Образ женщины в традиционной и инновационной культуре Китая.

Женщина в Китае
Содержание
Вступление
Глава 1. Женщина в традиционной культуре Китая
1. Понимание предназначения женщины в конфуцианстве и даосизме
1.1 Место женщины в даоской эротологии.
1.2 Конфуцианство как источник регламентации семейной жизни
1.3. Образы маскулинности-фемининности в традиционном китайском обществе
2. Женщины в художественной культуре
2.1 Эстетический идеал китайской женщины
2.2 Проявление понятия женственности в «Персиковой культуре» Китая
2.3 Противоречие женского образа в «Песне о Мулань»
2.4Положение женщин в социально бытовом романе «Сон в Красном тереме»
2.5 Самоидентификация женщины в художественном творчестве. Китайские поэтессы.
Глава 2. Женщина в современной китайской культуре
1. Женщина в свете идеологии, права и социо-культурных установок современного Китая
2. Женщина в современной художественной китайской культуре
2.1 Образ женщины в современном китайском кинематографе
2.2 «Крошка из Шанхая» в творчестве современных китайских писательниц Вэй Хой и Ван Аньи
Заключение
Библиография
Приложения

Вопрос о равенстве мужчины и женщины в браке в Китае обстоит так же, как и в западном обществе: все браки разные, и каждая семья имеет свои проблемы. Мачо и домашние драконы, подкаблучники и угнетаемые жены известны как там, так и здесь. Разнообразные и сложные для понимания посторонними формы разделения обязанностей и соблюдения интересов определяют будничную жизнь. В тайны супружеских отношений между мужчиной и женщиной посвящены в конце концов только участвующие в них.
«В течение сорока лет имеется конституционно гарантированное народу равноправие мужчин и женщин, однако кажется, что, как и многие другие коммунистические новшества, оно все же не может достучаться до людских сердец Насколько сильно улучшилось формально-правовое положение женщины на в Китайской Народной Республике, настолько же сильно все еще действует традиция пренебрежения женщинами в широких слоях населения. Это особенно касается сельского материкового Китая, где живут, тем не менее, 80% населения, на котором также в этом отношении сравнительно рьяно защищаются традиционные китайские ценности». Слишком могущественна была тут, пожалуй, традиция, которую за одну ночь нужно было упразднить: в отличие от запада в истории Китая не происходило никакого широкого движения эмансипации.. «Китай всегда являлся страной не только подавленных, но и подавляющих женщин. Смесь покорности и железной воли к победе, которая может нам так нравиться в современном Китае и сегодня, вероятно, так же стара, как сам патриархат».
Китайские женщины имеют равную работу, но только половину зарплаты, которая выплачивается мужчинам, - это уже обратная сторона медали.
«По опубликованному в 1994 году исследованию правительства Китайской Народной Республики, китайские женщины работают в среднем на два часа дольше, чем мужчины, их общий доход примерно на 40% меньше. Половина всех водителей автобусов и грузового транспорта являются женщинами, доля женщин в сборе мусора, уборке улиц и дроблении камней (!) отмечается как очень высокая.»
Женщины представляют две трети всех рабочих рук в сельском хозяйстве; все же там, где теперь легче справиться и больше зарплата, в торговле, например, их доля составляет одну треть. Увольнение в промышленных областях касается, напротив, прежде всего женщин (69%). В тех же исследованиях отмечается с сожалением возрождение старых феодальных обычаев: продажа девушек и проституция.
Даже от молодых людей можно слышать такие высказывания:
«Женщины же такие бедняжки. Если им уже тридцать, они старые. Мужчина в этом возрасте находится в самом расцвете сил».
«Девушек их родители любят меньше. Родители думают так: мальчик ценится больше, девочка - меньше».
«Юноши нужны дома не для помощи».   
«Мужчина скорее, чем женщина, может делать то, что он хочет,  имеет большую свободу».
«Мужчину уважают намного больше!»
 Общая уничижительная оценка женских возможностей издавна признавалась, тем не менее, не всех сфер жизни. Статистически доказываемы недостатки, которые имеют женщины в образовании, профессиональной жизни и в домашней работе, показывают только одну сторону действительности. Мужчины утверждают особенно охотно, что это не существенная сторона. Пекинский преподаватель, который пробыл на Западе несколько лет, объяснял: «Наши женщины имеют гораздо больше самосознания, чем женщины на Западе. Знаешь ли ты, почему? Вы всегда боитесь, что мужчина уйдет от вас Китайская женщина не боится этого. У нас практически не могут позволить развестись. Это, во всяком случае, безумно трудно. Посмотри-ка на эту парочку, - он показывает на соседний стол, - у девушки там муж на всю жизнь под плетью. У него вообще нет никакого шанса убежать от нее хоть когда-нибудь».
