными половыми фантазиями невротика, лишь если его образ действия поддается их влиянию. Мы убеждаемся на опыте, что эти фантазии не только препятствуют его приспособлению к своему положению, но и приводят его к действительным половым актам, не исключая даже инцеста. При подобных обстоятельствах нет смысла останавливаться исключительно на символическом содержании сновидения, но сначала нужно разобрать его конкретное содержание.
Вышеприведенные выводы основаны на ином понимании сновидений, нежели у Фрейда, ибо я опытным путем разошелся с его взглядами. По Фрейду всякое сновидение в сущности своей есть символическая завеса вытесненных желаний, противоречащих личным идеалам. Моя же точка зрения на построение сновидения иная; сновидение всегда содержит прежде всего сублиминальное отображение психологических обстоятельств данного лица в бодрствующем состоянии; оно подводит итоги сублиминальным ассоциативным материалам, возникающим благодаря настоящему психологическому положению. Волевой смысл сновидения, называемый у Фрейда вытесненным желанием, для меня, в сущности своей, есть способ выражения.[14; 189]
Действие сознания с биологической точки зрения есть психологическое усилие данного лица, направленное к тому, чтобы приспособиться к условиям внутренней и внешней среды. Сознание его ищет приспособления к требованиям всякой данной минуты или же, иными словами, перед ним стоят задачи, которые он должен разрешить. Во многих случаях способ разрешения ему неизвестен, поэтому сознание всегда стремится отыскать его путем аналогии. Ибо мы всегда стараемся схватить все, находящееся в будущем, а потому нам неизвестное, соответственно нашему внутреннему пониманию предшествовавшего. Нет основания предполагать, что бессознательное следует иным законам, нежели те, которым подчиняется сознательное мышление. Бессознательное, подобно сознанию, пытается охватить биологические проблемы, дабы разрешить их в соответствии с предшествующим опытом. Точно так же поступает и сознание. Неизвестное нам ассимилируется нами путем сравнения. Несложным примером этого является хорошо известный факт, что при открытии Америки испанцами индейцы приняли незнакомых им до тех пор лошадей за больших свиней, потому что свиньи были им хорошо знакомы в качестве домашних животных. К этому процессу мышления мы всегда прибегаем для опознания незнакомых предметов: это и есть причина, давшая начало символизму.
Сновидение есть не что иное, как сублиминапьный процесс понимания путем аналогии. Кажущиеся вытесненными желания, составляющие содержание сновидения, представляют собой волевые устремления, служащие средством выражения для бессознательного. Этот мой взгляд совпадает со взглядами Адлера, другого сторонника фрейдовской школы. Касательно же того факта, что бессознательное выражает себя с помощью волевых элементов или тенденций, то оно осуществляет это благодаря архаической природе мышления во сне.
Вследствие разницы в представлениях о структуре сновидений, дальнейшее течение анализа предполагает и совершенно иной аспект. Символическая оценка сексуальных фантазий на более поздних стадиях с неизбежностью ведет не к сведению личности к первобытным тенденциям, а к расширению и продолжению развития установки пациента; то есть эта символическая оценка имеет тенденцию сделать его мышление богаче и глубже, обеспечивая его, таким образом, наиболее мощным оружием в извечной борьбе за приспособление. Следуя неизменно этому новому курсу, я пришел к пониманию того, что религиозные и философские побуждающие силы — то, что Шопенгауэр называет «метафизическими потребностями» человека — должны получать положительный прием в процессе аналитической работы. Их не следует разрушать сведением их к примитивным сексуальным корням, но необходимо рассматривать биологические основания как психологически ценные факторы. В таком контексте эти побуждающие силы принимают на себя функцию последних, прослеживая их с незапамятных времен. Тем же путем, как первобытный человек, благодаря религиозным и философским символам, высвободился из своего первобытного состояния, и невротик может справиться со своей болезнью. Едва ли необходимо оговаривать, что этим я вовсе не указываю на необходимость навязывать больному веру в религиозные или философские догматы — речь идет лишь о необходимости принять ту психологическую установку, которая в раннюю эпоху цивилизации характеризовалась живой верой в подобные догматы. Но эта религиозно-философская установка отнюдь не означает признание какого-либо догмата, ибо всякий догмат есть лишь преходящая формулировка мышления, являющаяся плодом религиозно-философской установки, и зависит от эпохи и обстоятельств, при которых он возникает. Установка же есть результат цивилизации: это функция чрезвычайно важная биологически, ибо она способствует возникновению побуждений, принуждающих человека к творческой работе на пользу будущим векам, а если нужно, то и к жертве во имя человеческого рода. Таким образом человек сознательно достигает того единства и целостности, того же доверия и той же способности к жертве, которые характерны для бессознательных и инстинктивных свойств диких животных. Всякое отклонение от хода развития цивилизации, всякое сведение ее к более примитивной стадии лишь превращает человека в изуродованное животное, но никогда не возвращает его к так называемой естественной человеческой норме. Многочисленные успехи и неудачи в течение моей аналитической практики убедили меня в несомненной правильности подобной психологической ориентации. Наша помощь невротику отнюдь не состоит в освобождении его от требований цивилизации, а лишь в том, что мы побуждаем его принять деятельное участие в трудной работе по ее развитию. Страдания, которым он при этом неизбежно подвергается, заменяют страдания невроза. Но тогда как невроз и сопровождающие его болезненные явления никогда не сопровождаются несравненным чувством успешного выполнения работы на пользу других или бесстрашного исполнения долга, страдания, вытекающие из трудной, но полезной работы, из преодоления реальных затруднений, приносят с собой мир и удовлетворение, даваемые ни с чем не сравнимым чувством, что жизнь прожита не напрасно.[15; 191]
Таким образом, делая выводы по данной главе, можно сказать о том, что психоанализ имеет плюсы и минусы. К плюсам можно отнести революционность теории, вклад в изучение бессознательного, Фрейд дал толчок в развитии психологии. Также немаловажным является вклад психоанализа в толкование сновидений, образов.
