Образ Софьи Фамусовой в оценке литературных критиков

ВВЕДЕНИЕ
1. ЛИЧНОСТЬ СОФЬИ В ОЦЕНКЕ ГОНЧАРОВА
2. ЛЮБОВНЫЙ КОНФЛИКТ В КОМЕДИИ «ГОРЕ ОТ УМА»
3. ЗНАЧЕНИЕ ОБРАЗА СОФЬИ ДЛЯ ПЬЕСЫ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

.. И здесь, как ни парадоксально, присоединяется к ней, кроме всей толпы фамусовского бала, еще и Чацкий ... и Катенин, и Пушкин:
- Софья преступила границы поведения, поставленные барышне ее круга. Она нарушила приличия!..
Вступительный мотив пьесы - беспокойство.
Беспокоится Лизанька – «служанка на часах». Переводит часы, устраивает трезвон: барышня слишком засиделась с Молчалиным. Вбегает Фамусов - его поднял с постели этот трезвон. Ему снилось ночью, что где-то - музыка. Подземная музыка глубинного беспокойства будоражит дом.
Фамусов чуть было не застукал дочь в ее комнате с Молчалиным. Но отступился, Лизе удается спровадить его. Он не поверил ей - сделал вид, что поверил. Его тревога явно не сегодня родилась.
Спокоен только один человек. Сама Софья. Хоть все это ходит кругами возле нее и подступается к ней. В промежутке между первым появлением Фамусова и вторым она успевает проститься с Молчалиным словами: «Идите; целый день еще потерпим скуку».
Этот день ожидания - и есть время пьесы.
Этой девушке не повезло в общественном мнении. После - в истории русской литературы. Софья была заведомо виновна. Она полюбила «не того». Ее осудили, не выслушав.
Но не автор. При всем, мягко скажем, неоднозначном отношении к ней он-то выслушал ее до конца. Ей единственной, пожалуй, даны по пьесе все или почти все мотивировки поступков. Из всех персонажей комедии, включая Чацкого, этот, несомненно, результат самой филигранной отделки и психологической разработки. Может, это вообще - самое тонкое, что написано автором «Горя от ума».
И вместе с тем Софью как раз и трудно понять. Куда трудней, чем других. «Бог с вами, остаюсь опять с моей загадкой», - скажет ей Чацкий.
София Фамусова - главная загадка комедии.
К Молчалину и впрямь толкнула ее «доброта души». Или то, что она приняла за доброту. Уступчивость, мягкость, терпимость. Что не часто встречалось на ее пути. Чего, может быть, недоставало ей самой.
Только не «выдумала» Софья, а – сотворила. Любви дано творить собственную действительность – «по образу и подобию своему!. Пусть даже после творение окажется недолговечно.
Это - творческое чувство в основе своей. И та «энергия характера», какую Белинский находил в Софье, была энергия творческая.
То, что назвал Толстой «энергией заблуждения».
Счастлива ли Софья в этом заблуждении? Несмотря на резкую очерченность основных конфликтов и почти откровенный «фельетонизм» многих сцен, образы Грибоедова написаны в манере «сфумато». Они грешат или, напротив, удивляют своей неопределенностью. И первые критики Грибоедова были правы, когда винили его в отсутствии «плана». То есть той самой «определенности». Бесконечно чуткий Пушкин уловил это сразу, возможно, только сразу не осознав как систему: «Софья начертано неясно... Молчалин не довольно резко подл... Что такое Репетилов? в нем два, три, десять характеров».
Иначе, наверное, и не могло быть в пьесе, в основу которой положено необъяснимое: безумный парадокс между масштабом чувства и предметом чувства.
Чацкий с самого приезда своего добивается любви Софьи - или правды о Софье. Продолжает добиваться, с упорством влюбленного и слепотой влюбленного, даже тогда, когда все давно ясно. А Софья столь же упорно защищает свою любовь.
Поединок двоих и есть главный конфликт пьесы. Тем еще усложненный, что это конфликт двух близких людей. Которые не только выросли вместе и знают друг друга, но равновелики - по способности к борьбе и по силе переживания. По бунтарской природе своей. А тот, другой конфликт - Чацкого «со всем обществом», с фамусовским кругом - возникнет лишь на почве личного. Вырастет из него, и уже нельзя будет понять, где конец одного и где начало другого. Потому что при этом конфликт общественный сделается личным, а личный, сугубо интимный - общественным.
Это и есть драматургия Грибоедова.