Конечно, и женщины тоже едва ли могут освободиться от ставшего невыносимым брака. Горы препятствий, законы и общественное мнение в Китае лежат перед разводом (смотри выше), и наоборот, неотвратимо подталкивают к нему обоих супругов, особенно того, у кого крепче нервы в ежедневной войне отношений. И это не всегда мужчины.
Несмотря на тенденцию к либерализации семейной жизни, проявившуюся после революции, традиционные нормы до сих пор оказывают сильнейшее влияние на сознание китайцев. Демографическая политика, проводимая Правительством КНР под лозунгом «Одна семья - один ребенок» противоречит этим нормам. Настоящим везением является рождение мальчика. Вся семья сосредотачивает свое внимание на таких «маленьких императорах», как называют теперь мальчиков в Китае. С другой стороны, действительно несчастьем становится рождение девочки - немногие в условиях социальных ограничений, наложенных государственной программой, могут позволить себе «рискнуть» еще раз. До сих пор в деревнях сохраняется жестокая практика умерщвления «лишних» детей. Причем чаще всего это происходит с молчаливого согласия, а иногда даже и с решения местной власти. Беда женщине, которая не рожала сыновей!
В принципе проблема осталась до сегодняшнего дня той же самой. Особенно с тех пор, как правительство пытается усилить осуществление политики одного ребенка, это снова приводит в деревне к подобным убийствам новорожденных. В результате ставшего в последние годы доступным метода определения пола еще не родившегося ребенка ультразвуком, аборты плода женского рода приняли такие размеры, что правительство вынуждено было в 1997 году рассмотреть вопрос о запрещении законом применения ультразвуковых приборов. Уже сегодня в Китае мужчин на пятьдесят миллионов больше, чем женщин, на следующее столетие прогнозируется двойное увеличение этого числа.
Но по существу вопрос об освобождении находится не во внешнем, а во внутреннем мире в самой женщине: в осознании всех этих предпосылок и в умении пользоваться ими. Поэтому, можно сказать, что вопрос о независимости китайской женщины заключается в том, чтобы она сама от себя освободилась.
Можно сказать, что после создания нового Китая, особенно во время реформ и открытости внешнему миру, подавляющее большинство китайских женщин вышла из дома в общество. В разных сферах имеются их выдающиеся представители. Общая их черта такова: они жаждут экономической независимости, у них сильно развито чувство самостоятельности и уверенности, они полностью опираются на собственные силы. Сейчас таких женщин что-то около или немногим более составляет 30%. Одним словом, независимость женщин, это ключ к достижению счастья самой женщины. Конечно, люди с разным мировоззрением, разными взглядами на жизнь, разными взглядами на ценности и с разными жизненными целями относятся к пониманию счастья. Но я полагаю, что настоящее счастье женщин заключается в ее независимости. В такой независимости женщина обретает ценности и смысл жизни. Потому что, независимость женщин нужна не только экономическому развитию общества, но и браку, воспитанию детей, а значит и свое счастье. В общем, подлинное освобождение женщин предполагает не только экономическую независимость, но и психологическое, идеологическое и духовное освобождение, и то, что женщина должна опираться на собственные силы и усилия, выявлять свои возможности, проявлять свою инициативу. Искусство как зеркало отражает существующее положение вещей. Что бы лучше понять, что из себя представляет современная китайская женщина, как она ощущает себя в обществе, семье, обратимся к художественной культуре сегодняшнего Китая и прежде всего к литературному творчеству китайских писательниц.
2.2. Женщина в современной художественной китайской культуре
2.2.1 Образ женщины в современном китайском кинематографе
Китайское кино, как и киноискусство любой другой нации, является окном в мир культуры народа. В кинотеатры ходят ежегодно миллионы китайцев. Мы рассмотрим прежде всего фильмы, в которох ведущую роль играет образ женщина. Например последний фильм Энга Ли «Вожделение» Уроженец Тайваня Энг Ли заслужил себе славу режиссера , чье кино надо смотреть обязательно. Как не смотреть, если каждый из них берет главные мировые кинопризы. Вот и «Вожделение» принесло Ли «Золотого льва» Венецианского фестиваля - уже, кстати, второго. Фильм сразу сравнили с такой провокационной классикой, как «Последнее танго в Париже» и «Ночной портье».
