М. И. Цветаева

ВВЕДЕНИЕ
1. Поэзия М. Цветаевой – монолог-исповедь
2. Образ Родины и Москвы в лирике М.И. Цветаевой
3. Своеобразие поэтического стиля М. Цветаевой
4. Лирические герои в поэзии М. Цветаевой
5. Трагичность эпохи и поэтического мира М. Цветаевой
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Он ищет новой формы, абсолютно соответствующей его переживанию; он особенно остро ощущает невыразимость переживания во всей его полноте в условных формах доступного ему искусства.
Не запаливайте свечу
Во церковной мгле.
- Вечной памяти не хочу
На родной земле! (Соч. в 2 т.:154)
Поэты смотрят в глаза Богу, и, побуждают мир понять неопосредованное формулами – Знание:
О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты
Закон звезды и формула цветка (Соч. в 2 т.:157).
Возможно ли поэту не гореть? Возможно ли соблюдать меру? (« с этой безмерностью в мире мер»). Для русского поэта Марины Цветаевой, - это оказалось невозможным:
Что другим не нужно – несите мне!
Всё должно сгореть на моём огне!
………………………………….
Птица – Феникс – я только в огне пою!
Поддержите высокую жизнь мою!
Высоко горю – и горю дотла!
И да будет вам ночь светла! (Соч. в 2 т.:179).
В этих стихах - запечатление момента, который звучит.
Можно разглядеть в стихах Цветаевой, под покровом трагизма – лёгкость и искристость («Молодость»):
Полыхни малиновою юбкой,
Молодость моя! Моя голубка
Смуглая! Разор моей души!
Молодость моя! Утешь, спляши! (Душа любви:418)
Или:
Пешеход морщинистый,
Не любуйся парусом!
Ах, не надо юностью
Любоваться – старости!
…………………………….
Кто в песок, кто – в школу.
Каждому – своё.
На людские головы
Лейся, забытьё! (Душа любви:388)
Побудительные предложения в поэзии Цветаевой дышат Свободой, освобождением от всех привязок, и от эмоционального накала, в том числе, очищение через горение, безграничность вместимости личности самой Цветаевой, и, - прозрение, в конце концов
О, не прихорашивается для встречи
Любовь. – Не прогневайся на просторечье
Речей, - не советовала б пренебречь:
То летописи огнестрельная речь.
……………………………………….
Разочаровался? Скажи без боязни!
То – выкорчеванный от дружб и приязней
Дух. – В путаницу якорей и надежд
Прозрения непоправимая брешь! (Душа любви:424)
Стиль поэзии М.Цветаевой - своеобразен, нов и ярко индивидуален. Тарусская психея поведала миру свою поэтическую истину: «Что со мной сделала жизнь? – Стихи».
4. Лирические герои в поэзии М. Цветаевой
В стихотворении 1931 г. возникает дополнительный смысл к метафоре «дом – душа»: дом – лицо, а не тело, как ранее. А лицо – снимок, отпечаток, «девический дагерротип души моей» (2, 296) – есть выразитель души, а не ее держатель, а значит, не нуждается в разрушении, ибо выводит душу вовне. Лирическая героиня Цветаевой стала сдержаннее. Возникает нерасчлененный образ дом-человек, ушедший, углубившийся в себя («единственный закон» глаз – «гостей не ждать, прохожего не отражать»), не суетный и верный самому себе, не меняющийся в самом основном. Мотив взгляда внутрь себя вновь появится в «Доме» 1935 г.: дом «с тем особенным взглядом душ – тяжелого весу», «из которого души во все очи глядят – во все окна!». Души хозяев, нынешних и бывших, одухотворяют свой дом, становятся его покровителями – ларами и пенатами. Так дом освящается, во-первых, душами людей, что в нем жили, и, во-вторых, природой. В «Доме» 1931 г. старый каштан за окном заменил лирической героине «и жизнь, и жилье».
Ранние произведения Цветаевой подкупали своей талантливостью, известным своеобразием и непосредственностью, хотя и были еще очень незрелы. Строгий Брюсов особенно похвалил ее за то, что она безбоязненно вводит в поэзию «повседневность», «непосредственные черты жизни».
В стихотворении «Дом» Цветаева облекает в слова свои переживания о несостоявшейся любви, сожаления о невозвратности минувшего и о верности любящей:
Ты все мне поведал — так рано!
Я все разглядела — так поздно!
В сердцах наших вечная рана,
В глазах молчаливый вопрос...
Темнеет... Захлопнули ставни,
Над всем приближение ночи...
Люблю тебя, призрачно-давний,
Тебя одного — и навек! (11)
В стихах Цветаевой мы видим лирическую героиню. Это молодая девушка, мечтающая об истинной любви. «Вечерний альбом» М. Цветаевой можно считать скрытым посвящением. Перед каждым разделом — эпиграф из Ростана и Библии. По некоторым стихам можно угадать будущего поэта. В первую очередь — безудержная и страстная «Молитва», написанная поэтессой в день семнадцатилетия, 26 сентября 1909 года:
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, ты не скажешь строго:
"Терпи, еще не кончен срок".
Ты сам мне подал — слишком много!
Я жажду сразу — всех дорог!
Люблю и крест, и шелк, и каски,
Моя душа мгновений след...
Ты дал мне детство — лучше сказки
И дай мне смерть — в семнадцать лет! (11)
Позже в произведениях Цветаевой мы видим появление лирического героя, который пройдет сквозь годы ее творчества, меняясь в незначительном и оставаясь неизменным в главном: в своей нежности, зыбкости в чувствах. В этих произведениях лирическая героиня наделяется чертами кроткой богомольной женщины:
Пойду и встану в церкви
И помолюсь угодникам
О лебеде молоденьком (11).