Софья - главная ценность для Чацкого в фамусовской Москве. За ней, в сущности, или ради нее он и вернулся сюда. Но она и - главная цена, которую он должен заплатить за свой непримиримый конфликт «со всем обществом».
Софья - прямая родня Чацкого по духу. Но главный бой Чацкого выйдет против нее. И единственное, что по-настоящему останется в развалинах, когда он потребует карету и уедет, - это тоже она.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Софья - натура чистая и светлая. О Софье можно сказать, что она - истинная христианка: с такой мудростью она прощает несовершенство каждого. Софья выбирает «бедного, но безгрешного» Молчалина и не глядит в сторону «золотого мешка» Скалозуба, который «метит в генералы».
В Софье также очень развито чувство справедливости. Она восстает против стремления Чацкого оскорбить и унизить любимых ею людей:
А, Чацкий!
Любите вы всех в шуты рядить,
Угодно ль на себя примерить?..
Обвинять Софью в чем бы то ни было - значит уподобляться Чацкому, готовому судить всех и вся.
Это она, Софья, держит банк в этой игре. И все козыри - до времени - у нее на руках. А все остальные персонажи: в том числе и Чацкий, и Молчалин, и Скалозуб, и батюшка Фамусов, не говоря уже про гостей бала, - зависят от этой ее игры. И, стало быть, располагаются на картине по сторонам от нее, как от некой оси. Гости бала не сами по себе объявляют Чацкого сумасшедшим. Но по желанию ее - Софьи, с ее подачи.
Кстати, лишь такое объяснение выдерживает нагрузку первых вступительных сцен пьесы, занятых лишь одним: историей любви Софьи к Молчалину. Перипетиями этой любви. И разрешает сомнения - от странного списка действующих лиц: в нем просто поименованы сперва все персонажи подлинной завязки пьесы.
Так какова же на самом деле Софья Павловна Фамусова? В начале комедии она предстает перед нами как избалованная московская барышня. Она подчиняет своим желаниям и причудам покорного и робкого Молчалина, с ловкостью обводит вокруг пальца собственного наивного родителя, а когда тот все же застает ее в неподобающем виде, она с дивной легкостью выдумывает «вещий» сон.
Однако первое впечатление от романтического женского образа довольно обманчиво. По ходу действия данного произведения читатель начинает понимать, что Софья не вписывается в эту концепцию. Уже при встрече с Чацким нет и следа той сентиментальной девушки, воспитанной на любовных французских романах.
Но что если Софья искусно играет более коварную роль? Ведь именно она завела часовой механизм кульминационного момента всей комедии, невзначай обронив фразу: «Он не в своем уме», — характеризуя Чацкого. Как снежный ком, неумолимо растущий в размерах лавиной сходя со склона горы, слух стал распространяться среди членов «фамусовского» общества, приведя к развязке.
А. Гордин писал, что оценка Софьи Белинским «одностороння и потому неверна». Анализируя отклики критиков на пьесу, Гордин отмечает, что из года в год увеличиваются тиражи изданий «Горя от ума». Появляются новые грибоедовские спектакли в театрах. Интерес к творчеству Грибоедова растет. И, несомненно, в изучении такого неоднозначного образа Софьи отечественной литературной науке и критике предстоит еще немало значительных открытий.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1995.
2. Гончаров И.А. Мильон терзаний // Собрание сочинений в 7-ти томах. Т.3. М., 1994.
3. Гордин А. А.С. Грибоедов в русской критике. М., 1958.
4. Грибоедов А.С. Горе от ума. М., 1997.
5. Западов В.А. Функция цитат в художественной системе «Горя от ума». М., 1997.
6. Мещеряков В.П. А.С.Грибоедов. Литературное окружение и восприятие (XIX- начало XX в.), М, 1999.
7. Пиксанов Н.К. Творческая история «Горя от ума». М., 2001.
8. Хренов Н.А. Дворянская утопия и ее праздничный архетип. М., 1995.
Гончаров И.А. Мильон терзаний // Собрание сочинений в 7-ти томах. Т.3. М., 1994. С. 143.
Пиксанов Н.К. Творческая история «Горя от ума». М., 2001. С. 133.
Западов В.А. Функция цитат в художественной системе «Горя от ума». М., 1997. С. 176.
Пиксанов Н.К. Творческая история «Горя от ума». М., 2001. С. 145.
Мещеряков В.П. А.С.Грибоедов. Литературное окружение и восприятие (XIX- начало XX в.), М, 1999. С. 132.
Гордин А. А.С. Грибоедов в русской критике. М., 1958. С. 21.
2