Энг Ли легко и эффектно играет культурными штампами — скрещивает консервативное ретро с откровенными постельными сценами, до сих пор табуированными в китайском кино, «соцреализм» — с натурализмом.
1941 год, Китай переживает японскую оккупацию. Целомудренная леди из Шанхая, активистка отряда Герои фильма - студенты-патриоты, ставящие в театре духоподъемный спектакль, мечтают о более серьезном вкладе в борьбу с врагом. Их лидер режиссер Куан Ю (Вонг Ли Хом) хочет заманить в ловушку министра-коллаборациониста Йи (культовый актер китайского кино Тони Люн), известного своей феноменальной осторожностью: он никогда не заходит в темные помещения, будь то квартира или кинозал. Прекрасная Вон Цзяжи, киноманка, поклонница Хичкока и Ингрид Бергман (ее играет дебютантка с большим будущим Тан Вей, ), получает задание влюбить в себя министра. Влюбить, чтобы убить. Между тем девушка неравнодушна к режиссеру, по совместительству руководителю подпольной группы, однако тот не отвлекается от борьбы и вполне готов пожертвовать ради идеи честью девушки, а то и ею самой. Вон Чзяжи чувствует себя никому не нужной, даже родной отец бросил ее и сбежал в Англию. И тогда она целиком отдается игре в кошки-мышки с министром - инфернальной игре не на жизнь, а на смерть. Причем смерть грозит не тому, кто слабее по части конспирации, а тому, кто меньше способен сопротивляться взаимной страсти, охватившей любовников-игроков. В конце концов фильм вырастает в трагическую историю невозможной любви. Секс играет роль не дизайна, а саспенса, он драматургически держит историю и к тому же показан через восприятие женщины, а это настоящая революция в китайском кино. Как и у Кавани, болезненная связь палача и жертвы, хозяина и рабыни, в какой-то момент приобретающая такой характер, что это уже большая взаимная любовь. С той лишь разницей, что у Энга Ли не понятно, кто в какой момент палач, а кто - жертва. Ведь это она его обманывает. Это она - выслеживающая его охотница. Как во всяком хорошем триллере, развязка будет непредвиденной. А вот , что говорит сам режиссер о фильме:
«— Это очень многослойное произведение. Оно вызвало во мне страх, и именно страх двигал мною во время съемок. С одной стороны, это история о сущности патриотизма — самой сильной китайской идеологии. Сегодня ничто другое нас так не объединяет. Даже конфуцианство больше не работает. Патриотизм — самое мощное, что есть в китайской культуре. Разумеется, особенно сильно он проявляется во время войн. С другой стороны, все это патриотическое безумие описано в рассказе сквозь призму женской сексуальности, которая в китайской культуре табуирована. Что женщина получает от секса? — этот вопрос для китайцев под запретом. Мы ничего об этом не знаем. Даже сами женщины им не задаются... И вдруг об этом пишет Эйлин Чанг, знаменитая писательница, которую любят и знают в Китае! Работать с таким материалом намного страшнее и рискованнее, чем рассказывать историю об американских ковбоях-геях. Для меня это война между мужчиной и женщиной, принимающая форму страшной взаимной оккупации. А историческая японская оккупация Китая — символ, метафора этих отношений. И невозможно сказать, кто в них оккупант, а кто оккупированный, кто мучитель, а кто жертва. В конце концов героиня предает Китай и проваливает операцию из-за бриллианта, который ей дарит коллаборационист, принимая этот подарок за знак любви. А он спасается, как кролик!»