5. Трагичность эпохи и поэтического мира М. Цветаевой
Юрий Иваск однажды метко писал, что любимцы Цветаевой - те, кого она восхваляла, - принадлежат преимущественно к двум категориям: это (а) одаренные, т.е. «великие», «высокие», деятели культуры (поэты, художники, или же исторические герои и героини), а, с другой стороны, (б) гонимые («свергнутый царь, нищий барин, преследуемый еврей, порабощенный чех» и пр.) (5).
В самом деле, Цветаева всегда на стороне побежденных. Замечательно в этой связи одно место в ее статье-дневнике «Земные приметы»: «Вещь, обиженная, начинает быть правой. Собирает все свои силы - и выпрямляется, все свои права на существование - и стоит». А затем, в скобках: «(NB. Действенность гонимых идей и людей!)» (7).
До какой степени цветаевская этика находится вне всяческих политических ярлыков, можно судить также по одной фразе из письма Иваску (от 1933 г.): «...мерзость, которой я нигде не подчиняюсь, как вообще никакому организованному насилию, во имя чего бы оно ни было, и чьим именем бы оно ни оглавлялось» (6). Этим объясняется, между прочим, ее ненависть к современной ей эпохе: «Ненавижу свой век потому, что он век организованных масс...» (4:4-го апреля 1933). Тем же объясняется и убеждение, выраженное в письме Саломее Гальперн в 1931 году, что вернуться на родину ей не придется: «Я бы там не уцелела, ибо возмущение моя страсть, а там есть много, чем возмущаться» (4:3-го апреля 1934).
Вообще отношение Цветаевой «к веку» весьма поучительно, но и сложно. На первый взгляд кажется, будто она вся в прошлом: «... мне в современности и в будущем - места нет. ... Эпоха ... не столько против меня, сколько я против нее ... Я ее ненавижу. Она меня - не видит» (4: 3-го апреля 1934). - К концу рассказа «Башня в плюще» есть одно место, где речь идет о прощании: «Как хорошо сидеть спиной к лошадям, когда прощаешься!» (4: 3-го апреля 1934:214-215).
Вместо лошадей, которые непоправимо везут и неизбежно доставят нас «туда, куда не хочется, в глазах то, откуда не хочется, те, от кого...» (9:468). Тут у Цветаевой - многоточие. Закончим за нее: «те, от кого уезжать не хочется». Цитируя это место, критик А.Л. Бем высказал замечание: «Сама Цветаева мне представляется такой - всегда «сидящей спиной к лошадям», смотрящей в прошлое, им очарованной и в него влюбленной» (1).
Но если Цветаева лично, т.е. как человек, «против своего века», это, конечно, неверно по отношению к ее творчеству, к ее технике. В этом она сама отдает себе отчет, когда пишет Иваску: «М.б. мой голос (la portée de ma voix) соответствует эпохе, я – нет» (4: 3-го апреля 1934). Или же: «...во мне нового ничего, кроме моей поэтической (dichterische) отзывчивости на новое звучание воздуха» (4: 12-го мая 1934).
Одиночество Цветаевой стало легендарным. Как во всем, что касается ее жизни, никто не описал это одиночество лучше, чем она сама. Помнится потрясающее место в первом письме Иваску: «Нет, голубчик, ни с теми, ни с этими, ни с третьими, ни с сотыми, и не только с «политиками», а я и с писателями - не, ни с кем, одна, всю жизнь, без книг, без читателей, без друзей, - без круга, без среды, без всякой защиты, причастности, хуже, чем собака...» (4:4-го апреля 1933).
Одной из причин этого одиночества была, по меткому выражению С. Сокольникова, «борьба двух станов, столь равнодушно раздавившая Цветаеву». Про эту борьбу он заметил (в 1958 г.), что она «еще не отгремела». Двадцать лет прошло и она, увы, не отгремела и теперь. К счастью, можно констатировать, что исследования творчества Цветаевой сделали, и «там» и «здесь», заметные шаги вперед.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Бем А. Письма о литературе - Правда прошлого / Молва. Варшава. - №189. - (412), 1933.
Бродский И. Бродский о Цветаевой: интервью, эссе, М.:Независимая газета. – 1997.
Зубова Л.В. Поэзия М.Цветаевой, М.: Просвещение. 1989. -С.4
Письма М.И. Цветаевой Ю.П. Иваску / Русский литературный архив / Под ред. М. Карповича и Дм. Чижевского. Нью-Йорк. - 1933-1937 гг.
Цветаева М. Благородная Цветаева / Лебединый стан – Перекоп. Париж 1971. - С.19.
Цветаева М. Душа любви, поэтический сборник, Челябинск: Южно-Уральское кн. Изд-во. – 1991. - С..354.
Цветаева М. Земные приметы / Воля России. №1/2. – 1924. – С. 89.
Цветаева М. Сочинения в 2-х т. М.: Просвещение. – 1989. - С.154
Цветаева М.И. Несобранные произведения. GÜNTHER Wytrzens, München, Wilhelm Fink Verlag. – 1971. – С. 468.
Simon Karlinsky. Marina Cvetaeva - Her Life and Art, Berkeley/Los Angeles. - 1966. -С. 285.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
11. Цветаева М. Стихотворения: http://www.ipmce.su/~igor/archive.zip
22