К минусам можно отнести то, что Фрейд, анализируя, исходил практически только из сексуального смысла психоанализа, не развивая его дальше. Также в Юнговской критике можно выделить такие предубеждения против психоанализа как психоанализ чем-то вроде анамнеза, лишь до известной степени углубленного и усложненного и второе предубеждение, большей частью основанное на поверхностном знакомстве с психоаналитической литературой, считает психоанализ способом суггестии или внушения, посредством которого больному навязывается известная вера или учение о жизни, благодаря чему он излечивается по типу ментального исцеления (mental healing) или христианской науки (Christian Science).
Заключение
Таким образом, в ходе данной работы было выявлено, что Изначально психоанализ разрабатывался как специфический метод лечения пациентов, страдавших разного рода «нервными расстройствами». Именно этим обстоятельством объясняется то, что самые ранние фрейдовские формулировки представляли собой попытку выдвинуть некоторые гипотезы относительно общих принципов возникновения психоневротических расстройств и их симптоматики.
Наблюдая своих пациентов, Фрейд столкнулся с бесконечным рядом психических конфликтов и компромиссов. Один инстинкт борется с другим; социальные запрещения блокируют биологические побуждения, пути преодоления противоречат друг другу. Он попытался упорядочить этот кажущийся хаос, предположив три основные структурные компонента души: Ид (Оно), Эго и Суперэго.
Чем обстоятельнее занимаешься исследованием истории развития психоаналитического движения, тем больше начинаешь склоняться к тому, что многозначность и неопределенность понятия психоанализа связаны с попытками последователей и реформаторов учения Фрейда предложить авторскую интерпретацию этого учения или дать свое собственное понимание психоанализа. Однако при более внимательном исследовании психоаналитических концепций оказывается не все так однозначно и просто, как это может показаться на первый взгляд.
Юнг упоминает о двух весьма часто встречающихся предубеждениях против него. Первое из них считает психоанализ чем-то вроде анамнеза, лишь до известной степени углубленного и усложненного. Но ведь известно, что всякий анамнез основывается главным образом на указаниях семьи больного и его собственном сознательном самопознании, разоблачаемом прямыми вопросами.
Второе предубеждение, большей частью основанное на поверхностном знакомстве с психоаналитической литературой, считает психоанализ способом суггестии или внушения, посредством которого больному навязывается известная вера или учение о жизни, благодаря чему он излечивается по типу ментального исцеления (mental healing) или христианской науки (Christian Science). Очень многие психоаналитики, в особенности давно занимающиеся анализом, ранее прибегали к терапевтическому внушению и поэтому прекрасно знакомы с его действием.
Список литературы
Берн Э. Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных: пер. с англ. / Э. Берн. - СПб.: Изд-во Междунар. фонда истории науки, 1991. - 448 с.
Лейбин В. Психоанализ. Учебник. – СПб: Питер, 2002. – 576с.
Лейбин В.М. Фрейд, психоанализ и современная западная философия / В. М. Лейбин. - М.: Изд-во полит. лит., 1990. - 397 с.
Марцинковская Т.Д. История психологии: учеб. пособие / Т. Д. Марцинковская. - М.: Академия, 2003. - 544 с.
Морозов А.В. История психологии: Учеб. пособие / А. В. Морозов. - М.: Акад. Проект, 2003. - 288 с.
Олешкевич В.И. История психотехники: учеб. пособие / В. И. Олешкевич. - М.: Академия, 2002. - 304 с.
Райгородский Д.Я. Психология личности. Т. 1. Хрестоматия. Издание третье, дополненное. – Самара: Издательский Дом «БАХРАХ-М», 2002. – 512 с.
Розин В.М. Психология: наука и практика: учеб. пособие / В. М. Розин. - М.: Омега-Л, 2005. - 544 с.
Сафонов В.И. Мысли... Мысли...: размышления, вопросы, сомнения / В. И. Сафонов. - М.: София, 2004. - 416 с.
Столяренко Л.Д. Основы психологии: учеб. пособие / Л. Д. Столяренко. - Изд. 17-е. - Ростов н/Д: Феникс, 2007. - 672 с.
Психоаналитические термины и понятия: Слов.: Пер. с англ. / Под ред. Э.Барнесса, М.Файна и др. - М.: Класс, 2000. - 304 с.
История психологии, ХХ век: Хрестоматия для высш. шк. / Под ред. П.Я.Гальперина, А.Н.Ждан. - 5 изд. - М.: Акад. Проект; Екатеринбург:Деловая кн., 2003. - 832 с.
Фрейд З. Введение в психоанализ: лекции / З. Фрейд. - СПб.: Питер, 2006. - 384 с.
Энциклопедия глубинной психологии. Том I. Зигмунд Фрейд: жизнь, работа, наследие. Пер. с нем. / Общ. ред. А.М. Боковикова. – М.: ЗАО МГ Менеджмент, 1998. – 800 с.
Юнг К.Г. Критика психоанализа / Пер. с нем. и англ. Под общей ред. В. Зеленского – Санкт-Петербург: Гуманитарное агентство «Академический проект», 2000. – 304 с.
2