Но есть и другое кино, быть может менее известное широкому зрителю, не имеющего голливудского бюджета, и захватывающего сюжета, но дающее более точно представление о жизни китайской женщине
Среди них есть и безусловный классик Се Фэй («Черный снег» и «Женщина с озера Благоухающих Душ») В отличие от творчества своих прославленных учеников, режиссура Се Фэя не стала объектом глубокомысленных разборов эстетствующей зарубежной критики. Даже вершина его творчества — фильм «Женщина с Озера Благоухающих Душ», получивший в 1993 г. «Золотого медведя», был оценен прежде всего за социальную значимость драматургического конфликта и характера главной героини. Действие ленты происходит в наши дни, в славную для Китая эпоху реформ и модернизации. Однако, жизнь героев картины складывается далеко не идиллически. За плечами главной героини фильма, хозяйки маслодельни Сянь Эршао – тяжелая и типичная для многих китаянок жизнь: замужество с детских лет, тяжкий труд, забота об алкоголике-муже и больном сыне. Жизнь и эпоха экономических реформ дает героине шанс. Японцы финансируют ее малое предприятие, торговля идет в гору. На полученные деньги Эршао находит для сына красавицу-невесту. Однако забрезжившее счастье оборачивается печальным открытием. Эршао понимает, что ее невестка, отданная замуж за нелюбимого и психически ущербного мужчину, в сущности повторяет ее собственную судьбу. К тому же и в личной жизни самой Эршао, живущей на берегу сказочно красивого озера, сказочной идиллии не наступает.
Схожую ситуацию можно наблюдать и в современной китайской литературе. Есть литература популярная, ориентированная на западного потребителя и есть серьезная, вдумчивая литература, пытающая вникнутьв суть происходящих процессов, раскрыть душу героев. нам интересны оба среза литературы, так как в них по разному раскрывается положение женщины, ее внутреннее самоощущение.
2.2.2 «Крошка из Шанхая» в творчестве современных китайских писательниц Вэй Хой и Ван Аньи
Современная китайская литература находится в процессе постоянных перемен не только количественных, но и качественных .Когда эти перемены приобретают значительный масштаб, о них начинает говорить китайское литературоведение. В китайской литературной науке существует ныне особое направление: история современной китайской литературы.? В котором присутствует новый для китайского литературоведения раздел «китайская массовая литература» После создания КНР в 1949 году, руководство ведомств культуры, исходя из точки зрения писателей новой литературы, стало рассматривать массовую развлекательную литературу как реакционное течение и подвергло его административному запрету. По этой причине на континенте популярная литература бесследно исчезла, но продолжала существовать и развиваться на Тайване и в Сянгане. Только в начале 80-х годов в условиях политики реформ и открытости популярная литература на континенте возродилась Результатом гонения стало полное исчезновение развлекательного чтения в КНР. Такая литература продолжала существовать в Сянгане и на Тайване. Возрождение массовой популярной литературы началось только с политикой открытости в начале 80-х годов. С 1992 года ее распространение бурно росло. К этой литературе относят популярные любовные, рыцарские, исторические, полицейские и прочие романы для массового чтения. Фактически, можно утверждать, что в китайской литературе возродилась запрещенная в 1949 году традиция.
Ликвидация административного запрета встретила в КНР массовое одобрение читающей публики, которая своей активностью на возрождающемся книжном рынке поддержала популярную литературу, обеспечив ей бездотационный рыночный финансовый успех.. Особой популярностью пользуется «Женский роман» Ей удалось выдвинуть первый мировой бестселлер на китайском языке, роман Вэй Хой «Крошка из Шанхая». Вэй Хой. подлинное имя Чжоу Вэйхуэй, родилась в 1973 г, в 1995г окончила факультет китайской филологии шанхайского университета Фудань, свой первый полуавтобиографический роман издала в 1999 г. Было продано 110 тыс.экз. После чего роман был запрещен, издательство закрыто, а 40 тыс экз сожжено. Запрет принес автору всемирную известность. В Китае роман издавался частными издательствами в пиратских копиях. За границей его перевели на 21 язык. Он был переведен в Москве на русский язык и успешно расходится в книжных магазинах. Противники романа публично обосновали запрет в Китае обвинением в декадентстве и раболепии перед западной культурой. Неофициально книгу третировали как порнографическую, бойкую сочинительницу заклеймили как «распутную рабыню западной культуры».. Его незамысловатый сюжет выписан с расчетом на интерес Запада, недолюбливающего коммунистический режим этой страны
«Хорошие девочки попадают на небо, а плохие — куда захотят», — любит повторять героиня романа китайской писательницы Вай Хуай «Крошка из Шанхая».: Немецкий турист Марк влюбляется в китаянку Коко и обучает ее премудростям свободной любви. Коммунистические вожди, возмущенные моральным падением дочери великого китайского народа, отдают приказ уничтожить «секс-агента». Удрученная потерей Коко вспоминает: «В любви он был как зверь, как солдат. Мой немецкий любовник доставил мне экстаза больше, чем все другие мужчины, которых я знала».
Между тем именно этот запрет сделал содержащую множество постельных сцен книгу международным бестселлером. Живущая в скромной квартирке Вай Хуай в одночасье стала богачкой — гонорары, которые она получает из двадцати четырех стран, составили около двух миллионов германских марок. А в самом Китае кроме официального тиража, по слухам, разошлись почти три миллиона подпольных копий. В это несложно поверить — печатать книги еще проще, чем пиратские компакт-диски. В 2005г Вэй Хой выпустила новый роман о той же героине «Замужем за Буддой». который в отличие от первого прошел в Китае через цензуру под иным названием: «Мой дзэн» Этот роман занял в Китае первое место по продажам среди всех китайских художественных произведений. Как и первый роман, он породил в стране бурную полемику
И пусть одни из консервативных представителей старшего поколения китайских литераторов Ванг Шуо возмущенно восклицают о писателях новой волны: «Они пишут не мозгами, а телом!» Уже ничего не изменишь — у Вай Хой появились бесчисленные подражательницы.
Молодая эксцентричная дама по имени Лю Жен сочинила томик «шедевров», воспевающих лесбийские фантазии. А конкурентка автора «Крошки из Шанхая», некая Мианмиан, настрочила сборник рассказов «Лалала», основные темы которого — любовь, наркотики и тяга к самоубийству. Правда, тираж его, вышедший в Германии, пока невелик — всего двадцать тысяч экземпляров. «Секс-диссидентки», как водится, даже перессорились — каждая обвиняет конкуренток в воровстве идей.
Между тем тридцатилетняя Вай Хой не чувствует себя счастливой. Она опасается, что правительство вышвырнет ее из страны, и жалуется на отсутствие рядом сильного мужского плеча: «Мне недостает друга, — говорит она. — Чем выше человек возносится, тем холоднее становится воздух. Я часто плачу».
«Хорошие девочки попадают на небо, а плохие куда захотят». Но из этого вожделенного «куда» чаще всего нет дороги назад.
Сегодня женский роман Вэй Хой всемирно признанные произведение, которые читают во всем мире. Симптоматично, что признание у себя на родине было достигнуто популярной литературой не сразу и не без труда, но теперь очевидно, что она расширила и тематический диапазон и читательское признание для современной китайской литературы и вошли в ее состав как полноправная ее часть, снискав себе на родине даже признание литературоведческой общественности. Конец административного запрета на китайскую популярно-развлекательную литературу можно рассматривать как логичное продолжение процесса вступления китайской литературы в мировую литературу. Замечательно, что именно на этом пути возникают заметные литературные достижения. Это еще одно доказательство успеха политики открытости на этот раз в сфере литературного творчества И особенно интересно, что признание современной китайской литературе принесла женщина. Надо констатировать, что сегодня китайские женщины все смелее заявляют о своем равноправие и подтверждают это конкретными делами. Т.е. происходит процесс внутреннего освобождения женщин о чем мы уже говорили выше.
Но кроме популярной литературы в современном Китае существует целый пласт серьезной литературы, которая может быть менее известна широкому кругу читателей, но по кругу задаваемых ей вопросов, по глубине изучения проблем, по своеобразию творческого метода, является гораздо более важным и существенным явлением современной Китайской литературы, да и не только китайской. Одним из ярчайших представителем этого направления литературы является писательница Ван Аньи.
Современная китайская писательница Ван Аньи родилась в 1954 г., ее
юность совпала с событиями «культурной революции» в Китае (1966 – 197гг.), но это не помешало ей развить свое самобытное мастерство, проявит себя как истинно национальный писатель. Произведения Ван Аньи рассматриваются практически во всех современных исследованиях современной китайской литературы, выполненных в КНР. Ее творчество сравнивают с прозой именитых китайских писательниц, таких как Чжан Цзе, Чжан Айлин, Чжан Канкан, Те Нин. Видные литераторы Бин Синь и Ван Мэн хорошо знакомы с произведениями Ван Аньи, дают им положительные оценку. Изучение биографии и творческого наследия писательницы Ван Аньи представляет интерес по следующим причинам.
Во-первых, Ван Аньи, начавшая свою творческую деятельность после
«культурной революции», относится к новому поколению китайских писателей. Ее проза отличается от пользующихся спросом в Китае и во всем мире любовно-эротических романов «писательниц-красоток», ее произведения отстранены от потребностей рынка. Сочинения Ван Аньи имеют заметную национальную окраску, проникнуты патриотизмом, гуманностью, заботой о судьбах своих соотечественников, в них проявляются обширные познания национального литературного наследия и мировой классики.
Творчество Ван Аньи позволяет судить о тех процессах которые наблюдаются в современной китайской прозе, о существующих эстетических ориентирах китайских писателей и общества в целом. литературным течениям, жанрам, в них затрагиваются актуальные для современного Китая проблемы. «Этапы становления писательницы сопровождаются освоением новых изобразительно-выразительных художественных средств, сменой героев произведений и стилей повествования. В-третьих, творчество Ван Аньи позволяет судить о тех процессах которые наблюдаются в современной китайской прозе, о существующих эстетических ориентирах китайских писателей и общества в целом. « Проза о любви и взаимоотношениях мужчины и женщины представлена трилогией, включающей в себя «Любовь в глухих горах» (1986), «Любовь в маленьком городе» (1986), «Любовь в прекрасной долине» (1987), а также отдельными произведениями – «Век на посту» (1989) и др. К так называемой «женской эссеистике» относятся «Борьба за власть на улице» (1988), «Священный алтарь» (1989), «Братья» (1989 г.),рассказы «Мяомяо» (1991), роман «Мини» (1992), «Неофициальная история «культурной революции» (1993), «Чувство и любовь Сянгана» (1993), «Я люблю Билла» (1996). 21
В нашей работе мы остановимся на романе Ван Аньи «Песнь о вечной печали» (1995). Название и содержание романа наводят читателя, хорошо знакомого с классической китайской литературой, на мысли о другом произведении. В конце 806 г. в танском Китае появилась поэма «Песнь о вечной печали» известного поэта Бо Цзюйи . Произведение Бо Цзюйи было очень популярно при жизни автора, известность этой поэмы не угасает и сегодня. История любви императора Сюань-цзуна и красавицы Ян Гуйфэй во многом созвучна судьбе главной героини романа Ван Цияо.
Среди объединяющих эти два произведения качеств можно назвать поэтичность, образность и эмоциональность. Авторы понимают ценность красоты во всех ее проявлениях, в том числе и женской красоты. Ван Аньи выразила свое уважение к чувству любви, ей удалось сочетать описательность, сюжетность и лиричность. Эмоциональный настрой романа «Песнь о вечной печали» вторит танской поэме Бо Цзюйи, судьба красоты волнует авторов и читателей сегодня, как и несколько столетий назад. В романе «Песнь о вечной печали» проявляются творческие установки Ван Аньи, которые она сформулировала в виде «четырех «не надо»». Писательница не вводит в роман каких-то необычных персонажей, она избегает надуманных жизненных ситуаций. «В романе учитывается выдвинутое ею самою требование о необходимости избегать чрезмерного усложнения текста стилистическими изысками. Ван Аньи считает, что не надо поддаваться распространенному в конце ХХ века увлечению писателей автобиографическими материалами и копированию картин действительности.» В этом романе автор стремится к типизации героев. На страницах произведения перед читателями открывается художественная картина Шанхая 1945 – 1986-х годов. В Шанхае выросла главная героиня романа – Ван Цияо типичная дочь шанхайских лунтанов. Она родилась в Шанхае, 16-летие ее пришлось на 1945 г. – время окончания китайско-японской войны, развития своеобразной индустрии развлечений в Шанхае. Эта особенность сыграла важную роль в формировании личности девочки. Роман разделен на три большие части, взаимосвязанные между собой, они рассказывают о трех периодах жизни главной героини, в каждом из которых ее судьба менялась коренным образом. Во всех трех частях романа появлялись новые действующие лица, новые жизненные обстоятельства. В первой части романа Ван Цияо занимает третье место в конкурсе шанхайских красавиц, знакомится с военачальником Ли. 40-летний мужчина становится единственным любимым мужчиной девушки, а вместе с этим и властным покровителем, обеспечивающим Ван Цияо сказочно богатую и красивую жизнь. Смерть любимого в авиакатастрофе разрушает безоблачную жизнь красавицы. Вторая часть романа начинается с описания глухой деревни Уцяо, лучшего места для бегства от большого мира и избавления от трагических переживаний. Ван Аньи прибегает к образам реки и моста, которые можно трактовать в буддийском духе. Бегущая вода – словно уходящее время, которое нельзя остановить. Как поток уносит мутные воды, так и время залечивает душевные раны. Буддийский термин «нирвана» – это«биань», что дословно означает «другой берег», поэтому в романе Ван Аньи и понятие «мост», и все, что с ним связано, несут двойную нагрузку и глубокий философский смысл, к которому снова и снова возвращается писательница. Для Ван Аньи характерен тщательный анализ душевного состояния героев, не подлежащий прямолинейным и односторонним оценкам. Писательница вникает в трудноуловимые оттенки переживаний, ее интересуют мельчайшие психологические настроения героев. Она старается 23 выявить не только внешние импульсы, но и проявление сокрытых особенностей личности, качеств, характера героя. После образования КНР Ван Цияо возвращается в Шанхай и селится в маленькой квартире грязноватого квартала Пинъаньли. Ван Цияо окончила курсы медработников и стала зарабатывать себе на жизнь, оказывая несложную медицинскую помощь нуждающимся. Знакомство с молодым человеком по имени Кан Минсюнь закончилось для Ван Цияо нежелательной беременностью. Еще не родившийся ребенок стал непреодолимым препятствием для близких отношений родителей, поэтому Ван Цияо вновь осталась одна. Беременность Ван Цияо пришлась на голодное время начала 1960-х годов в Китае, но благодаря поддержке старых друзей и сбережениям из прошлого Ван Цияо родила и воспитала дочь Вэйвэй.
Третья часть романа начинается с 1976 года, когда в Китае закончился ужас «культурной революции», Шанхай озабочен последними направлениями в женской моде, а дочери Ван Цияо исполняется 15 лет. В 24 года Вэйвэй выходит замуж, а затем уезжает в США, где начинал карьеру ее молодой супруг. Ван Цияо в очередной раз осталась одна когда ей было уже 56 лет. Ван Цияо чувствовала свой возраст, у нее появились седые волосы, морщины, она стала больше грустить, начала курить.
Последующие попытки Ван Цияо обрести спутника на оставшуюся жизнь не увенчались успехом. В заключительной части романа героиня погибает от рук вора, который пробрался к ней в дом с целью ограбления. Таким трагическим образом заканчивается жизнь одинокой китайской красавицы. Свой роман Ван Аньи посвятила любовным отношениям, природе и характеру этого чувства. Автор делится своими философскими представлениями о характере изменений в человеческом мире, в нравственном облике и поведении людей. В поэме Бо Цзюйи красавица Ян Гуйфэй убита мятежными воинами: поэт соединяет личную трагедию с трагедией страны, высокие чувства – с государственным долгом. Финал романа разнится с танским материалом: Ван Цияо убита, фигуры ее возлюбленных мелки, ничтожны, они не способны на сильные чувства, убийца же вообще никудышный человечек. Трагедия Ван Цияо снижается, превращается в какое-то заурядное событие из уголовной хроники. В «Песне о вечной печали» Ван Аньи подводит читателя к выводу о том, что мир и люди становятся в сфере чувств беднее, мельче. Нет ли тут спора со ставшим избитым тезисом Достоевского «Красота спасет мир»? Для героев романа красота – дар природы, но она не спасает, не облагораживает никого из окружающих, она не делает и саму женщину счастливой. В представлении Ван Аньи огромный, динамично меняющийся Шанхай равнодушен к отдельному человеку, а жизнь течет, и, видимо, во взглядах автора есть что-то от даоской философии: главный принцип бытия – «цзыжань» (естественность). Ван Цияо – типичная женщина, не лучше других и не хуже. Автор не оценивает, не хочет как-то воспитывать таких женщин. Ван Аньи относится к ним доброжелательно и уважительно, это все люди, своеобразные личности и самоценны как таковые. Видимо, в этом отличие и самобытность гуманизма Ван Аньи. Для Китая всегда было характерно непрерывное сохранение культурной традиции, использование наиболее положительных духовных достижений прошлого. Такой подход был весьма плодотворным и эффективным, а главное, позволял китайцам даже в столетия исторических потрясений и нахождения под господством иноземцев сберегать национальные нравственные ценности и ориентиры и выходить из любых трудностей без значительных духовных потерь. Ван Аньи стала эффективно придерживаться этого подхода, сохраняя тем самым связь времен и «духовную цивилизацию» Китая.
«Авторская манера Ван Аньи связана с китайской традиционностью, с европейской реалистической традицией, с традициями психологической прозы и подходами, свойственными модернизму, и она, конечно, представляет собой главную линию художественного развития современной китайской литературы. Творчество Ван Аньи сложно и многогранно, писательница находится в постоянных поисках новых композиционных способов и оригинальных идей, ее произведения охватывают многочисленные темы, относятся к разным жанрам художественной прозы.»
Глубокое познание достижений мировой культуры, уважение к китайской традиции позволяют считать Ван Аньи истинным национальным писателем КНР. «Взаимодействие традиции и новаторства является мощным источником обогащения искусства. На базе существующих традиций новаторские идеи развиваются, обогащаются и постепенно образуют новые традиции. Так появляются преемственные связи в развитии художественного творчества, выступающие основополагающими для всей «духовной цивилизации»».
Талант Ван Аньи заключается в том, что ее творческий подход не просто слепо копирует достижения прошлых поколений, а в том, что она, пропуская культурную традицию через призму собственного восприятия, не искажает ее, а дополняет своими взглядами, пониманием реальной жизни и в результате создает произведение, имеющее ценность для современников и потомков. И сможет именно это позволяет судить о самопознании и самоуважение себя как женщины и как личности.
Выводы по второй главе. Выводы напрашиваются не однозначные. Правильнее их было бы сформулировать в качестве вопросов, дать ответы на которые людям с европейскими установками на положение женщины в обществе найти не всегда легко.
В ХХ веке произошло значительное изменение в положении женщины в китайском обществе. Равноправное положение женщин закреплено законодательно. Изменилась семейное и социальное положение женщины. Женщины получили возможность социального развития на равнее с мужчинами
В то же время возникает вопрос на сколько закрепленные в праве положения соответствуют реальному положению женщины. Традиционные нормы до сих пор оказывают сильнейшее влияние на сознание китайцев.
Следующий вопрос – а готова и хочет ли сама китайская женщина менять свое положение, готова ли она стать полноправным членом общества. По существу вопрос об освобождении находится не во внешнем, а во внутреннем мире в самой женщине: в осознании всех этих предпосылок и в умении пользоваться ими. Поэтому, можно сказать, что вопрос о независимости китайской женщины заключается в том, чтобы она сама от себя освободилась.

Заключение
Итак, мы рассмотрели место женщины, понимание женского вопроса в традиционной и инновационной культуре Китая. Предметом нашего исследование было изучение философско-религиозных взглядов на женщину, ее социальное положение в старом Китае и в современном обществе., отображение образа женщины в художественной культуре, самоидентификация женщины в обществе и художественной культуре. Подводя итоги можно сделать, следующие выводы.
Китайский менталитет проявляет свою специфику во всех сферах морального сознания, будь то аксиология, решение моральных дилемм, этикет, нормы поведения., положение женщины в обществе. В Китае издавна различались любовь, секс и брак, допускались многоженство и большая степень сексуальной свободы (в основном для мужчин) во внутрисемейных отношениях, не применялись юридические санкции к так называемым половым извращениям и т.д. Поэтому к женщине относились, как к своего рода инструменту, если угодно. Конечно, он мог быть и профанным, например, инструмент рождения потомства, допустим, или орудие получения удовольствия, но также – и способом, инструментом культивирования чувств, то есть духовного совершенствования. Исходным пунктом работы может стать предъявление лакановского тезиса «женщины не существует», который традиционно вызывает здоровое возмущение в гендерно непросвещенной аудитории, а применительно к художественной культуре может и вовсе показаться нонсенсом . Как же женщина может отсутствовать в ней, если живопись, литература и другие искусства только и делали на протяжении веков, что «воспевали женскую красоту», «отражали гармонию духовного мира женщины», «прославляли идеал материнства и женской добродетели» и т.д. и т.п. Однако, при более детальном рассмотрении проблемы оказывается, что такой способ бытования женщины репрезентирует вовсе не ее, а мужчину и его доминирующую в культуре роль, которая может быть расширена до пределов универсума. Таким образом, как отмечает И.Жеребкина, «вопрос о сущности женского в контексте особенностей функционирования патриархатной власти\культуры стоять не может: женское здесь существует только в качестве мужского симулятивного женского - вне собственных концептуальных средств и оснований» И далее: «…чем выше символизация женского в культуре и симуляция «женственности» самой культуры, тем хуж